Глава 10. Не все жизни равноценны

1

Ардина шла по тракту, пролегающему меж зелёных полей, в сильной задумчивости. Она размышляла о тех, по чьему следу идёт уже несколько дней. Ей казалось всё это очень странным. Зачем ворам, что похитили священную скрижаль, красть ещё и ребёнка? Но если мальчик говорил правду и пошёл с ними по собственной воле, то зачем и почему? Да ещё и тот здоровяк не выходил у неё из головы. За свою жизнь Ардина успела разное повидать, но чтоб такого полукровку… Вдобавок он явно знаком с капитаном, нанявшим её. Но откуда? Может здесь не всё так однозначно? Вопросы без ответов терзали её.

Она не заметила, как с новым поворотом дороги зелёные поля по правую руку сменились опушкой леса. Ветер шумел в кронах деревьев, а лучи вечернего солнца ласкали верхушки далёких холмов. Небо темнело. Его покрывали тяжёлые, серые облака с лёгким багрянцем по краям.

В следующий миг по ушам ей ударил женский визг, тем самым вырвав из раздумий.

На дороге стояла простенькая двухколесная телега, запряжённая лошадью, а рядом с ней, на обочине, копошились люди. Ардина присмотрелась: всего восемь человек. Среди них только одна женщина, с которой уже почти сорвали платье. Она лежала на спине; один из мужчин сжимал её запястья, а другой, со спущенными портками, навалился, разрывая подол платья.

Совсем рядом ещё один стоял на коленях, к его горлу был приставлен нож.

— Прошу вас, не надо! Отпустите нас. Я… Я заплачу. Только не трогайте мою жену! — крикнул он дрожащим голосом.

— Крот, да перережь ты ему уже глотку! Уши вянут от его скулежа. У Потного вон, кажись не встает из-за этого.

— Да ты чё? Это ж самая потеха! Пусть поглядит как мы его бабу по кругу пускаем. Хоца мне узнать, как он тогда запоёт! — коротышка схватил мужчину за волосы, заставляя смотреть.

Тем временем женщина извивалась на траве, умоляя о пощаде. Жалобные всхлипы срывались на сдавленные стоны. По щекам текли слёзы. В её голосе слышалось отчаяние — беспомощный крик души, разрываемой унижением и осквернением.

Остальные мерзавцы, отпуская похабные шуточки, стояли вокруг жертвы и ожидали своей очереди. Один из них направился к телеге.

Внезапно движения насильника стали резче, толчки — грубее. Женщина затряслась, застонала громче. Толстый с липкими пальцами мужчина, тот, что и лежал на ней, крепко обнял её и протяжно выдохнул. Несчастный муж побледнел.

— Ты чё, Потный? Кончил чё ли? — расхохотался косоглазый. — Дай-ка я те покажу, как надо.

Женщина закусила губу и стыдливо отвернула от мужа лицо. Из её чрева вытекало горячее белое семя.

Ардина резко метнулась к дереву, спряталась за ним, облокотившись о ствол. «Разбойники», — заключила она. Такая картина для неё не в новинку. Она прикрыла глаза и беззвучно зашептала:

— Это не моя проблема. Это не моя проблема. Это...

Её прервал детский визг. Ардина чуть выглянула из-за дерева. За телегой, как оказалось, прятался ещё один человек. Мальчуган лет семи вопил, наблюдая как уже другой разбойник стянул портки и отвесил смачную оплеуху его матери, когда та стала сопротивляться, не давая ему войти в себя. А тот, что со шрамом на лысой голове, взял мальчика за руку и повёл в кусты. Зачем? Ардина точно знала зачем… Знала и то, что вмешательство — это риск. Шесть против одного — абсурдное геройство. Но с каждой секундой её сомнения таяли всё сильнее, пусть лицо и оставалось холодным.

— Эй! А ну не трогай моего сына! Слышишь ты, выродок? Не тронь говорю! — несчастный муж заорал что есть сил. Любой бы на его месте потерял самообладание.

Он вдруг отпрыгнул в бок, встал на ноги и бросился на ближайшего разбойника. Смело, но глупо. Удар в лицо быстро повалил его на землю. Он схватился за сломанный нос, из которого хлынула кровь. Коротышка подскочил и принялся пинать несчастного.

— Крот! Пёс ты подзаборный! — рявкнул крепкий мужик с мерзким хриплым голосом. — Если не хочешь резать ему глотку, так хоть свяжи его. Из-за этого оленя у меня рука терь болит.

— «Чёрт! Ну и зачем мне это?» — подумала Ардина.

Но в глубине души она знала ответ. Просто не хотела признаваться самой себе. Какая-то её часть не могла допустить, чтоб этот мальчик пережил то же самое, что и она. Ведь то, на что она сейчас пыталась закрыть глаза, было до боли похоже на тот кошмарный день. День из её прошлого.

Её верный сокол Орев улетел прошлым вечером. Святые Рыцари должны настигнуть её уже совсем скоро. Но медлить нельзя. Нужно действовать прямо сейчас.

Она выдохнула, запустила руку в поясной карман и достала шарик. Весил он немного — не тяжелее небольшого зелёного яблочка.

Это была дымовая бомбочка. Внутри — смесь смолы, измельчённого древесного угля и селитры. Но было там и что-то ещё. Стоило ей разбить эту кроху о твёрдую поверхность, как компоненты вступали в реакцию, создавая густой, едкий чёрный дым. Такие бомбочки частенько выручали её.

Ардина зажала шарик в ладони, ещё раз глянула из-за дерева, оценивая ситуацию. Лысый затащил мальчонку в кусты, отец семейства лежал на земле, а жена либо смирилась, либо потеряла сознание. Разбойники поглощены своей жестокой забавой.

Это её шанс.

Сердце сильнее застучало в груди, когда она рванула вперёд и метнула бомбочку в землю, прямо под ноги мучителям. Раздался треск разлетающейся терракотовой оболочки, и тут же клубы чёрного дыма взметнулись вверх, окутывая разбойников. Послышались крики, ругательства. Ардина быстро оказалась рядом. Её клинок нашёл первую цель.

Ей стал Крот. Одноручный меч умелым движением пронзил его шею. Коротышка ничего не успел понять, только лишь захрипел и свалился на землю.

К несчастью, дым оказался не таким густым, как обычно. Либо она намудрила с пропорциями, либо сказалась погода прошлых дней. Вдобавок внезапно поднявшийся ветер помог дыму быстрее рассеять.

Эта была её последняя бомбочка. Следовало выжить из этой возможности всё что получится.

Ардина метнулась ко второму разбойнику — высокому, тощему пареньку. Она присела в выпаде, молниеносно рубанула снизу, остриём меча, прямо по внутренней части бедра. Раздался писклявый крик. Тощий разбойник рухнул на колено и на бок.

Дело дрянь. Дым к этому времени рассеялся достаточно, чтобы они смогли разглядеть её стройную фигуру. Ардина рванула к следующей цели. Лицо у неё оставалось бесстрастным, хотя внутри всё клокотало.

— «Ещё бы одного. Достать бы ещё одного!» — подумала она.

