Стекло шестое, островное

— Но-но, — укоризненно качает головой старина Гратт. — Дорог, держи себя в…

— В руках? — язвит тот.

— Да в чём угодно, только смеяться прекрати!

Панцирь опасно трясётся — сижу, крепко вцепившись в ближайшие выступы, стараясь не думать о том, что произойдёт, упади я в обманчиво-беззащитные воды окружающего моря. Впрочем, настырные мысли разогнать не удаётся. Интересно, а как развоплощаются души во плоти? Им, наверное, больно… Или нет? Так дальше дело не пойдёт — надо что-то предпринимать.

— Будьте добры, успокойтесь, — прошу в надежде утихомирить черепаху. С другими обитателями завитражья удавалось же найти общий язык — быть может, и нынче получится?

— Успокоиться, ха! Коротышка, ты, видимо, не подозреваешь, что за чушь только что снёс твой проводник.

— Несутся курицы, — возмущается волшебник.

Ощущая, что начинающееся препирательство может затянуться, спешу вернуть беседу в былое русло:

Скажите, Дорог, что вас развеселило?

Он охотно поясняет:

— Смысл стремиться туда, куда не сможешь попасть?

— К чему вы клоните?

— Дерево сокрыто от посторонних глаз. Остров, на котором оно растёт, проявляется лишь для допущенных в хранилище. Возникает вопрос: а есть ли у тебя допуск?

— Не знаю. Разве Лацли не обеспечил нас всем необходимым? — подозрительно гляжу на волшебника, который отзывается:

— Необходимым для того, чтобы попасть в хранилище. Про дорогу к острову речи не шло. Хотя, помнится, некий королевич обещался…

— С каких радостей привратник расщедрился? — меняет тон Дорог — от былой беззаботности не осталось и следа.

— Надо бы рассказать предысторию, — размышляю вслух, удивляясь, почему вдруг в черепашьем голосе прорезалась серьёзность.

Старина Гратт кивает. Принимаюсь делиться недавними злоключениями — Дорог внимательно слушает, мерно шевеля массивными лапами и поддерживая себя на плаву. Когда я дохожу до сделки с Лацли, он начинает волноваться и, распугав волны, штурмующие неприступный панцирь, уточняет:

— Значит, перевратник решил обзавестись подмастерьем?

— Некоторым образом… — медлю в попытке подобрать нужный ответ, который как назло не приходит в голову. В собственном мире меня не так-то просто застать врасплох, но в завитражье я теряюсь. С непривычки, наверное… Хотя… Резкий тон сбивает с толку — неужели черепаха враждует с привратником? И откуда взялся подмастерье — я ж всего лишь заменить Лацли на посту договаривался?

— Тебе несказанно повезло, — заявляет Дорог. — Я доставлю вас на остров за смехотворную плату — отдай мне будущее, в котором ты проводишь у лабиринта десять оборотов колеса.

— Да пожалуйста! Хоть сейчас забирайте!

От радости я готов лопнуть, словно какой-нибудь воздушный шар! Одним махом удастся решить две проблемы: избавиться от бремени былого обещания и обзавестись новым, необходимым для дальнейшего путешествия. Ай да Ульвинн, ай да королевич!

— Уль, хорошо подумал? Вдруг… — начинает было волшебник, но я остаюсь непоколебим:

— Бабочку удачи надо хватать, пока не улетела.

— Йольдино выражение? — безошибочно определяет старина Гратт. В голосе слышится хорошо замаскированная грустинка — интересно, что его опечалило?

— Да, тётушка любила мудрствовать. Уверен, она — единственная, кто скучает по мне. Она бы ни за что не позволила родителям так… Так жестоко… — Нахлынувшая тоска мешает говорить, застывает в горле противным комком — спешу вернуться к обсуждению сделки, пока совсем не расчувствовался. — Ладно, случившегося не исправить… Дорог, я согласен на ваши условия.

— Согласен, значит, — довольно урчит черепаха. — То-то остров появился!

Мы с волшебником как по команде всматриваемся в точку, образовавшуюся на горизонте.

— Прелестно! — восхищается старина Гратт. — Дружище, ведь ты нас доставишь до туда?

