Глава 8

Короткая передышка, в течение которой Валерия поделилась со мной некоторыми секретами профессии, закончилась неожиданно. Начался вечерний наплыв покупателей. Сначала я попробовала вспоминать и применять на практике то, о чём говорила моя умудренная опытом коллега. Но это тяжело. У меня не получалось помнить все, что нужно говорить и спрашивать. Тем более, что все равно эти приемы работали через раз. Некоторые люди охотно отвечали на вопросы, некоторых они раздражали. Я даже чуть не нарвалась на скандал.

В общем, вечер выдался ещё тот.

Мне иногда казалось, что я не доживу до закрытия. Все это время в моем мозгу то и дело всплывал вопрос: «Почему раньше эта работа не была такой тяжелой?». Мне даже стало казаться, что закрытие магазина никогда не наступит.

Но хвала табличке с надписью «открыто/закрыто» за то, что она, наконец, перевернулась, тем самым обозначив конец моего рабочего дня. Я так устала, что даже уходить не спешила. Просто сидела, подперев левой рукой щеку, и смотрела, как Валерия сводит кассу, заполняет кассовую книгу и занимается другими делами, готовя магазин к закрытию. Откуда у неё только силы берутся?

В этот момент позади хлопнула входная дверь, возвещая о новом клиенте. Не оборачиваясь, я бесцветным голосом предупредила нежданного гостя:

— Извините, магазин сегодня уже не работает. Будем рады видеть вас завтра…

— Это хорошо, что не работает, — весело прозвучал рядышком знакомый баритон. — Значит, ты уже готова идти со мной на свидание.

Моё лицо непроизвольно скривилось, при звуках этого голоса. Я уже успела позабыть про этого нахала, назначившего мне свидание.

— Нет, не готова, — я хотела, чтобы это прозвучало холодно. Вместо этого мой голос почему-то был неуверенным и жалким.

— Ах, да! — хлопнул себя по лбу мой ухажер, игнорируя написанное у меня на лице прописными буквами нежелание иметь с ним дело вообще, не говоря уже о том, чтобы идти на свидание. — Тебе нужна твоя сумка!

Он посмотрел по сторонам, будто высматривая что-то, и не увидев искомое, спросил Валерию:

— Ты не видела её сумку? Такая маленькая, коричневая. Эта колючка вечно перекидает её через плечо.

— Колючка? — не переставая что-то писать, переспросила Валерия.

— Мы ещё не успели познакомиться, — легко пожав плечами, объяснил Тео. — А ничего кроме колючек и шпилек я от неё не слышал. Хотя нет, было ещё «Здравствуйте», «Извините» и междометия. Но не уверен, что все это относилось ко мне.

Валерия смерила его и меня задумчивым взглядом, и резюмировала:

— В принципе, на неё похоже.

— Что? — я так возмутилась, что даже забыла, что устала за день. — Так, я устала, хочу, есть и никуда с тобой не пойду. Понял?

Валерия во время моего пламенного выступления не только успела закончить писать, но и присела, достала из-под прилавка мою сумку и подала Тео.

— Предательница! — пораженно выдала я. — Мы же с тобой работаем бок о бок!

— И кстати да, — Валерия, уже успевшая взять кассовую книгу, чтобы запереть её вместе с выручкой в кассе, ткнула ею в меня, как указкой и строго напомнила. — У тебя завтра рабочий день. Хоть постарайся не опоздать.

Я аж задохнулась от возмущения.

— На чьей ты вообще стороне?! — пришлось приложить усилия, чтобы не перейти на визг. — Ты что серьезно хочешь, чтобы я пошла неизвестно с кем на свидание на ночь глядя?! А что если он маньяк?

— Ну, — Валерия ходила вокруг меня, выключая свет в витринах за стеклом. — За все время, что я его знаю, ни в чем таком Тео замечен не был.

— Да? — не сдавалась я. — А вдруг он хочет меня изнасиловать в какой-нибудь подворотне?

Тео, защищаясь, поднял руки вверх и, с плохо скрываемой улыбкой, сказал:

— Клятвенно обещаю не насиловать её в подворотне.

— А где ты собрался меня насиловать?

— Я вообще собирался повести тебя на ужин в кафешку, — закашлялся Тео, в ещё одной попытке замаскировать смех.

Валерия не стесняясь, заржала в голос:

— Ему и так все девушки на шею вешаются. Зачем ему тебя насиловать? — и немного отсмеявшись, принялась пинать нас в спину. — Все, проваливайте отсюда! Я магазин закрываю, если что.

Я честно пыталась что-то возражать. Но моя наставница никого не слушала, и мы втроем оказались перед закрытой дверью магазина: я, Тео и моя сумка. Он весь такой спокойный и уверенный в себе и в том, что я от него никуда не денусь. Ещё бы, с моей-то сумкой в руках! Кто бы не был уверенным?

