Глава 9. Зарница

1

Эйсон спал. Спал и видел сон. Только вот от прошлого однообразия кошмаров не осталось и следа. Ему казалось, что каждую ночь сны меняют форму. Что теперь они непостоянны, непредсказуемы и становятся всё более и более ужасны. Вот и сейчас он видел отнюдь непривычную картину.

На эшафоте к объятому огнём столбу была привязана девушка, что визжала от нестерпимой боли. Обычно люди, собравшиеся у помоста, уже ликовали к этому моменту, но не в этот раз. Безмолвная толпа заворожённо глядела на казнь очередной «ведьмы». Эйсон не сразу заметил, что их ноги стояли на чёрной глади бескрайнего безымянного моря, словно на твёрдой земле.

Что-то… Что-то здесь было не так…

Живот сгораемой заживо девушки вдруг начал раздуваться. За считанные мгновения он стал как у беременной что вот-вот разродиться. Люди один за другим пали ниц и начали что-то бессвязно бормотать. А душераздирающий девичий крик постепенно сменился на хохот, как у человека, одержимого чем-то потусторонним.

Впервые за столько лет, неизменно видя во снах как в пламени костра сгорает та, что должна была стать его женой, Эйсон не чувствовал гнева и злобы. Нет. Сейчас он чувствовал ужас и отвращение от того, что происходило с его дорогой Элизабет. Из её чрева что-то пыталось выбраться, что-то… ему неведомое.

Огонь потух. Безобразное женское тело, обгорев почти до костей, застыло и не двигалось. Но двигался живот. Толпа замолкла, но только что повисшую тишину нарушил тонкий монотонный вой флейты. Эти отвратительные звуки исходили со всех сторон. А над всем этим кошмаром висело зловещее чёрное солнце в багровом ореоле.

Раздался странный хлопок. Из живота Элизабет вырвалась рука, затем вторая. А следом показалась безликая голова. После чего на помост рухнуло серое склизкое антропоморфное тело.

Толпа, всё так же молча, стала биться лбами о гладь воды, выбивая в такт монотонному завыванию флейты глухие шлепки. Это продолжалось до тех пор, пока существо, выпавшее из чрева Элизабет, не поднялось на ноги. И вот, когда оно уже стояло с гордо поднятой безликой головой, разом стихло всё: и звуки флейты, и глухие шлепки.

Люди поднялись на ноги и поспешно расступились, образовав проход к эшафоту. Серое существо, спрыгнув с помоста, направилось по этому проходу прямиком к Эйсону. Каждый шаг безликого сотрясал морскую гладь, а эшафот скрипел, готовясь вот-вот развалиться.

Эйсона бросило в пот от мимолётной мысли, что это существо чрезвычайно похоже на незнакомца, вышедшего из чёрного солнца во время одного из прошлых кошмаров.

Безликий остановился неподалёку. Занёс руку за спину и откуда-то достал флейту, кажется, из резной кости. Затем поднёс её к месту, где у него должны быть губы и извлёк четыре омерзительных звука. И в тот самый миг толпа за его спиной повернулась к Эйсону. Их тупые бледные одутловатые лица с пустыми глазницами вызвали в наёмнике какой-то необъяснимый ужас.

Но присмотревшись, Эйсон понял природу страха, овладевшего им. Он узнал их. Всех. Всех тех, кого счёл виновными в смерти своей возлюбленной и убил.

Они все смотрели на него: бывшие соседи, обычные горожане и конечно же охотники на ведьм. Ну а после закричали и с дикой неистовой яростью ринулись вперёд, по пути сливаясь в непонятную однородную тёмную массу. Наёмник потянулся к мечу, но быстро обнаружил, что безоружен. Толпа, превратившись в неведомое бесформенное нечто со множеством глаз и рук, словно бушующая волна, накрыла свою беспомощную жертву и погрузила её в чёрные воды бескрайнего моря.

Эйсон тонул. А густая-густая тьма обволакивала его.

Он созерцал необъятный хаос, текущий скользкими щупальцами по полотну реальности, шелестящую мерзость, явленную из глубин искаженного мироздания, что источала первобытный ужас, рвущий на тусклые и бесконечно неправильные клочья его душу, оставляя сознание наедине с неестественным смехом, глумящимся над ним и казалось над законами всего сущего.

Вдобавок он чувствовал запах. Давящий запах этого богопротивного места сводил его с ума.

Погружаясь всё глубже и глубже в непривычную беспредельную бездну, Эйсон не знал почему ему сняться эти сны, не знал что они означают, но одно знал точно — всё это началось когда он отыскал ведьму по имени Селена и когда она наделила его «силой».

Но неужели ему всю жизнь придётся терпеть эти кошмары? Есть ли хоть крохотная надежда на то, что легенда о заветном гримуаре окажется правдой? Он не знал, но надеяться приходилось, ведь у него больше ничего не было кроме этой жалкой надежды. А ещё веры… Веры в то, что хотя бы после смерти он снова сможет быть с той, что наполняла его жизнь смыслом.

Через какое-то время Эйсон увидел ослепляющее сияние. Когда же его глаза стали едва привыкать к свету, а разум начал осознавать что перед ним, он ощутил леденящий холод и тут же закричал. Закричал от нестерпимого неземного ужаса. Но к его великому счастью это последнее видение непременно забудется с пробуждением.

2

В лесу царил предрассветный полумрак. А тишина, стоявшая здесь, была настолько удивительна, что казалось, будто все звуки безвозвратно покинули это место. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых, ни свиста ветра. Ничего. Лес будто намеренно соблюдал молчание.

Беспорядочно растущие тонкие деревья, держась поодаль друг от друга, создавали ощущение пустоты. А всё потому, что вокруг не было ни одного кустарника. Только мхи покрывающие обнажившиеся корни да нижнюю часть деревьев.

Кайг сидел, опершись спиной о толстый ствол невысокого ветвистого бука, покрытого слоем серебристо-серой коры с чешуйками, что рос у самой бровки небольшого оврага. Ветви этого старого отличающегося от прочих древа походили на застывшие лапки огромного паука.

Вчерашний день, как и несколько предыдущих, выдался холодным. Кайг, закутавшись в плащ, невольно задремал. Ему следовало караулить, охранять сон своих товарищей, но с того момента как стало известно кто гонится за ними, он не мог позволить себе нормально спать.

После прощания с Яроном троица целыми днями была в пути. Они старались идти как можно быстрее и по возможности запутать следы. А останавливались разве что ночью, чтобы поесть и поспать. Хотя, правильнее сказать, отдыхали только двое из них. Ведь как бы Альберт не старался, как бы не уговаривал, Кайг спал не больше двух часов за ночь.

Вдруг лесную тишину, а вместе с ней и сладкое ощущение покоя, нарушил вскрик Эйсона. Он резко пробудился, сел и, выхватив из-за голенища кинжал, начал размахивать им перед собой, словно стараясь отогнать от себя кого-то.

Кайг тут же открыл глаза и схватился за рукоять лежащего рядом меча.

— На нас напали? На нас напали? — Альберт приподнял голову, щуря сонные глаза, но поняв в чём дело положил голову обратно и протяжно зевнул. — А, это ты, Эйсон. Теперь ещё и кричать по ночам будешь?

Эйсон тяжело дышал, так словно увидел самый жуткий кошмар в своей жизни. Он глядел куда-то в пустоту, будто бы стараясь что-то вспомнить. А затем, немного отдышавшись, сказал:

— Что? О чём это ты?

Альберт зевнул ещё раз.

— Да в последнее время ты стал что-то бормотать во сне, — ответил он.

— И… И что я говорил?

— Что-то про хаос и какое-то дитя. Твою болтовню было сложно разобрать.

— В финале хаос, вечное дитя, с лица вселенной стёр наш мир шутя, — угрюмо произнёс Кайг, всё также сидя у ствола старого бука.

Повисло молчание. Долгое молчание. Зеленокожий не сводил с Эйсона глаз, а потом наконец добавил:

— Уже несколько ночей одно и тоже. Слово в слово. Что тебе снится?

— Да… — Эйсон натянуто улыбнулся. — Да всё как обычно: темнота, падение, горящий костёр.

Снова молчание. Кайг смотрел всё также неотрывно. Затем поднёс руку к лицу и медленно потёр пальцами глаза.

— Помниться мне ты говорил, что между нами не должно быть тайн.

— Это сейчас не важно.

— Важно если у тебя фляга начинает свистеть, — сказал Кайг, оскалив зубы.

Эйсон ещё какое-то время смотрел в карие глаза здоровяка, затем отвёл взгляд, протяжно выдохнул и вернул кинжал обратно в голенище сапога.

— Серый человек…

Услышав это, Альберт даже как-то взбодрился.

— После Алого леса мне стал сниться человек с серой кожей, — продолжил Эйсон. — С каждым разом я вижу его всё отчётливее. А в недавнем сне, как старуха и говорила, он вышел из чёрного солнца. Я… Я просыпаюсь с чувством, будто видел что-то… что-то такое от чего кровь стынет в жилах. Но уже который раз не помню что было в концовке сна. Что-то определённо было. Я знаю это. Но каждый раз забываю…

Друзья смотрели на него с замешательством. То ли ждали продолжения, то ли не знали что ответить на эту правду. Но выражения их лиц явно указывали на второй вариант.

Вдруг Эйсон схватился за голову и тут же полез в поясной карман, за пузырьком. Пусто. Нет, не в кармане. В маленькой стеклянной бутылочке закончился эликсир, что обычно варит Альберт дабы заглушать головную боль и голоса.

— Ал, есть ещё твоя бурда?

— Сейчас посмотрю, — алхимик мотнул головой, прогоняя не самые оптимистичные мысли, и потянулся к торбе. Погремев её содержимым, безрадостно заключил: — Нету. Так, подождите.

Альберт проверил ещё раз. И ещё. И снова нет. Запасы эликсира кончились.

— Ну вот почему чем дальше, тем хуже? — произнёс он.

— Серьёзно? — досадливо морщась, проговорил Эйсон. — Всё закончилось?

— Да. Нам нужно в ближайшую деревню, чтобы я смог наварить новую партию.

— Это исключено, — резко отрезал Кайг. — Вари здесь.

— В чём? В нашем грязном котелке с толстенным слоем жира? Из ума выжил? Приготовление эликсира это тебе не луковую похлёбку сварить. Нужны чистые сосуды, тряпьё для процеживания, уксус вроде как тоже закончился, а ещё… Да ты хоть понимаешь, как сложно сделать эликсир в полевых условиях?

Здоровяк насупился, поднялся, покачнулся, но устоял.

— Но эликсир это только полбеды, — Альберт смерил Кайга взглядом. — Нам всем нужно хорошенько выспаться.

— Мне не нужен отдых.

— Правда, что ли? Да ты посмотри на себя! На тебе лица нет. Ты почти не спишь. Ты измотан.

— Я крепче…

— Да-да, — перебил его Альберт. — Ты сильнее и выносливее многих людей. Но даже такому как ты необходим сон.

— Ты прав, — закивал Кайг, вешая свой меч на крюк за спиною. — Вот только есть маленькая, совсем незначительная проблема. Проблема, которая идёт за нами по пятам, которая не сдаётся, которая…

— Ой, да перестань, — отмахнулся Альберт. — Мне кажется ты преувеличиваешь.

— Вы не знаете его, — Кайг, взглянув через плечо, сказал это довольно серьёзно. — Не знаете, на что он способен.

— Ладно. Хорошо. Но как ты будешь сражаться? А, сонная муха? Да, знаешь ли, и мы не железные. Мы всё идём и идём. Идём и идём… Припасы почти на исходе. И пожалуйста не надо снова повторять про те гномьи сухари. Нам нужна обычная еда. Поэтому давайте-ка поступим так: выходим на тракт и топаем до ближайшей деревни. Нормально поедим, купим у местных в дорогу припасов и, очень надеюсь, помоемся в горячей воде. Там же я наварю эликсира.

— Звучит как план, — подал голос Эйсон. — Сделаешь мне тогда покрепче.

— Не понял, — Альберт покосился на него.

— Твоя бурда уже не так эффективна.

— Нельзя нам задерживаться, — встав боком, Кайг замотал головой. — Так он нас точно выследит.

— Ну помрём не от меча так от голода. Ой, да и прям нас найдут. Мы прошли через жуткий смертоносный лес. Идём, можно сказать, без остановки уже пяток дней. Любой следопыт след потеряет, — усмехнулся Альберт, но, увидев обеспокоенное лицо зеленокожего, откашлялся и продолжил уговаривающим тоном: — Ты пойми, долго в таком темпе мы не протянем. Ты рано или поздно загнёшься без сна, а Эйсон — без моего снадобья. Не сегодня, не завтра, но когда-нибудь нам придётся остановиться, отдохнуть и пополнить запасы. И лучше для всех нас сделать это как можно скорее.

Кайг неохотно закивал, в этот раз, видимо, искренне соглашаясь. А после, как и обычно, произнёс спокойным голосом:

— Тогда собираемся. До деревни привала не будет. И имейте в виду: всё случившееся до этого было прелюдием. Готовьтесь к тому, что дальше станет только тяжелее.

— Ладно-ладно. Но и ты учти, что на пустой желудок я бегать не буду. А как все дела в деревне закончим, я возьму у местных чего-нибудь крепкого выпить.