— Это входит в новое будущее, — поясняет Дорог, направляясь в сторону острова.

— Можно нескромный вопрос? — не выдерживаю, терзаемый любопытством. — Что произошло между вами и привратником?

Ответ отбивает всякое желание продолжать:

— Ещё слово, и сброшу со спины.

— Извините. Я не имел в виду ничего оскорбляющего… — оправдываюсь, чувствуя себя довольно неловко.

Мы замолкаем на неопределенное время. Неуютную тишину нарушает волшебник:

— Действительно, Дорог, что случилось? Помнится, вы были друзьями.

— Я тоже так думал, — отвечает черепаха, нервно мотнув головой. — Пока он не проявил истинное лицо.

— Любопытно, которое из?

— Подавись сарказмом, старик! Лацли считается только с собой! Остальные ему до лабиринтовой лампочки. Для него всякий местный — деталь завитражного механизма. Чёткое исполнение обязанностей и порядок — вот, что ему от нас нужно.

— Откуда такой пессимизм? — удивляется Гратт. — Я тебя не узнаю.

— Мне надоело мёртвое море, понимаешь? Осторыхли все эти души! Поплавай среди них с моё — погляжу, как ты запоёшь.

— Только не говори, что решил завербовать новых слонов! — волшебник выглядит не на шутку встревоженным. — Представляешь, во что тогда превратятся здешние воды? Кто-то ж должен их упорядочивать?

— По закону равновесий святое место не пустует, — раздражённо отвечает Дорог. — Если б только не Лацли со своими принципами… Я хочу плавать по морю Живых, хочу снова чувствовать на спине тяжесть слонов, поддерживающих мир! Хочу иметь дело с настоящими людьми, а не жалкими духами. Привратник лишил меня всего этого… Знаешь, сколько будущих я отобрал?

— Даже предположить не возьмусь…

— Ни в одном из них мне не суждено сбежать — я привязан к морю Мёртвых, привязан собственным другом, чтоб его прошмолило!

— Поэтому ты решил отомстить? — полувопросительным — полуутвердителным тоном говорит волшебник.

— Черепахам запрещено корректировать собственные судьбы, — шипит Дорог, — но я могу испоганить чужую — пускай Лацли помучается. Составит мне компанию… О, а вот и пункт назначения. — Дорог не торопясь вылезает на золотой песок. — Высаживайтесь!

— Сию минуту, — рапортует Гратт, спускаясь с блеклого панциря на долгожданную землю. — Уль, ты как?

— Отлично, — откликаюсь, удачно приземлившись.

Осматриваюсь: остров выглядит чересчур обыкновенным — эдакий покрытый песком обширный холм, на вершине которого высится одинокое дерево. Судя по гравюрам, привозимым придворными художниками из дальних стран, сдружившихся с палящим солнцем, подобное растёт в тех широтах и называется пальмой.

На всякий случай уточняю шёпотом, обращаясь к волшебнику:

— Мы точно туда попали?

— Обижаешь! — оскорбляется черепаха, расслышавшая вопрос.

Спешу исправить оплошность:

— Извините! Всячески благодарим за оказанную помощь.

— Если б не Лацли, неизвестно сколько б вы проболтались в море. Ему скажешь спасибо, как увидишь, а мне на работу пора, — степенно развернувшись, Дорог направляется обратно в море. — Заглядывай хоть изредка, старик? Можешь тащить с собой коротышку — мне безумно не хватает человеческих собеседников.

— Как выберусь из дворца, навещу тебя при первой же возможности, — заверяет Гратт.

— Удачи! Я подобрал достойное будущее, Ульвинн — не испогань его!

— Постараюсь, — обещаю, наблюдая, как черепаха погружается в хаотичные воды моря Мёртвых и исчезает из виду. — Что дальше?

— Видишь вон те орехи? — волшебник указывает на радужные шары, гроздями подвешенные к основанию малахитово-перистых, сочных листьев.

— Да

— Надо будет достать один.

— В чём проблема? Наколдуй очередной порыв ветра… Не знаю, какие заклинанья есть в твоём арсенале, но уверен, что всё это — проще простого.

— Уль, ты не понял, — фыркает Гратт, направляясь к пальме. — Надо залезть и сорвать плод своими руками — иначе эффекта не будет.