— Отдай, — я попыталась резко выхватить сумку. Но Тео оказался проворнее и поднял её у себя над головой. До туда с моим росточком не допрыгнуть даже на каблуках. Этот гад на голову выше меня.

— Отдам, — милостиво согласился он, но тут же выставил свое условие. — Если пойдешь со мной поужинать.

Я молчала и сопела, вспоминая быстро ли бегаю, и, прикидывая, смогу ли сбежать, если сейчас двинуть его по коленке ногой. Тео воспринял мое молчание как знак раздумий, и решил добавить аргументов в пользу предложения:

— Это всего лишь ужин, который тебя ни к чему не обязывает. Если не понравиться, то я больше никогда не напомню о своем существовании.

Я продолжала молчать. И тут Тео сменил тактику. Понимая, что пытаться уговорить меня бесполезно, он решил сделать ставку на мое любопытство:

— Ты когда-нибудь ходила в кафе с подвешенными чашками и едой?

Скажем прямо — вопрос сбил меня с толку. Подвешенная еда? Я попыталась представить это себе. Но стоило только моему воображению нарисовать живописную картину свисающего с потолка куска жареной курицы, с которого капает жир, как Тео коварно улыбнулся:

— Никаких веревочек, еды и чашек под потолком.

Я с досадой поджала губы. Мысли он читает что ли? Но не могу не признать — Тео меня успешно заинтриговал. Я немного постояла молча. Во мне боролись два одинаково сильных желания — треснуть-таки ему по коленке, и пойти посмотреть на подвешенные чашки. В итоге победило второе:

— Да черт с тобой! Пошли.

Он тихо рассмеялся. Злясь на него, за это коварство, на себя за слабость, и на весь мир понемногу за компанию, я все-таки взяла его под руку, и мы пошли по улице. Что примечательно — сумка так и осталась у него.

— Кстати, — неожиданно спросил Тео. — А почему это чашки несчастные.

Вообще, это что-то вроде любимого ругательства моего отца. У него все, что вызывало раздражение, было несчастным — несчастная лошадь, несчастный веник, несчастная крыша дома или молоток, попавший по пальцу. По крайней мере единственное, что я от него слышала, после того, как в три годика пошла с ним на рыбалку, а вернувшись похвасталась маме, что выучила новое слово. Как оказалось — нецензурное. Мама сделала втык папе. Тот попытался сделать мне, но без особого успеха. Новое словечко мне понравилось, и я его употребляла везде где могла и не могла. А потом уже не помню почему. Оно пропало из моей речи. Сейчас даже не вспомню, что это было за ругательство. А родителей спрашивать неудобно.

Но рассказывать об этом Тео я не стала. Вместо этого с самым серьезным лицом спросила:

— Представь, что тебя подвесили, на тебя глазеют, все кому не лень, и на каждом шагу обсуждают. Ты был бы счастлив?

Тео призадумался. А я прыснула со смеху — до того забавно он выглядел.

— И ничего смешного, — моментально нахмурился мой ухажер. — Ты с таким серьезным лицом спрашивала…

— А если бы я тебя с серьезным лицом спрашивала: «Почему ты ешь салат? Ведь у его листьев есть своя цивилизация!»?

Он улыбнулся в ответ.

Вот подшучивая, друг над дружкой, мы и дошли до небольшого кафе, расположенного на первом этаже четырехэтажного жилого дома. Правда оно занимало не весь этаж, и с краю здания приютился небольшой магазинчик, с простенькой старенькой вывеской: "Продукты". Ну, думаю жильцы этого дома не против такого соседства.

Едва мы вошли внутрь, как я начла оглядываться по сторонам, в поисках подвешенных чашек. Но ничего подобного не наблюдалось. Я вопросительно посмотрела на Тео, но тот лишь улыбнулся и сказал:

— Потерпи, позже все увидишь.

Как ни странно, кафе, в которое меня привел Тео, производило приятное впечатление. Хотя после того, как сама начала работать официанткой, я стала необыкновенно придирчиво осматривать такие места: насколько хорошо вымыты приборы, которые мне подают, везде ли есть салфетки, какое меню и насколько свежо выглядит еда, которую мне подают. Не то, чтобы я часто ходила по таким заведениям. Но несколько раз приходилось.

А ещё появилась дурацкая привычка рассматривать интерьер подмечая, какие виды товара, встречаются и у меня в магазине. Вот такие солонки и пепельнички. А вот эти салфетки такой-то фирмы. А чашки из набора, который стоит столько то столько. Ужасно раздражающая привычка, но избавиться от неё никак не получалось.

Мы с Тео вошли и сели в углу за столик, возле которого стояли два кресла обтянутые кожзаменителем. Нужно признать — весьма удобные кресла. И на что я обратила внимание — с этого места отлично видно барную стойку, возле которой люди делают заказы. А нас с Тео не рассмотреть, если мы подвинемся ближе к стене. Я поняла значительно позже, почему он выбрал именно этот столик.