Вдруг Эйсон почувствовал, как кто-то маленький кусает его в районе правого уха. Он быстро ударил себя по шее и, взглянув на остатки комара размазанного по ладони, раздражённо пробурчал:

— Ненавижу жуков.

3

Большую часть дня троица потратила на то, чтобы отыскать мало-мальски торный просёлок. Остальное же время они устало месили пыль по дороге до ближайшей деревни.

Солнце сквозь туманную пелену облаков излучало белый безжизненный свет. И эта серость только ухудшала и без того скверное настроение Эйсона. С каждой верстой ему становилось понемногу хуже. Виски сдавливала пусть ещё слабая, но постепенно нарастающая пульсирующая боль, а голоса в голове, как ему казалось, вот-вот зашепчут.

День близился к концу, когда троица дошла до развилки на дороге. Они встали у старого указателя. К столбу были прибиты две потрёпанные временем доски. Одна с надписью: «Картерхон» указывала налево, а вторая с надписью: «Флиздаль» — направо.

— И вот куда нам теперь? — буркнул Эйсон. — Варахиил, сукин сын. Макнул нас в дерьмо и сбежал. Дал бы хоть какой-то знак…

На краткий миг поднялся ветер. Все трое поморщились и повернули головы влево, защищая лица от дорожной пыли.

— Картерхон, — прочёл Кайг одну из надписей на покосившемся дорожном указателе. — Знакомое название...

— Да? И что это? Деревня?

Кайг кивнул, а после добавил:

— Но я не могу вспомнить что связано с этим названием.

— Неважно, — проворчал Эйсон. — Мы искали деревню? Вот она. Идёмте. Только давайте условимся ни во что не ввязываться.

Они двинулись дальше. А над ними высоко-высоко в тусклом, бесцветном небе парила птица.

Не прошло и получаса как вдалеке показалась околица, а за ней и избушки с соломенными крышами на фоне выступающих лесистых холмов. Наёмникам повезло добраться до захода солнца. Не придётся никого будить.

Первыми на троицу обратили внимание, игравшие в догонялки, дети. Детвора быстро побросала все свои дела и стала таращиться на чужаков. Затем их облаял пёс. Молодой барбос не подходил слишком близко, но какое-то время настойчиво преследовал наёмников, будто показушно исполняя свой долг.

Деревня выглядела самой обычной. Невысокие плетни ограждали дома, стоящие то тут, то там между возделанных полей. Неподалёку бегали клохчущие куры. Где-то слышалось хрюканье свиньи. А чуть дальше, на лугу перед лесом, виднелось стадо овец.

Суета сходила на нет. Люди заканчивали свои дела и возвращались в избы, над крышами которых поднимались столбы дыма. Время близилось к ужину.

Троица хотела с кем-нибудь заговорить и узнать, где искать старосту, но простой люд завидев их стал опасливо коситься. Должно быть, как и, бывало, с другими, испугались Кайга, что в своём чёрном плаще с капюшоном и ростом без малого в сажень походил на один из обликов Владыки Мёртвых.

Они решили пойти медленнее. Всё равно молодому пареньку что-то шепнула одна из женщин и тот куда-то помчался. Скорее всего староста сейчас сам их найдёт.

Вдруг голову Эйсона пронзила боль. Он знал, если промедлить, то она может стать невыносимой. А потому ему было плевать на селян, что стояли и глазели. Плевать было и на их недовольные лица, и на их перешёптывания. И всё же Эйсон почувствовал, как злоба начинала бурлить в нём. Сейчас ему хотелось одного — поскорее выпить эликсира.

Но несмотря на своё скверное самочувствие, среди двух десятков таращившихся селян внимание Эйсона привлёк один человек. Это был босой старик в одних драных штанах, стоявший к ним боком и в отличие от других смотревший куда-то в сторону леса. Его кожа цветом походила на мякоть вареного яблока, а вокруг глаз даже отсюда виднелись тёмные пятна. Старик, разинув рот, глядел внимательно, будто в той стороне было что-то поважнее вооруженных незнакомцев.

Слева от них послышался женский визг и грохот разбиваемой посуды. Потом краткая тишина и ещё какой-то шум. Ну а после распахнулась дверь одной из ближайших к наёмникам изб. Из неё выбежала худощавая женщина, но тут же споткнулась и упала на землю у покосившегося крыльца.

Следом за ней вышел крупный неприятного вида мужчина с лысой головой и пивным брюхом. Его лицо чем-то напоминало уродливую физиономию огра, а голые плечи и грудь были исписаны кажется тюремными татуировками. В руках он держал железную кочергу.

— Ах ты блудливая сука! Признавайся! С кем ты спала? С кем?!

— Дорогой, успокойся! Пожалуйста, положи кочергу. Я клянусь всеми богами! Слышишь? Клянусь, что ни с кем тебе не изменяла.

— Врёшь, падла! Думаешь я слепой? Кейти даже не похожа на меня! А Патси? Его ты тоже нагуляла? А? Говори! Говори, потаскуха!

— Не тронь маму! — заголосила выбежавшая из избы девочка. Она обхватила сильную руку отца, в которой тот сжимал кочергу, и вцепилась в неё своими маленькими зубками. На миленьком личике девчушки хорошо виднелись разбитая губа и синяк на щёчке.

— Ах ты, маленькая дрянь! Кусаешь руку, которая кормит? — лысый мужчина замотал рукой, но девочка держалась на удивление крепко.

— Кейти! — всхлипнула женщина от слез. — Милая, уйди! Прошу уйди, доченька!

— Да! Послушай свою непутёвую мамашу! — рявкнул отец семейства, дернув рукой освобождаясь от детской хватки. После чего девочка, отлетев в сторону, ударилась головой о землю, вскрикнула и вздрогнула, как будто обожглась.

Эйсон, в отличие от Альберта, смотрел на всё это с презрительным безразличием. Впрочем, не он один. Кажется, и другие селяне смотрели на эту семейку так же. Никто из людей ничего не сделал, ничего не сказал. Все просто молча наблюдали за ссорой. Наверно, как и ему, всем остальным не было до этого дела.

— Как всегда: пьяное мужичье и несчастное бабье, — Эйсон, морщась и растирая лоб пальцами, зашагал дальше.

— Ага, — согласно закивал Альберт, — ничего нового. Эй, а ты куда?

— Искать старосту.

— Подожди. Давай ещё подождем. Да и помочь надо бы…

— Делай что хочешь. Мне плевать, — холодно отозвался Эйсон.

— Да как ты можешь такое говорить? Люди в беде, а ты…

Эйсон остановился, недовольно выдохнул и, обернувшись, злобно зыркнул:

— Мы же договорились ни во что не ввязываться или как?

— Да, но… — не унимался Альберт, краем глаза заметив, как отец семейства начал пинать свою жену, выкрикивая при этом всякие оскорбления.

— Но что?! Что ты хочешь от меня? — вдруг рявкнул Эйсон, не дав договорить другу. — Мы пошли за тридевять земель не для того, чтобы помогать каждому страждущему. Таких как они тысячи! Хочется помочь несчастным? Давай. Вперёд! Но без меня. Сюда мы пришли не за этим. Вот это — не наша проблема.

Кайг нагнулся, подобрал небольшой камушек с дороги.

— Но Эйсон...

— Заткнись! Просто закрой рот и не беси меня! А ни то я возьму и правда «помогу» этой семейке. Нет, а знаешь… — Эйсон стал говорить громче. На столько, что вся округа хорошо его слышала. — Давай я отрежу этому пьяному выродку уши. Переломаю ему пальцы. Ну или пообщаюсь с этим слабоумным куском дерьма, прям как с тем оруженосцем. Давай, а?!

Кайг уже замахнулся для броска, но в этот самый миг отец семейства обратил на них внимание.

— Слышь, ты чё ща вякнул?

Эйсон выставил руку с указательным пальцем, но головы не повернул:

— А тебя, животное, вообще никто не спрашивал! Пасть закрой и продолжай свою бабу колотить!

Лысый мужчина встал как вкопанный. А потом, точно ошпаренный, заорал противным хрипловатым голосом:

— Ты чё, сука? Ты чё?!

Эйсон повернулся и сделал два медленных шага в сторону отца несчастного семейства.

— У тебя говно в ушах или ты, мразь, не понимаешь человеческого языка? — злобно осклабился он.

— Ты чё так базаришь, петушок? — похлопав глазами, лысый мужчина зашагал в сторону наёмников.

— А те есть чё возразить? — передразнил Эйсон. — А, моча ослиная? Так ты подойди, я поясню.

В следующий миг клинок выпрыгнул из ножен. У Альберта округлились глаза, и он замахал руками.

— Эйсон! Перестань! Я… Я не это имел ввиду.

Но Эйсон не слушал. Он разминал плечи, встряхивал руки, хрустел шеей. Одним словом — готовился «разговаривать».

— Слышь, петушара, кто моча, а? Кто?! Ты у меня ща на клык возьмёшь и подавишься! — отец семейства надвигался словно гора, шагая тяжело и широко.

Эйсон не ответил, а только расплылся в довольной и совсем недоброй ухмылке. Альберт тут же кинулся к нему и, встав перед ним, начал успокаивать, пусть и заметил знакомую жажду крови в тёмных глазах. Кайг откинул плащ, схватился за рукоять меча. Некоторые из зевак попрятались по избам.

Кейти, держась за щёчку, сквозь слёзки смотрела на всё происходящее. Её отец опять напился с самого утра, опять закатил скандал у всех на виду, опять поднял руку. Соседская ребятня наверно снова будет чураться её и смеяться. Её мама лежала на земле по всей видимости без сознания. Она закрыла глазки и заплакала с новой силой.

Через секунду костяной клинок со свистом разрезал воздух и тяжело рухнул на плетень рядом с отцом Кейти, тем самым разломав небольшую часть забора. Все разом замерли.

— Ни шагу! — прорычал Кайг. — В другой раз не промахнусь!

— И чего это тута творится? — крикнул запыхавшийся седеющий мужичок. — Во имя Творцов, Геринг! Опять нализался да горлопанишь на всю округу? Что ж тебе не живётся-то спокойно, а? Я сейчас снова мужиков позову! Ну чесслово как же ты мне надоел. Прекрати! Слышишь? А не то сеньору про тебя всё расскажу, и он-то уж на тебя управу найдёт.

Геринг смерил беглым взглядом внушительного размера костяной меч Кайга, затем посмотрел на деревенского старосту и мерзко усмехнулся:

— А чё ты как баба ссаная постоянно за чужой спиной прячешься? Ты подойди да в лицо мне, сука ты дырявая, скажи всё чё думаешь! А вы, бараны, пшли на хер отсюда! Ещё раз увижу вас здесь, целыми не уйдёте.

Геринг, пошатываясь, побрёл в избу.

Староста, выпучив глаза, схватился за лысеющую голову и охнул:

— Батюшки! Геринг, изверг ты этакий! Лорис! Лорис, жива аль нет? Эй, людишки! Ну чего вы все стоите? А ну кто-нито бегом ко мне! Помощь нужна!

Дверь в избу закрылась. Подбежала пара мужиков, подняли Лорис и усадили её на лавку. Кто-то принёс воды. Одна из соседок подошла к Кейти, пока её мать приводили в чувства, но девочка вскочила на ноги и убежала, прерывисто шмыгая носиком.

Альберт смотрел на всё это с неподдельным сочувствуем. Но вдруг опомнился, стал озираться по сторонам. Он увидел, как Эйсон куда-то побрёл. Немедля ни секунды он поспешил догнать его.

— Эйсон! Куда это ты? И какого чёрта там произошло? Нет, ты, конечно, никогда не отличался сдержанностью. Но это, знаешь ли, уже перебор… Что у тебя в голове творится? — Альберт схватил друга за плечо и рывком развернул к себе. — Да остановись, кому говорю!

Эйсон резко схватил его за воротник, больно прижал спиной к стволу рядом стоящего дерева и прошипел сквозь зубы:

— Белобрысый говнюк! Ты ведь знаешь! Знаешь о проблеме! И ничего не сделал! Не подготовился заранее!

— Не понимаю. Т-ты об эликсире? И винишь меня?

— Да! Ты виноват! А вот теперь иди и свари мне ту дрянь, а не то клянусь я размозжу кому-нибудь череп в этой сраной деревне.

— Так тебе хуже? В этом всё дело? Погоди! А ты слышишь голоса? Отвечай! Слышишь их?

— Да… — после недолгой паузы ответил Эйсон. В его глазах промелькнуло что-то безумное.

— Ладно-ладно, успокойся. Сейчас всё организую. Потерпи ещё чуток. Хорошо?

Эйсон отпустил ворот и, ничего не ответив, пошёл куда-то дальше. Альберт тяжело задышал, пара капель пота выступили у него на лбу.

Дело принимает скверный оборот. Однажды Альберт уже затянул с готовкой эликсира. Тогда в одном из борделей он напился сильнее обычного. И из-за этого промедления Эйсон чуть не убил двух эльфов, сильно избил четырёх мужиков, а в придачу едва не сжёг одну из городских бань. И всё потому, что ему что-то не то сказали...