Два шага и полуоборот. Тщетно. Третий несмотря на своё косоглазие увернулся и, тут же подскочив, ударил. Ардина среагировала мгновенно. Лезвие топорика пролетело рядом с её лицом. Она отпрянула.

— О, ребзя, гляньте! Кто это у нас тут? Ха, вот свезло-то! А ты, Вшивый, говорил мало нам одной бабы на всех будет.

Трое разбойников медленно окружали её. Тот, что со шрамом на голове, вышел из кустов, натягивая штаны.

— Э, какого хера… — он не договорил, замолчал, как только увидел двух своих товарищей, лежащих на земле, один из которых точно не дышал.

Ардина медленно пятилась, держа меч поднятым. Одним рывком сдернула с себя плащ-накидку, закружила ей, обматывая левое предплечье. Её глаза забегали.

— Да куда ж ты? Не боись. Мы не обидим, если будешь послушной девочкой, — ухмыльнулся косоглазый.

— Послушания хочешь? Заведи собаку да дрессируй её, — огрызнулась она.

— Ух! А девка-то с хрипотцой. Мне нравится!

— Убирайтесь или я…

— Или что? — оборвал её лысый, подойдя ближе. — Убьёшь? Много на себя берёшь, дорогуша. Ты наверно продавала себя ещё в утробе матери.

— Смеёшься? — хрипло захохотал Вшивый. — Шрам, да ты глянь на неё. Тощая и сисек-то нема! На такую ни один мужик не ляжет.

— Точно-точно! — закивал косоглазый. — И рожа-то вон вся в шрамах!

— Хорош, парни, — сказал Потный. — Были девки у нас и похужее. Ща мешочек на голову и по кругу её пустим.

Сразу четверо. Не лучший расклад дел, но могло быть и хуже. Ардина помнила подобный случай в прошлом, но, в отличие от того раза, сейчас она способна постоять за себя. Да, возможно, после этого боя у неё появятся новые шрамы. Но отступать поздно — выбор уже сделан. И ей и ими. А значит, никакой жалости. Кожа перчатки заскрипела, сжимая рукоять меча.

Шаг, другой и в спину Ардине уткнулось что-то острое, а после рядом с левым ухом раздался бархатистый голос:

— Ты кто такая?

Она замерла. Нет, всё же дело и вправду дрянь…

— Кальвино, во имя Серебряной Матери Линдэвиэль, что здесь творится?

Шрама по имени называл только главарь банды. Лысый довольно осклабился:

— Ну, мы с парнями немного развлекались, а эта девка напала, да и порешила Писклю с Кротом.

Ардина не видела ни лица главаря, ни его заострённых ушей, ни чёрных как смоль волос. Зато хорошо чувствовала острие эльфийского клинка. Не подделки, каких сейчас куют в изобилии, а самого что ни на есть настоящего.

Клинок этот имел изогнутую форму, а под определённым углом металл отдавал синевой. У основания располагался замысловатый узор — тонкие линии, будто корни многовекового древа, сплетались в едино. Гарды как таковой практически не было. И это не мудрено. Ведь эльфийская техника боя склонна более к манёврам, уклонениям и быстрым, точным контрударам. Рукоять слегка изогнута в обратную сторону от клинка. Завершало этот меч скромное навершие. Оно напоминало срубленную наискось ветвь.

— Зачем ты это сделала? — спокойно спросил полуэльф.

— Глупый вопрос. Они напали на невинных. Я вступилась. Всё.

— А зачем было убивать моих ребят? Они разве убили кого-то?

— Они избивали и насиловали, и на это стоит закрыть глаза?

Черноволосый эльф внимательно рассматривал шею и левую сторону лица Ардины. Делал он это не из-за вожделения, а из-за обычного любопытства. Потом вдруг произнёс:

— Кривень, что я говорил вам про грабежи?

— Ты разрешил нам баб тискать, а вот убивать тока по необходимости, — ответил косоглазый.

— Слышала? — спросил он всё тем же тоном. — Я против бессмысленной резни. А потому, если постоянно держать этих парней на коротком поводке, то в одночасье они могут озвереть. Понимаешь?

Ей был совершенно безразличен этот разговор. И так понятно: компромисса не будет. Ардина думала только об одном: как он подобрался к ней так бесшумно? Она совсем не заметила его шагов.

Внезапно полуэльф притих и отчего-то обернулся. А в следующий миг позади послышался топот копыт.

Из-за поворота вынырнули всадники, коих было чуть больше дюжины. Их доспехи поблёскивали в слабых отсветах закатного солнца, а глухой ритм ударов копыт приглушал все прочие звуки. Лошади с большими и тяжёлыми вьюками уверенно несли своих седоков.

Ардина тоже обернулась и, увидев знамёна с гербом Ордена, выдохнула: она спасена. На светлых тканях, развевающихся на ветру, был вышит символ веры Святых Рыцарей — золотое око внутри обода, окружённое четырьмя расправленными белоснежными крыльями.

Земля стонала от топота конного отряда. Разбойники, ещё секунду назад уверенные в своей силе, заметно сникли. Видно огорчились, что их веселью настал конец. Они уже хотели бежать, но путь отступления им преградил один из рыцарей, отделившийся от остальных. Стрелой он промчался в тыл разбойников, а затем резко натянул поводья. Его холёный мерин встал на дыбы, глухо фыркнув, и осел обратно.

— Эй, вы! Я желаю знать что здесь происходит! — громко произнёс всадник.

Его латы несколько отличались от доспехов прочих рыцарей. Кираса, наплечники и наручи были покрыты рельефной инкрустацией из золота и серебра, образуя на стали замысловатые узоры. Как и все Святые Рыцари, он носил на голове цельнокованый бацинет с подвижным забралом в форме тупого угла. Однако шлем его также выделялся среди остальных: он был богато отделан золотом с четко выраженным рельефом вокруг прорезей для глаз.

Всадник откинул серый плащ, выхватил меч, висевший на поясе, и крикнул ещё громче:

— Оглохли? Когда с вами говорит рыцарь, надобно отвечать ему! Эй, эльф! Как смеешь ты отворачивать от меня голову?

Ардина взглянула на остроухого и увидела, как тот в оцепенении пялился в одну точку, а вдобавок побледнел, словно увидел ожившего мертвеца. Что это застыло в его глазах? Быть не может… Это страх? Да, точно. Он боялся. Но чего? Или лучше сказать — кого?

Она перевела взгляд и увидела его… Фуркас, верхом на палевой лошади, ехал впереди конного отряда собранной и ритмичной рысью. Как и в тот день, первым, на что она обратила внимание, была не белая бригантина с серебряными клёпками и даже не зачёсанные назад короткие, почти красные, ярко-рыжие волосы с бородкой того же цвета. Первое, что она заметила, — это его глаза. Его янтарные глаза были такими яркими, что казалось, будто горели.

Ардина смотрела на одного из семи капитанов Святых Рыцарей и не понимала, почему человек при деньгах одет так легко. Почему он не носит латы, как другие рыцари? Как другие капитаны? Стальные наплечники и наручи не в счёт. Неужто он настолько скромен?

