5-6

Чернила не хотели приставать к левой ладони, хотя правая окрасилась без проблем. Пришлось сделать три попытки. Смотритель не возражал и не удивлялся. Он вообще ничего не сказал, просто дождался результата, закрыл коробочку и проводил гостя к двери.

Птица-Марин появилась, едва Эльг переступил границу яркого и звонкого Места Покоя, и вилась вокруг него, громко щебеча. Успела соскучиться? Интересно, как мертвые ощущают время? С последнего визита прошло два дня. Риттани больше не приставала с просьбами и имела привычно сонный вид, но иногда словно просыпалась и очень странно смотрела. Казалось, она ждет, что Эльг сам ей что-то предложит. Наверное, уже считала его частью своей жизни… или своего мифа. Мифа, в котором можно передать мертвому подарок от живого и это что-то меняет. Странная горькая вера.

— Но я-то тут при чем? — вслух произнес Эльг, не сдержавшись.

Птичка, присевшая ему на руку — коготки оказались неожиданно острыми, хотя и не ранили — встрепенулась, чирикнула, ему показалось, что удивленно.

— Это я не тебе, — поспешил объяснить Эльг, даже не зная, есть ли в том смысл. Сойка Марин спорхнула с руки и села на ветку над его головой. Пришлось задрать голову, чтобы смотреть на нее.

— Примем на веру, что ты меня понимаешь… В это я готов поверить. Но дальше-то что? Я буду говорить, ты чирикать, но друг друга не поймем. А если так, то зачем я тут?

Птичка чирикнула еще раз, вроде бы возмущенно. Гость вздохнул. Невозможность нормально поговорить с кем-то — это, оказывается, очень неприятно.

— Ладно, не важно. В конце концов, мы и при жизни не слишком много разговаривали. А если ты и правда просто воспоминание…

Внезапно, как и до этого, накатило волной «чувство выхода», много сильнее и отчетливее, чем раньше. Сад не стал дожидаться, пока гость поднимется на ноги и отряхнет от травы одежду, а закончил все раньше, оставив Эльга сидящим на мостовой перед слепым пятном исчезнувшего Места Покоя.

Прохожих, как и всегда, оказалось немного; те двое, которые шли по своим делам, лишь скользнули взглядом по Эльгу. Он встал, моргая — серость и бесцветие обычного мира больно били по глазам. А сильнее било раздражение. Полчаса, у него было в этот раз всего лишь полчаса в Саду, чьи яркие цвета почти не раздражали. Так мало времени именно когда хотелось побыть там подольше. Будь Место Покоя и в самом деле мифом, Эльг придумал бы что-то более… удобное. «И логичное, — додумал он, когда на глаза ему попался серо-кирпичный домик чернильника. — С какой стати кто-то должен меня пускать или не пускать к моему мертвому, особенно если тот — мое же воспоминание? А еще эти чернила… Словно из сказки. Волшебный ритуал, чтобы пересечь границу двух миров. Но мир один».

Все-таки жаль, что нет книги Сада, где четко и ясно прописано, зачем все это нужно. Или он просто не там искал ее?

Седой хранитель отпер стучавшему — и явно не удивился визиту человека, который покинул его полчаса назад.

— Скажите, — обойдясь без приветствия произнес Эльг, — нет ли у вас «Книги Сада»?

Чернильник кивнул и пригласил:

— Войдите.

Гость переступил порог и последовал за ним в комнату… какую-то другую комнату, не приемную со столом-конторкой. Тут было окно с цветочными горшками, коричневая, в светлых пятнах, похожая на собаку кушетка, маленький столик в углу с пером и чернильницей в красивом приборе, два таких же пятнистых кресла, пара книжных полок, пустая и полная.

Хозяин дома снял с ближайшей нечто вроде альбома — широкий том с корешком на меньшей стороне.

— Хотите сделать запись? — спросил он.

Эльг сначала кивнул, не отводя взгляда от тома, потом поправил сам себя:

— Нет, я хотел бы прочесть.

— Хорошо.

Чернильник протянул ему альбом, Эльг взял и открыл.

Рукописные записи, разные почерки, разные слова. Иногда две строчки, иногда исписан целый лист. Слишком похоже на его работу — жалобы. Вот, например: «Ничего бы не изменилось, если бы не существовало Места для Мертвых. Просто у человека не было бы периода, когда он слепо и напрасно надеется, что потерянный любимый вернется к нему».

— Эта книга единственная? — спросил Эльг разочарованно.

— А какую вы хотели бы?

— Знания… все знания о Саде в одном месте.

Чернильник кивнул:

— Все тут, только без системы. Но если чего-то нет, можете это записать.

Эльг раздраженно вздохнул. Второй раз ему предлагали записать, когда он хотел прочесть. Но если книга написана не чернильниками, а такими, как он, то есть ли смысл в чтении? И что там есть, кроме жалоб?