В "Веточке сирени" мы сами подходим к клиентам, уточняем чего бы им хотелось, и при необходимости что-то рекомендуем. Здесь клиенты подходили к барной стойке, читали список блюд, которые сегодня можно заказать, выбирали и заказывали. Официантка за барной стойкой, принимала у клиентов заказ и сразу же оплату. После этого выдавала небольшой номерок и спустя какое-то время к столику с номерком приносили заказ.

Тео спросил: чего бы мне хотелось? В ответ я пожала плечами, предоставив выбор ему. Все равно здешняя кухня для меня загадка. Да и я так вымоталась, что уже, наверное, ничего есть, особо и не хочу.

Мне, правда, так казалось. Тео пошел, сделал заказ и через несколько минут принесли пюре и отбивную для него, и восхитительный фруктовый салат для меня. И да простит меня Герти — наш повар в "Веточке сирени" — но господи! Я никогда не пробовала ничего вкуснее!

Первую порцию салата я проглотила не пережевывая. Второй уже наслаждалась, попутно беседуя с Тео, успевшим разделаться со своим ужином и сейчас мирно попивающим свое пиво. Разговор был практически ни о чем. Но в течение всего разговора я успела заметить, что пара человек, у стойки, заказывая, например, сок, или рабиасу, или выпивку, или какую-нибудь еду говорят:

— Одна порция и одна подвешенная.

Или:

— Два бокала пива и один подвешенный.

И ещё в таком духе. Поначалу я пыталась расспросить Тео. Но тот отшучивался, сводя все к словам: "Увидишь". В итоге я не выдержала:

— Тебе что трудно просто сказать?

Тео улыбнулся, перед тем, как сделать очередной глоток и ответил в своей любимой манере — то есть, вопросом на вопрос:

— А ты не отличаешься терпеливостью, да?

Я промолчала. Признавать его правоту не хотелось, отнекиваться тоже.

— Я передумал, — вдруг, сообщил он, прерывая затянувшуюся тишину. — Ты не колючка. Ты — ежик.

У меня против воли поползли брови вверх:

— Почему это я ежик?

Не то, что бы мне больше нравилась колючка… Но почему именно ежик?

— Потому, что ты необыкновенно милая, когда что-то делаешь, или о чем-то рассказываешь, — Тео немного наклонился вперед, отвечая. — Но как только появляется что-то незнакомое — тут же выпускаешь колючки.

Я сидела, насупившись. Главным образом от того, что не знала, как реагировать на эти его слова — мне злиться, или улыбнуться, кокетливо потупив взор, как та блондинка за соседним столом? С нашими ребятами в селе было намного проще. Если им кто-то нравится — они подходят и в лоб говорят: «А ты ни чё так. Может, замутим сегодня на танцах?». Никакой романтики или ужинов в кафе, но за то ребята простые, как дверной косяк, и работящие. Ну и я с детства их всех знала, кто, что из себя представляет, кому можно подмигнуть, а кого гнать поганой метлой.

Не то, что Тео.

Я решила не жарить себе мозг, решая эту задачку, и спросила прямо:

— Что ты хочешь этим сказать?

Тео улыбнулся ещё шире:

— Я хочу сказать, что новое — не значит плохое. Выглянь из-за колючек и потрогай его…

Ответить я не успела — неожиданно Тео подался вперед и взял меня за руку. Первой моей реакцией был испуг. Я попыталась отдернуть руку, но он без труда её удержал, показывая головой, куда-то в сторону. Забыв, про конечность в плену, я посмотрела в указанном направлении. На пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, стоял бездомный. У него был до ужаса потрепанный жизнью вид и болезненно худое лицо. Я удивленно посмотрела на Тео. Когда к нам в «Веточку сирени» забредают бездомные, приходится как можно мягче, но уверенно их выпровожать. Как их не жаль, но они приносят с собой антисанитарию и мешают посетителям. А тут на него не обращают внимание. Словно появление бездомного на пороге — это такая же малопримечательная вещь, как закончившаяся в солянке соль. Тео же в ответ только молча дал знак: «Жди».

Чего ждать? Непонятно.

Или они решили как-то зло подшутить над бездомным? Тогда я в этом не участвую.

Но действительность как всегда оказалась намного интереснее.

Спустя пару минут бездомного, наконец, заметила официантка. Она подошла к нему и, несмотря на то, что в гул в зале не прекратился, мне удалось расслышать их разговор:

— Здравствуйте, — достаточно вежливо поздоровалась девушка.

— Здъяствуйте, — картаво ответил смущенный бездомный и неловко спросил: — У вас не найдется подвешенного хлеба?

Мои брови второй раз за вечер совершили паломничество высоко на лоб.

