6

Ромао не обладал Метаморфозой, и ему приходилось долго и мучительно изменять себя своими руками. В его потайном кармане нашлась опасная бритва, и он приставал к демонице, чтобы она его побрила. Она отказывалась из-за железа и дрожащих рук, но на самом деле из-за абсолютной извращённой неправильности такого полного доверия к демону. Не по-паладински это.

Тогда он попросил её описывать процесс бритья. Зачем это ему было нужно, она не поняла — он никак не воспользовался советами Кзарины (хотя если и прислушиваться к чьим-то рекомендациям по внешности, так это к суккубам — они в этом деле не одну альму поглотили), а делал со своими волосами что хотел. Напрасно соскоблил щетину клочьями, он совершенно ужасно прямо остриг свои волосы. Он что, специально себя уродует? Хочет мне понравиться? Но нет, даже с такой прической он остаётся слишком привлекательным.

Дурашка морщилась от измывательств Ромао над собой, и позже решила развеять скуку — Гламуром обернулась точной копией Ромао — Броня Силы, коротко стриженые волосы, даже молот в руке слабо мерцал. Настоящий он был чем-то занят у реки, а когда обернулся и увидел себя, то замер, пробормотав:

— Дурашка? Это что за демонизм?

— Никакого демонизма! Я — Ромао, паладин Справедливости! Вера — мой щит, а молот — мой суд! — сказал Ромао и ткнул пальцем вверх.

Ромао побледнел:

— Ты — не я! То есть я — не ты! Я настоящий!

Ромао шагнул к Ромао, серьёзно кивая:

— Нет, я настоящий. Как иначе я могу знать, что эти весы Справедливости тебе, то есть мне, достались от отца? Что твоя матушка была полевым лекарем? Что я до пяти зим спал с родителями, потому что боялся темноты?

— Да я тебе и рассказал, Дурашка! — Ромао ткнул пальцем в Ромао.

— Да, но ты бы ожидал, чтобы демон заполнил всё это? — заявил Ромао, подбоченившись.

— Раз ты — это я, то ты и Обличение знаешь? — Ромао подозрительно посмотрел на Ромао.

— Конечно, знаю. Как не знать? Все мы, паладины, знаем это самое… Обличение, — Ромао нервно оттянул ворот своей брони, чтобы дать воздух внезапно вспотевшему телу.

— Ну, значит, раз ты — это я, то я, должно быть, Дурашка, — сказал Ромао. — Сейчас настоящий Ромао бы уже обличил меня.

Ромао вскинул вперёд руку и крикнул: “Обличение!” Личина мгновенно пропала, явив демоницу, всё ещё стоящую с вытянутой рукой.

— Ого, вот это навык обличения. Теперь я тебе верю, — со смехом сказал Ромао.

— Но ты на полсекундочки правда поверил, — сказала Дурашка, улыбаясь.

— На четверть полсекундочки, — Ромао ткнул ей в бок.

Они посидели у реки, и эхо разносило их смех. Через неизвестный промежуток времени Ромао протянул Дурашке гладкий камень — голубой с прожилками.

— Вот, Дурашка. Тебе.

Она взяла камень, вертя в руках. Камень был красивый и отлично привнёс разнообразие в монотонное путешествие. Но что это? Плата? Вроде не за что. Обряд? Сделка?

— Спасибо, паладинчик. Тогда это тебе. Доволен ли ты оплатой? — с этими словами суккуб с хрустом вырвала себе ключицу и, согнув её, протянула потрясённому паладину. — Счастливая косточка. Можешь сломать и загадать желание, только оно не исполнится. Ну, может и исполнится, конечно, но это не будет связано с этой штукой.

Ромао уставился на кость, моргая:

— Э-э… нет, это просто подарок. Не надо ничего взамен.

— Подарок? Ты имеешь в виду вашу смертную блажь — вещи друг другу пихать без смысла? — она нахмурилась, сжимая камень. — Без условий?

— Просто нашёл этот камень и подумал: "Он довольно красивый" и захотел тебе показать. Подумал, тебе понравится. А, глупость какая-то, — Ромао смущённо попытался забрать камень, но демоница увернула камень от руки паладина и засунула свой подарок себе за пазуху.