Казалось, воздух сгустился, как перед грозой. Порыв ветра тревожно зашелестел листьями. Палевая лошадь перешла на ходьбу, а затем и вовсе остановилась перед черноволосым полуэльфом. Фуркас с легкой улыбкой взирал на главаря банды сверху вниз. Его лицо было правильным и приятным на вид, словно высечено из мрамора, подобно ликам статуй древних богов.

— Ты… — выпучив глаза, процедил полуэльф сквозь зубы.

— Да как смеешь ты, эльфийское отребье, в таком тоне обращаться к господину Фуркасу? — возмутился рыцарь в богато отделанных доспехах. — Да я…

Он не договорил. Затих сразу, как только Фуркас поднял руку, согнутую в локте, тем самым дав знак замолчать.

— Гилгалас по прозвищу Чёрный лис. А это значит твоя банда, — спокойно сказал Фуркас с тонкой улыбкой. Затем обернулся и обратился к остальным всадникам: — Братья-рыцари, помнится мне кто-то из вас говорил, как скучает по охоте. Было такое?

— Было-было, — раздался голос позади.

Фуркас вновь взглянул на полуэльфа и как-то странновато прищурился:

— Ваше желание было услышано, братья. Вот вам и охота. Тот, кто первым поймает Чёрного лиса, получит его меч! С остальными поступите по закону.

У полуэльфа к этому моменту уже сверкали пятки. Он, дав дёру, почти скрылся в лесной чаще. Банда, те кто мог стоять на ногах, последовала его примеру.

Рыцарь с инкрустацией на латах хотел пришпорить мерина, дабы помчаться в погоню, но Фуркас, вновь подняв руку, остановил его.

— Тише, брат Лоэн, тише. Не спеши. Давай дадим им немного форы, — его глаза были словно два пылающих янтаря. — А ты, Ардина, прекращай тратить время на глупости. Ступай дальше по следу. Как закончим, нагоним тебя.

— «Глупости?» — тут же промелькнуло у неё в голове, и она посмотрела ему прямо в глаза. Но в следующий миг пожалела об этом. Под его взором она тотчас захотела спрятаться, укрыться, забиться под какой-нибудь камень. Ей почудилось, что вот ещё совсем немного, и он испепелит её взглядом.

Ардина опустила голову и покорно зашагала прочь, ощущая как её тело пробирает лёгкая дрожь.

2

— Бабушка! Бабушка! Гляди — рыцари! — радостно заголосил мальчуган, завидев въезжающую в деревню кавалькаду.

Старушка, взяв внука за руку, потянула его в избу. На лице, испещрённом морщинами прожитых лет, отчего-то застыла тревога. Святых Рыцарей, несомненно, уважали в народе. Но уважение порою граничит со страхом. А может, страх её не беспочвенен? Может, её глаза видели святые костры?

Фуркас с рыцарями нагнал Ардину почти у самой околицы Картерхона. И только войдя в деревню, в груди у наёмницы что-то заклокотало, хоть выражение её лица и оставалось всё таким же холодным. Что же это было за чувство? Она сама поначалу не знала, но, учуяв запах яблочного пирога, поняла.

Деревня… Эта деревня так сильно напомнила Ардине о доме, о детстве и о родных. Запах обычного яблочного пирога вдруг пробудил в её разуме целый ворох воспоминаний, отчего даже на мгновение перехватило дыхание, а в горле встала комом слюна. Она замерла.

Казалось бы, ну и что здесь такого? Деревня как деревня. Но разглядывая этих людей, эти дома, эти поля она невольно вспомнила давно позабытое.

Если бы кто-нибудь сейчас спросил Ардину что случилось, она вряд ли бы ответила и не призналась в том, что скучает. Скучает по маминой стряпне, по отцовским нравоучениям и по дедушкиным сказкам. Как же она скучает по каждому из них. Ардина отдала бы всё на свете за возможность увидеть их ещё лишь раз. В те счастливые, беззаботные деньки она и подумать не могла, что жизнь её так сильно переменится. Но, к несчастью, радость и печаль идут рука об руку. А хороший конец бывает только в сказках.

Громогласный голос капитана Святых Рыцарей вырвал её из хаотичной бездны мыслей. Ардина протёрла пальцами глаза, неровно медленно выдохнула. Удивилась сама себе, не понимая что с ней творится. Она уже давно ничего не чувствует. Прошлое лишило её всяких эмоций. По крайней мере она так считала.

— Мир вашему дому! — спешившись, Фуркас дожидался сменившего ему навстречу старосту, держа правую руку на эфесе меча. — Сделай милость и подскажи нам. Мы ищем троих беглецов. Один высокий, с кожей цвета болотной тины, а с ним двое его спутников. Не проходил ли тут часом кто похожий?

Яцек, подбежав ближе, принялся кланяться:

— Ох, господин, прошу не гневайтесь, что заставил ждать. Там понимаете, дельце было такое…

— Ты слышал мой вопрос?

— Ась? — взглянув в янтарные глаза, Яцек напрягся. — П-простите, господин, я…

Фуркас, чуть прищурившись, не обнажая зубов, тонко улыбнулся. Улыбнулся как-то по-отечески снисходительно.

— Нет, мил человек, так не пойдёт. Давай без вот этого всего. Давай по-простому. Хорошо?

Староста неуверенно закивал.

— Да не бойся ты, — хохотнул Фуркас и хлопнул Яцека по плечу, да так, что тот едва не упал. — Можешь не верить, но, знаешь ли, я сам родом из подобной деревеньки. Да-да, не удивляйся! А потому не смотри на меня как на… Ну не знаю… Как на небожителя. Давай-ка мы с тобой начнём сначала. Как звать тебя?

— Имя моё Яцек, господин.

— Хорошо. Так вот, Яцек, ответь не проходило ли через вашу деревню трое мужчин в последние дни?

— Трое? — замялся староста, распахнув глаза. — А…

— Трое это вот столько, — Фуркас показал три пальца, глядя на него пронзительным взглядом янтарных глаз.

Яцек странновато засмеялся, почесал шею:

— Нет-нет, господин, счёту-то я малость обучен. Дайте-ка мне припомнить…

Молчаливое размышление сельского старосты продлилось недолго. Фуркас, заложив руки за спину, зашагал туда-сюда, осматривая округу.

— А чего тут вспоминать? Чужаки либо были здесь, либо нет. Уж ты-то как староста должен быть в курсе таких вещей. Я прав, Ардина? И, к слову, почему ты прохлаждаешься, а? Не хочешь следы поискать, например? Или чем там обычно занимаются следопыты? Вот если бы ты мух не ловила, то давно б уже заметила вон тот сгоревший сарай, осмотрела поломанные плетни да двери. Ну и доложила мне свои мысли на этот счёт.

Фуркас остановился и резко обернулся.

— А ты точно лучшая в своём деле? — подняв бровь, добавил он с каким-то несерьёзным игривым ехидством.

Ардина не ответила. Её лицо, как и прежде, не выдавало ни единой эмоции.

