Глава 9

Мама всегда учила меня слушать старших. Она вообще очень умная женщина, если что. Как оказалось — Валерия от неё не отстает. Хотя оказалось это уже очень давно. Просто ещё раз подтвердилось. Когда напарница просила меня хотя бы не опоздать на работу, она знала, о чем говорила. Потому, что я таки опоздала. Я не услышала ни звонок будильника, ни утренний топот семейки, живущей прямо под моей комнатушкой, и в итоге проснулась за пятнадцать минут до того, как должен был открыться магазин. И как ни старалась быстро собраться и прибежать на работу, но в итоге, конечно, опоздала.

— Прости, извини! — выпалила я на одном дыхании, влетая в парадную дверь ставшего уже таким родным и привычным, магазина. — Я случайно проспала.

— Видимо и впрямь случайно, раз вы с Тео пришли в магазин по отдельности, — улыбнулась язва, которую мне дали в напарники не знаю за какие грехи, доставая из-под прилавка… Мою сумку!

Господи, я ведь про неё совсем забыла! Она же осталась у Тео!

Не знаю, какое у меня при этом было лицо, потому что смеялась Валерия весьма основательно. Остановил её только приход покупателей. С ними стало уже не до моих обид на неё, и не до её потешаний над моим опозданием. А в том, что она в своей привычной манере прошлась бы по этому эпизоду, я не сомневалась. Да, в последнее время она стала ко мне немного добрее. Но при этом осталась самой собой. И продолжала учить меня в своей привычной манере. Стоило мне положить что-то не на свое место, как это что-то тут же растворялось. Как будто ему кто-то ноги приделал. Одно дело — если это, к примеру, тряпка, которой я протирала пыль. Но это у меня регулярно терялись чашки и сумка. И чтобы найти их приходилось обшарить весь магазин. И это, чтобы не говорила Валерия, НЕ-СМЕ-ШНО! Хотя, должна признать, что этот метод работает. Волею-неволею становишься дисциплинированнее.

Правда, сегодня издевки наставницы заботили меня в последнюю очередь. Все валилось из рук, и никак не получалось найти общий язык с покупателями. Наверное, у каждого был такой день — как с самого утра не пошло, так весь день насмарку. Да и геморрой на геморрое. То покупателям нужен товар, которым мы не торгуем по определению. То толпами валят покупатели, которые не разобрались, как именно работает купленное ими устройство и приходится тратить свое время на то, чтобы объяснять какой рычажок повернуть и в какую сторону (хотя, для того, чтобы это узнать, нужно было просто заглянуть в инструкцию!). То домохозяйки не знающие, чем чистить купленную ими кухонную утварь. Но к этому контингенту мы уже привыкли и даже начали возить специальные чистящие средства для новомодных кастрюль и сковородок с антипригарным и керамическим покрытием. И, конечно, толпами валят покупатели, у которых что-то сломалось. В итоге, вместо того, чтобы продавать, я занималась приемом товара на ремонт или обменом на аналогичный, так как в данном случае был очевидный заводской брак. Нет, поймите правильно. Решать проблемные вопросы — это тоже моя работа. И, как правило, один два таких покупателя в день попадаются.

Но сегодня они все шли и шли. При этом ни один не пришёл и не сказал: «Да вот, я тут немного ошибся и сломал. Вы можете это починить?». Или все дружно не понимали причину поломки, или обвиняли магазин. Один покупатель после того, как я сказала, что механические повреждения не входят в условия гарантии вообще поднял жуткий скандал, обвиняя наш магазин в том, что мы продаем бракованную и низкокачественную продукцию. Слава богу, им занялась Валерия.

В общем, день у меня выдался очень непростой. Я устала, не обедала и после разговора с проблемными клиентами чувствовала себя вывалянной в грязи.

Вечером, в тот самый небольшой отрывочек времени, когда покупателей нет, Валерия заварила нам по чашечке ароматного чая. Уж не знаю, чего она туда намешала, но и запах, и вкус были божественными. Я даже как-то сразу почувствовала себя немного лучше. То, что нужно перед последним рывком, то есть ожидаемым вечерним наплывом клиентом.