— Это же мой подарочек, их обратно не забирают. Тогда счастливая косточка — твой подарок.

— Ты уверена? — Ромао напряжённо посмотрел на свой окровавленный подарок. Судя по его лицу, он всё же не до конца привык к суккубьим выходкам.

— Это не особо важная кость, — отмахнулась демоница, держа подарочек через одежду. — У меня таких много.

Он кивнул, засовывая кость в карман Брони с видом человека, укравшего что-то ненужное:

— Ладно… теперь у меня счастливая кость, — он выдавил улыбку, будто проглотил её суп.

Это рано или поздно должно было случиться — стена должна была где-нибудь обвалиться, завалив им путь вперёд (или куда они там бредут?). Река в этом месте на время стала подземной рекой.

— Придётся обходить, — Дурашка попыталась вглядеться в даль пропасти. Неизвестно, что она хотела обнаружить, но обнаружила только непроглядную тьму.

— Тут есть проходы, — Ромао сразу же начал протискиваться в один из них, держа светящийся молот, как факел.

— Паладинчик! А если там тупик? — Дурашка подошла к нему. Докатилась до становления голосом разума смертного, хоть бы другие демоны не прознали...

— Ну и что? — ответил Ромао. Он сумел протиснуть свою громоздкую Броню, и это земле пришлось отступить и обсыпаться вокруг него. — Вернёмся назад, попробуем другой проход.

Они шли в проходе в тишине, когда она разорвалась протяжным писком. Ромао тут же рванул на этот звук, осыпав Дурашку землёй. Какой же он дурак! А если это огромный монстр зовёт себе глупый обед, вроде паладинчика?

Кашляя, демоница выбежала за человеком в более просторное место и увидела, что её предположение об огромном монстре было неправильным. И слишком оптимистичным. Они повстречали стаю худых чёрных гиено-скорпионов с вытянутыми, как у наконечников стрел, телами. Не то, что хочешь встретить… Хоть где. Но эти хищники пока не замечали их, а кружились вокруг шерстяных существ. Одно было маленьким и было похоже (если не являлось) альмой, напугавшей Дурашку в пещере. Другое было больше и пушистее и скрывало маленькую альму за своей спиной от гиено-скорпионов. Она и была источником отчаянного писка.

— Идём, пока они нас не заметили, паладинчик, — суккуб тронула паладинчика за руку.

Тот повернулся к ней, и у неё внутри всё упало, возможно, даже буквально. У него блестели глаза тем особым блеском, который бывает у смертных перед хтонической глупостью.

— Мы спасём их! — сказал этот дурак.

— Зачем нам это? — Дурашка скривилась, теребя камень-подарок под одеждой. Но, увидев, как он шагнул вперёд, уже не слушая её, вздохнула: — Ладно, только из-за тебя, паладинчик. Ты, я вижу, истосковался по героизму...

— Материнская забота! — крикнул паладин, вытянув вперёд руки.

Хищники заметили человека и демона и решили, что они пришли отобрать у них добычу (слишком они высокого мнения об интеллекте Ромао). Одна альма прыгнула на пушистиков, но отлетела, наткнувшись на возникший из воздуха перед добычей прозрачный щит. Он медленно пропал, и ещё несколько хищников озадаченно попробовали атаковать своими жалами. Перед каждым жалом возник свой щит и опять пропал. Гиено-скорпионы начали свой окружающий танец вокруг демоно-человечьей команды.

— Ну что ж, у меня выпал отличный шанс посмотреть, на что способен паладин Веритас, не трясясь за свою жизнь, — произнесла Дурашка.

Ромао упал на колени, всё ещё держа вытянутые руки по направлению к пушистикам:

— Мало сил… Могу только поддерживать щит… — прошептал он с натугой.

— Ты издеваешься, дурачина!? — Дурашка кинулась к нему, перепрыгнула его и насадила прыгнувшую альму на костяной шип, трансформированный из руки.

Шип тут же рассыпался, оставив демоницу однорукой. Но времени на это реагировать у суккуба не было — ещё одна альма решила попытать хищнического счастья. Её не повезло, потому что у Дурашки была ещё одна рука для превращения в клинок, но тоже одноразовый. Свет Ромао ослаблял её заклинания, как… как её способность придумывать аналогии. Демоница осталась без верхних конечностей, и следующую в очереди альму она попыталась пнуть. Та увернулась и схватила ногу зубами и рванула хозяйку на землю.