Яцек побледнел в цвет знамени Святых Рыцарей, стоявших ровным строем позади своего капитана и терпеливо ждавших приказа.

— Молчишь? Ну раз ты у нас такая бездельница, давай послушаем этого доброго человека. Яцек, ну что? Расскажешь что у вас тут приключилось?

Фуркас оказался довольно наблюдательным. Жители Картерхона и в самом деле ещё не успели привести свою деревню в прежний вид, не успели починить то, что разрушили пикси. А Яцек, кажется, смекнул наконец о ком говорила ему троица перед своим уходом.

Староста вытер об себя вспотевшие ладони и начал говорить:

— Сами видите, господин. Беда у нас случилася. Деньков так пару-тройку назад видать к нам в деревню тварь какая-то лесная забрела. Ночка тогда была тихой претихо. Ну, короче говоря, самой обыкновенной. Я тогда тяпнул перед сном, скрывать уж не стану. Но так немножечко. И лежу я такой значится и это… Слышу страсть шум какой, словно собаки зайца рвут.

Фуркас, скрестив руки на груди и периодично кивая, слушал внимательно.

— Ага. Потом чую, пахнет чем-то. Я значится это… На крыльцо вышел и гляжу: сарай горит! Потом побёг, людишек стал звать, ну и мы худо-бедно пожар-то потушили. Видать чудище лесное учудило такое.

— Чудеса, — закачал головой Фуркас. — Чтобы лесная тварь забралась в деревенский сарай и подожгла его… Ну это что-то новенькое.

— Ага-ага! И мы страсть как удивилися.

Фуркас принялся приглаживать свою короткую рыжую бородку, плавно сливающуюся с бакенбардами и усами. Помолчал немного и, взглянув через плечо, произнёс:

— Братья, я видно уже не так молод и запамятовал. Подскажите-ка, а есть ли на нашем свете те из порождений Великого Искусителя, что не боятся огня?

Рыцари переглядывались, но ответа не давали.

— Яцек, знаешь почему они молчат? Нет? Да потому что нет на свете такой твари, что не боится огня. А ты тут стоишь и пытаешься убедить меня в обратном, — заметно холоднее сказал Фуркас, хищно зыркнув на старосту. Но в следующий миг, переменившись в лице и вновь улыбнувшись, добавил: — И всё же я допускаю такую возможность. Ведь мир наш огромен. Но может быть кто-то видел это чудище? Как оно хоть выглядело?

— Да к-кто ж его знает, — пожал плечами староста. — Я вот и хожу всё утро. Но никто ничаво не видел.

Какое-то время Фуркас просто молча смотрел на старосту с застывшей улыбкой на полуоткрытых устах, но потом вдруг захохотал. Поначалу тихо, а затем всё громче и громче, будто бы ему рассказали шутку, смысл который он не сразу понял.

— Прелестно! Слушай, а мне вот сейчас пришла такая замечательная идея. Давай мы поможем тебе в этом дельце. М-м? — как-то радостно и воодушевлённо протянул Фуркас. А после крикнул: — Брат Лоэн!

— Я, капитан! — отозвался рыцарь в позолоченных и искусно сделанных доспехах.

— Возьми с собой десяток братьев и вместе с уважаемым Яцеком пройдитесь по деревне. Соберите народ у колодца.

— Есть, капитан!

Фуркас не сводил глаз с Яцека, на лбу которого выступил пот. Староста хотел было что-то сказать, но капитан Святых Рыцарей не дал ему такой возможности.

— Ты пойми меня правильно, у меня нет причин сомневаться в тебе, но всё же позволь я послушаю и других.

Лоэн, взяв с собой десяток спешившихся братьев, вместе с Яцеком отправился исполнять приказ. Фуркас же, приметив яблоню, подошёл к дереву, с которого свисали молодые плоды. Потянулся, ухватился за ветку и, притянув её к себе, сорвал яблочко. Некрупное зеленовато-жёлтое яблочко. Он осмотрел его со всех сторон, после чего протёр о сгиб локтя и откусил со стороны румянца. Вдруг задержал взгляд на чём-то у входа в избушку, рядом с которой и росло это деревце. Сделав ещё несколько укусов, Фуркас выкинул огрызок, сорвал второе яблоко и направился к своей лошади. Палевая кобыла с удовольствием приняла угощение.

Ардина, всё это время безмолвно наблюдая, совершенно не понимала его. С первого взгляда он показался ей на удивление вежливым и благочестивым. Впрочем таким, как ей казалось, должен быть любой из Святых Рыцарей. Однако ещё тогда она заметила в нём нечто такое, чего не могла выразить словами. Будто в одночасье Фуркас мог сорвать с себя маску, под которой таилось нечто… С другой стороны также Ардина думала и про всех остальных. Она считала, что каждый, словно гистрион, носит «маску», скрывая свой истинный лик. Так может, это странное ощущение объясняется её недоверием почти что ко всем?

Мотнув головой, она прогнала пустые мысли. Какое ей дело до поведения и методов одного из капитанов Ордена? Верно. Это не её забота. Но в одном Фуркас был прав — стоит заняться своей работой. Она принялась осматривать округу в поисках следов троицы.

Как и ожидалось, сложно было что-то различить. Здесь слишком много следов. Ардина пошла вперёд по дороге, смотря себе под ноги. Шаг и ещё шаг. Остановилась. Встала на колено. Хмыкнула. Ничего. Хотя нет… Вот! Один из следов больше остальных. Она задумалась: либо в этой деревне есть местный великан, либо троица вправду проходила здесь. Ардина подняла голову и ещё раз огляделась.

— «И дураку понятно: тут что-то произошло», — подумала она, заметив на стволе берёзы зарубку. Слишком длинную и глубокую для обычного топора.

Деревня выглядела так, словно на неё напала не одна случайно заблудившаяся лесная тварь, а целая стая кровожадных чудищ. И Ардина прекрасно это понимала — всё было слишком уж очевидно. Фуркас наверняка тоже заметил. Так чего же он добивался? Она не знала. Оставалось только ждать.

Прошло не так много времени и вскоре селяне уже стояли кучкой у колодца. Их серые, невзрачные лица глазели на Фуркаса. Тот расхаживал из стороны в сторону, держась за рукоять меча с навершием в форме лисьей головы. Искусно сделанное оружие с жёлтым сапфиром в крестовине висело у него на правом боку. Рыцари, стоя поодаль, взяли простой люд в кольцо.

Кругом всё притихло, будто звуки унёс ветер. Лучи летнего солнца с усердием пробивались сквозь затянувшие небо серо-сизые облака.

Но тишина длилась недолго. Её разорвал приятный звучный голос:

— О, дети Света! Я — Фуркас Гельзерихен, капитан Святых Рыцарей. И я собрал вас здесь с одной целью — познать истину, ибо ложь опечаливает моё сердце. Но не бойтесь. Мы с братьями пришли в ваш дом не за тем, чтобы карать. Мы всего-то хотим знать правду. Правду, которую, к моему сожалению, утаил ваш староста.