— Что? Что? Что? — изумленным шепотом спросила я у Тео. Правда, с таким же успехом я могла спросить и у стены. Та, по крайней мере, не выдала бы мне в ответ успевшее набить оскомину: «Увидишь».

А события тем временем развивались.

— Есть хлеб, и даже тарелка супа, — кивнула официантка. — Сейчас принесу.

Официантка прошла к кассе и взяла оттуда небольшую столовую булочку, размером с ладонь и небольшую прозрачную паковочную тару с крышкой, в которой был … «суп»! Самый обычный, самый простой суп!

Я повернула голову к Тео, потому, что, кажется, поняла, что такое подвешенные чашки и тарелки:

— Так это вы так называете благотворительность?

Вот теперь он снизошел до объяснений:

— Подвешенная еда — это не благотворительность, — его голос звучал ровно, но немного суховато и напряженно, а сам он при этом смотрел на стену в окно. — Это возможность поделиться чем-то, что у тебя лишнее, с теми, кто в этом нуждается. Сегодня поделилась ты, завтра поделятся с тобой. Вот, так это работает.

В моей голове тут же созрел вопрос:

— А почему в нашем кафе нет ничего подвешенного?

— Потому, что это дело добровольное, — неопределенно пожал плечами Тео. — Видимо, ваша хозяйка не хочет принимать в этом участие.

Я задумалась. Вот значит как… И ведь по-своему такой подход очень правильный. И для людей, которые не имеют времени заниматься благотворительностью, или могут оказать только небольшую помощь, как-то столовая хлебная булочка, с которыми принято обедать. И для людей, которые приходят за этой помощью, ведь они не попрошайничают, а лишь забирают то, что оставляют им добровольно.

И тут я заметила, что Тео все ещё держит мою руку. И покраснела. Захотелось выдернуть руку, и при этом не хотелось выглядеть глупо. И что мне теперь делать? Пока я мучительно соображала, как правильнее всего поступить, Тео улыбнулся и сказал:

— Не сомневайся.

— Что? — сложно сказать, чего во мне сейчас было больше: удивления или испуга, настолько неожиданно и непонятно прозвучали его слова.

— Не сомневайся, — повторил он. И тут же дал более развернутый ответ: — Хочешь уйти — уходи. Хочешь остаться — оставайся. Но если ты что-нибудь решишь, то не сомневайся в своем решении и не сожалей.

Вот так. Вроде ничего и не сказал, и в то же время так расставил все по своим местам…

— А если я не знаю, чего хочу?

Сейчас этот вопрос кажется глупым и наивным, даже для меня. Но тогда я была почти ребенком не смышленым. Что я знала о жизни? Да ничего. Даже не знала, как понять — нравится мне мужчина или нет. И что с ним потом делать, если все-таки да. А Тео знал о жизни все. Это знание было не в его словах — во взгляде, осанке, в каждом движении. Он весь был словно воплощение уверенность и знание жизни. Кажется, даже волосы топорщились слишком уверенно.

Рядом с такими мужчинами чувствуешь себя надежно защищенной. В тот вечер я ещё не знала, что именно эта внутренняя сила меня и пугала.

— Значит, тебе нужно перестать распыляться и думать про все сразу, — отхлебнув пива, просто ответил он. — Ты мечешься из крайности в крайность, волнуешься о том, что важно и что с тобой никогда не произойдет. Перестань и ты соберешься. Начни решать проблемы по одной за раз и все пойдет своим чередом. Тоже и в жизни. Ты сразу понимаешь, что на самом деле важно. И ты за это держишься. А остальное может подождать.

Я помолчала, прежде чем спросить:

— А если я приму неверное решение?

— Неверных решений не бывает, — убежденно возразил Тео. — Каждое решение ведет нас по определенной дороге в жизни. Определенной сверху. Каждый твой выбор ведет к тому, что ты получаешь в этой жизни определенный опыт, который может тебе помочь на любом жизненном этапе. Хороший или плохой опыт не важно. Он все равно нужен.

Я слушала его как зачарованная. Этому не учат в школе или дома. Откуда он все это знает?

Мой взгляд снова упал на руку в его руке. Хочу ли я, чтобы он и дальше её держал?

Я осторожно высвободила свою конечность.

— Уже уходишь? — краешком губ улыбнулся Тео.

Я ответила ему, напустив на лицо полный сожаления вид:

— Пока не решила.

Тео даже пивом поперхнулся.

— Я же тебе только что говорил… — начал он, но я его перебила:

— Я слышала, что ты говорил про выбор, — мои губы сами собой растянулись в улыбку. — Но твои слова — это не истина в последней инстанции. На своей работе я поняла, насколько все люди разные. И то, что хорошо для одного, ни в коем случае не подойдет другому. Вот ты весь такой волевой. Я решил — значит, иду напролом к своей цели. Но я то не такая, понимаешь? Я принимаю решения не так.

