7

— Ты слышишь, Дурашка? — Ромао остановился и прислушался.

— Что такое? — Дурашка насторожилась. Если он услышал ещё одну стаю с милой жертвой, то они обречены.

— Шум воды, — всё ещё прислушиваясь, заявил паладин. Он повернулся к Дурашке и ответил на невысказанный вопрос и утверждение её лица. — Нет, в этот раз я не дурак. Слышишь ещё один шум воды? Они накладываются друг на друга.

Дурашка прислушалась и действительно нашла новый водный тон, помимо привычного речного. Вскоре они увидели трещину в стене, из которой исходило приятное синее грибное сияние. Ромао перешёл реку, которая уже была по грудь Броне Силе, и перенёс с собой суккуба. Трещина была достаточно большой, чтобы паладин протиснулся. Им открылась пещерка с водопадом и небольшим озером, разделённым надвое обвалившимися камнями. Большие кристаллы ловили свет светящихся грибов на стенке и бросали его в воду, вода отражала часть этого света обратно на кристаллы, и они бросали странные узоры на стены. Стены ничего не бросали и такими легкомысленными глупостями не занимались, они были заняты серьёзным делом, поддерживая потолок.

— Наконец-то можно помыться, не боясь, что тебя снесёт поток, — обрадовался Ромао, вылезая из Брони.

Ах да, смертные же не могли просто сбрасывать с себя грязь и не контролировали свои запахи. Ромао постоянно мылся в реке, но частями: то руки, то ноги, то голова с грудью.

— Только из штанов не выпрыгни от радости, паладинчик, — попыталась остудить его суккуб.

Ромао, собиравшийся выпрыгнуть из штанов, завис на время, а затем указал на часть озера без водопада.

— Дурашка, ты можешь тоже помыться, а потом поменяемся.

Дурашка вошла в воду по нос и сразу же поплыла подглядывать за Ромао, абсолютно без раздумий и рефлексии. Он знает, что я суккуб, так какие ко мне могут быть претензии? Когда она достигла его половины, он уже успел войти по пояс в воду. Он снял с себя всё, кроме символа веры. У него была, разумеется, широкая и мускулистая спина, покрытая шрамами и блестящая под струями. Он не говорил про шрамы… Его что, обижают в ордене? Конечно, с таким характером он лёгкая мишень. Или там такие официальные тренировки?

Ромао стоял под водопадом, а Дурашка пряталась за камнями, только лоб и глаза торчали из воды. И думала она совсем не о том. Это же была уникальная и, может, единственная возможность непринуждённо добыть немного похоти. Правда, сейчас у неё было плоское тело без нужных деталей, чтобы экономить энергию. Она могла бы увеличить… Да кого она обманывает? Себя. Это же Ромао. Лучше не тратить ценную Метаморфозу, а ещё подумать. И посмотреть...

Ей нравились толстые уроды, но только потому, что они были сильными источниками похоти. Она все равно занималась только кражей снов. А Ромао не источник в любом случае, так какая разница, как он выглядит? Определённо в силе была своя красота, можно было понять других женщин. А перед ней сейчас была не просто какая-то красота, а знакомая красота. Как будто...

Ромао обернулся на звуки кипения воды. Он сразу же увидел Дурашку по пару и пузырькам воды.

— Дурашка? Ну конечно, ты же не знаешь, как мыться. Надо было сразу мне сказать, — он подошёл к ней, взял под мышки и отнёс к водопаду. — Я потру тебе спинку, а потом ты мне.

Дурашка молча стояла под потоками воды, как столб, а паладин тёр ей спину. Она переосмысливала свою жизнь. Кто вообще тут суккуб/инкуб, а кто наивный дурачок? Он специально? Издевается надо мной? Вот такие методы у паладинов ныне, не только уничтожить демона, но и сделать это издевательски?

— Ай, — Ромао отдернул руки от демоницы. — Ты заболела, Дурашка? Ты как будто горишь.

Она повернулась, выплёвывая воду:

— Это не болезнь, дурак! Это… — и осеклась. А что это? — Это твой свет меня нагревает.

— Какой свет? У меня свет только от молота, — не понял паладин.

— Забудь. Не больная я, — Дурашка раздвинула в стороны руки. — Давай, три теперь мой перёд.

Ромао подозрительно прищурился. Неизвестно, о чём он подумал, но вздохнул, закатал рукава (которых не было) и начал тереть её плоский перёд, заодно объясняя все концепции мытья, которые он знал.

КАК ТЫ ВООБЩЕ ДОЖИЛ ДО СВОИХ ЛЕТ, ПАЛАДИНЧИК?