Альберт мотнул головой, прогоняя дурные мысли. Взглянул вправо. Кайг со старостой уже о чём-то говорили. Он трусцой побежал к ним.

— Клинки Йэгэна говорите? Ага. Слышали, слышали о цехе вашем. Так вы по делу к нам аль так?

— По делу. Вон мой товарищ. Сейчас он вам всё объяснит. Альберт, ты вовремя. Знакомься: Яцек, староста деревни.

Алхимик остановился, едва кивнул, жадно глотая воздух. А немного отдышавшись, начал:

— Я — Альберт. Рад знакомству. Уважаемый Яцек, мы с товарищами наёмники из Клинков Йэгэна…

— Уже сказал, — прервал его Кайг.

— А, да? Славно. Тогда сразу к делу. Мы в пути уже долгое время. А наши запасы на исходе. Нам бы поесть, поспать да помыться. А ещё мне очень надо где-нибудь сварить лекарство. Нашему другу нездоровится. Мы заплатим. Ну или может у вас какая работка для нас найдётся? В любом случае в долгу не останемся.

— Так вы, сталбыть, во врачевании смыслите?

— Ну так. Немного знаю это ремесло.

— Эт хорошо. А давайте-ка так: если вылечите сынишку Шона, рыбака нашего, мы вас как добрых гостей примем. Что скажете? По рукам?

— Ведите к больному.

4

До нужной избы они добрались быстро. Дверь оказалась открыта настежь, а потому Яцек, Альберт и Кайг вошли без стука.

— Эй, есть кто дома? — крикнул староста. Но никто ему не ответил.

В глинобитной печи горел огонь. Рядом на столе лежали остатки от зелени и овощей. Пахло простой, но вкусной едой.

— Вы кто такие? — раздался женский голос позади них.

— Мэрит, со мной они, со мной. Не боись. Сейчас сынишку твоего на ноги поставим.

— Здравия, хозяйка, — кивнул Альберт. — Ну показывай, где больной.

Высокая женщина с кривыми, торчащими вперед зубам захлопала редкими ресницами, но быстро собралась с мыслями, поставила ведро воды у входа и указала на постель в спальной выгородке. Там, на соломенном тюфяке, лежал мальчик, а рядом с ним стояла миска, наполненная желтоватой желчью с остатками непереваренной еды.

— Что с ним случилось? — нахмурился Альберт.

— Да сама не знаю. Гулял с ребятней как обычно, а потом раз и хворь его взяла.

— Когда? — алхимик снял торбу с плеч и сел на колено возле ребёнка.

— Под утро. Только начало светать, а он давай изрыгать из себя всё, да опорожняться бегать.

— Сколько раз его тошнило?

Женщина заохала, убирая с большого лба пряди растрёпанных волос:

— Так это… За целый день почти с десяток раз.

— Вскипяти воды. Нет, стой. Кто-то в деревне ещё болеет так же? Колодец у вас один? С ним всё в порядке?

Женщина замялась, наверно не зная на какой вопрос отвечать первым.

— Да хорошо у нас с водой, не жалуемся, — сказал староста. — А колодцев-то два. Один в деревне, второй за околицей, у леса. Но вторым мы и не пользуемся. Он для добрых соседей. Только вот… если мальчонка попил из того колодца, то сомневаюся я, что можно что-то сделать.

— Глупости, — поморщился алхимик, сняв перчатки.

Он поднял пропахнувшую потом рубаху мальчика, осмотрел тело, выдохнул. Нарывов, сочащихся чёрным гноем, не было. Уже хорошо. Не та хворь...

— Это похоже на отравление. Хозяйка, чем ты его лечила?

— Я давала ему мятную воду, потом отвар из ромашки и тысячелистника, но это не помогло. А… ну и молились мы с мужем. Молились Владычице Вод, Эзэльфрее, чтоб она благословила колодец в нашей деревне. Молились и Владыке Ветров, Ойвиндилю, чтоб унёс он своим ветром эту хворь.

Звякнули застёжки торбы. Альберт состроил такую гримасу, что было сразу понятно что он думает об этих методах лечения.

— Обычно в таких случаях лучше использовать листья ноксилиса, — алхимик не стал распинаться об этом растении. Главное это то, что оно помогает при подобных симптомах. Но сейчас… Сейчас нужно кое-что другое. Мальчик был бледен и слаб. Чем бы он не отравился, надо поскорее вывести токсины из его организма. — Налейте в кружку воды. Чистой.

Альберт полез в торбу, достал маленький мешочек и медную ложечку, после чего зачерпнул ей два раза. В мешочке оказался белый порошочек, чем-то напоминающий муку, но всё же он отличался от неё по своей структуре. Алхимик насыпал в кружку две ложки этого порошка, хорошенько размешал.

— Так, малыш, давай-ка мы с тобой выпьем лекарство, — он аккуратно приподнял ребёнка за голову и поднёс кружку к его сухим губам.

Мальчик замычал.

— Да, — улыбнулся алхимик, — это мерзость, но надо пить. Пожалуйста, выпей ещё.

Мальчик сделал ещё два коротких глотка и попытался отвернуться. Альберт, поставив кружку, понимающе хмыкнул и всё так же аккуратно опустил голову ребёнка.

— Котелок с водой подвесили над огнём?

Получив от женщины положительный кивок, он снова полез в торбу, достал флакончик, открыл его, и комната наполнилась ароматом, отдалённо напоминающим хвою. В этом снадобье, вероятно, было миртовое масло. Следом алхимик достал ещё один мешочек, но уже с какими-то сушёными травами.

— Так, хозяйка, слушай внимательно. Чтоб до утра твой сын выпил содержимое кружки. Его скорее всего опять бросит в жар. Это нормально. Потом весь завтрашний день будешь поить его отваром, который я приготовлю. Одновременно давай ему по маленькому кусочку хлеба. С утра он должен потихоньку есть и пить. Пить не воду и уж точно не молоко, а мой отвар. К завтрашней ночи ему станет лучше. Надеюсь. Следующие два дня не корми его ни яйцами, ни сыром, ни овощами. Лучше пустыми кашами и хлебом. Запомнила?

— Ах, ну слава Творцам! Спасибо вам, спасибо! — женщина едва сдержала слезу. — И тебе староста спасибо. Век не забуду.

— Да будет тебе, Мэрит. Чужие что ли?

— Рано ещё благодарить. Будем надеяться, что болезнь пройдёт в лёгкой форме. Хозяйка, неси два чистых горшка или любой другой глубокий сосуд. Уважаемый Яцек, с вашего позволения сделаю два лекарства: одно для ребёнка, другое для нашего друга.

— Не возражаю, — сказал староста.

— Только вот тут такое дело… — Альберт немного замялся. — Нашему другу в дорогу нужно сварить целую партию. Где бы у вас в деревне это можно сделать?

Яцек одной рукой стал поглаживать длинные усы. Потом хмыкнул и произнёс:

— Да чего тут думать. Не буду ж я ходить да на ночь глядя людям докучать. Всё равно думал вас к себе на ужин звать. Там и сварите всё чего надо. Моя, конечно, поворчит, но это дело привычное.

— Славно, — улыбнулся алхимик и тут же снова замялся. — Но… есть ещё одно так скажем обстоятельство.

— Слушаю, — староста сдвинул брови от непонимания.

— Как бы сказать… Понимаете ли Кайг… Он…

— Альберт, перестань. Яцек, давайте выйдем.

Алхимик быстро побросал в кипящий котёл ингредиенты для отвара и пошёл следом. Но Кайг остановил его в дверях.

— За мной бегать не надо. Не маленький. Ты лучше свари лекарство.

Алхимик поморгал, согласно закивал и вернулся к котлу.

Солнце уже успело зайти за холмы, но было ещё светло. Чуть обойдя избу, они укрылись от любопытных глаз. Кайг откинул капюшон и снял безликую деревянную маску с небольшими вырезами для глаз, носа и рта. Староста, задрав кверху голову, охнул.

— Думаю, Альберт хотел спросить вас, уважаемый Яцек, станете ли вы есть за одним стол с нелюдем.

Староста какое-то время рассматривал зеленоватое, усталое лицо Кайга, ожидаемо разинув рот. А затем, не отводя взгляда, протянул:

— Ну чудеса!

— Чудеса? А как же «мерзкий выродок»?

— Да что вы, что вы? И в мыслях не было. Слыхал я об орках. Но чтоб орк да с таким человечным лицом…

Кайг не стал его поправлять.

— Но вы это… Масочку-то наденьте. Негоже богов искушать.

— Значит уговор в силе?

— А то! Я слово своё держу. Так, скоро совсем стемнеет. Пойду-ка я свою предупрежу, чтоб на стол накрывала да постели готовила. А вы помыться сегодня хотите аль завтра?

— Лучше бы сегодня.

— Ага. Оно конечно. Тогда распоряжусь, чтоб баню вам топили. Изба моя стоит вон тама. Рядом с грушевым деревом. Отсюда домов через шесть.

— Договорились. Как закончим здесь, найдём товарища и сразу к вам.

Кайг какое-то время провожал взглядом быстро шагающего старосту, затем задумчиво посмотрел на лесистый холм. Ветер колыхал высокие кроны деревьев. А вдалеке, на горизонте, вспыхнула зарница. Здоровяк прищурился, ведь знал — это недобрый знак. Он надел чёрную маску, накинул капюшон и вернулся в избу.

5

— Ну вот и где он? — ворчал Альберт. — Ушёл непонятно куда, а мы значит должны искать его в этой темноте. Уверен, что стол уже накрыт. Ах… Как же я хочу поесть и выпить! Знаешь, если староста предложит, клянусь тебе, я напьюсь. И ты можешь говорить мне что угодно. Я и слушать не стану. Не сегодня. Извини.

Кайг терпел, как бы сказал Эйсон, это нытьё всю дорогу от дома Мэрит. Он молчал и то ли действительно слушал, то ли пропускал всё мимо ушей, размышляя о чём-то другом.

— Ой, а как вспомню одну из девчонок, что шли нам навстречу и её… достоинства, то сразу хочу… ну ты понял. И чем их только кормят в деревнях? На вид молоденькая, а грудь как две моих головы! Нет, ты пойми меня правильно, но я бы задержался в это деревне.

— А я бы не стал.

— Это почему? Из-за местных? Да брось! Впервой что ли? А-а, понял. Дело в том, что нам дышит в спину… Как там его? Сорас? Да и вообще тебе не кажется странным, что твой старый знакомый стал капитаном Святых Рыцарей и теперь гонится за нами? Ну то есть может это и не он вовсе? Может…

— Я тут вспомнил, — Кайг будто намеренно проигнорировал вопросы Альберта.

— А? Что вспомнил?

— Эта деревня названа в честь леса. А Картерхонский лес, если верить старым поверьям, — место, где граница между нашим миром и Адхенхеймом очень тонка.

— Из-за этого? Серьёзно? — рассмеялся Альберт. — Ты веришь в глупые сказки про фей?

— В деревенские байки — нет. Но не думаю, что такой человек как Эйрнар Фалино стал бы врать.

— Эйрнар Фалино? — Альберт изогнул бровь. — А это случаем не тот безумный охотник на магов, убивший Повелителя крови?

— Он самый, — подтвердил Кайг.

— Так он же это… был куда более чокнутым, чем наш Эйсон. Ты правда веришь, что он пропал в Мире Фей на несколько лет, да ещё и смог вернуться?

— Я повидал разное и допускаю, что Фалино побывал в царстве фей или… кого-то похожего на них. Ведь со слов других — его сила точно не из нашего мира.

— Ладно-ладно. Ну и чем его россказни отличаются от сказок про добреньких маленьких феечек?

— Говорили он часто повторял, что Волшебная страна — это кошмар, от которого невозможно проснуться.

Кайг вдруг остановился.

— Вон Эйсон, — сказал он.

— Где? Да как ты, чёрт побери, видишь в темноте?

Перед их глазами предстал обширный луг с бесчисленными стогами сена. А на одном из тех, что стояли ближе к ним, лежал Эйсон, раскинув руки.

— У тебя совесть есть? — подойдя к стогу, задрал голову Альберт. — Мы тебя уже обыскались. Идём давай. Староста должно быть нас заждался. Эй! Уснул что ли?

— Нет. Я слышу, как он чавкает.

Эйсон что-то пробурчал и медленно спустился вниз. В последний раз откусил кусочек яблока, после чего выкинул в сторону огрызок.

— Думал вы уйдёте, если промолчу.

— Я смотрю перекусил и теперь сытый? Надеюсь, ты хотя бы никого не пришиб за это яблоко?

— Ну, почти. Избил одноглазого однорукого мальчика и отнял у него. Но должен отдать ему должное. Бился он до последнего.

— Не смешно, — нахмурился Альберт и протянул ему пузырёк с жидкостью. — Это не совсем то, но должно…

Эйсон не дослушал. Он выхватил пузырёк и осушил его в один присест.

— На вкус не так дерьмого, как обычно, — сказал он.

— Да. Потому что это не привычный тебе эликсир. Нужный я сварю у старосты. А это, надеюсь, хоть немного поможет.

— Ну пошли тогда.

— А где «спасибо»?

— Обойдёшься, — фыркнул Эйсон.

— Нет, ну ты слышал Кайг? Кайг? Ты чего там увидел?