— И как же ты решаешь важные вопросы? — встрепал себе волосы Тео.

— По-разному, — уклончиво ответила ему я. — Иногда, так как ты. Иногда импульсивно — вот хочу и все тут. Иногда подолгу обдумываю свой следующий шаг. В последнее время приходится принимать решения под давлением обстоятельств.

— Что толку от этой жизни, если живешь по чужим правилам? — скептически хмыкнул он. — От жизни нужно получать удовольствие. А это возможно, только если общаться с людьми, которые нравятся, отдыхать в тех местах, которые тебе нравятся, работать там, где хочешь, а не там, где зарплата. Жизнь всего одна.

— Но откуда тебе знать понравится тебе та, или другая работа? Или человек? Нужно попробовать, а уже потом принимать решение, — горячо возразила я.

— Ну, — расхохотался Тео. — Мне не нужно пробовать дождевых червей на вкус, чтобы понять, что они мне не нравятся. То же и с людьми.

— Ты не прав, — я покачала головой, откидываясь на спинку стула. — Вот Валерия с первого взгляда вызвала во мне стойкое чувство антипатии. Да и со второго, если честно, тоже. Я вообще очень долго не могла разглядеть в ней настоящего профессионала и хорошего учителя…

— И кто же тебе раскрыл глаза? — догадливо спросил он.

— Моя лучшая подруга, Кати, — нужно только не забыть ей самой сообщить, что она возведена в столь высокий статус. — Которая, к слову сказать, мне тоже не понравилась сначала. Я её обругала и нажаловалась Хельге. Та тоже себя не сдерживала.

— Да ты, как я посмотрю, настоящий мастер по части дружеских отношений, — откровенно веселясь, подколол меня Тео.

Но я не обиделась:

— Кати неплохо знает мой характер и все равно со мной дружит, — просто ответила я. — Кроме того, я не так много знаю людей в этом городе, чтобы пренебрегать её добрым отношением. Катарина очень добрая и умная. Когда что-то не залаживается — я иду к ней за советом.

— А куда ты идешь, чтобы расслабиться?

Вопрос, что называется, застал меня врасплох:

— Не знаю… — неуверенно промямлила я в ответ и заправила прядь за ухо. — Пока что мне все больше приходится работать…

Вот как он это делает? Вроде и ничего не сказал, а я все равно почувствовала себя отставшей от жизни провинциалкой.

— А хочешь, я покажу тебе свое любимое место? — неожиданно спросил Тео. И моментально добавил: — Не бойся, это недалеко и мы там будем не одни.

Я сидела, закусив нижнюю губу, и колебалась. Видимо, мои сомнения были написаны на моем лице большими прописными буквами, потому, что Тео тут же добавил:

— Это не долго, и тебе понравится, обещаю.

У него при этом был такой взгляд… Ну, так ребенок смотрит, когда просит родителей купить понравившуюся игрушку. Разве можно отказать, когда на тебя так смотрят?

Решив будь что будет, я позволила Тео увести меня на окраину города по улочкам.

Эрзебет небольшой городок, если брать по меркам Илмэйтара. Его можно пройти из одного конца в другой где-то за час. Но если не торопиться и ходить извилистыми улочками, наслаждаясь городскими видами, как мы с Тео, то прогулка может затянуться на все три часа.

Сначала, конечно, страшно было идти с по сути дела незнакомым парнем по незнакомым улицам. Мало ли что творится у него в голове? А мой изученный труп потом и родители не узнают. Но Тео постоянно смешил и что-то рассказывал, а ещё показывал самые необычные места в городе, про которые я бы в жизни не догадалась, что они в Эрзебете есть. К примеру, «Фонтан тысячи свечей». Удивительно прекрасное место: семь кругов разного диаметра, вырезанные из черного камня, выложены друг на дружку в форме пирамиды, а сверху резная мраморная статуя девушки с подсвечником в виде букета роз в руках. Как я позже узнала — это Бетти, покровительница нашего города. В каждую розу-подсвечник из букета было вставлено по одной зажженной свече. В ногах мраморной девушки стояла небольшая корзинка, из которой ручейком вытекала вода, и спускаясь вниз по пирамиде небольшими потоками то тут, то там, чтобы попасть в небольшой каменный бассейн у изножья. А на ступеньках пирамиды, везде, где это было возможно, стояли зажжённые свечи.

— Как красиво! — выдохнула я, едва увидев это великолепие. Не знаю, как тут днем, но Тео был прав, приведя меня сюда ночью. Свет, от зажжённых свечей казался ярче, да и вода от него буквально искрилась.

Я обратила внимание, что к фонтану постоянно подходят люди, зажигают свечи и ставят их, если получится — на ступеньки, если нет, то хотя бы максимально близко.

— Зачем они это делают? — повернулась я к Тео.

