Интерлюдия (за сутки до последних событий)

Я разглядеть пытался свет

Там, где его в помине нет...

Старые дневники аналитической группы все еще были в сейфе «Меггидо», Лесли и остальные вампиры берегли их пуще глаз, как просил когда-то капитан аналитиков, и единственным человеком, что видел их и тогда, и сейчас, была агент Мысль.

Наталия в очередной раз засела за начавшие уже желтеть страницы, пытаясь понять, что же такое накопали аналитики, что это стоило жизни всем, кроме нее, да и то по странной случайности. Именно по той причине, что у девушки был налажен близкий контакт с совладельцами клуба, капитан приказал ей взять дневники и замуровать их в сейф, а самой остаться на ночь в «Меггидо», будто бы он чувствовал, что что-то должно случится. Впрочем Лев Стеклов был интуитом, и его дар предвидения был развит сильнее, чем латентный дар Наты, может поэтому девушка безоговорочно послушалась командира, да и она была послушной всегда.

Хакеры Катя и Игорь, старшие товарищи и лучшие ее друзья, в тот день засели в явочной квартире, намереваясь проработать всю ночь, так что домой отправился только стажер Никита, а капитан пошел на встречу с информатором. Да уж, спать должны были только младшие, но вместо этого заснули все, причем четверо навеки…

Ранним утром Ната, уже без дневников, отправилась на квартиру к хакерам, открыла дверь своим ключом и практически сразу повалилась в обморок, успев только нажать тревожную кнопку на приборе связи — это ее и спасло. Оказалось, что из квартиры вырвался ядовитый газ, именно его концентрация и отключила сознание.

Хакеры были внутри, как живые сидели на своих рабочих местах.

Чуть позже обнаружили тело капитана, его застрелили с близкого расстояния, практически в упор, причем даже контрольный выстрел не сделали, всего лишь один, профессиональный, в сердце. Убийство на железнодорожной платформе даже темпоралам практически невозможно раскрыть.

О Никите Ната узнала в последнюю очередь, пассажирский флайер потерпел крушение, выжили только несколько человек. Но мальчика четырнадцати лет среди них не было… и именно от этой вести ее прорвало, вогнав практически в истерику. Младшая в группе и стажер не просто хорошо ладили, она за два года стали друзьями не разлей вода, даже порой обсуждали боевики с такими мэтрами жанра, как Стивен Сигал, Чак Норрис или Брюс Ли. Мальчишка так доверял ей, что даже тайны его девушка знала, и именно он сказал тогда то, что она вспоминала сейчас, за очередным чтением дневников.

«Ты представляешь, печать на стене, словно чернилами, как было можно в граффити, сделали. Чем непонятно, да чудная, знак планеты Нептун. Думаешь, кто-то «Сейлормун» насмотрелся?»

По словам Бренда и Азии, такие «автографы» порой оставляли гиперы.

Сейчас, разбирая шифры, среди которых одним из самых распространенных был двоичный код старинного языка программирования «Бейсик», она все больше убеждалась — аналитики нащупали что-то, относящееся к гиперам. Повезло, что, в депрессии от смерти друзей, она подписалась на эксперимент и год провела практически в коме, не то достали бы и ее, а значит, Лев, Катя с Игорем и Никита так и остались бы неотомщенными. Да и не хотела Наталия уже в аналитики, точнее, не могла.

Нарушение ли что она не отдала дневники? Отец с дядей поймут, а остальных лидеров они уговорят… скорее всего. Да, должностное преступление во всей красе, зато есть шанс все-таки понять, что же произошло.

Рядом, на столе, была собрана самая сумасшедшая конструкция времен ее нежного отрочества: компьютер класса «ZX Spectrum» подсоединялся к маленькому черно-белому телевизору, а к нему самому был подключен довольно увесистый студийный кассетник (хорошо, что отец сохранил этот антиквариат, а то современные компьютеры взломать как нечего делать). Если бы не отсутствие перфокарт и механизмов, которым тесно водной комнате, примитивную ЭВМ можно было бы принять за первое поколение.

Девушка взяла диктофон:

— Запись номер три, клуб «Меггидо». Продолжаю вести аудиожурнал на тот случай, если достанут и меня. По тем данным, что удалось расшифровать из рабочего дневника капитана, есть основания полагать, что наши хакеры действительно взломали базу данных некоей преступной группировки, а по косвенным данным выстраивается рабочая гипотеза, что это гиперы. Если я получу подтверждение, что их смерть — дело рук верховного гипера, я найду способ с ним расправится… если на тот момент буду жива.

Овладев собой и отбросив ненужные эмоции, девушка продолжала диктовку журнала. Крошечные, зато очень качественные микрокассеты слишком много не запишут, к тому же у нее всего три. Что будет, когда они кончатся? Снова мотаться во времени подозрительно, она и так много пропадает в клубе бессонными ночами. Цифровой носитель в данном случае деталь совершенно лишняя, слишком легко его подделать, да и доказать с его помощью чего-либо сложно, в качестве улики его не рассматривают.

Если только засадить Сержа за перепечатку, а на кой дьявол ей свидетели? Никому доверять нельзя, особенно тем, кого давно знаешь — стуканут из лучших побуждений.

Именно за такой взгляд на жизнь красавица Лекса считала ее бесчувственной. Эта изящная черная пантера не знала, что Ната слышит их разговор, когда бросила в сердцах: «Да никого она не любит, она только себя одну обожает!». Это была бы святая правда, не будь у Наталии родителей и Аланны, к которой девушка относилась несколько своеобразно, за что корила себя нещадно, но поделать ничего не могла. Любовь у девушки была рассудочная, без излишеств и обезьяньего любвеобилия, что выражалось в сдержанных отношениях с родителями и строгости по отношению к детям (если считать за второго ребенка Рекса, а за третьего — Ленньера).