Следую за ним — песок под ногами то и дело проседает, замедляя и без того небыстрый темп ходьбы.

— Что ты предлагаешь?

— Малыш, ты ж не заставишь своего наставника…

— Бывшего наставника, — помимо воли срывается с моего языка.

— Бывшего наставника лазить по деревьям? Я слишком стар для таких развлечений.

— Значит, лезть придётся мне — занятно, — бурчу, вспоминая, как в детстве я свалился с ивы и поломал себе руку.

— Я тебя подстрахую, — снисходительно обещает волшебник.

Мы подходим вплотную к широкому стволу — чтоб его полностью обхватить, понадобятся как минимум ещё десять карликов… Подобные деревья не растут в нашем краю — любопытно встретить невиданный гигант. Каким образом, спрашивается, на него взобраться, если абсолютно нет веток, за которые можно было бы цепляться? Разве что использовать продольные зазубрины? Такое впечатление, будто ствол исполосовали гигантским ножом.

— Старина Гратт, уверен, что это действительно необходимо? — вздыхаю, стягивая с себя камзол и ботинки.

Волшебник деловито кивает.

Глубоко вздохнув, принимаюсь карабкаться: упираясь ногами, тщательно хватаюсь за верхние борозды и подтягиваюсь, выбираю новую опору… Создается навязчивое впечатление, будто волшебник, вдохновившись черепашьим примером, решил немного отомстить и погонять меня туда-сюда. Более чем уверен: для него достать орех — дело нескольких минут, подобрал нужно заклинание, и наслаждаешься результатом. А мне приходится напрягаться, потеть, застывать в раздумьях, бороться со страхом вновь свалится — вот и правая рука заныла, напоминая о прежнем неудачном опыте. Скорее бы добраться до вершины!

По внутренним ощущениям подъём продолжается час, или что-то около того. Когда я наконец достигаю плодов и тянусь, чтоб сорвать один, рука сильно дрожит от перенапряжения — дожились.

— Готово! — радостно кричу, размахивая сияющим трофеем.

— Молодец! — доносится похвала. — Прыгай, чтоб сэкономить время. Так уж и быть, поймаю.

Что есть сил отталкиваюсь от ствола и лечу вниз, крепко зажав в ладонях ценный орех. Взметнувшиеся ввысь клубы песка принимают очертание огромной ладони — она ловит меня, бережно опускает вниз и рассыпается позолоченной пылью. Волшебник в ту же секунду подбегает, выхватывает орех и принимается слегка постукивать по яркой скорлупе, переливающейся радужными цветами.

— Связис, он самый, — радостно объявляет он, прижимая трофей к груди. — Спасибо, малыш — ты хорошо поработал.

— Теперь окупнуться не мешало бы, — ворчу, пытаясь избавиться от песка, прилипшего к потному телу.

Волшебник щёлкает пальцами — надо мной образуется компактная грозовая туча устрашающе-хмурого вида.

— Дождь! — командует старина Гратт и покорная туча, разревевшись проливными потоками, смывает грязь вместе с остатками сомнений — волшебник специально загнал меня на дерево, чтоб втихомолку посмеяться над неуклюжим хромоножкой.

— Пре… ик… крааа… тить! — доносится внезапное бормотание.

Туча послушно испаряется, а мы оборачиваемся на источник знакомого голоса — из дерева выползает Лацли, нацепивший на этот раз морду осла. Он волочёт за собой похожую на ракушечьи завитки флягу, наполовину заполненную едко-синей жидкостью.

— Не стыдно надираться при исполнении? — возмущается волшебник.

— Какое там! — горько отвечает недавний знакомый, прислонившийся к внове отвердевшему стволу и протянувший вперёд ноги в изрядно стоптанных сандалиях. — Меня отправили в отпуск, дружище. Хнык… — он громко всхлипывает и прикладывается к фляге. — Высшести решили: мне нужно отдохнуть!

— Разве не к этому вы стремились, когда брали обещание вас заменить? — пришёл черёд удивляться мне.