Тот наклонился ко мне поближе, что вполне логично при его-то росте, да и в таком шуме, и тихонечко начал рассказывать:

— Видишь девушку на вершине? Люди приходят сюда, чтобы о чем-нибудь её попросить. Загадав желание, они бросают монетку в воду, чтобы задобрить девушку…

— Скорее уж подкупить, — невольно улыбнулась я. — А свечи зачем?

Чтобы услышать ответ, мне пришлось подвинуться к Тео поближе, потому что он зачем-то начал говорить тише.

— Свечи ставят те, кто просит у неё о любви.

— Любви? — с изумлением переспросила я, повернувшись к Тео и только тут заметила, что наши лица разделяет чисто символическое расстояние. Несколько мгновений мы стояли, глядя друг на друга, а я… покраснев, как дура, ждала, что он меня поцелует. Может. Так и случилось бы, но случайный прохожий, толкнув на меня Тео, испортил момент.

Тео выругался, а я неловко улыбнулась. Мне почему-то стало стыдно на себя, за то, что готова была повести себя как легкодоступная дурочка, и одновременно с тем, досадно, что мой кавалер не воспользовался этим.

Честно признаю, больше всего в тот момент хотелось сослаться на усталость и сбежать домой, но тут Тео вспомнил:

— Я же ещё не показал тебе моё самое любимое место! — он взял меня за руку, увлекая в противоположную от толпы сторону. — Пошли.

Мы прошлись по небольшой алейке, вдоль которой росли высокие лиственные деревья. Рассмотреть их при свете стоящих возле обочины, на небольшом отдалении друг от друга фонарей, мне не удалось, да я и не стремилась. За моё внимание с переменным успехом боролись Тео и клумбы с цветами, растущими как раз между деревьями. Садовники, которые их высаживали, явно обладали развитым чувством прекрасного и чувством юмора. Из цветов были выложены разные фразы, в основном о любви. Какие-то из них были пусть и красивыми, но банальными пожеланиями счастья и вечной любви. Но были и такие: « С каждым поцелуем на небе звезды рождаются», «Делайте детей, сделать глупости ещё успеете» и так дальше.

А Тео все это время рассказывал:

— Я впервые увидел это место когда был ребенком. Будешь смеяться, но мне показалось, что я принц, попавший в рай. В этом месте, особенно по ночам, кажется, что вокруг одно небо. Как будто нет проблем, забот и ограничений. Только ты и весь этот мир вокруг.

За такими вот разговорами алейка как-то неожиданно закончилась, выведя нас на перекресток. Отсюда в два конца шла дорога, один конец которой вел к большому мосту, находящемуся поодаль, а второй уводил всех желающих в город. И прямо напротив нас были небольшие ступеньки, ведущие вниз к реке.

Про реку стоит упомянуть отдельно.

Река носит гордое название Асима, что в переводе с какого-нибудь древнего языка наверняка что-то значит. Но видимо есть какая-то тайная секта или древний орден, которые свято хранят эту тайну от всего мира, потому, что никто этого перевода не знает.

Зато все знают, что Асима — значит «Защитница». Без объяснений, многолетних исследований каких-то древних рукописей, и даже без легенд связанным с этим словом. Асима — значит «Защитница» и все тут. В Эрзебете это общее знание, которое воспринимается жителями города и окрестностей также как и то, что небо синее, а трава зеленая. То есть — с абсолютной верой не требующей доказательств.

Когда-то река была глубокой и по ней ходили корабли. Но за последние несколько столетий Эрзебет сильно разросся. Да и появилось множество новых селений вдоль реки. Поэтому воды стало намного меньше и теперь по ней невозможно плавать ни на чем кроме лодки.

Тео уверенно пошел к ступенькам, а вот я замешкалась. Одно дело гулять с ним по городу, где есть люди и совсем другое оказаться наедине в безлюдном месте. Тревоги по поводу сохранности моего бренного тела нахлынули с новой силой.

С другой стороны меня одолевало любопытство. Тео так нахваливал это свое «Место», про которое сказал много, и в то же время не сказал ничего. Что сказать? Ему удалось успешно меня заинтриговать. После нескольких секунд колебаний и душевных терзаний, под вопли разума про то, что это опасная затея, я пошла вслед за Тео, который уже успел спуститься и теперь молча ждал меня возле ступенек. И даже подал мне руку, на последних ступеньках, так и не отпустив после.

Дальше мы шли в полной тишине. Городская дорожка, вымощенная камнем, довольно быстро сменилась обычной грунтовой тропинкой. Шум от человеческих голосов и ездящих по мосту монокатов, медленно стихал. Зато чем дальше, тем луче слышна была трель гарики — небольшой певчей птички, которая, как правило, гнездится у реки. До этого момента я не думала, что она вообще водится в этих краях. А сейчас была приятно удивлена. Словно из города перенеслась в окрестности родного села. И глаза, привыкшие к свету, царящему в Эрзебете днем и ночью, постепенно привыкли к темноте. А ещё воздух стал более сырым. И появились комары. Много комаров. Эти маленькие кровопийцы так больно вгрызались, что хотелось отодрать кожу на месте укусов.