Он чуть вытянул руку и поманил пальцем.

— Яцек, будь так добр, подойди.

Староста, не отрывая глаз от земли, послушно поплелся. Он выглядел печальным и напуганным.

— Ну же, Яцек, побыстрее. Идёшь как на эшафот, — холодно усмехнулся Фуркас. — Если страшишься костра, то хочу уверить — всё это лишь домыслы. Ничто иное как слухи, распускаемые невеждами. Нет, еретиков Церковь и в самом деле предаёт огню. Но пока я не вижу здесь ереси. А потому повторю всем вам ещё раз — не бойтесь! Мы — Святые Рыцари. Наша броня — праведность. Наш щит — вера. Наш меч — слово. Мы не враги вам. Мы те, кто несёт свет истины во все уголки мира. Да нет же, Яцек! Развернись. Пусть все тебя видят. Да, вот так.

Староста встал по левую руку от капитана, но глаз на люд так и не поднял. Ардина же тем временем, будучи вне круга, образованного рыцарями, наблюдала за всем действом со стороны.

— «Гельзерихен? — подумала следопытка. — Но это невозможно. Последний император умер бездетным. Династия Гельзерихенов давно прервалась. Фуркас не может быть потомком Грозового Ульфрика. Не может…»

— Итак, я жажду знать что у вас здесь стряслось, — Фуркас чуть шагнул вперёд и провёл рукой по воздуху, как бы указывая на всё вокруг. — Видите ли, мы с братьями идём по следу трёх воров, убийц, ну одним словом — беззаконников. И так сложилось, что их след привёл нас сюда, в вашу славную деревню. А раз староста ваш по неведомой мне причине юлит, скрывается за обманом и бессовестно тратит наше драгоценное время, то мне подумалось, что будет лучше спросить остальных жителей.

— Господин! Да я ж говорю: чудище… — вдруг залепетал Яцек. — Оно-то сарай и спалило.

Фуркас медленно обернулся, зыркнул на него пронзительно, хищно, а после поднёс указательный палец к губам. Староста в тот же миг стих, вжав голову в плечи.

Молчание повисло тяжёлым саваном. Лишь детский плач разрывал его. Грудной малыш елозил на руках молодой матери, отчаянно пытавшейся успокоить своё дитя. Люди переглядывались, почти беззвучно перешёптывались. Где-то в стороне, за кругом, раздался собачий лай.

Янтарные глаза бегали влево-вправо, внимательно рассматривали каждого, точно выискивая что-то. Несколько мгновений спустя Фуркас улыбнулся уголком рта.

— Так-так… Давайте ещё раз для ясности, — он затряс указательным пальцем. — Что-то или кто-то поджог ночью сарай, но виновника никто не видел? Никто-никто?

Снова молчание. Фуркас не злился, чему Ардина была немало удивлена. Ей с трудом представлялось, чтобы человек его положения сохранял достойное терпение перед простолюдинами. Может она всё же ошибалась на его счёт?

— Брат Лоэн! — вдруг крикнул Фуркас, не сводя взгляда с толпы.

— Я!

— Вот скажи мне, брат во свете, на каком языке я говорю? Не на всеобщем ли? Не на том ли языке, на котором говорят многие?

— Так точно, капитан. На всеобщем.

— Может речь моя тиха и косноязычна?

— Никак нет, капитан!

Фуркас в задумчивости оттопырил нижнюю губу и повернулся к Лоэну.

— Ну я право растерян даже, — пожал он плечами. — В чём тогда может быть дело, брат-рыцарь? Почему они молчат? Почему не отвечают, когда их спрашивают? Ну не может же так случиться, что они все до единого что-то скрывают? Правда ведь?

Фуркас тихо засмеялся от собственных слов и, взглянув на селян, вновь обратился к ним. Его голос был громок и тверд, прямо как колокольный звон:

— На что вы рассчитываете, люди? Вы думаете я слепой? Думаете не вижу, что сквозь деревню будто вихрь прошёлся? Неужели вы не понимаете? Ваше молчание это содействие лжи. А ложь…

Внезапно он замолчал, повернул голову, точно услышав что-то, и сдвинул брови.

— Кто это там ходит? Яцек! Как это понимать? Я же сказал тебе собрать всех. А ну живо сюда его.

Голос прозвучал сурово. Двое братьев-рыцарей, стоявших ближе к избе, за которой раздался шум и грохот, незамедлительно исполнили приказ. Взяв под руки старика в одних драных портках, они привели его к капитану.

Фуркас с ног до головы смерил этого старичка пренебрежительным взглядом.

— Ну? Объяснись. Почему прятался? Думал отсидеться? Эй, старик, ты вообще слышишь что тебе говорят? На меня смотри и отвечай.

— Господин… — промямлил Яцек. — Не мучьте его. Это наш полоумненький. Айбом звать его. Он разума лишился и ничаво вам путного не скажет.

— А вот это мы сейчас и узнаем, — осклабился Фуркас. А затем шагнул к Айбу и произнёс: — Святые Отцы учат, что бог наш всемогущ и даже в уста безумцев способен вложить крупицу истины. А потому, может хоть ты скажешь, что здесь произошло?

— Добрые соседи… — пробормотал Айб.

Фуркас на мгновение замер. Его янтарные глаза округлились и блеснули, будто в них что-то вспыхнуло.

— Извини, что ты сказал? Прошу повтори, я не расслышал, — он приблизился к старику ещё на пару дюймов и подставил ухо к его сухим дрожащим губам.

— Добрые соседи, — повторил Айб.

Рыжие брови капитана печально приподнялись.

— Братья, — вздохнул он, — вижу, что Светоликий по-прежнему не оставляет и направляет нас. Иначе как ещё объяснить то, что мы оказались именно здесь? Этот человек не просто лишился ума. Этот человек одержим нечистым духом! Брат Лоэн, будь добр, очисти этого несчастного Исцеляющей Дланью. Покажи, что наш бог истинен не только на словах, но и на делах.

Лоэн приблизился, снял латную перчатку и, принявшись что-то нашёптывать, протянул руку к скулящему Айбу, удерживаемому двумя братьями.

— Чаво вы с ним делать собралися?! — взвизгнул староста.

— Тут нечего бояться, — отмахнулся Фуркас.

Правая ладонь Лоэна вспыхнула золотым сиянием и, как только стих молитвенно-заклинательский шёпот, коснулась морщинистого лба. В тот же миг Айб завыл от жуткой боли. Такой, будто ко лбу ему прижали раскалённую докрасна подкову. Старик извивался что было сил в его немощном худом теле.

— Господин! Как же можно? — возразил Яцек. В его голосе прозвучало чуть больше уверенности, чем прежде.