После мытья Дурашка почувствовала странный прилив внутренних сил. Даже слишком приливистый прилив. Он переполнял её, и она упёрлась спиной в стенку пещеры и закрыла глаза.

— Что это, Дурашка? — тихо спросил Ромао. Он присел рядом с ней и тоже обсыхал.

Дурашка открыла глаза и увидела, что сотворила. Грибы, водопад и кристаллы отступили в глубины восприятия, а сама пещера преобразилась: земля покрылась полем жёлтых пушистых цветов, а в потолке распростерлось звёздное небо. Иллюзорный ветерок шевелил цветы, но суккубу показалось, что она чувствует травяной запах. Озеро купилось и начало отражать иллюзорные звёзды.

— Просто мой Гламур. Хотела что-то красивое. Иллюзии нам всё равно не помогут выбраться.

— Это… Невероятно. Что это за растения? — Ромео завороженно оглядывал цветочное поле, в котором оказался.

— Допереломные, сейчас таких нет, — Дурашка легла на мягкую траву и даже почувствовала эту мягкость.

— Так ты скучаешь по Старому Миру? — Ромао лёг рядом.

— Не особо. Я его и не застала почти.

— Я тоже, — Ромао замолчал на пару мгновений, чтобы обозначить смену темы: — Есть ли у демонов мечты?

Дурашка фыркнула:

— Мы и есть мечты. Амбиции, Желания, Намерения...

— Ты же говорила, что ты — тень, а вы все — зеркало.

— Мы многогранные. Вот ты же можешь быть одновременно и дураком, и громилой, и паладином, запоминающим слова демона. Так чем мы хуже?

— Я немного не это имел в виду. Вот я мечтаю, чтобы я смог защитить мир. Моя матушка, бывало, говорила: "Сила не в кулаках, а в том, чтобы дать людям надежду". Мир ведь такой хрупкий, как оказалось. Я хочу, чтобы все жили в мире, без страха.

— Запиши себе ещё синдром спасителя, паладинчик. Сколько у тебя граней, и все дурацкие. А лично? Когда ты один, о чём мечтаешь?

— Эм… Найти кого-то. Кого-то, кто поймёт меня. Кого я смогу защитить.

Дурашка почувствовал лёгкий укол в сердце. Девушку? Что началось сейчас? До этого он избегал этой темы, как демон серебра.

— И что, эта кто-то должна быть особенной?

— Да. Красива, но внутри. С добрым сердцем. Сильная. И весёлая.

— Ты… хочешь встречаться сам с собой?

— Ты умеешь возвращать комплименты. А у тебя какая мечта?

Мечта? Моя мечта? У меня есть одна мечта.

— Нет у меня никаких мечт, — Кзарина села. Звёзды начали гаснуть, одуванчики увядать. — Мне нечем мечтать, я же демон. Мне только воровать чужие мечты.

Она встала, но Ромао взял её за запястье, чтобы она осталась.

— Ты говоришь и действуешь, как человек. Да ты человечнее многих людей, которых я знаю.

— Что, если я притворяюсь? Что, если это всё, чтобы тебя обмануть?

— Не верю. Если это всё была игра, то зачем вообще нужно доверие в мире? Ты человек по духу.

— Я демон! — Кзарина сказала демоническим голосом и попыталась вырвать руку, но Ромао был силён, а она ослаблена. — Если я перестану быть демоном, но не смогу стать человеком, кем я буду? Никем. Мы все должны держаться за свою идентичность, это всё, что у нас есть.

Иллюзия начала таять, возвращая их в пещеру. Как стабильное неметаморфическое существо он не понимает. Да он даже слово “идентичность” наверняка не знает.

— Если ты перестанешь быть кем-то, то станешь кем-то другим. Лучшим собой.

Дурашка устало села рядом с Ромао.

— Ты слишком доверчив, паладинчик. Это опасно. Особенно для таких дураков, как ты.

— Может, да, — он улыбнулся, обнимая её. — Но иногда доверие — всё, что у нас есть. И всё, что нужно.

Она обняла его в ответ. Свет Ромао почти не обжигал. Как странно: мы голые обнимаемся, а всё, что я чувствую, это тепло и глупую надежду. И связь. Звёзды вспыхнули с новой силой.

При выходе из пещеры Дурашка глубоко вздохнула и прислушалась к себе. Она была полна новыми странными чувствами, но ничем, от чего ей хотелось бы избавляться. Она довольно долго не получала похоть, но ничего страшного с ней не случилось. Можно считать, что демонический миф о страшных последствиях такого голодания разрушен! Просто усталость и плохая концентрация, но с Ромао рядом она часто забывала о них.