Мое любопытство ввиду испытаний, обрушившихся на хозяйку, резко дало задний ход. Захотелось домой! Куда тепло и уютно! И чашечку горячего лиственника с малиной или смородиной. Невольно вспомнилось, насколько вкусным его готовит отец. Здесь в Эрзебете предпочитают чай. А у меня дома мы ломаем веточки, или обрываем свежие листья. Папа смешивает их в каких-то известных только ему пропорциях, и получается невероятно вкусно.

В тот момент, когда я уже решила наплевать на всю и повернуться, чтобы уйти, Тео торжественно сказал:

— Мы пришли.

Даже в неровном свете луны было видно, что он очень доволен собой и гордится тем, что собирается показать. А вот я его энтузиазма не разделяла. Мы стояли перед стеной из ивовых веток и если честно, у меня дома этой «красоты неописуемой» столько, что на две жизни хватит. Вокруг озера почти одни только ивы и растут.

Но тут этот хитрец поднял ветки, впуская меня внутрь. И пришлось взять свои слова назад. Оказалось что за ними небольшая заводь, которую серебрили лунные лучи. Пляжа не было до самой воды. Только невысокая зеленая трава, а за нею сразу водная гладь. Безумно красивое место. Повинуясь неведомому порыву, я сняла обувь и по мягкой, чуть влажной траве подошла к воде. Неописуемое чувство. Словно перед тобою целый мир.

— Нравится? — сзади неслышно подошел Тео.

— Безумно, — выдохнула я. — Словно россыпь бриллиантов на воде.

Я повернулась к Тео:

— Как ты нашел эту красоту?

— Случайно, — немного задумчиво ответил он. — Когда гулял возле фонтана со свечами.

— Ты часто там гуляешь? — я удивилась. Тео был совершенно не похож на того, кто будет о чем-то просить у статуи девушки.

— Бывает, — немного неохотно ответил он. — Чаще во время Беттины.

— Чего?

Тео немного улыбнулся.

— Беттина, — коротко ответил он. — Праздник в честь одной из покровителей Эрзебета.

— А что у города много покровителей? А почему у меня дома такого праздника нет? А как вы его отмечаете? — я выпалила несколько вопросов на одном дыхании, остановившись только для того, чтобы отдышаться. Тео воспользовался возможностью и тут же ответил, пока я не начала задавать вопросы дальше:

— У города два покровителя: Эрзо и Бетти. Когда-то они были влюбленной парой, жившей по разные берега реки. Они очень любили друг друга и собирались пожениться. Но к Бетти, которая славилась своей красотой, посватался богатый мельник. И отец, решив, что дочке с ним будет лучше, дал согласие на брак. Эрзо узнав, что уже никогда не будет с возлюбленной, с горя утопился. А Бетти каждый день приходила и плакала горькими слезами над рекой, оплакивая свою единственную любовь. Накануне свадьбы, она также сбежала к реке. Но там её ждал мельник. Старый ревнивец обвинил её в измене и убил. Говорят, эти кувшинки — слезы умолявшей поверить ей Бетти.

После его слов я невольно оглянулась на заводь. Здесь действительно росли незамеченные мною белые и желтые цветы, приютившись возле огромных кустов. Словно и вправду искали там защиту.

Не знаю, что на меня так повлияло: царящая вокруг атмосфера, проникновенный голос Тео, но рассказом я прониклась. Стало невыносимо жаль бедную Бетти, дважды несправедливо пострадавшую.

— Неужели мельнику все просто сошло с рук? — я не могла поверить в такую несправедливость.

— Это же легенда, — краешками губ улыбнулся Тео. — А значит добро наказало зло.

— Как? — вопрос слетел с моих губ быстрее, чем я успела подумать.

Тео прочистил горло и, понизив голос на октаву, начал рассказывать:

— Бетти нашли на следующий день. Никто не знал, кого можно обвинить в таком зверстве. Девушка была общей любимицей, да и не было в округе не то, что убийц, даже просто воров. Родители бедняжки были безутешны. А мельник, с месяц погоревав для приличия, посватался к младшей сестре Бетти.

— Каков подлец!

Тео улыбнулся, но быстро вернулся в образ, напустив на себя таинственный вид, и наклонившись ко мне поближе, начал говорить ещё тише, будто рассказывая страшную тайну.

— Младшая сестра Бетти не хотела за него замуж. Родители, во избежание беды, заперли её в комнате и не выпускали до свадьбы. Бедняжка долго плакала и просила о помощи всех богов, которых знала. Но те были глухи к её мольбам. За три дня до свадьбы, в первый день полнолуния, младшая сестра не могла уснуть и зажгла свечу. Ей вспомнилась Бетти, и девушка обратилась к ней за помощью. Это был крик отчаянья и о чудо, помощь пришла.