— Не бери в голову, — вдруг сказала напарница.

Я от неожиданности чуть чашку не выронила.

— Что?

— Поменьше слушай, что говорят покупатели, — посоветовала она, отхлебнув чая.

— Но почему, когда покупатели приходят в магазин, то ведут себя по большому счету, как последние говнюки? — я рада была высказаться о наболевшем. — Нет, есть, конечно, и нормальные люди. И многие не забывают про то, что перед ними не просто статуя, а живой человек — говорят «Здравствуйте» и «До свиданья». Иногда даже благодарят. Но их немного. Большинство смотрят на меня так, словно я им рассказываю, что снег синий, и пытаюсь их обворовать. И разговаривают со мной так, будто делают одолжение, что пришли в наш магазин. Поправь меня, если я не права, но покупатели приходят сюда не потому, что мы их на улице за руку хватаем и умоляем зайти в магазин. Они идут сюда, потому, что им что-то нужно, и это что-то у нас есть. Это сделка, которая должна быть взаимовыгодной. Но приходя в магазин, ни во что не ставят продавца.

Валерия кивнула. Она понимала, о чём я говорю.

— Все дело в том, что городок у нас маленький, а магазинов очень много. И покупатели сильно разбалованы продавцами. Мы сами виноваты в сложившемся положении. Ведь если мы не будем с покупателем вежливы и приветливы — покупатель уйдет к другому продавцу. А вместе с ним и заработок. Поэтому продавец редко проводит какую-то граничную черту дозволенного перед покупателями. Зачастую продажа перестает быть чисто деловым соглашением. Покупатели ведут себя нагло, иногда по-хамски, общаются по-панибратски, флиртуют с девушками продавцами. При этом, даже не собираясь покупать. Вот они и перестали видеть в нас людей. Я все чаще сталкиваюсь с теми, кто приходит только расспрашивать про товар, а потом уходит покупать его к конкурентам.

— Или как та женщина позавчерашняя, — припомнила я. — Помнишь? Которая битый час расспрашивала у тебя про все подряд, а потом сказала: «Хух, наконец-то, прошел час. Ладно, ну пошла я ребенка со школы забирать.».

— Это вообще отдельный контингент, — вздохнула Валерия, вспоминая ту пухлую дамочку около тридцати. — Они не считают, что рассказывать о товаре минут сорок к ряду может быть крайне выматывающе. Они вообще не считают, что работа продавца может быть трудной и стоит того, чтобы за неё платить хорошую зарплату. Мы же не вытачиваем детали в кузне и мешки не носим. А болтать со всеми подряд просто в радость!

Хлопнула входная дверь, впуская очередного покупателя и возвещая о том, что минутка передышки закончилась.

— Не бери в голову, стажер, — хлопнула меня по плечу Валерия, вставая. — Такова натура людей — видеть только свои тягости. Слушай только то, что хочешь услышать, а остальное пропускай мимо ушей и просто игнорируй этот негатив.

Хороший совет. Впрочем, плохих моя наставница не давала никогда.

Валерия немного приподнялась, чтобы увидеть вошедшего и снова села, сказав:

— Это твой клиент.

— Что опять геморрой? — тихо спросила я, прежде чем оглянуться. А повернувшись к вошедшему так и остолбенела. Ко мне быстрыми шагами шел Тео.

Назвать то, что я испытала в этот момент оторопью нельзя. Это чувство сродни тому, которое тебя посещает, когда ты понимаешь, что на чем-то попался, но ещё не знаешь на чём. Этакий роскошный букет из растерянности, стыда и надежды, что может, попался не на самом страшном. А попа уже предчувствует неприятности...

И ещё я испугалась.

Тео быстро пересек магазин и подошел. Ему оставалось пара шагов, когда я очнулась и попыталась позорно сбежать:

— Я… мне там нужно...

Его рука уперлась в стол, пресекая моё бегство. Вторая уперлась в стол позади меня, заключив в кольцо.

— Опять сбежать? — спросил он, и я покраснела, как мак.

А ещё сильнее испугалась.