— На помощь! Спасай меня, дурак! — заголосила Дурашка, оказавшись на земле. Очень дурная поза в окружении стайных хищников.

— Дурашка! Держи! — закричал Ромао.

— Что я должна держать без рук, дурак? — крикнула демоница, но потом сообразила вырастить из плеча себе щупальце.

Убогое, кривое, но и для такого её Метаморфоза, так тщательно собираемая, бешено сгорала, как сухие грибы. Щупальце потянулось к паладину, и тот ему что-то дал. У Дурашки не было времени рассматривать, что это, она ударила этим по альме, прыгнувшей к её шее с дурными намерениями. Штука в щупальце вошла в морду гиено-скорпиону. Дурашка поняла, что дал ей Ромао — свою/её счастливую косточку. С возросшей яростью она ударила ею альму, занятую ногой демоницы. Завязнув в черепе, или что там у них, ей кость переломилась, оставив в щупальце бесполезный огрызок.

— Снимай свой символ веры, он ослабляет меня! — крикнула Дурашка, вскакивая на ноги.

— Этого нельзя делать, — прошептал Ромао.

Дурашка кинулась к нему и успела схватить хищника за жало, прежде чем он ужалил этого круглого дурака. Гиено-скорпион развернулся к демонице, но Ромао прихлопнул его своей ладонью, раздавив как простого роевика.

— Мы сдохнем из-за твоей веры! — закричала Дурашка.

В спину ей вонзилось жало и впрыснуло яд. Она выпрыснула его обратно. С этим действом её Метаморфоза закончилась. Суккуб развернулась, доставая из-за пазухи свой подарочек, и размозжила им морду ближайшего хищника. Подарочек разбился в пыль.

— Нельзя… — бормотал дурак.

— Прекрати защищать этих альм! Все враги атакуют нас!

Дурашка оглянулась на дурака и увидела, как к нему подкрадываются хищники. Она бросилась к нему, упала, но смогла шлёпнуть одного гиено-скорпиона. Шлепок вышел больше оскорбительным, чем чувствительным, и альма ударила в щупальце своим жалом. Сзади ещё несколько жал впрыснули яд в Дурашку. Её ноги начали рвать на части.

— Дурашка! — крикнул Ромао и кулаком превратил хищника в мокрое место.

Сознание Дурашки начало затуманиваться. Она сквозь глазную пелену видела, как Ромао вскочил на ноги и принялся топтать и бить хищников. Она начала отдаляться от реальности, пока труп альмы не шлепнулся ей в лицо. Она моментально сожрала его и выбросила из себя яд, который успел углубиться в её теле.

Затем ей шлёпнулся ещё один труп и ещё один. Начался трупный дождь, устроенный ей Ромао. Она смогла восстановить своё тело и даже сделать небольшой запас Метаморфозы.

— В следующий раз начнём с этого, — сказала Дурашка, прислонившись к стене.

— Надо было их защитить. Я бы мог использовать Свет Воздаяния или Искупления, но тогда бы я тебя задел, — виновато признался паладин, садясь рядом.

— Ну как, спас альм? — ядовито (потому что она съела кучу ядовитых желез) спросила Дурашка.

— О да, они уже убежали.

— Вот, значит, какова человеческая справедливость? Перебить кучу альм, оставив их детёнышей без родителей и еды, ради меньшего числа альм. Из-за того, что они выглядят зло, а другие мило?

— Они были слабее, — Ромао устало прикрыл глаза. — В чем смысл силы, если она не защищает слабых?

Дурашка ничего не ответила. Ромао перевёл разговор с альм на что-то большее. Ей показалось неправильным спорить о слабости и силе с человеком, который стоял над ней в виде горки мяса в Броне Силе с поднятым молотом, но отступившим. Яд полностью вышел из её организма.

Она подобрала разрушенную косточку-подарок и камень-подарочек (кольцо она поглотила с одной из альм).

— Кость была хорошая, — сказал Ромао.

— Да хватит, паладинчик, ты о ней не жалеешь, — фыркнула Дурашка, но ее голос был полон горечи. А я жалею...