— Какая? — громким шепотом спросила я, и только потом поняла, как глупо это выглядит со стороны. Слава богу, в полутьме вокруг не видно, как у меня заалели щеки.

Тео немного помолчал, явно борясь с желанием рассмеяться, и продолжил:

— Перед младшей сестрой появилась Бетти, одетая, как и в тот день, когда погибла. «Не плачь, сестрица, — сказала она. — Я не дам проклятому душегубу, лишившему меня жизни, погубить и тебя. Скажи завтра родителям, что выйдешь за мельника. Но только при условии, что он тебе три подарка сделает, в доказательство своей любви: кинжал, который ему подарил король когда-то давно, перстень, тот, что мне на палец одел при обручении, и пусть нарвет тебе букет кувшинок в пруду.

— И что? — я уже не стеснялась того, что спрашиваю шепотом. Просто момент был такой… Сейчас стыдно признаться, но тогда было страшно спугнуть историю, частью которой я будто стала ненадолго.

— Мельник лишь посмеялся над причудами невесты. Кинжал и перстень у него были, а за кувшинками он послал слугу в день свадьбы.

— И что? Свадьба состоялась? — мне стало жутко обидно от такой несправедливости.

— Когда слуга срезал кувшинки, ему показалось, что он услышал тихий плач. Но он так торопился выполнить поручение своего господина, что не стал обращать внимание и принес цветы прямо к дому старосты, где стоя у алтаря обливалась слезами младшая сестра. Нелюбимый жених подарил ей кинжал и одел на палец перстень. Но стоило мельнику взять в руки цветы, как раздался девичий вздох, полный горя. «Вот, он, вот сгубивший мою молодость лиходей» — голос Бетти звучал, словно из кувшинок и мельник бросил их на пол. Но на руках убийцы осталась кровь. А Бетти тем временем продолжила: «Вот он, кинжал, который без сожаления воткнул мне в сердце убийца, вот он, перстень, который снял с моей холодной руки. Убил меня за то, что я горевала по своему истинному возлюбленному».

— И-и-и? — сглотнув, спросила я.

— И его казнили, — закончил Тео. — Чтобы почтить память двух влюбленных и никогда не забывать о чуде, случившемся здесь, город назвали Эрзебет. А чтобы поблагодарить Бетти за покровительство проводят раз в год праздник…

— Беттина.

— Точно, — улыбнулся моей догадливости Тео.

— Свечи у фонтана тоже ставят Бетти.

В ответ Тео только кивнул.

— А ты ставил когда-нибудь свечи? — любопытство во мне снова проснулось.

— Да, — очень тихо ответил Тео, наклоняясь ко мне поближе.

— И что случилось? — не узнавая собственный голос, спросила я.

Тео немного помолчав, и, наконец, ответив:

— Я встретил тебя, — наклонился и поцеловал меня. Страстно, требовательно и нежно одновременно. Меня так ещё не целовали, никогда. До были лишь мальчики. А Тео был мужчиной. И… и сейчас понимаю, что тогда именно это меня и испугало.

С огромным трудом мне удалось взять себя в руки и отстранится от него. Я тяжело дышала, пытаясь унять сумасшедшее биение сердца. Да и Тео выглядел, как будто марафон пробежал.

У меня началась паника. Такой поцелуй должен был чем-то закончится. Я знала чем. В теории. С практикой сталкиваться мне не приходилось. И вот оно, практическое занятие, а я… к нему не готова. И дело даже не в том, что Тео опытный, а я нет, и что не хочу оказаться девушкой на одну ночь. Мне просто было страшно. Я испугалась новых чувств, новых ощущений в своем теле. Испугалась, что не могу это контролировать. И откровенно говоря — побоялась доверится Тео.

Каким-то образом мне удалось промямлить:

— Я не могу… извини, — и с туфлями в руках убежать.

Тео на несколько секунд застыл, явно не ожидая такого поворота событий, но все же бросился за мной. Правда, безуспешно.

Я не знаю в какой момент он отстал. Просто бежала. Пока были силы. Потом села на какую-то лавочку поставив ноги на сиденье и обхватив колени руками. Я была потеряна. Сколько всяких эмоций ощущалось одновременно: желание вернуться к Тео, желание сбежать навсегда, страх, тоска и много чего ещё. И в то же время — не ощущалось ничего. Вообще.

Очнулась я не скоро. А придя в себя, обнаружила, что нахожусь на той же площади, что и в первый день в Эрзебете. И даже напротив того же фонтана. Губы сами собой растянулись в слабой улыбке. Кажется, я все испортила. Откуда мне знать?

Правильно, я не знаю.

Поэтому, завтра спрошу того, кто знает. У нас с Кати как раз общая смена.