Глава 2

Очнуться меня заставил сильный толчок в живот. За ним последовал мягкий голос: «Ой, простите, я не знал где вы расположились после того, как вас сюда привели». Хм, не ожидала услышать вежливую речь в темнице. Я вообще не думала, что в со мной в камере находится еще кто-то. Это испугало бы меня, если бы не боль в животе. Вначале был сильный порыв высказать свое нелестное мнение о нарушителе моего покоя таким негуманным способом. Но его вежливость победила мою злость, и я всего лишь тихо простонала в ответ.

— Простите еще раз, я и не думал причинять вам вред. Вы в порядке? Я сильно задел вас? Вы можете встать? Еще раз приношу вам свои извинения. Мне очень, очень жаль. Вы еще живы? Позвать вам на помощь?

— Позови, — простонала я, — но только себе, потому что тебя не уберегут твои жалкие извинения от разъяренного вампира, — во мне снова рождалась злость. Единственное, что я сейчас желала больше всего — это побыть одной, подумать о своей несчастной судьбе, составить план мести и нарисовать в своем воображение его осуществление. А тут какой-то тип бьет меня в живот, да еще и пристает с глупыми вопросами. Может я уже давно истеку кровью на этому полу и успею перед смертью написать прощальную записку, пока он остановит поток своих бессмысленных вопросов и сообразит проверить мой хладный труп.

— Будь ты настоящим вампиром, ты бы не лежала на полу у моих ног и не стонала бы как умирающий упырь, — с усмешкой отметил он.

— Будь ты настоящим джентельменом, щас сидел бы в углу тихонько, сосал палец и не приставал к девушкам, — рыкнула я ему в ответ.

Настала долгожданная тишина. Я решила этим незамедлительно воспользоваться. Оперевшись на свои дрожащие руки, сделала попытку подняться. Но только с тихим грохотом упала на каменный пол и всей своей кожей ощутила выпуклости неровного камня. Мда, говорили мудрые люди, что длительное голодание ни к чему не приведет. Но у меня была только два выбора: либо быстрая смерть от крови отравленных животных, либо долгая, изводя свой желудок отсутствием пищи. Мои родители были оптимистами по жизни, и поэтому они выбрали последний вариант нашей кончины, надеясь, что найдут решение. Я развалилась на полу, вытянув одну руку вперед и выпрямив ноги, пытаясь конечностями нащупать стену в виде опоры. Второй рукой я держалась за пострадавшую часть тела-живот. Да так и застыла в этой позе. Рука моя нащупала и вцепилась в чью-то волосатую ногу. От ее обладателя несло таким смрадом, что в первые секунды я не сообразила отпустить мою добычу и потянула руку к себе, что бы зажать нос. В итоге это ознаменовалось полетом стоящего существа на пол, его неудачным ударом плечом об стену и моим испуганным воплем, похожим больше на хрюканье, потому что я тут же впала в истерику. Со стороны это должно было бы выглядеть нелепо.

— Не вижу ничего смешного, — взвизгнул пострадавший. — Я чуть не лишился руки!

Раздавшийся возмущенный голос не только не остановил моего дикого смеха, но заставил согнуться в новом приступе истерики. Эх, нервы мои нервы, где ж вы теперь то…

Скрипнул ключ в ржавом замке. Сначала в одном, потом в другом, в третьем… по звукам я насчитала девять замков. И это на одной то двери! Хорошая у них система безопасности. Особенно от немощного вампира и жалкого человечка. Одним словом — трусы они. При этой мысли я фыркнула, за что получила справа толчок локтем под ребра. Только сейчас я обнаружила, что уже сижу, прислонившись к спасительной стенке. Видимо мой добрый сокамерник сжалился надо мной и помог приподнять мою бедную тушку. Я начала объяснять этому самаритянину, что не стоит украшать мое и без того прекрасное тело еще одним синяком. Но он лишь на меня шикнул и зажал рот рукой. За такое отношение к девушкам с его стороны я со всей силы укусила его за ладонь. Это было самое отвратительное из всего, что я пробовала. Я тут же начала отплевываться, пока он дико шипел и тряс рукой, пытаясь унять боль.

Во время нашей кратковременной драки дверь отворилась ровно на столько, чтобы мог протиснуться здоровенный детина. Зажженные факелы в коридоре освещали его могучий силуэт. Громила явно был не добрым толстячком, который раздает детям конфетки на улице. Первая его фраза не сулила ничего хорошего:

— Так, так… Ну-с, посмотрим, что у нас тут, — произнес он с ухмылкой.