Эльг закрыл альбом, оценил его толщину — не меньше, чем триста листов — и мгновенно решил, что не так уж ему и любопытно. Поспешно протянув книгу чернильнику, он бросил:

— Извините. Может в другой раз.

Тот не стал спорить и с этим, вернул альбом на полку и проводил гостя до дверей.

6.

Очередной рабочий день закончился. Тяжелый день, с внезапным наплывом посетителей — больше дюжины — которые случались время от времени. Эльг не понимал, откуда столько жалобщков в городе, где живет неполная сотня человек, а на улицах не встретишь больше трех. Остальным приемщикам тоже пришлось несладко. Он слышал через стенку, как всегда невозмутимый Ахэн ругается, и как Риттани раздраженным, отнюдь не сонным голосом повторяет одно и тоже, явно пытаясь убедить просителя: «Вы должны обратиться с этим к Страже. Речь о преступлении, а не о проступке. Обратитесь в Стражу. Я не приму такую жалобу. Нет, мы не пересылаем их в Стражу». По счастью, это все же закончилось.

Вымотанный, он запер свою жалобную и, пройдя по коридору, увидел стоявшую у внешних дверей Риттани в красивом платье цвета сумерек с открытыми плечами и одним длинным рукавом. Ей удивительно шло и даже усталость, сделавшая лицо каким-то помятым, не портила впечатление.

— Можно пройтись с тобой до перекрестка? — спросила женщина.

Эльг обомлел. Расхожая фраза про перекресток передавала недвусмысленное предложение провести вместе приятную ночь. Неужели Риттани имеет в виду именно это или сказала просто как красивую фразу?

— Но мы… живем в разных концах города, — только и смог произнести он.

— Знаю, — ответила женщина. — Но это не важно. Я тебе нравлюсь?

Ответить он не успел.

— А себе ты нравишься? — спросил насмешливый голос.

Риттани быстро обернулась, Эльг сделал то же. Ахэн вышел из своей жалобной, выглядел он, словно больной — пошатывался и придерживался за стену, хотя явился в свою жалобную на два часа позже всех, и значит, ему меньше досталось. Но насмешничать не перестал.

— Да, в тебе много привлекательного. Волосы… Этот цвет ночи, только звезд не хватает. Ну ничего, еще пару лет неуемной скорби — и получишь в награду целые реки звезд, серебристо-белые на черном. Глаза как небо… вечно рыдающее дождем небо. Резкие движения, резкие взгляды или слова. Любишь ли ты себя такую? Считаешь ли красивой?

Риттани смотрела на насмешника, как внезапно повзрослевший ребенок. Потом перевела взгляд на Эльга, и тот пожалел, что не может не смотреть в ответ. Что слишком хорошо, слишком отчетливо читает в этом взгляде ожидание. Ожидание, что он защитит ее — хотя бы словами.

Но Эльг не нашел слов. Не дождавшись защиты, Риттани поправила чуть сползшее с плеча платье и молча вышла, оставив двоих мужчин в коридоре Службы Спокойствия.

Спокойствия как раз и не было. Эльг ощущал растущее между ним и Ахэном напряжение — из тех, когда кто-то один может сорваться на крик или ударить. Он не стал дожидаться.

— Зачем? — Эльг никогда еще не спрашивал кого-то так остро и прямо — его самого кольнула острота заданного другому вопроса. Но усталость притупила и эту остроту.

— Затем, что иначе лишнее беспокойство всем. Года три назад, когда моя жена ушла, — Ахэн так выделил слово «ушла», что Эльг понял, куда, — Риттани преследовала меня, пыталась уговорить взять ее в Сад.

— Но ведь это невозможно!

— Конечно, — собеседник развел руками. — Только она верила, что сможет войти вместе со мной, и потому пыталась привязать меня к себе. Кормила своей стряпней во время обедов… Кстати, до сих пор иногда кормит. И тебе не советую отказываться, если предложит, готовит Риттани отлично. Так вот… чтобы избавиться от приставания я не нашел иного выхода, чем придумать для нее сказку. Риттани вцепилась в эту сказку и отцепилась от меня.

— И что же ты придумал? — поинтересовался Эльг с нехорошим предчувствием.

— Что с мертвыми можно общаться во сне, — Ахэн усмехнулся. — И помогло. Но мифы имеют привычку развиваться в сознании носителя. Не знаю, что она додумала, только на Риттани совсем не похоже пытаться кого-то соблазнить. Смотри, не запутайся, как я. И не напрягайся.

— Попробую, — пообещал Эльг — с ощущением, что едва ли сможет сдержать такое обещание, хотя очень хотел именно этого.

На этом они и отправились каждый своей дорогой по улицам пустого города, где время от времени откуда-то появлялись много желающих на что-то пожаловаться.