Знаю, что это было глупо. Чего бояться? Не стал бы он меня избивать или насиловать сред белого дня в магазине на глазах у Валерии, даже если бы очень хотел. Но меня пугал не то, что он может или не может сделать. Меня пугал сам Тео. Он совершенно не похож на всех тех, с кем мне приходилось общаться. В нем было столько уверенности и внутренней силы, что это подавляло. И я просто не знала, что делать. Как с ним говорить.

И молчала.

— Валерия, — не сводя с меня взгляда, спросил Тео. — Она на сегодня закончила?

— Мне ещё часа два работать, — чужим голосом пискнула я.

— Конечно, — сказала Валерия и прежде, чем с моих губ успело сорваться хоть одно возражение, на стол громко шмякнулась моя сумка. И её тут же схватил Тео.

Я посмотрела на сумку, на того, кто её держал и на свою наставницу. Вдохнула, выдохнула и громко, объявила:

— Нет.

А что делать? Я не люблю, когда мной командуют или указывают что делать. И будь он хоть трижды мега крут, это ещё не повод, чтобы так себя вести. Уж лучше буду одна, чем идти на свидание с тем, кто не уважает мои чувства и желания.

Тео скрестил руки на груди и посмотрел на меня задумчивым взглядом. Через несколько мгновений он вдруг сел рядом и примирительно сказал:

— Ладно, признаю — я был немного груб, — сумка вернулась ко мне в руки, и честно признаюсь — пришлось сделать над собою усилие, чтобы не обнять её как родную. — Давай так. Предлагаю тебе сделку: пошли со мной ещё на одно свидание. После него решать уже тебе. Захочешь — пойдем на третье. А не захочешь, значит, расстанемся друзьями. Идет?

Не знаю, какого ответа он ждал, но после моего у него на лице не дрогнул ни один мускул:

— У меня сегодня смена в кафе.

— Уже нет, — не отводя взгляда, сказал Тео.

— Как это? — у меня изумленно поползли брови вверх.

— Я сказал Кати, что сегодня ты пойдешь со мной за благословением к голубям, и она разрешила.

— Что? — в моем возгласе смешались удивление, интерес и возмущение. В итоге вышел невразумительный писк. Пришлось быстро выбирать что-то одно, и я спросила: — Как это идти за благословением к голубям?

Тео расплылся в улыбке, и я сказала одновременно с ним:

— Увидишь.

Валерия сзади раскашлялась, маскируя смех. Хотя это явно было лишнее. Мы с Тео тоже улыбались во все тридцать два.

Я взяла сумку, но идти просто так не могла из принципа. Поэтому, пока вставала и одевала сумку, немного побухтела для приличия:

— Эрзебет маленький город. Его за час можно быстрым шагом пройти с одного конца в другой. Каким образом ты умудряешься отыскивать в нем такие интересные места и почему про них только ты знаешь?

— Про голубей и я, кстати, знаю, — подала голос провожающая нас до дверей Валерия и на мой возмущенный взгляд пояснила: — Да любой, кто вырос в Эрзебете, про них знает.

— Ну, да, — беззлобно огрызнулась я. — Только такая провинциальная темнота как я про это не слышала.

— Держись Тео, — выдала свое последнее напутствие Валерия. — Он тебя просветит.

И вытолкала нас за двери.

За дверью меня посетило то, что можно назвать неловкостью. Зато Тео, кажется, и море по колено. Он просто взял меня за руку и куда-то повел.

Шли мы молча. Сначала мне это нравилось. Все же за день я так наговорилась, что тишина казалась благословением. Но надолго этого чувства не хватило. И спустя какое-то время, я первой заговорила:

— Так… ты вырос в Эрзебете? — задала я нейтральный вопрос.

— Да, — немного отстраненно ответил он.

— И каково это быть до мозга костей городским жителем? — не то, чтобы мне было интересно на самом деле. Просто не хотелось идти рядом в полной тишине.

— Не знаю, — честно признал он, пожимая плечами. — Мне не с чем сравнивать. Я жил только в городе. А вот ты приехала из села. Вот ты мне и скажи. Каково это, жить в городе?