Фуркас, внимательно наблюдавший за изгнанием нечистого духа, резко обернулся и посмотрел на старосту совсем иначе. Его испепеляющий, и в то же время полный невообразимой пустоты, взгляд был обращён не на Ардину, но даже отсюда, стоя в стороне, она ощутила, как глубоко внутри всё захолодело. Ей стало как-то не по себе. В голове у неё крутилась лишь одна мысль: «Не бывает такого взгляда у обычных людей. Точно не бывает…»

Никто из толпы ничего не говорил, не возражал. Кто-то кривился, отводил глаза. Взрослые покорно стояли и ждали. Наверно, в надежде, что подобная участь их не коснётся. И только маленькая девочка с двумя короткими косичками, невзирая на запреты матери, протиснулась между безмолвными взрослыми и крикнула. Крикнула достаточно громко, чтобы её тоненький голосок был слышен сквозь крики старика.

— Перестаньте! Ему же больно!

— Кто это сказал? — Фуркас удивлённо глянул на селян.

— Я, — отозвалась девчушка, выйдя из толпы. — Зачем вы так? Дедуля Айб ведь ничегошеньки не сделал дурного. Он только это и может говорить. Это… Это всё феи! Феи напали на нас! Они оказались чудищами. А те дяденьки спасли нас. И меня спасли…

Шёпот прошёлся по толпе.

Фуркас снова улыбнулся. Улыбнулся на удивление нежно, при этом дав знак остановить «очищение». Голова Айба рухнула на грудь. Старик потерял сознание. На лбу у него остался страшный ожог в форме длани.

— А правильно говорят: устами младенца глаголет истина. Скажи, дитя, как твоё имя?

— Кейти.

Капитан неспешной, можно сказать, прогулочной походкой направился к ней. А та хоть поначалу и держалась, но всё-таки дала слабину и задрожала, когда Фуркас встал перед ней.

Ардина же совершенно не осуждала её. Наоборот, она хорошо помнила, как сама несколько дней тому назад отвратно себя чувствовала под его взором. Следопытка провела языком по десне, где обычно у человека бывает верхний левый клык. Она никак не могла понять, зачем всё это представление. Для чего? Да, методы Церкви далеки от идеала. Но это… Ардине почему-то представилась картина, как лис забрался в курятник.

Фуркас опустился перед Кейти на колено и заговорил прямо-таки по-отечески:

— Ты говоришь правду?

Кейти в ответ боязливо закивала.

— За твою честность и храбрость я хвалю тебя, — помолчав, сказал он. А потом встал во весь рост и громко добавил: — Ну как же так? Малое дитя набралось смелости, а вы малодушничаете? Нехорошо это. Ой, нехорошо… Но теперь мне хотя бы понятно кому предназначалась мисочка молока вон у той избушки. А то никто ничаво не видел. Да, Яцек?

Фуркас, ехидно ухмыльнувшись, мельком глянул через плечо на старосту.

— Знаете, вот смотрю я и вижу, что вы, каждый из вас, славные люди, — продолжил он, указав пальцем на толпу. — А таких бог наш, Светоликий, любит и милует. И всё же… И всё же вы ходите во лжи, ведь своим молчанием поддержали руки злодеев. К слову, не обычных разбойников, что шастают по большаку, а самых что ни на есть бессовестных, жестоких убийц. Тех, кто проник в храм нашего Создателя и выкрал святую святых, кто погубил несколько десятков наших братьев-рыцарей, исполняющих свой долг, кто, возможно, навсегда сделал моего доброго друга, капитана Арсланга, калекой, и кто в конце концов подверг опасности десятки тысяч душ невинных жителей Блэфтена, впустив в наш мир ужасного демона.

Он ненадолго стих. Внимательно обвёл взглядом селян. Затем сделал пару шагов вдоль толпы, продолжая жадно, хищно всматриваться в их лица.

— Да, вы можете возразить: мы не знали! Не обманывайтесь: незнание не освобождает от содеянного греха! Но, к счастью, вашему, выход есть.

Фуркас, вновь приблизившись к Кейти, нагнулся и сказал мягко, ласково:

— Подойди к дяде Яцеку. Вам надо помолиться, встав рядышком.

Кейти захлопала большими карими глазками, по всей видимости не особо понимая зачем ей это делать, но всё же покорно пошла. Лорис, точно желая что-то возразить, а может и остановить дочь, вдруг поймала на себе пронзительный взгляд и остолбенела. Капитан в очередной раз обратился к простому люду:

— Люди Картерхона! Должно быть вы вопрошаете: зачем он поставил этих двоих перед нами? А я отвечу: неспроста. Один — нагло солгал мне. Другая — не побоялась сказать правду. И предвидев подобное, я приказал братьям выстроиться в Круг покаяния.

По толпе прокатился гул беспокойного шёпота. Народ стал переглядываться. Один из грудных малышей вдруг зашёлся навзрыд. На лицах селян отчетливо вырисовывалось непонимание и растерянность.

— Вижу страх овладел вами. Но я не устану повторять: не бойтесь! Круг покаяния — это не кара. Это искупление. А суть его проста — люди, склонив колени, в присутствии братьев во свете молятся о прощении грехов. Светоликий, как всемогущий и всевидящий бог, не нуждается в варварских всесожжениях. Ему нужно одно — правда. А потому ваш староста сейчас будете молиться, а вы повторять за ним.

Селяне по-прежнему продолжали стоять и молча глазеть. Фуркас с ледяным спокойствием подошёл к толпе очень-очень близко, а уголок его рта едва заметно приподнялся.

— Я что, неясно изъясняюсь? Хорошо. Скажу так, чтобы любой меня понял, — он ухватился за рукоять меча и с характерным лязганьем медленно извлёк его из резных ножен. В тот же миг весь клинок объял тонкий слой золотистого пламени. — Когда я говорю «сейчас», это значит прямо сейчас.

Люди разом ахнули и, выпучив глаза, точно заворожённые чудом, один за другим стали опускаться на колени. А староста, кажется собравшись с духом, шагнул вперёд и проговорил:

— Господин… Но мы… это ж… каяться-то не обучены.

Когда Фуркас развернулся и пошёл к Яцеку, на губах у него сияла знакомая улыбка. Правда какая-то натянутая. Закруглённым острием пылающего клинка, чьи плоскости были исписаны неизвестными рунами, он чертил по земле линию.

— А ты не переживай. Я вас научу. Давай-ка, тоже вставай на колени, закрой глаза и сцепи руки. Я начну, а ты повторяй за мной. Но уясни вот что — молись усердно, от всего сердца. Молись так, чтобы я поверил в искренность твоего покаяния.

Окончательно убедившись, что селяне готовы и стоят на коленях, капитан встал между Яцеком и Кейти, откашлялся и начал говорить. Говорить безразлично, словно произносил бездумно заученные слова:

— Дорогой бог!

— Дорогой бог, — заунывным хором вторили жители Картерхона.

— Я знаю, что согрешил пред Тобою. И прошу, прости мне грехи мои.

— Я знаю, что согрешил пред Тобою… — повторял Яцек, а вслед за ним и толпа, чьи голоса сливались в невнятное, сбивчивое эхо.

— Омой меня святостью своею. Ибо недавно я совершил грех, а сегодня попытался утаить его от служителей твоих.

Небо темнело. Над Картерхоном всё больше сгущались свинцово-сизые тучи. Они ощущались неимоверно тяжёлыми, готовыми вот-вот рухнуть на земную твердь. Поднялся холодный, совсем не летний ветер.