— Ничего. Просто показалось.

6

Троица, сидя за покрытым скатертью столом, наблюдала как Ветта, жена старосты, хлопотала с недовольным и надменным выражением лица. Эта была высокая, стройная женщина с некрупными, но привлекательными выпуклыми бёдрами. Лет так на десять младше Яцека. Альберт с озадаченным видом смотрел на её изящную походку. Должно быть алхимик не понимал, что она могла найти в таком низеньком мужичке, как староста.

К приходу гостей стол не пустовал. К тому времени на нём уже стояли тарелки с немного твёрдым ячменным хлебом, нарезанной редькой и огурцами, да четвертинка головки козьего сыра. Не обошлось и без копчёного карпа.

В печь был отправлен большой горшок с полбяной кашей. Наёмники терпеливо ждали горячую похлёбку, которую хозяйка разливала по мискам, а Яцек, сидя напротив троицы, с важным видом раздавал указания жене:

— Душа моя, ты тока это гостям репницы погуще налей.

— Что ж ты в бабские дела всё время лезешь? — холодно отозвалась та.

Староста махнул рукой.

— Не слушайте её. Лучше расскажите откуда путь держите и куды? Ну и каким ветром вас занесло к нам в Картерхон? Ой, а чего это мы на сухую сидим? Может пропустим по маленькой для аппетиту?

Альберт расплылся в радостной улыбке:

— Было бы славно.

Ветта всё с той же недовольной миной небрежно поставила на стол большую бутылку с мутной серо-коричневой жидкостью. Яцек вытащил пробку и стал разливать напиток по маленьким чашечкам.

— У меня хорошая бражка, крепенькая.

Староста и троица подняли чашечки. Тихонько стукнулись ими.

— Ну-с, за знакомство, — Яцек выдохнул, выпил брагу и, сморщившись, потянулся за куском хлеба. — Ах! Хороша!

— Очень хороша, — закашлялся Альберт. — Из чего она?

— Из яблочек нашенских.

Ветта поставила на стол последние миски с похлёбкой и пробурчала:

— Ешьте. Нечего на голодный живот пить. А если попойку хотите устроить, то не в этом доме.

— Ну, радость моя, ну не ворчи.

Ветта ничего не ответила, а только злобно зыркнула и ушла в соседнюю комнату. Вела она себя гордо, совсем не под стать своему статусу. Словно троица оказалась на приёме у какой-нибудь княгини.

— Вы не серчайте. Жёнушка у меня хоть и с хрипотцой, но добрая, — Яцек выпил ещё одну чашечку браги. — Ну не будем о нас. Жизнь-то наша простая, скучная. Вы лучше о себе расскажите. Куды идёте-то?

Альберт не отставал. Следом за хозяином дома залпом выпил вторую чашечку.

— Выполняем заказ, — сказал он. — От нашего цеха. А идём мы на северо…

— На юго-восток, — поправил его Кайг и сердито покосился. — Там чудища завелись.

Альберт видимо смекнул, что чуть не сболтнул лишнего и потянулся к тарелке с зеленью и овощами.

— Вон оно чё! — дивился Яцек. — Неужто и погань всякую изводите?

— Изредка, — ответил Кайг.

— Ох, с удовольствием послушал бы о ваших странствиях. Но вы это кушайте-кушайте, а то небось оголодали с дороги. Я уже дал наказ банщику. А как попаритесь, мы вас спать уложим. Кроватей правда не хватит, но надеюсь не побрезгуете пухлыми подстилками из вереска да камыша.

— Не побрезгуем, — сказал Кайг, доев свою порцию репницы.

— Одеял дадим, поэтому не бойтесь, не замёрзнете.

— Вы очень добры, — кивнул Альберт.

— Яцек? Правильно? — подал голос Эйсон, до этого погруженный в свои мысли. — Так вот скажите, а что за старик в одних портках у вас разгуливает по деревне и как заколдованный не отрывает глаз от леса?

Староста мигом помрачнел. Тяжко вздохнул. Налил себе ещё чашечку и тут же осушил её.

— Это старина Айб — наш полоумненький. Но судьба у него незавидная, тяжёлая… В позапрошлом году уж десяток лет минуло как евоная дочка беременная в лесу пропала. Все судачили мол он чем-то разозлил добрых соседей и те её умыкнули. А следом жена его занедужила, да и померла. М-да… Видать он с горя такого умом и тронулся. Хотя, по правде сказать, — Яцек подался туловищем вперёд и заговорил чуть тише, — таким вот как сейчас он стал, когда пошёл в лес нашенский и тама в ночь на Сархейн чего-то увидел.

Староста смолк.

— А что увидел-то? — поинтересовался Альберт.

— Да пёс его знает! Но теперь бродит по деревне точно упырь какой да лепечет что-то несусветное про добрых соседей. Но ежели это они сделали, то тому причина есть. Все знают — волшебный народец очень добрый и просто так никому зла не делает.

Кайг резко повернул голову к окну. Послышался отдалённый собачий лай.

— Ой, а как вспомню тот день! Айб тока на утро выполз из лесу. Весь исцарапанный да на карачках. Представляете? Прям как в терновом кусте искупался. Ужость неимоверная! И какой только бес потянул его ночью в лес? Да ещё и в канун Сархейна?! Этакая-то ночь принадлежит духам. А добрые соседи, как известно, так вообче собирают последний урожай. В эту пору носа из дому нельзя показывать, а он взял, да и в фейский лес попёрся!

Одна из лучин погасла. А в следующий миг кто-то забарабанил в дверь. За ней послышался крик:

— Добрые соседи! Добрые соседи!

— Помяни чёрта, он и явится… — вздохнул староста. Он нехотя встал, подошёл к входной двери и открыл её. — Ну чего разорался?

У порога стоял Айб, весь перепуганный и запыхавшийся.

— Добрые соседи! Добрые соседи! — повторил он. Старик, мыча, схватил Яцека за рукав рубахи и начал тянуть. Могло сложиться впечатление, что он хочет что-то показать.

— Да угомонись ты! — рявкнул староста. — Ишь ведь! Точно как с цепи сорвался!

Кайг нахмурился, встал, взял стоящий в углу костяной меч.

— Ты чего это удумал? — сдвинул брови Альберт.

— Значит мне не показалось. Старик, веди меня к феям.

Айб нисколько не испугался зеленокожего мечника. А только закивал ему и, подзывая к себе рукой, довольно резво для своего возраста куда-то помчался. Кайг пригнувшись вышел из избы.

— Зараза, — буркнул староста и, двинувшись следом, добавил: — Эй, меня погодите!

В избе повисла короткая тишина. В печи потрескивали дрова. Всё больше пахло кашей. А из раскрытой двери в нагретую комнату тянулась вечерняя прохлада.

— Хватит бухать, — почесал кулак Эйсон. — Тебе ещё эликсир готовить. Пойдём за ними. Хочу посмотреть на этих «фей».

Альберт отреагировал на слова друга безынтересно и налил себе ещё чашечку браги.

— Если тебе так хочется, иди. Уверен вы с Кайгом и без меня справитесь.

— Я тебя с бутылкой одного не оставлю. Давай, поднимай задницу. Проветришься. А то тебя развезёт.

Альберт легонько стукнул ладонью по столу.

— Ну что за дела? Я хочу всего-навсего выпить да девку потискать. Я разве многого прошу? Когда это всё уже закончится?!

Эйсон выдержал паузу после чего спокойно сказал:

— Закончил? Отлично. А теперь пошли.

7

Высоко в небе из-за туч выглянула бледная луна. В её мутноватом свете всё кругом казалось особенно мрачным и пугающим. В вечернем воздухе ощущалась какая-то необъяснимая скрытая угроза.

Из окон домов, закрытых ставнями, слабый свет выходил наружу. Кайг по протоптанной дороге бежал за Айбом. Следом, переваливаясь с ноги на ногу, семенил Яцек.

Вскоре раздался женский крик:

— Помогите, люди добрые! Убивают!

Это кричала Лорис, стоя у плетёной оградки своей избы. Айб направлялся именно туда, а, добравшись, затряс рукой, указывая пальцем на распахнутую дверь. Кайг не стал тратить время на расспросы и, минуя хозяйку дома и старика, ворвался в избу.

Главную комнату озарял свет лучины и огонь очага. С одной стороны, забившись в тёмный угол, всхлипывала старуха, с другой — лежала опрокинутая разломанная колыбель из ивовых прутьев и соломы. А в центре комнаты стоял Геринг, держась левой рукой за шею, из которой сочилась кровь. Второй рукой он размахивал кочергой, пытаясь отогнать от себя злобное чудище.

Это было низкорослое немного худощавое существо с сероватой кожей, мелкими острыми зубами, костлявыми пальцами вооруженными когтями, чем-то даже похожими на орлиные, глубоко посаженными жёлтыми глазами и ужасно сальными волосами огненно-красного цвета, выглядывающими из-за заострённых ушей. Из плеч и рук выходили короткие костяные шипы странного вида.

Что это за тварь? Кайг не знал. Но это определённо не фея и не подменыш, о которых рассказывают всевозможные сказки и легенды. Эта тварь нечто иное. Нечто из другого мира.

Здоровяк машинально схватился за рукоять меча, но тут же замер. В избе его громадиной особо не помахаешь. Так что же делать?

— Какая уродливая фея, — раздался насмешливый голос Эйсона. Он вошёл в избу уже с мечом в руках.

— Быстро ты.

— Не мог пропустить такое зрелище.

— Эй! Чё встали? Давайте окружим эту тварь и зарубим. Ну! Зря пришли или как? — тон Геринга, по сравнению с прошлой встречей, несколько изменился. Должно быть он малость протрезвел. Вдобавок, несмотря на опасность, особого страха в нём не наблюдалось.

Кайг загородил собою выход из избы. Эйсон, ухватившись обеими руками, поднял меч над головой и стал не спеша заходить красноволосой твари за спину. Та, в свою очередь, заметив это, зарычала. Лорис, Яцек и подошедший Альберт оставались на улице.

Ветер уныло загудел вокруг избы. Заскрипела многолетняя липа, растущая за домом.

— Тихо, коротышка, тихо. Мы тебя не обидим, — слукавил Эйсон.

Справа от существа был горящий очаг, спереди Геринг, а слева шаг за шагом приближался Эйсон. И тут, продолжая скалится, «коротышка» вдруг попятился. А затем из широкого рта с острыми неровными зубами вылетел детский голосок:

— Помогите…

Все оцепенели.

Что это сейчас было? Чудище вдруг заговорило человеческим голосом? Почему? Как вообще такое возможно? Как со злобным, хищным оскалом можно так жалобно молить о помощи? А может… Может это и не чудище вовсе? Быть может феи заколдовали ребёнка?

У всех это вызвало какие-то смешанные чувства. И Эйсон не исключение. Он ослабил хватку, начал опускать меч. Но в этом была его ошибка.

Одним резким внезапным прыжком тварь повалила темноглазого наёмника на глинобитный пол и, оказавшись у него на животе, принялась размахивать когтистыми ручищами.

Эйсон от неожиданности выронил меч. Благо он успел защититься руками от первой пары яростных взмахов, после чего схватил чудище за тонкие запястья. Эта красноволосая тварь почти мгновенно щёлкнула зубами перед его лицом. Из её пасти несло гнилью вперемешку с чем-то не менее отвратительным.

— Сука! — крикнул он, когда осознал, что чудище порвало рукав куртки.

— Насчёт три отпусти эту тварь, — Кайг отставил ногу назад, приготовился сделать рывок, а через секунду громко добавил: — Три!

Эйсон постарался, насколько это возможно, оттолкнуть от себя существо. И как только острозубая морда оказалась дальше от его головы, в неё со всего размаху прилетел тяжёлый сапог Кайга.

Раздался треск, визг, а в конце звук, походящий на скулёж. Тварь отлетела к очагу. Из её пасти капала кровь. Часть зубов спереди была сломана, другая — выбита. Нижняя челюсть двигалась неестественно, будучи не в состоянии полностью сомкнуться с верхней.

— Эй, недорослик! Где мой сын, а? Чё ты с ним сделал? — Геринг не дождался ответа, пусть спрашивать и было бессмысленно. Он резким движением вмазал кочергой по чудищу, отправив его в огонь очага.

Снова визг, но уже значительно громче. Красноволосая тварь, заверещав, ринулась к открытому окну и, не встретив препятствий, сиганула в него.

— Ну и страхолюдина! — воскликнул Альберт, войдя в избу. — Кайг, что это такое?

— Не знаю.

— Дорогой, что же нам делать? — следом за алхимиком вошла Лорис. — Неужто нашего Патси похитили феи?

— Дура! — рявкнул Геринг, ища какую-нибудь чистую тряпку, чтобы приложить к укусу на шее. — Какие ещё феи?

— Что у вас здесь произошло? — спросил Кайг.

— Что, что? Да ничего! — огрызнулся Геринг. — Пошёл малого проверить, а на меня напрыгнула эта тварюга.

— Ох, горе горькое, — вздохнул Яцек, стоя в дверях. В избе и так уже собралось порядком народу.

Геринг обвязал найденной тряпкой шею, надел рубаху.

— Видели куда эта мразь побежала? — взглянул он на Альберта и Яцека.