Неодобренная мною личность щелкнула пальцами. Щуплый паренек быстро вручил ему факел. На его лице читалось обожание, смешанное со страхом. Прозвучал еще один щелчок и это жалкое существо удалилось с явной улыбкой облегчения, что он сделал все правильно, и его сегодня не ждут наказания.

В освещении факела на лице стражника явно вырисовывались все его три подбородка, которые тряслись, как желе, когда этот толстяк начинал смеяться. Из-за пышных густых усов, занявших четверть лица, рта почти не было видно. Можно было только догадываться, откуда раздаются произносимые этим человеком звуки. Глаза-бусинки являли собой подобие пуговиц, которые пришивают куклам на месте глазниц, чтобы маленьким детям было что отрывать и грызть своими молочными зубками. Форма грязно-синего цвета плотно обтягивала его толстый выпирающий живот. На ремне, поддерживающем этот круглый шарик, висел маленький мешочек и железный стержень. Сапоги черного цвета были измазаны в грязи, которая скопилась на нижних этажах замка за много лет. «Наверное, нагнувшись вниз, он не может увидеть даже кончики своих сапогов, чтобы почистить их», — подумала я не то с сочувствием, не то со смехом. Всем своим видом стражник напоминал Деда Мороза, который после падения с летящих саней на землю, застревания в дымоходной трубе, неудачного приземления на каминный огонь и свалившейся на него елки из доброго превратился в злого.

— Что вы творите? Подкоп пытаетесь вырыть? — тут он, запрокинув голову назад, расхохотался во всю глотку. Интересно, что привлекло его внимание: грохот падающего тела, последовавшие за этим проклятья или мой безостановочный смех? К непосредственному появлению стражника в дверях я уже успокоилась и перестала изображать умирающего от щекотки. Теперь я с невозмутимым видом наблюдала за толстяком. Я не видела ничего смешного в его словах. Не раз бывали удивительные случаи побегов преступников из темницы путем подкопа. Но правда это им удавалось в лучшем случае через лет 40, если они доживали, конечно, чтобы воспользоваться результатом своих трудов.

— Когда выберусь отсюда через этот подкоп, я пришлю тебе весточку, чтобы сообщить, что стоишь ты сейчас на том месте, где люди обычно предаются размышлениям о смысле жизни и чувствуют облегчение от недавно съеденного яства, — с непроницаемым лицом заметила я. Минуту обдумав выше сказанные слова, охранник лихо отскочил к двери, поразив меня своей проворностью. С перекошенным от отвращения лицом багрового цвета начал скакать на одной ноге, как балерина, пытаясь рассмотреть подошву другого сапога. Обнаружив отсутствие неприятных результатов пищеварения человека на себе, как было обещано мною, эта человекоподобная масса с изуродованным от гнева лицом воззрела свои маленькие глазки на виновницу сего представления. Взгляд мне его крайне не понравился, но последовавший затем удар железным стержнем, мирно висевшем до этого у него на поясе и неожиданно быстро оказавшемся в его руке, по моему и без того опухшему после сна на полу лицу стоил тех минут злорадства над толстяком. Хотя тьма, которая заволокла мои глаза, когда я пыталась восстановить вертикальное положение после повалившего меня на пол удара, и головокружение при поднятии моей бедной черепной коробки немного подпортили мне настроение. С усилием усевшись на свое место, я решила не показывать своего плачевного состояния и надела на лицо безразличную маску. Пока сквозь мрак перед глазами пробивался огонек света, вата в ушах пропускала отклики разъяренной речи охранника. Отдельные звуки не хотели сливаться в знакомые мне слова, поэтому я спокойно сидела и не реагировала на внешние раздражители такие как орущий передо мной матом примат или толкавший меня в бок недавний, но уже очень надоевший знакомый. Но вскоре все достижения зрения и слуха исчезли, и последнее, что я запомнила — это столкновение головы с каменным полом.

К тому время, как я полностью пришла в себя, обнаружилась крайне замечательная вещь: тишина, темнота и отсутствие каких-либо видимых признаков нахождения здесь стражника. Голова гудела как пчелы в улие, обнаружившие наглое вмешательство человека или медведя в их дом с целью поживиться медком. Попытка зевка не увенчалась успехом из-за распухшей и саднящей щеки. Я решила, что в целом состояние удовлетворительное, бывало и хуже.

Послышался шорох в дальнем углу. Чтобы попытаться рассмотреть место, откуда издаются звуки, я, поколебавшись несколько секунд, приподнялась на локти. И тут же мой лоб встретил на пути неожиданное и твердое препятствие в виде чьего-то лба. Мое поскуливание и стоны оппонента вырвались одновременно.