— Хоплух! — оскорбляется Лацли. — Я хотел построить новый лабиринт и подготовить тебя к привратничеству! Мы стали бы коллегами! Но Высшести посчитали, что одного лабиринта хватит, а меня на посту, пусть и временно, заменит Илцал — где ж Ласка, когда она так нужна?

— Кто такой Илцал? — шёпотом обращаюсь к волшебнику, мысленно отмечая, что Дорог не ошибся, озвучивая намерение привратника, связанное с подмастерьевщиной.

— Брат-близнец и антипод Лацли, — отвечает тот. — Пренеприятнейший тип, как по мне.

— Я расскажу про него, когда отыщу Ласку, — обещает привратник, и, громко икнув, продолжает. — Нагляднее будет.

— Хорошо. Но я всё равно не понимаю, что вас так расстроило!

— Ситуация, меня расстроила клятая ситуация! Ни разу за долгую жизнь я не выходил в отпуск — работал, обеспечивал завитражный порядок! Благодаря мне грузы попадали в хранилище целыми и невредимыми. Приставь к лабиринту Илцала — он всё испортит. Царство первопричин даровало мне талант упорядочивать, а ему — запутывать. Как думаешь, что меня ожидает по возвращению к обязанностям? Молчишь? То-то и оно… Меня ожидает разруха!

— Неужели высшести не владеют ситуацией? — интересуюсь, поражённый услышанным.

— Глупый, они ведают обо всём случившемся и не случившемся! Это наказание, точно наказание… За какую-то провинность… Я что-то упустил, наверное… Переслал в хранилище бракованные грузы? Быть того не может — я всегда тщательно проверяю… Какого рыха меня отстранили от дел?

— Слушай, а долго тебе в отпуске болтаться? — любопытствует волшебник.

— Достаточно для того, чтобы Илцал натворил пакостей, — привратник заливает горе подозрительной жидкостью.

Вдруг в моей голове раздаётся чёткий голос:

— Не смей больше спрашивать его о высшестях — может плохо закончиться.

— Стрина Гратт, ты что ли? — проговариваю про себя, захлопывая отвисшую было челюсть.

— Кто же ещё? — бурчит волшебник. — Лацли не должен этого слышать — пришлось импровизирвать.

— Почему эту тему лучше не развивать? Привратник расстроен, понимаю, однако…

— Никаких однако — бытует мнение, будто Лацли попросту придумал эдакий фактор, ограничивающий собственное могущество, практически всемогущество. Вполне возможно, высшести существуют исключительно в его воображении — ни одно из завитражных существ их не видело.

— Тогда почему бы не открыть ему глаза? — я совершенно искренне недоумеваю.

— Малыш, неужели падение с пальмы стрясло тебе мозги? — злится старина Гратт — в голосе слышатся едкие нотки.

— Нет, но сам посуди, что может случиться?

— Да что угодно! Не стоит рассеивать самообман того, кто не готов воспринимать правду. Вдруг освободившемуся от высшестей Лацли вздумается уничтожить лабиринт? Однажды он заявил мне: для того, чтобы построить нечто новое, нужно сперва разрушить старое и освободить фундамент. Каково, а?

— Что-то разумное в этих размышлениях есть, но…

— Но лучше не рисковать, поэтому про высшести — ни слова.

— Понял, — мысленно отчеканил я, вслух произнося следующее, — Привратник, получается, мне придётся отрабатывать свой долг при Илцале?

— Ни в коем случае! — тотчас отрезает Лацли. — Обещание заключалось со мной — не с ним. К тому же, Высшести против второго лабиринта, к которому я хотел тебя подготовить. На, выпей, — он протягивает флягу.

Принимаю её, подношу дрожащими руками к губам — крепкий и в то же время приторно-сладкий напиток с какими-то фруктовыми нотами обжигает горло.

— Мы б сработались, — заявляет привратник. — Кто ж знал, что всё так выйдет? А знаешь, я освобождаю тебя от обещания. Высшестям не нужен второй лабиринт — смысл терзать понапрасну хорошего человека?

— Благодарю вас! О таком великодушии я и помыслить не мог! — восклицаю, отказываясь поверить в очередную удачу. Сегодня определенно мой день!

— А с тобой, Граттар, разговор ещё предстоит, — переключается Лацли. — Где обещанная любовь?