— В лесок нашенский, — сказал староста.

Геринг ещё сильнее насупился, взял кочергу и направился к входной двери.

— Думаешь теперь один справишься? — съязвил Эйсон.

— Иди на хер!

— Дорогой! — Лорис остановила мужа у порога. — Прошу, отыщи ещё и Кейти. Уже поздно и я…

— Тебе надо ты и ищи! У меня сын пропал, а ты всё кудахчешь про эту непутёвую. Небось опять по деревне шляется. Вернётся. Ничего с ней не станется.

На этих словах Геринг, оттолкнув прилипшую к нему жену, вышел из избы и через поля побрёл в сторону леса.

В избе стало темнее. Чудище своим падением разбросало дрова в очаге. Ветер вновь уныло завыл вокруг дома.

Старуха, до этого дрожащая в углу, теперь сидела на лавке как ни в чём не бывало. Она с детской улыбкой потёрла полузакрытый глаз, а потом вмиг изменилась в лице. Встала и, шаркая ногами по полу, заходила то взад, то вперед, бесцельно перекладывая вещи с места на место. Казалось, она была не в своём уме.

— О, боги-творцы, — запричитала старуха, — помогите Йорису, он ведь там один. Лорис, пойдём. Ты постоишь у дома, а я хоть послушаю плачет он аль нет.

— Да замолчи же ты, старая! — не выдержав, выкрикнула изо всех сил Лорис. — Ну за что мне такое наказание? Как я устала! Я так смертельно устала от тебя, от твоих бредней и от твоего сына. От этой жизни… Будь проклят тот день, когда я повстречала его! Но… Но мои дети — это всё, что у меня есть. Они ведь ни в чём не виноваты. Они не заслужили такой жизни. Поэтому молю вас, милсдари, спасите их! Умоляю…

Упав наёмникам в ноги, она закрыла лицо руками и тоскливо, жалобно завыла словно побитая собака.

Старуха, будто и не слыша её слов, продолжала лепетать:

— Лорис, а Лорис! Когда мы уже есть-то будем? Шла бы хоть Йориса покормила. А то дитё вон как от голода на плач исходит.

— Опять старуха Мэгг бредит, — шепотом пояснил наёмникам Яцек. — Йориса, ихнего первенца, уж больше десятка лет нету в живых, а она точно во сне всё слышит его плач. Совсем из ума выжила.

Староста помолчал, печально вздохнул. А потом взглянул на троицу по-детски жалобно.

— Милсдари, вы тут давеча говаривали, мол чудищ как-то изводили. А потому прошу, помогите нам. В долгу не останемся. Найдите детей. Этот, чёрт его дери, наверняка на нас беду накличет.

— Поздно, — нахмурился Кайг, приметив пучок рябины над колыбелью, и зашагал к выходу. — Беда уже на пороге. Эй, Айб! Ты здесь? Отведи нас к Терновой Изгороди. Ты ведь знаешь что это, я прав? А вы, Яцек, пройдитесь по домам, скажите всем чтобы заперли окна и двери. Если услышите странный шум, не выходите наружу. Ждите до утра.

Здоровяк остановился у самой двери.

— Ну, чего встали? — добавил он, взглянув на товарищей через плечо. — Эта ночь будет неспокойной, а я почти без сил.

— Обожди, что ещё за изгородь? И чего ты так всполошился? Стой… Только не говори мне, что здесь замешаны феи.

— Эта тварь пришла не за ребёнком. Она пришла за его отцом.

— Ну как бы да. И что с того? — Альберт развел руки в непонимании. — Просто очередное лесное чудище забрело в деревню.

— Ага. И забралось именно в этот дом, где бесследно пропал ребёнок. Я не знаю в чём тут дело, но всё это дурно пахнет. Стоило бы расспросить хозяйку зачем она повесила рябину в избе, но мы только зря потратим время. А потому давайте не языками чесать, а лучше пойдём проверим что к чему, чтобы ночью из леса вместо одной такой твари не вылезла целая стая.

Кайг вышел наружу. Айб, сильно сутулясь, куда-то повёл его за собой.

Неразборчивое бормотание старухи Мэгг и плачь Лорис, сливаясь в единую заунывную мелодию, давили на уши. Альберт зажмурился, скривился и тихо чертыхнулся.

— Ну почему всё это происходит? Когда я уже снова смогу нормально отдохнуть и напиться? То одно, то другое! Неужто спокойная жизнь для нас закончилась?

— Если хотел спокойной жизни, то ты выбрал не то ремесло.

— А ты-то чего такой довольный? Отварчик помог?

— Да нет, — Эйсон как-то странно улыбнулся, похрустел пальцами и направился вслед за Кайгом. — Просто я в предвкушении.

Альберт ещё раз понуро вздохнул. Посмотрел на старосту и сказал:

— Вы не подумайте чего плохого, просто в последнее время у нас с товарищами дела обстоят не лучшим образом. Мы сделаем всё, что в наших силах, а вы сделайте, как велел мой зеленокожий друг.

8

В лесу стояла ужасная тишина. Кейти сидела под деревом, обняв колени руками. Она уже не плакала. Сил на это у неё совсем не осталось. Побродив по вечернему лесу, она окончательно заблудилась, а теперь сидит здесь, словно запуганная мышка, не зная куда ей идти.

Будучи трезвым, отец и без того всегда был строг с ней: заставлял делать тяжёлую работу, частенько даже лишал еды. Ну а уж пьяным порою и руку поднимал. Прямо как сегодня.

— Если бы не мама, я бы… — прошептала она, но не договорила, заметив вдалеке какие-то огоньки, будто стаю светлячков. А следом услышала музыку.

Кейти, как зачарованная, встала и пошла на свет странных, но таких манящих огоньков, пляшущих во мраке ночи под чарующую мелодию флейты. Она по привычке сжала в руке кулон из ствола рябины. Мама не раз повторяла ей, что он защитит от нечистой силы. Мама никогда её не обманывала. А значит бояться нечего.

Таинственные огоньки выстроились в два параллельных неровных рядка, образовав проход. Кейти шла незнамо куда по узкой тропинке между ними, с разинутым ртом и сверкающими от восторга глазами. Для неё это было подобно волшебству.

Куда приведут эти огоньки? Она и представить не могла. Но это всяко лучше, чем сидеть одной в ненавистной темноте. По крайней мере ей так думалось.

Вскоре огоньки повели её вверх. А потому Кейти подобрала подол платья и начала взбираться на лесистый холм. Идти стало тяжелее, но она не останавливалась ни на мгновение. Казалось, музыка влекла её.

На вершине холма раскинулась полянка, где в лунном свете стояли полуразрушенные древние руины небольшого храма. Огоньки разлетелись к краям поляны. Но Кейти уже не было до них дела. Её вниманием завладела другая картина.

У одной из разрушенных стен храма, поросшей густым терновником, на валуне сидел молодой мужчина в синих штанах и дублете отделанных золотом. За спиной у него виднелись большие полупрозрачные стрекозиные крылья. Он, прикрыв глаза, играл на флейте задорную мелодию, а перед ним как бы в пляске кружилось с десяток огоньков.

— Фея… — прошептала Кейти и шагнула назад. Под её ногой хрустнула ветка.

Тут музыка стихла. Миловидный незнакомец неторопливо поправил свои густые каштановые волосы, встал с покрытого мхом камня, взглянул на девочку и улыбнулся. А следом раздался легкий, как дыхание ветра, голос:

— Здравствуй, Кейти. Я ждал тебя. Позволь представиться: моё имя Октриаллакх. Я счастлив, наконец, познакомиться с тобой, доченька.

Он учтиво поклонился. Кейти же захлопала глазками, поражённая его словами.

— Вижу ты сильно удивлена, но прошу тебя поверить мне. Я не лгу. Я — Октриаллакх, сын Королевы Фей. И я пришёл сюда, дабы забрать тебя с собой.

Кейти и правда не могла поверить ушам. Это легко читалось по выражению её лица.

— Забрать? Куда? — пролепетала она своим тоненьким голоском.

Мягкая улыбка не сходила с уст Октриаллакха.

— Как куда? Домой, конечно. Тебе уже исполнилась одиннадцатая весна. А значит ты скоро станешь феей и сможешь жить во дворце моей матушки.

— Но ведь… Мой папа там, в деревне. Он…

— Он тебе не отец, — немного серьёзнее произнёс принц фей. Затем сложил руки за спину и зашагал по поляне. — Видишь ли, от любви между человеком и феей обычно не появляется жизнь. А посему такие, как ты, — огромная редкость. Ты особенная. И здесь тебе не место. Твоё место — среди моего народа. Нашего народа!

Кейти задышала чаще. Её глаза забегали. Она, видно, пыталась осознать услышанное. Октриаллакх не торопил, но пристально смотрел на неё.

— Я правда могу пойти с тобой? — наконец сказала Кейти. — И буду жить в замке, как настоящая принцесса?

Октриаллакх довольно улыбнулся.

— Конечно, дорогая! Ведь в тебе течёт моя кровь. А значит, твоё положение выше прочих. К тому же моя матушка будет рада узнать, что её внучка — полуфея. Только вот… Нужно выполнить одно условие.

— Условие? Какое условие?

— Дабы ты смогла полностью обратиться в фею и стать одной из адхене, тебе следует вкусить человеческого сердца, — принц фей сказал это совершенно обыденно.

Резкий порыв ветра зашумел верхушками сосен.

— Что? — оторопела Кейти. Надежда умерла, не успев родиться.

— Не пугайся. Тебе будет достаточно небольшого кусочка. Всё сердце есть не придётся.

— Нет… Это… Это неправильно… — промямлила Кейти, опустив голову.

Принц мило прищурил глаза, тем самым состроив невинную мордашку.

— Человеческие дети так трусливы. Ну ничего. Я избавляю тебя от этой несовершенной природы. Не переживай, доченька, я уже позаботился обо всём. Ах, а вот и мой слуга с сердечком того, кто обидел тебя.

На поляну взобралось красноволосое чудище с перекошенной челюстью. Ковыляя, оно помчалось к принцу. Октриаллакх широко распахнул глаза и вмиг изменился в лице, когда слуга подобрался ближе.

— Немыслимо! — воскликнул принц фей. — Чтобы смертный смог так ранить поури?! Как такое возможно? Отвечай немедля!

В ответ красноволосый поури, припав к земле, лишь жалобно заскулил.

— Ах ты никчёмное создание! Как посмел ты не выполнить мой приказ? Как посмел прийти ни с чем? — Октриаллакх зашагал к поури, на что тот заскулил ещё громче.

Вдруг послышались чьи-то голоса. Вскоре на поляне оказалось пятеро: Геринг, Айб и троица наёмников.

— Вон оно что. Занятно, — принц, увидев их, хитровато прищурился.

— Отойди от него, девочка! — крикнул Кайг сразу как забрался на холм. — Забудь всё, что он наговорил тебе. Сказки о добрых феях — ложь.

Кейти напугана бросала взгляд то на пятёрку мужчин, то на крылатого красавца.

— Скройся с глаз моих, ничтожество. С тобой я после разберусь, — прошипел принц, несмотря на поури.

Красноволосый коротышка тут же помчался в сторону высокого тернового куста, покрывающего дыру в стене храма, и в следующее мгновение скрылся в нём, будто прошёл через дверь.

— Оглохла? — Кайг выхватил меч из-за спины. — Феи искусные лжецы. Если пойдёшь с ним, твоя жизнь превратится в кошмар!

— Кошмар? — Октриаллакх громко расхохотался. — И куда ж она вернётся? В деревню? Туда, где её ждёт только голод, холод и побои? Будучи человеком ей не светит ничего кроме печали и ненависти. В этой Сфере всё временно. По сравнению с вами, она будет жить вечно. Да и что ты можешь знать, смертный?

— Эй ты, урод крылатый! А ну отдай мне сына! — рявкнул Геринг.

— Сына? — принц широко улыбнулся и перевёл взгляд на Кейти. — Видишь, принцесса моя? Ему плевать на тебя! Вот ответь мне, ты правда хочешь вернуться к нему? Зачем, скажи на милость, портить себе жизнь? Просто произнеси: «жертвую». И ты получишь всё о чём мечтаешь!

Он терпеливо ждал, но, так и не дождавшись ответа, удручённо вздохнул. Девочка, стоя в нерешительности, теребила одну из своих тоненьких косичек, перекинутых на плечи, и смотрела куда-то под ноги.

— Признаться честно, я разочарован. Я ожидал… большего. Вижу, человечья природа ещё преобладает в тебе. Но я не виню за это. А потому ни о чём не беспокойся. Раз поури не справился, я самолично вырву сердце из груди этого человека.

— Стой! Не надо! — воскликнула Кейти, подняв голову, и на глазах у неё выступили слёзы. — Я не хочу, чтобы кто-то умирал из-за меня. Я… Я просто хочу, чтобы папа любил меня…

Принц, как могло показаться, издал ртом странноватый щёлкающий звук и её в это же мгновение окружили маленькие огоньки.

— Я твой отец. А ты ещё мала и глупа, а потому не знаешь чего хочешь. К тому же… — он нахмурился. — Я не позволю тебе остаться здесь. Ибо он скоро явится сюда.

Эйсон прищурился в непонимании.