— Утомительно, — брякнула я первое, что пришло на ум, и вдруг поняла, что так оно и есть. По крайней мере, для меня. — Здесь все куда-то торопятся, суетятся. Все спешат жить. И я этого не понимаю.

— То есть? — переспросил Тео.

— Ну… — я на секунду задумалась, пытаясь сформулировать свою мысль. — Посмотри на людей вокруг. Они стараются зарабатывать все больше денег, чтобы покупать вещи, которые им на самом деле не нужны, и казаться лучше в глазах людей, которые им на самом деле не нравятся. У меня дома людей ценят за трудолюбие, умение прийти на выручку и добропорядочность. А в Эрзебете… Это все не важно. Люди смотрят на внешность, статус и кошелек собеседника. Не все, конечно. Но ко мне все чаще обращаются люди, которые просят подобрать подарок не для того, чтобы он мог порадовать доброго друга, а как сейчас говорят: "Чтобы он смотрелся по дороже".

— Надо же, — усмехнулся Тео. — То есть тебе не хочется шикарно одеваться и ходить по дорогим ресторанам? Жить в собственной квартире? Ездить на своем монокате, а не ходить на работу пешком? Хочешь сказать, что не мечтаешь о принце, который заберет тебя в свой замок, и не нужно будет переживать о еде на завтра, или вообще о чем-нибудь?

Я невольно фыркнула в ответ:

— А кто об этом не мечтает?

— Тогда не будет ли лицемерием с твоей стороны осуждать людей вокруг за те же мечты? — спросил Тео немного высокомерно.

— Я не осуждаю их за мечты, — как ни странно, во мне не было возмущения. Только желание объяснить свою точку зрения. — Мечты и желания есть у каждого. И деньги должны помогать им осуществляться. Деньги должны быть средством, а не целью. В то время как все больше людей, которых я узнаю, живут только ради денег.

— Не понял, — даже немного приостановился Тео.

— Ну… — как же ему объяснить. — Есть люди, которые зарабатывают деньги чтобы тратить их: что-то покупать, что их радует, обеспечивать семью и заботиться о своих близких, куда-то ездят отдохнуть, тратят их на учебу… А есть люди, которые зарабатывают деньги только для того, чтобы заработать больше денег. Они получают какую-то прибыль и снова вкладывают в оборот. И вот вопрос: зачем? Они уже забыли, зачем им нужно больше денег. О чём я говорю? Да эти люди уже успели забыть, зачем вообще начинали зарабатывать деньги, какая мечта толкнула их на это. Не жизнь, а нескончаемая погоня за прибылью.

— Ты ещё слишком молода, чтобы понимать в таких вопросах, — отмахнулся Тео и вот это уже задело меня за живое:

— О, да! Мне нужно дожить до лет Аделаиды, чтобы понять, что для меня было лучше в эти годы!

— Я не то хотел сказать, — попытался дать задний ход Тео, но я уже разошлась:

— Но сказал ты именно это. Ты что же думаешь, что если у меня в волосах нет седины, то и собственного мнения быть не может? Так вот открою тебе страшную тайну: пусть у меня нет конкретных планов на будущее, и я пока не знаю, чем именно хочу заниматься в будущем. Но я знаю, кем не хочу быть. Мне жаль людей, которые тратят жизнь на то, чтобы заработать как можно больше. Они не видели стольких чудес этого мира! Им не выбраться отсюда и не посмотреть на столицы других городов… им даже загород на пикник выехать некогда! А я хочу найти дело по душе, а не то, что будет приносить баснословную прибыль. Нет, пойми правильно — если дело, которое будет мне по душе, ещё и прибыль будет приносить, то истерики у меня не случится, и я от горя не брошусь с моста. Но если средств будет хватать на очень простую жизнь, то мне и этого будет достаточно.

— Ты сейчас так говоришь, — покачал головой Тео. — Пока не попробовала по-настоящему хорошую жизнь. А к хорошему, знаешь ли, быстро привыкаешь.

Не знаю, сколько мог продолжаться этот спор и чем он мог закончиться, если бы за очередным поворотом я не увидела… Ну, чудом это не назвать. Всего-то высоченная стальная колона, к которой приварены длинные прутья, на которых сидят голуби. Несметное количество голубей, самой разной раскраски.