Они продолжили свой путь. Через неизвестный промежуток времени этот путь сломался широкой пропастью с тьмой внутри. Ромао начал осматривать неожиданное (хотя стоило бы ожидать) препятствие, водя в воздухе своим молотом. Дурашка в это время присматривалась к его Броне Силы, постукивая пальцем по подбородку.

— Придётся обходить, — вздохнул он, опуская молот. — Хотя, судя по широте, этот разлом идёт вглубь края мира на многие тысячи шагов.

— Мне нужны кости. Много костей, — сказала демоница, скрестив руки.

— Дурашка, ты не обижайся, но твой костяной мост мою Броню не выдержит. А оставлять её тут не намерен, ты не представляешь, как будет взбешен командир, если я вернусь без неё. Это дорогой артефакт Старого Мира.

— Ты мне доверяешь, паладинчик? — Дурашка подло воспользовалась прошлым разговором.

— Да.

— Значит, ищи альм по виду с кучей крепких костей в себе.

Они занялись охотой, и вскоре у пропасти выросла гора добычи. Дурашке даже было лень давать каждой альме название. Она поглотила всё и занялась внутренним производством. Из неё выходили структуры из множества объединённых треугольников. Ромао отошёл далеко, так что был виден только огонёк его света. Он молодец, знал, что его свет ослабляет мою магию. Хотя он держался за рот и сильно побледнел, когда убегал, возможно, ему процесс производства этих треугольных ферм не сильно по нраву.

Суккуб создала мостовую конструкцию через пропасть (длинную, но крепкую на вид), и, гордо выпрямившись и вытирая руки, позвала молодца со слабым желудком посмотреть на её старания.

— Это очень впечатляющая штука, — пробормотал паладин. — Но я всё ещё не уверен, что она меня выдержит.

— Ступи и проверь. Если рухнет, хватайся за край.

— Тогда пройди первой, тебя-то он выдержит.

— И мы разделимся, если ты сломаешь мой мостик. Что я там буду делать без тебя, дурак?

Он вздохнул, выгребая из кармана Брони инструменты, чтобы облегчить свой вес, и свалил их ей в руки. К сожалению, молот ему пришлось взять — Дурашка его бы не подняла. Затем шагнул на мост, пятясь назад. Мост выдержал, но жалобно заскрипел. Когда Ромао дошёл до середины, конструкция уже прогибалась, как низший демон перед высшим. Паладин развернулся, разумно решив, что теперь другой край будет ему Звездой Надежды.

— Не спеши, паладинчик! — предупредительно крикнула Дурашка.

— Но я очень хочу попасть на тот край, — был ей ответ.

Жильные связки моста лопнули с влажным треском, и фермы начали расходиться.

— А впрочем, спеши.

— Что там такое? Мост как будто раздвигается в стороны.

— Так и было задумано.

— Очень зря, если хочешь знать моё мнение.

— Это… Это мои демонические проказы.

Ромао почти достиг края, когда мост сломался напополам. Паладин прыгнул, зацепился за землю и подтянулся.

— Дурашка! Ты справишься с новым мостом? — закричал он, встав и маша молотом как сигнальным флагом.

Дурашка молча сжимала мышцы в ногах. Метаморфоза просто выжигалась. Когда она почувствовала, что достигла предела упругости, то прыгнула. Ноги разорвались в процессе, но дали дополнительное ускорение. Но даже этого оказалось недостаточно — Дурашка не долетела, пальцы скользнули по краю, и она вся скрылась за ним.

— Дурашка! — отчаянно закричал Ромао и бросился вглядываться в пропасть.

Демоница успела вырастить когти на пальцах и забиралась по отвесной стене. Без ног она стала легче, но каждое подтягивание давалось с трудом. Ромао перегнулся и, когда смог, то схватил суккуба за шею и вытащил на поверхность дна мира. Отдышавшись, демоница вырастила себе ноги и убрала когти.

— Как я и говорила — всё… — Дурашка вскочила на ноги, но не удержалась и упала. — О нет...

— Отдохни ещё, Дурашка. Я принесу тебе вкуснейших альм.

— Ты слышал, как я сказала драматично “О нет...”, дурак? Я бы не реагировала так на простую усталость или недостаточность Метаморфозы. Альмы тут не помогут.

Ромао обеспокоенно опустился перед ней на колени:

— Что с тобой, Дурашка?

Дурашка посмотрела в лицо паладина, и этот взгляд ему не понравился:

— У меня начался демонический голод.