Дождавшись своей очереди, Фуркас продолжил:

— Сам, того не ведая, я помог ворам и убийцам. Я...

— Сам, того не ведая, я помог ворам и убийцам. Я… — всё так же усердно повторил староста, но замолчал, не услышав продолжения.

— А теперь давай сам, — шепнул капитан. — Расскажи богу всё, что здесь было.

Какое-то время Яцек молчал, хмурился, верно собирался с мыслями. Затем всё-таки заговорил. Он начал неуверенно, с большими паузами, точно старался подобрать верные слова, но постепенно слова эти стали слетать с его уст всё быстрее и быстрее. Яцек в своём покаянии, что едва поспевали повторять остальные жители, во всех подробностях поведал о событиях того дня.

Фуркас приподнял подбородок. В его глазах, косившихся на старосту, заблестело что-то холодное и яркое.

Монотонный гул толпы наполнял округу. Яцек рассказывал о случившемся со скрупулезной точностью, то и дело прося прощения. Он признался, что их предки, жившие на этой земле, веками почитали добрых соседей и просили у тех поддержки. А нынешние жители Картерхона, чтя традиции прошлого, исполняли обычаи, но и подумать не могли, что феи окажутся кровожадными чудищами. Упомянул также и троицу, которых с первого взгляда ну никак нельзя было назвать душегубами и лиходеями. Заканчивал своё покаяние староста почти лихорадочной мольбой о милости.

— Яцек, — бесстрастно сказал Фуркас, — чувствуешь ли ты вину?

— Да, господин… — ответил тот, не поднимая головы.

— Хорошо. Сейчас я отпущу тебе грехи. Я произнесу молитву и коснусь мечом твоих плеч. А ты отринь страх. Прояви твёрдость духа. Веруй, что святой огонь не обожжёт тебя.

Капитан подошёл ближе, вытянул руку с пылающим клинком. Староста зажмурился и задрожал. Кейти видимо из любопытства приоткрыла левый глазик и глянула на них.

Недолгая густая тишина обволакивала всё и вся. Ардина зевнула в кулак, наблюдая за этим, как ей думалось, порядком затянувшимся священнодействием. Если бы она знала, что так выйдет, то давно бы уже ушла.

— Во имя Первого, Второго, Третьего и Четвертого лика нашего всеблагого, всемогущего и всевидящего бога, — Фуркас по два раза тихонько коснулся голоменем сначала левого, потом правого плеча старосты, — я отпускаю тебе грехи твои. С этого мгновения я отдаю тебя под покровительство Светоликого. Пусть наш Единый Творец осветит тебе путь и по милости своей дарует новую жизнь в царстве Бесконечного Света. Да будет так!

Раздался глухой раскат грома. Капитан Святых Рыцарей внезапно шагнул в сторону и замахнулся. Остальное произошло слишком быстро. Ардина не поверила увиденному, застыла с поднесённой ко рту рукой.

— Я не чувствую жара! Я не чу… — воскликнул Яцек, но досказать не смог. Его голова слетела с плеч.

Обезглавленное тело старосты покачнулось и завалилось на бок, к ногам Кейти, обдав её брызгами тёплой крови. Та в ужасе вскрикнула и отползла назад. Пламя диковинного клинка вспыхнуло с новой силой. Оно казалось единственным источником света в надвигающейся вечерней тьме. Вслед за девичьим воплем поднялся гул да ропот толпы. Особенно громко причитали несколько старушек.

Волнение среди селян продолжало бы расти, но стоило Фуркасу обернуться, стоило ему лишь бросить на этих простых людей презрительный взгляд янтарных глаз да громогласно крикнуть: «Молчать!», как они тотчас же стихли. С его лица смыло всю доброжелательность.

— А на что вы рассчитывали? Чему вы теперь удивляетесь? Я простил вас за помощь преступникам и предателям Церкви. Я простил вас за ложь, ложь не какому-то священнику захудалого городка, а мне, одному из капитанов Святых Рыцарей. Но вы, ко всему прочему, оказывается служите чудовищам, как иным богам. Но нет богов кроме Светоликого. И вот это уже грех ко смерти, который смоется лишь кровью.

Люди вновь зароптали. Женщины оглашали воплями да причитаниями пусть и летний, но по-осеннему холодный воздух. Мужики принялись возмущаться, выкрикивая разное, но, в сущности, одно и то же: а нас за что?

— Нет-нет, — замотал головой Фуркас и скривился в мимолетной улыбке. — Поздно посыпать голову пеплом. Или не знали вы, что феи — это осквернённые детские души, проклятые Великим Искусителем, что, как и любые духи, не могут они явиться, пока не позвать их?

Он приблизился к сделанной недавно канавке, воткнул в её конец закруглённое остриё меча. Белые знамёна, взметнулись на ветру.

— Брат Лоэн!

— Я, капитан! — откликнулся тот, шагнув вперёд.

— Жители этой деревни обвиняются в поклонении духам злобы, а также в вызове их. Я, как рукоположенный его святейшеством Луцианом II, приказываю отправить души этих людей на суд Светоликому, дабы ересь их не распространилась по земле.

— Есть, капитан!

Ветер трепал остатки седоватых волос на лысеющей голове Яцека. Его стеклянные, неживые глаза наблюдали как Святые Рыцари пришли в движение, как селяне словно крысы, засуетился и бросились в разные стороны кто куда. Но было поздно. Кольцо с ощетинившимися копьями сужалось слишком быстро.

Первыми упали те, кто стоял по краям. А те, что находились в центре круга, оказались в своеобразной ловушке — их, собирая тесной кучкой, давили другие, насаженные на копья, но всё ещё живые. Видя, как тела падали одно за другим, как раненые трепыхались точно окуни и сазаны на острогах, селяне истошно вопили. И всё же несколько мужчин смогли пробраться между копьями. Но тщетно.

Рыцари повыхватывали мечи и принялись сечь да рубить без разбора. Полетели кровавые брызги. Женщины, дети, старики — не имело значения. По крайней мере под стальными забралами нельзя было разглядеть их лиц.

Копья и мечи не встречали сопротивления — ведь котты, платья и рубахи не могли дать должной защиты. Селяне кричали, плакали, молили о пощаде, но всё бесполезно — сталь не знала милосердия. Раненые наваливались на остальных. Мальчишку лет пяти придавила его мать. Её кровь хлынула ему на лицо, и он захлебнулся.

Женщин не насиловали. В этом тем повезло. Святые Рыцари не солдаты в армии любого из королей. Им был дан четкий приказ — убить грязных еретиков. Что они с успехом и исполняли.

Кровь лилась ручьями, смешивалась с грязью, образуя липкую трясину, в которой чавкали сапоги. С каждым ударом гул толпы угасал всё больше, пока последние крики не растворились в вязкой тишине. Воздух наполнился смрадом смерти. Простой люд был зарублен, искромсан на куски. Земля напиталась кровью, а излишек устремился по канавке к пылающему мечу.