— Го-голубы, — с удивлением выдохнула я.

— Невероятная наблюдательность, — хмыкнул Тео, правда, как я его услышала в такой толпе не понятно.

Колонная была установлена прямо посреди огромной площади, заполненной людьми. Не битком забитой, но все же и не полупустой.

Почему, подходя к этому месту, я не услышала гул голосов? Неужели так увлеклась беседой с Тео?

— Что здесь вообще происходит?

Я ждала, что сейчас мой кавалер скажет своё коронное: "Увидишь". Но в этот раз он удостоил меня ответом:

— Я не знаю, кто придумал традицию с голубями, — Тео обнял меня за талию, и начал двигаться вперед, вынуждая меня делать тоже самое. — Вот тот столб посредине называется — "Обелиск судьбы".

— Скромно вы его так назвали, — не удержалась я от шпильки.

Тео усмехнулся, но не стал отвечать, продолжая движение и рассказ:

— Никто не знает, почему голуби слетаются сюда, — мы, наконец, подошли ближе к центру. — Почему они такие разноцветные. Минут через пять, когда часы на том храме в конце площади пробьют семь, все голуби взлетят. Большинство разлетится, а некоторые сядут людям на руки.

— Зачем? — любопытство — моё слабое место.

— Считается, что если тебе на руку сядет белый голубь — то это к успеху, зеленый — к здоровью, синий — к богатству, а красный...

Тут часы начали оглушительно бить, и я даже присела немного от неожиданности. Неудивительно, что голуби разлетаются. Как тут люди вокруг живут?

А Тео не растерялся и, схватив одну мою левую руку, поднял вверх. Первым желанием было возмутиться, но сначала мне помешал громкий бой часов, а потом я поняла, что все вокруг меня стоят, подняв вверху руку. У некоторых на плечах сидели маленькие дети, которые тянули свои маленькие ручонки так высоко, как только могли.

Как и говорил Тео — большинство птиц просто пролетало мимо. Но некоторые садились на протянутые конечности. Я не ждала ничего особенного, когда на мою руку приземлился голубок красного цвета. Тео помог мне осторожно опустить руку, чтобы не спугнуть его. И я почувствовала, как маленькие лапки с коготками шустро перебирают по моей руке. Чудное чувство, я невольно дернулась, но птичка не улетела. Тео стоял рядом и поглаживал воркующего голубка.

Часы перестали бить, люди вокруг стали потихоньку расходиться. А мы все стояли. Когда вокруг стало более-менее тихо, я почти шепотом спросила:

— Что символизирует красный голубок?

Тео посмотрел мне прямо в глаза и также тихо сказал:

— Любовь.

Это был самый удивительный момент в моей жизни. Тео чуть наклонился и поцеловал меня. И пусть меня накажет провидение, но мне это безумно понравилось, и я отвечала ему так самозабвенно, словно от этого зависит моя жизнь.

Все испортил треклятый голубь! Эта скотина взлетела и… нагадила мне на плечо.

С другой стороны, я была ему даже благодарна. Это позволило мне очнуться.

— Тео… — не глядя на него начала я.

— Только не говори, что тебе жаль что этот неблагодарный улетел, — попытался разрядить обстановку Тео. — Ловить его для мести я тоже не стану.

— Прости, но думаю, я должна уйти.

— Я тебя, что чем-то обидел? — нахмурился он.

— Ты замечательный, — очень трудно было подбирать слова, но мне хотелось сказать ему, как есть. — И вечер замечательный. И оба вечера просто замечательные… Но мне кажется это все лучше закончить здесь и сейчас.

— Почему? И не говори, что я тебе не нравлюсь. Не после того, как ты меня здесь целовала.

Я не знала, как ему объяснить своё смятение. И не знала, как объяснить все самой себе.

— Я не знаю тебя, — сглотнув, сказала я, наконец. — Не уверена в тебе и не хочу начинать то, на чем могу обжечься.

Он ничего не сказал. Просто повернулся и ушел, оставив меня одну на площади.