— Я те чё сказал, огузок? Живо вернул мне сына! — Геринг двинулся в сторону принца. Альберт с Эйсоном, взяв под руки, еле остановили его.

— Даже если бы и хотел этого, я бы всё равно не смог. Согласно условию сделки, он мой.

— Что ты, сука, такое несёшь?!

— А твоя жена тебе разве не говорила? — Октриаллакх наклонил голову набок и расплылся в лисьей ухмылке. Он, вновь заложив руки за спину, беззаботно заходил туда-сюда. — Она не рассказывала, как слёзно молилась у этих стен? А как приняла меня за одного из слуг ваших богов и умоляла исцелить её чрево?

Геринг, скрипя зубами, слушал принца фей. Слушал внимательно. Кажется, он понимал к чему клонит Октриаллакх.

— Нет? — принц состроил издевательскую гримасу притворного сочувствия. — Неужто она не поделилась с тобой, что была согласна на всё, лишь бы я исцелил её? А хочешь знать как это произошло? Нет. Это была не магия. Я всего-навсего наполнил её чрево своим соком!

Он захохотал пуще прежнего. И в смехе этом отчетливо слышалось превосходство над всем, что окружало его.

— Убью… — на висках и шее Геринга вздулись вены. — Всех вас убью! А потом убью и эту суку, что посмела мне рога наставить. Столько лет и ради чего?!

— Папа… — выдавила из себя Кейти. Её голосок ужасно дрожал.

— Не папкай мне, тварь! Ты мне не дочь! Я всегда это знал. Нутром чувствовал.

— Папочка… — маленькие слезинки побежали по розовым девичьим щёчкам.

— Рот закрой! — снова рявкнул Геринг. Слюна белыми сгустками собиралась в уголках его рта. — А ты, выблядок, отдай мне сына коли жить хочешь!

Кейти рухнула на колени, закрыла лицо руками и горько заплакала.

— Хочешь забрать мальчика? Так иди и возьми, человек, — последнее слово принц фей пренебрежительно процедил.

— Не делай глупостей! — выпалил Кайг.

— Хотя быть может ты жаждешь послушать о том, как я помог твоей жене забеременеть? — задрав голову, Октриаллакх надменно улыбнулся.

— Убью! — прорычал Геринг и помчался к принцу.

— Прелестно! Агнец сам идёт на заклание! — засмеялся Октриаллакх. — Не плачь, доченька. Скоро ты позабудешь что такое слёзы. В моём царстве ты будешь жить вечно, не зная горя и забот!

Принц фей растопырил пятерню и, коснувшись своего лица, начал снимать кожу, словно шёлковую ткань. В считанные мгновения его тело преобразилось. Прежде ясные голубые глаза сменились на большие фасеточные полусферы тёмно-оранжевого цвета. Бледноватая кожа покрылась твёрдыми пластинками изумрудного оттенка, переливающимися в лунном свете и походящими на наружный покров стрекоз. Вместо носа на угловатой морде, утратившей всякие человеческие черты, теперь красовались небольшие прорези. А из безволосой головы торчало лишь два тоненьких усика.

Октриаллакх отбросил в сторону «маску», которая, в сущности своей, являлась кожей снятой с чьего-то лица. Кейти, увидев его истинный облик, завизжала от ужаса. Она хотела было бежать, но внезапно обнаружила, что её что-то держит.

Огоньки, те самые, что привели сюда, облепили платье, не давая ей сдвинуться с места. Невольно задержав на одном из них взгляд, Кейти поняла, что это не какие-то волшебные сгустки света, а крошечные жукоподобные существа с изящными стрекозиными крыльями, с чёрными чешуйками, покрывающими их тельца, и глазами — большими, яркими и совершенно не человеческими. Свет же у этих созданий исходил из груди.

— Не страшись, милая! Скоро ты станешь так же прекрасна, как и я!

Поляна наполнилась шуршанием крыльев. Принц выгнулся, напружинился и прыгнул. Всё произошло слишком быстро. Настолько, что Геринг даже не успел ничего понять. Он только упал на спину и сдавленно вскрикнул, когда Октриаллакх пробил ему рёбра когтистой ручищей и вырвал из груди сердце.

Старик Айб что-то замычал, попятился, развернулся и со всех ног помчался прочь.

— Что за чёрт? — воскликнул Альберт.

Кайг оскалился, крепче сжал рукоять меча.

Принц фей повернул голову, взглянул на оцепеневшую Кейти и произнёс:

— Это должен быть твой выбор. Ты должна самолично отринуть эту слабую никчёмную человеческую природу. Но… Вижу, что мне, как отцу, надлежит помочь своему ребёнку. Я ни за что не оставлю тебя в этой забытой всеми Сфере!

Октриаллакх зашагал к Кейти, держа в руке ещё тёплое сердце. Кайг тут же сорвался с места. В считанные мгновения зеленокожий мечник преодолел расстояние, разделяющее их, сделал уверенный широкий замах и удар по диагонали. Но тщетно…

Принц фей не увернулся. Нет. Он отлетел назад шагов на десять и сейчас просто парил над землёй. Его крылья почти не издавали шума, а движения были настолько неспешными и плавными, что могло сложиться впечатление будто он плывёт. Но Кайг на этом не остановился. Снова сократил дистанцию. Взмах. Удар. Взмах. Удар. Но снова мимо.

— Не мешай мне, смертный. Это вообще не ваше дело. А, впрочем, знаешь, раз ты так хочешь помахать мечом, я дам тебе такую возможность.

Октриаллакх приоткрыл рот. Раздались трескающие звуки, походящие на своеобразный стрёкот кузнечиков, после чего он трижды щёлкнул пальцами.

— Из-за вас я чуть не позабыл о вверенном мне поручении, — из Терновой Изгороди вылетел целый рой огоньков. — Летите мои маленькие пикси и соберите тейнд! Берите всё, что увидите!

Рой, пронесясь мимо наёмников, незамедлительно направился вниз по холму, в сторону деревни.

— Ну? Как поступишь, герой? — жукоподобная морда принца не выражала никаких эмоций. Теперь это попросту невозможно. Ни бровей, ни век, ни кожи не было. И всё же в щёлкающем голосе слышалась издёвка.

И правда, что же делать? Как поступить? Кайг замер, метнул взгляд на девочку, потом обратно на принца и оскалился ещё сильнее.

— Бегите в деревню. Помогите людям, — сказал Эйсон. — А с этим я сам разберусь.

— А может лучше Кайг останется?

— Не боись. Буду сдерживаться. Идите.

Кайг незамедлительно попятился, а как поравнялся с Эйсоном, что-то быстро шепнул ему, убрал меч за спину и побежал вниз по холму.

Альберт с опаской взглянул на второго и, прежде чем последовать за здоровяком, произнёс:

— Пожалуйста, будь аккуратнее.

— Иди уже, — Эйсон пренебрежительно махнул рукой.

Очень скоро на полянке остались только трое: Эйсон, Октриаллакх и Кейти. Бездыханное тело Геринга лежало примерно посередине между темноглазым наёмником и принцем фей.

— Ну наконец мы остались одни, — облегчённо выдохнул Эйсон.

— Я повторю в последний раз: она уходит со мной! — гордо воскликнул Октриаллакх.

— Да пожалуйста. Мне как-то насрать.

— Что? Зачем тогда ты…

Эйсон засмеялся сначала тихо, глухо, но потом с каждой последующей секундой хохотал всё громче и громче.

— Ты серьёзно? Кто я по-твоему? Странствующий рыцарь, пришедший сюда чтобы спасти юную деву из лап монстра?

Эйсон снова разразился смехом, а затем взглянул на принца из-под бровей и, оскалив зубы, улыбнулся неестественно, жутко. Настолько жутко, что было ясно как день: обычно так не улыбаются.

— Мне плевать, — продолжил он. — Плевать и на неё, и на эту деревню.

— Не понимаю…

— Я хочу знать о ком ты говорил. Кто скоро явится сюда?

Октриаллакх, паривший до этого в пяти дюймах над землёй, опустился на траву.

— И в самом деле занятно, — помолчав немного, сказал он шёпотом, а потом добавил уже громче: — Мне кажется я ясно дал понять что бывает с теми, кто говорит со мной в подобном тоне. Если хочешь что-то спросить, будь любезен для начало встать на колено и склонить предо мною голову.

— Слушай, сегодня у меня чертовски плохое настроение, и всё же перед тем, как размозжить твою уродливую башку, я спрошу ещё раз: кто явится? Ато? Серый человек? Кто?

Принц фей, казалось, едва заметно улыбнулся.

— Тот-кто-имеет-тысячи-обличий. Тот, для кого сны и явь суть одно.

— Объясни.

— Чего ради? Чего ради я должен делиться за просто так этим знанием с таким хамом, как ты?

— Что ж, девчонка свидетель — я хотел по-хорошему, — Эйсон осклабился, поднял руку над правым плечом, другой дёрнул вниз ремень, пересекающий грудь. Клинок выскочил из ножен.

Октриаллакх следом вытянул руку и издал пару клацающих звуков. Подлетевшие в следующий миг огоньки забрали у него окровавленное сердце.

Они зашагали полукругом, обходя друг друга и постепенно сокращая расстояние. Неспешно. Осторожно. Словно готовились к танцу.

— Ненавижу вашу смертную Сферу. Она так несовершенна, — принц, взглянув на ладонь, сжал руку в кулак. — К несчастью, здесь моя сила ограничена. Но, видишь ли, и этого с лихвой хватит, чтобы разорвать тебя в клочья. И я вот никак в толк не возьму, неужто из-за упрямства ты готов расстаться с жизнью? Я ещё готов простить твою наглость, если ты извинишься как подобает, и мы заключим сделку. Даром же ты ничего не получишь.

Эйсон шёл пусть и расслабленно, но глаз с Октриаллакха всё же не сводил.

— Нет уж, спасибо. Я как-то заключил сделку. Мне хватило. К тому же пока мы добирались сюда, мой товарищ рассказал, что вы, феи, похищаете смертных ради забавы. А значит ты всего-навсего жукоподобная мразь, с которой договариваться себя не уважать. Поэтому я поступлю по старинке: просто выбью ответы и раздавлю тебя без зазрения совести.

— Ты-то раздавишь меня? Меня?! — в очередной раз расхохотался принц фей. — Представителя Благого двора? Сына самой Королевы Фей? Да что может сделать обычный смертный такому, как я?

Эйсон не ответил, а только улыбнулся ещё шире, во весь рот. По-настоящему безумно. Кажется, он ждал этого вопроса. В его чёрных глазах забегали еле заметные фиолетовые искорки.

Он понял уже давно — при необходимости три перемещения или «шага» подряд не принесут ему вреда, не вызовут новую волну боли и сводящих с ума голосов. Но это будет крайней мерой. Главным на данный момент было другое. То, что он называет «проклятием», уже много лет не только отравляет, но и изменяет его тело. Последние годы ему приходиться сдерживать свою физическую силу, но сейчас можно не переживать об этом. От осознания этой самой свободы на его лице и выступила хищная зловещая ухмылка.

Эйсон и Октриаллакх сделали круг, второй, третий, подходя друг к другу всё ближе и ближе. А Кейти смотрела на них, на труп отца и, кажется, не понимала, как так вышло, что её жизнь с каждой минутой превращается в ещё больший кошмар чем прежде. Отчего она не заслужила счастья?

Вдруг раздался лязг. Это Эйсон, внезапно подскочив, рубанул по Октриаллакху. Тщетно. Тот, выставив руку, защитил голову. К удивлению наёмника, клинок не оставил на руке принца даже маленькой царапины.

Эйсон не стал терять время и продолжил наносить удар за ударом. Быстро, резко, рьяно.

Он и не надеялся, что будет легко, но почему ему не удаётся хотя бы немного ранить принца? Неужто эти пластинки, покрывающие его тело, сделаны из какого-то неведомого металла? Во всяком случае, если Кайг окажется прав, это не будет проблемой.

Одна из атак стала последней, когда Октриаллакх выждал момент и поймал клинок левой рукой. Затем подтянул Эйсона к себе и толкнул его ногой в грудь, отчего наёмник отлетел назад, проскользив спиной по траве.

— И вот этим ты хотел меня одолеть? — усмехнулся принц фей, осматривая меч. — Какая нелепость!

Октриаллакх выкинул меч в сторону, замахал крыльями и вновь стал парить над землёй.

— Игры кончились, — добавил он. — Я более не желаю тратить на тебя время!

Эйсон, лёжа на траве с раскинутыми руками, захохотал. А после довольно резво сделал подъем разгибом и в следующий миг уже стоял на ногах.

— Кончились? Да это едва ли можно назвать разминкой! Видишь ли, какая тут штука. Мой друг прав — порой мне нужно выпустить пар. Что я сейчас и собираюсь сделать. Ну а тебе просто не повезло. Да, ты крепкий орешек. Но поверь, я тебя расколю.

— Думаешь, у тебя есть шанс против меня? Ха! Смешно! Твоя самонадеянность уже порядком начинает меня раздражать.

Эйсон нехорошо улыбнулся.

— Ну так давай, проучи меня, — он нагнулся и захлопал в ладоши, словно подзывал к себе пса. — Ну же, ко мне, мальчик, ко мне! Давай потанцуем!