Казнь «еретиков» закончилась. Рыцари добивали последних выживших. Фуркас с ледяным спокойствием, не кривясь и не отворачиваясь, наблюдал за всем процессом. От начала и до конца. Пламя клинка, как могло показаться, засияло ещё ярче.

Кейти, до этого скованная ужасом, осторожно поползла назад, в сторону леса, минуя лужу собственной блевотины.

— И куда это ты собралась? А, Кейти? — не оборачиваясь, холодно произнёс Фуркас. В голосе звучала ядовитая усмешка.

Ардина всегда помнила давние слова: «не можешь защитить — не пытайся». Так убережёшь себя от неоправданного риска. Главное — это выживание. И всё же в голове её зудел вопрос: смогла бы она хоть что-то сделать? Смогла бы противостоять Фуркасу и его людям? Ответ был очевиден. Нет… Конечно нет. Ведь это уже не обычные разбойники. Это рыцари Ордена. Если ещё с кучкой грязных оборванцев она могла потягаться, то против тяжеловооруженного отряда у неё нет и шанса. Да и к тому же даже жалкая попытка идти против одного из семи капитанов Ордена означала идти против Церкви, а это самоубийство. И всё-таки… И всё-таки одно она решила точно: девочка должна выжить. Хотя бы она.

— А как же третья из Семи Заповедей? — крикнула Ардина и по телу у неё побежали мурашки. — Разве «не убей» пустые слова?

Фуркас ухмыльнулся.

— Верно. Но и написано также в Заветах Шести: «Всякий, кто поклоняется иным богам, да будет предан смерти». Это, к слову, о первой заповеди. Нет других богов кроме Светоликого.

С пылающим мечом в руках он развернулся и направился в сторону Кейти. Ардина сжала зубы, чуть нахмурилась. «Дерьмо», — подумала она и поспешно зашагала вперёд, пытаясь перегородить ему путь.

— А как же милосердие? Как же любовь к ближнему? Разве Церковь не учит, что каждая душа достойна спасения?

Фуркас остановился. На его лице виднелось искреннее удивление.

— Не думал, что такая как ты склонна к прениям о вере. Знаешь, сейчас я совершенно не настроен на беседу, поэтому процитирую ещё один замечательный стих: «И да очищается всё кровью, ибо в пролитии крови прощение», — он перевёл взгляд Ардине за спину, проводил глазами убегающую в лес Кейти и снова посмотрел на следопытку. — Так ты у нас оказывается сердобольная. Нет, отдаю тебе должное это было храбро, но и… глупо. Девчонка в любом случае одна не выживет в лесу. Мне почему-то казалось, что ты малость сообразительнее. Ну, да ладно. За твою глупость я прощаю тебя. Прощаю в первый и последний раз, ведь ты ещё полезна. Выполняй свою работу. И выполняй её хорошо.

Фуркас подошёл ближе, крепко схватил Ардину за предплечье и, посмотрев ей прямо в глаза, зашептал:

— Прошу. Больше не огорчай меня.

— Отпусти, мне больно, — бросила она.

— Как-то один мыслитель сказал, что великая мудрость приходит с великой болью. Я это к тому, что, если подобная выходка повторится, ты станешь мудрейшей женщиной на всём белом свете. Ты поняла меня? М-м?

Сила его хвата была колоссальна. Ардина чувствовала, что ещё пара мгновений и кость её руки треснет.

— Да! Поняла! Я поняла!

— Славно.

Фуркас ослабил хватку, шагнул назад и, ещё немного задержав на ней взгляд, развернулся. Но перед тем как уйти, обернулся и холодно добавил:

— Ах, да, Ардина. На будущее советую запомнить одну простую вещь — не все жизни равноценны. Нужно уметь отделять зёрна от плевел. Всё. Иди. Мы и так потратили на этот сброд слишком много времени. А мне не терпится встретиться с моим старым другом.

Он крикнул:

— Брат Лоэн! Вели братьям обыскать жилища. Пусть берут всё что необходимо. Потом — сожгите здесь всё. Тела тоже.

— Есть, капитан!

— Ты ещё здесь? — спросил он Ардину, уставившуюся себе под ноги. — Я же сказал: иди. Ну?!

Следопытка еле-еле заставила себя сдвинуться с места. Ещё какое-то время она чувствовала на себе его взгляд.

Вскоре Картерхон вспыхнул, как сухая щепка. К небу полетели искры, дым и горящая солома.

Ардина плелась по дороге. Она не могла поверить в то, что сейчас произошло и в какой-то момент просто взглянула на руку в кожаной перчатке — та дрожала. Неужели опять? Ей стало противно до тошноты.

Мир мужчин. Грубый, сильный и преобладающий над всем. Мир, в котором она долгие годы была бессильна, беспомощна, была чьей-то безвольной игрушкой. Мир, в котором она ощущала постоянный, каждодневный страх и отчаяние. Но всё это именно что минувшее. Уже как несколько лет Ардина не боялась за себя. В ней наконец-то родилась уверенность в собственной силе, уверенность, что больше никто не сможет её сломить. Но сегодня… Сегодня взглядом и единым прикосновением всю её веру превратили в прах. И то давнее чувство вновь хлынуло бушующим потоком, накрыв с головой. Старый, липкий страх, тот самый, что, казалось, давно изгнан, прорвался сквозь ледяные стены, сковавшие её сердце.

Ардина пошатнулась, остановилась, почувствовав, как задыхается. И тут же согнулась, задышала чаще, хватая воздух короткими, жадными вздохами. Всё поплыло перед глазами. Она сделала ещё пару шагов и рухнула в кусты, где, свернувшись калачиком, зарыдала точно малое дитя.

Сколько она так пролежала? Сложно сказать. Время для неё лишилось счёта. Но наконец Ардина утёрла слёзы и твёрдо решила: необходимо найти троицу во что бы то ни стало. Нужно поговорить с ними. Фуркас настоящее чудовище. Такой как он не должен ходить по земле. Она толком ничего не знала о троице, но сейчас они явно меньшее зло и, быть может, тот зеленокожий что-то знает про этого капитана.

Ардина с трудом поднялась и зашагала вперёд, осознавая, что снова стала заложницей.

3

На закате дня у самого горизонта к юго-западу виднелся большой столб чёрного дыма. Тяжёлый диск солнца и окрестное небо окутывали сизо-серые тучи. Троица, устроившая привал на уступе скалы, поросшем редкими соснами, ужинала вяленым мясом, хлебом и овощами. Кажется, они даже шутили и над чем-то смеялись. Но в скором времени улыбки спали с их лиц. Заметив дым, поднимающийся к небесам, они затихли. Альберт вскочил с места. Кайг сжал кулак. Эйсон стал жевать медленнее, гораздо медленнее.

— Парни… — сказал алхимик. — Это ведь не может быть Картерхон? Правда ведь?

Товарищи молчали.

В такое сложно поверить, но могло сложиться впечатление, что все разом подумали об одном и том же. Слова старухи прорицательницы, подобно приговору, прогремели в тишине: «… вижу, как земля напитывается кровью всюду, куда ступают их ноги».

В дали прогремел гром.