Зато в семье Стреленко считали мифом конфликт поколений, и взрослая дочка Наташенька была не душащим диван и сидящим на шее спиногрызом, а полноправным партнером, имеющим право голоса на семейном совете. Аланна же вела себя как ангелочек, идеально слушалась и не лезла «своей соплей во взрослые разговоры», хотя иметь свое мнение по поводу мультиков и мороженого малюсенькой барышне разрешалось, а мнение по поводу остального выскажет став взрослой и начав обеспечивать себя, задача же детей слушаться. Вместе с тем палку никто не перегибал и дитятко не тиранил, но и перелюбить не стремился.

Ната перестала стучать по клавиатуре и нахмурилась: что она могла упустить? Если вот только… надо проверить внезапно мелькнувшую мысль, антикварная настольная лампа как раз нагрелась достаточно, чтобы помочь в этом, ведь однажды мощная лампочка Ильича подтопила пластик будильника, когда Ната решила его «зарядить», чтобы увидеть в темноте фосфорицирующие стрелочки — было ей тогда лет семь, не больше.

Если вспомнить, они с Никитой обсуждали маленький рассказик про Ленина, который девушка в школе прочла, а, точнее, его способ передавать своим заметки из тюрьмы. Все банально писалось молоком на полях книг, и, если нагреть, проступит коричневый текст. Дневники Никиты в сейфе, разложение еще не должно было начаться, консервация темпорального поля внутри совершенна.

Лампа была собственность девушки, любимая, с мощной лампочкой, а потому порой адски горячая даже несмотря на то, что абажур не пластиковый, а из полосочек чего-то, напоминающего клеенку. Теперь бы хватило сноровки страницы не подпалить…

Да! Проступили не очень ровные коричневые строчки, словно парень писал наспех и стесняясь, но подстраховался: не двоичный код, но хотя бы современный английский:

«Что они не колдуны понятно, но способности — швах. Вот интересно, правда ли? Я еще думаю, сказать ли капитану, что, кажется, нащупал интересное — судя по моим прикидкам где-то должна быть лаборатория генной инженерии, да только кого они там плодят?

Вопросы, вопросы… Наташе лучше скажу, она точно не засмеет, она такая классная… жалко, что старше. Наверное. Если бы я был взрослый, я бы предложил ей выйти за меня замуж, но мама вряд ли поймет. Хотя в чем проблемы? Мы темпоралы, вдруг, если она будет еще незамужней, то не откажет?

Боязно…

Ладно, пошуршу на внешних ресурсах, вдруг гипотеза подтвердится. А пока пусть никто ничего не знает»

Уголки глаз предательски защипало.

— Молодец, — прошептала девушка.

Прижать Бренда к стенке и выпытать, правда насчет лаборатории или же нет? Но дневники показывать нельзя, хотя принять меры, чтобы даже в случае ее гибели все это стало достоянием Спецтайма, надо. Кому же можно доверить нечто подобное? Командиру однозначно, да только не доложит ли Ведуну?

Ведун тоже не должен ничего знать.

В сейф пошло все, даже компьютер, без него наличие телевизора и магнитофона не вызовет подозрений. Кодом к сейфу стала дата ее знакомства с Мэттом, которому, по идее, она могла все сказать, если бы он был сейчас с нею.

Придется импровизировать.

В рамке «под старину» стояла фотография, сделанная легендарным «Зорким-4», отчего, пусть и черно-белая, она была просто великолепна. Девочка Наташа в любимом джинсовом сарафанчике сидела на стволе дерева в том месте, где он раздваивался, обнимала оба ствола и смеялась. Вытащив фото, Мысль на обороте написала ключевую дату и слово «Месть», затем вернула сделанный отцом снимок на место. Кто-нибудь точно догадается.

Спать не хотелось, хотя голова, против обыкновения, была ясной и не разламывалась. Может, ее окрылила старая гипотеза?

Но выход все же придется искать, и искать его самостоятельно.

Для отвода глаз на листке бумаги возле телефонного аппарата ХХ века остались рифмованные строки.

Снег старой кошке колет лапки,

Но взгляд пронзает темноту;

Как я сочувствую царапке

Поскольку радостей не жду

Так сложилась жизнь,

Назад не оглянись —

Что было лишь вчера

Давно забыть пора.

Чудесной девочки рожденье

Предсказанное мать ждала

Не зная, что любви мгновенья

Дитя минуют навсегда

Так сложилась жизнь,

Назад не оглянись —

Что было лишь вчера

Давно забыть пора.

Снег заметает тротуары

И тропы он запорошил,

Бежать мешает кошке старой,

Зато он многим людям мил

Так сложилась жизнь,

Назад не оглянись —

Что было лишь вчера

Давно забыть пора.

Мой шаг скрывает снег скрипучий

Встречая год очередной,

Пусть навсегда мой друг колючий

Так будет ласков лишь со мной

Так сложилась жизнь,

Назад не оглянись —

Что было лишь вчера

Давно забыть пора.

Да, это правда, частью репертуара рок-группа ABF обязана именно Мысли, но ни она, ни солист Мирча никогда не открывали эту маленькую тайну. Если все знать, станет попросту неинтересно.

Наталия покинула комнату очень тихо, но отчетливо щелкнув старомодным ключом, который повесила на шею.