Большие полупрозрачные стрекозиные крылья принца вдруг зашумели. Поляна наполнилась шуршанием. Он ещё сильнее выпятил грудь.

— Чтоб со мной, да как с дворовой шавкой? — проговорил Октриаллакх и сжал когтистые пальцы в кулак. А затем выгнулся и со всей мочи ринулся в сторону наёмника, издав пронзительный крик: — Не прощу!

Кейти вздрогнула, закрыла глазки руками. Должно быть не хотела видеть новую смерть. Ведь невозможно обычному человеку выстоять против такого чудовища. Так посчитал бы всякий, кто не знает о секрете, своеобразном козыре Эйсона, пусть и губительным для него самого.

— Ну давай же, старайся лучше, — съехидничал темноглазый наёмник, оказавшись рядом с телом Геринга, там, где недавно стоял принц. По его шее пробежала маленькая фиолетовая молния. А сам он выглядел целым и невредимым.

— Как? — недоумевая произнёс Октриаллакх.

В ответ Эйсон задал встречный вопрос, подняв с земли лежащую рядом с Герингом кочергу, но спросил так, будто выбирал овощи на рынке:

— Как думаешь, она железная?

— Ты издеваешься надо мной? Да кем ты себя возомнил, человечишка?!

Эйсон молча пару раз взмахнул кочергой, будто попытался ей что-то отбить, а после беззаботно зашагал к своему мечу, лежащему неподалёку, и пожал плечами да развёл руками, точно дурачась.

Ветер замер. Воздух вокруг наполнился злобой. Животной почти ощутимой яростью. Октриаллакх полетел к стоящему спиной Эйсону быстрее чем в прошлый раз.

— Дяденька! Берегитесь! — едва успела выкрикнуть Кейти.

Эйсон обернулся в последний момент и со странноватой ухмылкой взглянул на принца фей глубокими тёмными глазами, что на краткий миг вспыхнули настоящим аметистовым сиянием. А тот, только завидев его лицо, вдруг почему-то обогнул свою цель и пролетел мимо.

— В чём дело? Только не говори, что струсил. Ладно-ладно. Давай попробуем ещё раз, хорошо? Так, всё. Я повернулся и не подглядываю, а ты давай снова нападай.

— Поворачиваться ко мне спиной дважды — ошибка… Но называть меня трусом и насмехаться надо мною — смертельная ошибка! Глупец, да я развешу твои кишки на дереве, как украшение, и стану любоваться ими!

Эйсон к этому времени успел подобрать меч, взяв его в свободную руку. И всё же он не поленился засунуть кочергу подмышку и показушно приложил руку к уху:

— А? Что ты сказал?

Октриаллакх завис высоко над землёй. На фоне полной луны его темный силуэт выглядел пугающе неземным. Он вскинул руки вверх, издал несколько щёлкающих звуков и громогласно проговорил:

— Смотри, дочь моя, на частицу той силы, что получишь ты!

Все пикси, кроме тех, что держали Кейти, закружились вокруг принца фей в бешеном вихре, образовав собою своеобразный Ведьмин круг.

— Эй, ну ты чего там завис? — Эйсон обернулся. В его голосе чувствовалась удивительная несерьёзность. — Оу!

— Разорвать его! — отдал приказ Октриаллакх.

Эйсон, не мешкая, направился на встречу светящемуся рою пикси. Немного размял плечи круговыми движениями и ускорил шаг. Он нисколько не боялся; напротив, в его глазах был безумный азарт.

Он принялся фехтовать мечом и кочергой одновременно. Закружился то влево, то вправо, продолжая двигаться вперёд, не сбивая темпа. Быстро. Очень быстро. По его телу пробегали едва уловимые маленькие тёмно-фиолетовые молнии.

К счастью, пикси не были так прочны, как принц фей. С каждым ударом, с каждым раздавленным «огоньком» разносился отвратительный звук, напоминающий детский визг.

Октриаллакх сверху вниз наблюдал за Эйсоном, как тот неистово кружился в рое пикси, как, орудуя мечом и обычной кочергой, уверенно тушил свет вокруг себя, как безумно хохотал, словно наслаждаясь происходящим.

Когтистые пальцы принца дрогнули и сжались в кулак, когда он увидел, что пикси, только коснувшись тела Эйсона, через секунду падали замертво.

— Что это за магия? — прошептал Октриаллакх. Затем, вдобавок заметив дым, идущий со стороны деревни, он хлопнул в ладоши и вновь издал пару клацающих звуков.

Вдруг рой пикси отступил к Терновой Изгороди, чему Эйсон кажется даже огорчился.

— И это всё? Брось, я даже не вспотел! — часто дыша, он развёл руками. — Давай же, спускайся и повесили меня!

Лишь на одно краткое мгновение в голосе Эйсона прозвучал второй какой-то иной искаженный голос. Без сомнения, в нём послышалась пугающая двойственность. После чего темноглазый наёмник захохотал с новой силой.

Принц, с грохотом рухнув вниз, приземлился на ноги.

— Да будет так!

Октриаллакх сорвался с места и, полетев низко-низко, устремился на своего врага. Эйсон отбросил меч в сторону, взял кочергу в обе руки и замахнулся для удара.

Кейти опять закрыла лицо руками, но в этот раз растопырила пальчики, чтобы хоть что-то всё-таки рассмотреть. Бесполезно. Всё произошло слишком быстро. Она и опомниться не успела как принц фей, что назвался её настоящим отцом, получил кочергой по затылку от отскочившего немного в сторону наёмника и, упав ничком, покатился кубарем по траве.

Октриаллакх тут же попытался встать, но ноги и крылья не слушались его. Стоя на карачках, он коснулся затылка и посмотрел на ладонь.

— Это что? Кровь? — недоумевая произнёс он.

— Добро пожаловать в мой мир, сучонок.

— Но как?!

— Когда на том свете встретишь Эйрнара Фалино, передай ему спасибо.

Октриаллакх яростно заверещал, сделал несколько неуверенных шажков и поднялся в воздух.

— Эй, ну куда же ты? — хищно осклабился Эйсон и мгновенно переместился прямо над взлетающим принцем.

Кейти не поверила глазам. В мгновение ока наёмник, что только что стоял на земле, очутился в воздухе и со всего маху вмазал принцу фей кочергой по голове. Снова. Октриаллакх, как подбитая муха, упал обратно вниз. А Эйсон, плюхнувшись на него, отбросил кочергу и ухватился за крылья.

— Нет! Только не мои прекрасные крылья! — пискляво завопил принц, судорожно барахтаясь руками и ногами в отчаянной попытке сбросить с себя наёмника.

Эйсон, встав одной ногой ему на спину, принялся вырывать огромные стрекозиные крылья, ухватившись за них у самого основания. Очень скоро послышался хруст и мерзкое чавканье. Брызнула кровь цвета яркого берилла. Это оказалось гораздо легче, чем он себе представлял.

Октриаллакх корчился на траве, обнимал себя и вопил от нестерпимой боли.

— Эй, ты чего это? — Эйсон сымитировал недавнее притворное сочувствие принца. — А почему больше не смеёшься? Тебе разве не весело? Не ты ли обещал развесить мои кишки на дереве? Или это было пустое бахвальство, а?

Он подобрал кочергу, смерил человекоподобное тело принца, и, подойдя поближе, стал пинать его в живот.

— Я сказал вставай, маменькин сынок! Покажи на что годен. Ну же! Надо отвечать за свои слова, кусок ты дерьма.

Эйсон увлёкся, пиная Октриаллакха, не услышал новую пару клацающих звуков. В считанные секунды рой «огоньков» без труда облепил его. Пикси с неистовой яростью принялись вгрызаться в кожу и одежду. Благо он успел поднять руки и закрыть лицо локтями.

— Сожрите его заживо! — отпрыгнув назад, рявкнул Октриаллакх. — Не оставьте ни кусочка на костях!

Многие, наверное, сейчас бы на месте Эйсона вопили от боли, молили о пощаде, но не он. Он лишь отчего-то расплылся в недоброй ухмылке.

Принц тем временем, оставив при себе несколько пикси, схватил троих из них и засунул в рот. Его разом пробила дрожь. Он приосанился. Раны на спине затянулись. Нижняя челюсть медленно разделилась у подбородка на две половинки, и из открытого рта наружу вылезли жвалы. Он задрал кверху жукоподобную морду и издал протяжный щёлкающий возглас.

Внезапно фиолетовая вспышка озарила ближайшие деревья, скрытые в тени от слабого лунного света. Эйсон исчез. Остались лишь пикси, поражённые молниями. Они разлетались в разные стороны и тухли, как искры от костра. Вероятно, впервые за долгое время Эйсон был рад, что сила его «проклятия» не способна переместить кого-то вместе с ним.

Снова вспышка. Эйсон переместился принцу за спину. Но это как будто бы был уже не он. Теперь он совершенно другой. Лицо исказила гримаса холодной ярости. В глазах читалась неутолимая жажда крови. Он поднял кочергу над головой.

Октриаллакх отскочил в самый момент удара. Он начал двигаться по всей поляне прыжками, как кузнечик, невероятно быстро. За ним почти невозможно было уследить.

Когда же молниеносный удар прилетел в спину, Эйсон понял, что вот сейчас время игр в самом деле кончилось. Пора оборвать принцу не только крылья.

Облака закрыли собой луну из-за чего на поляне сгустился мрак. Единственным светлым пятнышком была Кейти, удерживаемая пикси.

Эйсон крутился на месте, смотрел по сторонам. Он хотел понять откуда будет следующий удар. Безуспешно. Принц двигался слишком быстро, слишком хаотично. Было очевидно: легкая смерть довольно милостиво за непростительное оскорбление, нанесённое такой знатной особе.

Удары посыпались один за другим. В ноги, тело, голову. Эйсон падал и вставал. Раз за разом. А Октриаллакх зловеще гоготал, наслаждаясь избиением.

Упав на землю в очередной раз, Эйсон поднял голову и увидел Кейти, с ужасом наблюдающую за происходящим. И тут его осенила идея…

Он крепче сжал кочергу, поднялся, сделал шаг, другой и снова переместился. Уже четвёртый раз. В мгновение ока Эйсон очутился прямо перед Кейти и замахнулся для удара. Он был готов на всё ради своей цели. Ради ответов. Она не успела даже вскрикнуть.

— Доченька! — вопль принца разлетелся по всей округе.

Приманка сработала. Осталось понять с какой стороны нападёт «зверь».

Время замерло. Где же он? Где? Ага! Вот! Эйсон неведомым ему самому образом ощутил приближение Октриаллакха. Вероятно, подсказала та сила, что живёт в нём.

Кочерга пронеслась прямо над головой Кейти. Ещё бы немного ещё бы совсем чуть-чуть и этот удар расколол ей череп. Эйсон, сделав полуоборот, вмазал нападавшему принцу в его огромный левый глаз.

Октриаллакх, отлетев назад, завалился на бок, взвыл с новой силой и заёрзал на земле.

Эйсон не стал терять драгоценное время: подскочил и со всей силы ударил принца кочергой по коленке. А Потом ещё и ещё. Остановился лишь тогда, когда нога неестественно выгнулась в месте сгиба. Тот, в свою очередь, продолжал пронзительно визжать.

Всегда после использования силы «проклятия» Эйсону становилось плохо, а иногда очень-очень больно. Но в такие моменты как этот, он испытывал некое чувство наслаждения.

— Теперь-то не убежишь, мразь, — сказал он.

Резким рывком Эйсон перевернул принца на спину и грубо наступил ему на грудь.

— Говори, сучоныш! Говори! А ни то это место станет твоей могилой!

Жвалы Октриаллакха задергались, готовясь вот-вот стукнутся друг об друга. Но принц не успел отдать команду пикси. Размашистый удар кочергой прилетел ему в челюсть.

— Ну всё, — и с этими словами Эйсон схватил одно из жвал голой рукой и, резко дёрнув, вырвал его. — Дощёлкался.

Брызнула берилловая кровь. Принц фей задёргался в болезненных конвульсиях. А когда он перестал двигаться и запрокинул голову, точно потерял сознание, Эйсон сел на него и принялся бить кулаком по жукоподобной морде.

— А ну подъём!

Но принц и не думал приходить в чувства. Кажется, он даже перестал дышать. Тогда Эйсон решил слезть с него и попинать его больное колено. Но и это не помогло.

— Зараза… — с досадой вздохнул Эйсон, смотря на неподвижное тело Октриаллакха. — Перестарался.

Покачиваясь, он попятился. Чуть не упав, устоял. Потом присел на корточки и плюхнулся на задницу неподалёку от принца. Головная боль напомнила о себе беспощадно. Эйсон схватился за лоб.

Кейти хлопала глазками, в которых стоял один единственный немой вопрос: неужто всё кончилось? Но ответ не заставил себя ждать.

Вдруг принц закашлялся и тихо, хрипло засмеялся. Засмеялся страшно, безумно. Он хотел подняться на локотках, но не смог. Уставившись на бледный диск луны и немного помолчав, Октриаллакх заговорил окровавленным ртом:

— Хорошо! Весьма-весьма хорошо для такого человечишки, как ты. Только вот… То знание, что просишь ты, ничего не изменит. Ты зря стараешься. Ни одна из Сфер не скроется от его бездонного взора. Никто не спасётся от Великого Мал'аха и того, что явится за ним. Он… Он явится, как вспышка, и преобразит вашу Сферу! — последние слова принц произнёс с невероятным удовольствием. — И вы ничего не сможете сделать. Лишь только покорно принять свою судьбу.

Принц снова замолчал, повернул голову, посмотрел наёмнику прямо в глаза и тихо, почти шёпотом, добавил:

— Как овец, он разорвёт вас себе на потеху.

Отчего-то в этот миг перед глазами Эйсона возникла картина, точно мимолетное видение, как Серый человек тянет к нему руку.

Принц перевалился на бок и, глядя на Кейти, произнёс:

— Именно поэтому, душа моя, скорее вкуси сердце и беги к Терновой Изгороди. Там скажешь чья ты дочь и тебя впустят во дворец. Нет времени для сомнений! Давай же!

Пикси держали окровавленное сердце по левую руку от Кейти, но та даже не взглянула. Её внимание было приковано к Эйсону, что медленно шагал к принцу. В руках наёмник сжимал всю ту же железную кочергу.

Эйсон, раскачиваясь из стороны в сторону, надвигался точно оживший мертвец из пророчеств о Последнем Суде, готовящийся полакомиться плотью. Октриаллакх что-то выкрикивал, размахивал рукой и пытался отползти прочь. Но Эйсон не слушал. Он просто продолжал двигаться вперёд, к своей цели. На его лице застыла злоба.

Кажется, принц фей наконец-то осознал всю тяжесть своей ситуации. Он принялся лихорадочно выстукивать когтем команду, то и дело промахиваясь по уцелевшему жвалу. Не сразу, но всё-таки у него получилось: все пикси, что держали Кейти, разом кинулись на Эйсона. Эти светящиеся крохи, вцепившись в него, безжалостно разрывали кожу и устремлялись к мясу.

Но Эйсон даже не пискнул. Такое бывало. Редко. В эти моменты он словно ведомый чужою волей находился в трансе под гнётом своих главных эмоций: гнева и ненависти.

— Скука, — из уст Эйсона прозвучал совершенно чужой странный голос.

Кейти, будучи теперь свободной, стояла всё там же. Она смотрела на своего настоящего отца, которого совершенно не знала, и всё же на её личике проскользнула жалость. И тут, нахмурившись, она бросилась к Эйсону и схватила его за руку.

— Хватит! Отпусти его! Слышишь? Ты победил. Просто отпусти его!

Но Эйсону было всё равно. Всё равно и на боль от укусов пикси, и на слова девочки. Он просто не глядя оттолкнул её, отчего та упала на спину.

Кейти хотела ещё что-то крикнуть, но, увидев, как принц в предсмертном ужасе распахнул свою уродливую монструозную пасть и зарычал, мгновенно замерла на месте.

Маленькие фиолетовые молнии, вновь обвившие тело Эйсона, поразили последних пикси. «Волшебные огоньки» погасли, уступив место ночному мраку.

Мощный пинок в голову ошеломил Октриаллакха. Эйсон занёс кочергу над головой, и через секунду удары посыпались один за одним — резко, яростно, безжалостно. Принц очень быстро перестал сопротивляться. Вернее сказать, он не смог сопротивляться после первой пары ударов. Кочерга проломила ему голову, а содержимое вытекло на траву. Но… Эйсону как будто было этого мало; он продолжал колотить, пока почти вся жукоподобная голова не превратилась в однородное склизкое месиво.

Безумие и злоба исходили от Эйсона. А ещё гнев. Такой чистый и обжигающий, как первородный огонь. Кто здесь был истинным монстром? Кейти не знала. Но одно она знала точно. Чудовища. Кругом одни чудовища…

С кочерги капала нечеловеческая кровь. Наконец закончив, Эйсон тяжело задышал.

Кейти вздрогнула, когда он медленно обернулся и взглянул через плечо абсолютно пустыми чёрными глазами. Неужто… Неужто она будет следующей? Кейти шагнула назад.

Эйсон развернулся и, не успев ничего сделать, в ту же минуту упал ничком. Плохо дело. Он перестарался. Почти так же, как и в схватке с Арслангом. Звать на помощь нет смысла. Кейти точно не успеет добежать до Альберта. Если срочно что-то не предпринять, Эйсон отправится вслед за Октриаллакхом.

Его короткостриженую голову пронзила боль. Он мучительно застонал. Всё ходило ходуном, троилось и мелькало. Идей не было. Да и как он себя вылечит? Альберт недавно дал ему всего лишь один пузырёк эликсира, который и так уже пуст. Эйсон стиснул зубы.

Что ж… Значит это конец. Видимо так он и умрёт. Умрёт с этим «проклятием». Если рай и существует, то дорога туда ему заказана. А он всего-то хотел после смерти снова увидеть её… Разве он мечтает о многом?

Эйсон практически погрузился во мрак, вероятно бы навсегда, но вдруг ощутил, как что-то пытаются засунуть ему в рот.

— Ну же, ешь! — сказала Кейти, держа в руке мертвого пикси. — Я видела. Ему помогло. Может и тебе станет лучше.

Эйсон приоткрыл рот и вскоре почувствовал на языке мерзкий вкус. Его тут же стошнило. Но всё-таки желание жить было сильнее, нежели отвращение к жукам. Сейчас он был готов съесть всё что угодно лишь бы ему стало легче.

Голова да и всё тело пикси хрустели на зубах. Горло обтекала кисло-горькая жидкость. Эйсону хотелось запить эту гадость. Желательно чем-нибудь очень крепким.

Зачем Кейти спасает его? Возможно, таким образом она решила отблагодарить за помощь. Мама всегда учила её, что нужно возвращать долги, какими бы они ни были.

Эйсон проглотил столько сколько смог. А тоненькие лапки пикси, точно вишнёвые черешки, выплюнул. Затем закрыл глаза и потерял сознание.

Он очутился в бархатной тьме. Уютной, нежной. Абсолютно всё утратило своё значение. Он забыл обо всём. Забыл о боли и печали. Впервые за долгое время на душе ему стало так хорошо и спокойно.

Эйсон согласился бы остаться здесь навечно, если бы из тишины беспроглядного мрака не раздался голос — её сладкий голос:

— Проснись, милый. Мы скучаем по тебе.

— Мы? Кто «мы», Элизабет? Ах да…

Он начал вспоминать. Перед глазами возник эшафот с пылающим столбом. В ушах зазвенел её беспомощный крик. Эйсон стал задыхаться в этой тьме. У него отобрали не просто возлюбленную. У него отобрали семью.

Стремительное падение вниз, словно его потянули за шкирку, прервало поток воспоминаний. А следом вспыхнула резкая боль. Но уже не в голове. Ломило всё тело. Эффект «проклятия» кончился. Эйсон сполна ощутил все полученные раны и ушибы. Он очнулся лёжа на спине и кратко выругался.

Как иронично! То, что он ненавидит, спасло его. Видно, в сказках есть доля правды.

Эйсон с трудом поднялся и увидел, как Кейти сидит, обняв колени, и хнычет. Он, прихрамывая, подошёл к ней и спокойно спросил:

— Зачем ты помогла мне?

Но ответом послужил лишь жалобный плачь.

Эйсон почесал затылок. Наверно сейчас нужно было подобрать слова, чтобы успокоить девочку, но в голову ничего не лезло. Альберт справился бы с этим намного лучше, но здесь его нет. Поэтому он начал как мог.

— Как это не печально, но родителей не выбирают. Что-то такое тебе бы сказал мой друг. Но вот я скажу по-другому: наплюй на это дерьмо!

Кейти перестала плакать и мокрыми глазками взглянула на Эйсона.

— Оба твоих папаш не стоят слёз. Запомни: наш мир — это вонючее болото. И всю жизнь ты либо изо всех сил гребёшь до берега, либо тонешь в трясине. Выбор за тобой, — Эйсон указал пальцем на сердце Геринга. — Если хочешь, ешь, становись феей и иди в другой мир. Я не стану останавливать тебя. Но вот эти «врата» я сожгу к чёртовой матери. А можешь не есть, и остаться здесь. Не знаю что из этого «трясина». Решать тебе.

Кейти шмыгнула носиком, утёрла слёзки рукавом своего платьица и тихо проговорила:

— Нет. Я не могу оставить маму одну с бабушкой. Если и я не приду домой, то она будет сильно плакать. Не хочу, чтобы мама грустила. Но… Как же мне теперь жить дальше?

— Опасаться железа, а в остальном, как и раньше. О твоём секрете я никому не скажу.

Глаза Кейти заблестели, но уже не от слёз.

На поляну взобрался запыхавшийся Альберт. На его лице виднелась копоть. Увидев Эйсона и Кейти, он радостно завопил:

— Слава всем алхимическим элементам! Вы живы!

— О, ты вовремя, — Эйсон повернул голову. На его обычно холодном недовольном лице проскользнула сдержанная улыбка. — Кайг жив?

— Наш-то здоровяк? Конечно! Что ему будет? — посмеялся Альберт, подбежав ближе. — Правда лежит сейчас без сознания. Но ты бы видел что там было! Нам пришлось аж сарай сжечь! Ну это ладно. Потом расскажу. Ты-то как? Всё в порядке?

— Жив, как видишь.

— А… боль? Голоса?

Эйсон не ответил, а только протянул другу что-то зажатое в кулаке.

— На вот. Замаринуй, зажарь, засуши. Не знаю. Но эта хреновина мне помогла. И давай, пойдём. Сожжём этот чёртов терновник.

— Фу, — чуть скривился Альберт. — Это же одна из этих тварей. Стой… Что значит помогла?

— На вкус, как тухлая курятина с гнилыми листьями, — сказал Эйсон, направившись к Терновой Изгороди.

Альберт сморщился ещё сильнее. С брезгливостью он убрал горсть пикси в сумку и оглянулся. Почти безголовый Октриаллакх выглядел жутко. И дело вовсе не в том, что Альберт испугался его истиной формы. Пугала скорее непомерная жестокость Эйсона. Сколько лет он знаком с ним, а привыкнуть никак не может.

Альберт взглянул на девочку и состроил виноватое выражение лица.

— Ты прости моего друга. Уверен, он успел тебя напугать. Тебя зовут Кейти? Правильно? Поможешь собрать мне хворост? — он добродушно улыбнулся, когда она кивнула. — Славно. Не переживай, вместе мы быстро управимся и вернёмся в деревню. Твоя мама очень переживает за тебя. Ну, вставай. Не будем заставлять её ждать.

9

По возвращении в деревню оставшуюся часть ночи Кейти проспала без задних ног. Несмотря на тот ужас, что она пережила, сил у неё совершенно не осталось.

В своих грёзах она видела папу. Ей снились те далёкие редкие дни, когда она будучи совсем маленькой ещё чувствовала отцовскую любовь и заботу. Горячая слеза скатилась по её спящему лицу.

Кейти разбудили привычные звуки суеты. Старуха ходила по избе и опять что-то причитала про Йориса да перекладывала вещи с места на место. В тусклом сером свете, будто фейская пыльца, летали частички пыли. Они с бабушкой были дома одни. Ни мамы, ни папы… не было. Кейти вдруг вскочила с кровати и выбежала наружу.

К этому времени солнце, спрятанное за пеленой облаков, стояло в зените. Деревня выглядела такой же, как и всегда. За исключением правда парочки поломанных оградок, дверей, оконных ставней и сожжённого сарая. Кругом ходили люди занятые работой.

Кейти рванула куда глаза глядят. Она бежала и крутила головой, высматривая кого-то. Могло показаться она хотела найти мать, дабы убедиться, что всё хорошо. Но, встретив её с ведром воды, она отчего-то пробежала мимо, лишь крикнув:

— Мам, они ещё здесь?

— Кто?

На удивление Лорис её дочь не остановилась, а побежала дальше.

Интересно, неужто она искала троицу? Но зачем? Хотела попрощаться с ними?

Кейти помчалась к околице. Наверное, она вспомнила откуда вчера пришли эти трое, а потому и направилась в противоположную сторону.

Вскоре она поняла, что была права. Наконец остановившись и жадно вдыхая воздух, Кейти увидела, как у самой околицы трое наёмников о чём-то говорят со старостой. Самый высокий из них, укутанный в чёрный плащ, держал за спиной какой-то мешок.

Она хотела подбежать ближе, но троица, пожав руку старосте, отправилась прочь. Кейти поджала губки. Не успела. Но быстро поборов в себе робость, замахала рукой и громко закричала:

— Спасибо вам! Спасибо!

И пусть остальные посмотрят на неё как на дурочку, кажется, сделать это было ей просто необходимо. Даже если троица и не услышит её слов.

Но, к счастью, они всё-таки услышали. Эйсон остановился, обернулся и, взглянув на Кейти, кивнул.

Она смотрела вдаль, в спины уходящей троицы. Кейти не знала кто они и откуда пришли. Не знала и того, куда направляются. А как только эти чужаки скрылись за горизонтом, тучи расступились, дав место яркому солнцу. Небо стало чистым, словно буря отгремела. А вместе с тем оно казалось одиноким, жестоким и холодным, но… таким живым! Быть может, наконец-то небеса улыбаются ей?