— Неужели тебе так нравится причинять мне боль постоянно? — с раздражение поинтересовалась я.

— Я лишь хотел убедится, что вы живы и дышите еще, — с упреком было сказано мне в ответ.

— Ну хорошо, убедился, что дальше?

— Во время вашей отключки стражники принесли еду. Там и для вас есть кое-что.

Это уже интереснее.

— Что же это, не терпится узнать? — вырвалось это у меня с безразличием. Однако на самом деле я умирала от голода. Тут же пронеслись мысли, что стражники забыли про особенности моего организма и решили подать обычную человеческую еду. Тогда мне только остается сидеть и поминать Ричарда весьма красноречивыми словами за его забывчивость напомнить слугам, что я, между прочим, вампир. Он же не оставит умирать с голоду свою "важную гостью" и его надежду на на создание армии. Хотя зачем ему предупреждать слуг, если в камере со мной сидит ходящий и говорящий сосуд, полный человеческой крови. Неужели Ричард рассчитывал, что от жажды я убью этого беднягу, к которому, наверняка, меня специально подселили и по которому никто скучать не будет?

— Какая-то вязкая и соленая жидкость, — ответил сосед по несчастью.

— Кровушка моя любимая! — видимо чрезвычайно жадно и с пылким энтузиазмом, не подумав, выпалила я, потому что в следующую минуту раздались звуки поспешных, пятящихся шагов и глухой удар о стену.

— Ззззначит эттто пппправда, что ввввы вввампир? — промямлил дрожащий голос.

— Не бойся, я вегетарианка, — поскорее желала загладить свою оплошность и не оставлять его заикой навсегда. Полминуты стояла полная тишина, нарушаемая только учащенным дыханием соседа. Я терпеливо ждала, пока он оклемается. Ведь если он не придет в себя, то я не смогу получить мою заслуженную еду, а в кромешной темноте поиск ее чреват новыми ушибами или проливом ее на пол. Однозначно, по запаху я не смогу найти кровь, так как спертый воздух не позволял различить ничего, кроме аромата нечистот.

— Это должно меня утешить? — совладав с собой, мой моритель голодом подал голос.

— Не знаю, если ты хочешь встретить свою смерть с великим упокоением и спокойствием, то да, — опять вырвалось у меня. Ох уж эти мысли вслух, не доведут они меня до хорошего, в частности, на данный момент, до еды. .

— Изыди нечистая сила! — заорал он не своим голосом.

Я разочарованно выдохнула и в своем воображении дорисовала, как он нервно перекрестился три раза и пытается изгнать меня двумя скрещенными пальцами и молитвами, которые он чуть слышно бормотал. Решила сидеть неподвижно, не издавая ни звука. Не в первый раз от меня пытаются избавиться таким образом. Обычно это деревенские жители, которым случайно открылась моя истинная природа. Эти неучи сразу же начитают проводить такой же ритуал, как и мой сокамерник. Кто по-провонее, тот бежит навстречу вампиру с осиновым колом, который направлен прямо в сердце. А это, между прочим, уже опасное преприятие как для смельчака, так и для жертвы его нападения. Бывали разные случаи. Так что некоторые мои сородичи-вегетарианцы решают исчезнуть побыстрее, что не вязываться в это кровавое дело. Отсюда и поверье, что простые молитвы смогут спасти от вампира.

Неудавшийся экзерцист скоро замолчал на полуслове. Либо забыл все остальные возвания к господу, либо просто уверил в успешный результат своих трудов. Надо было проинформировать его о неудаче. Так как в камере больше никого не было, пришлось мне расстроить его. И почему именно я выполняю всегда грязную работу?

— Еще здесь, — притворно-сочуствующим голосом отозвалась я. Необычайно громкое икание было мне ответом.

— Не убивай меня! Я тебе еще пригожусь! — проблеял великий изгнатель нечести.

— Только как ужин.

В следующий миг крик в исполнении перепуганного человеческого существа отразился от каменных стен и неприятно резанул по барабанным перепонкам:

— Ааа! Помогите! Убивают! Режут! Насилуют!

Насилуют? Ну нет, это уже черезчур. Чтобы остановить орущее создание, я, не теряя времени на поднятие тела, постаралась схватить его за ногу. К сожалению, мне это удалось, потому что затем я послужила мягкой подстилкой для приземления довольно увесистой туши. Теперь мой крик распротранился в пространстве. Сбрасывать с себя тело не пришлось. Осознав произошедшее, оно само отскачило от меня на самое большое расстояние, которое позволяла "лучшая комната для гостей". После короткой заминки к горлу подступила тошнота. Во время всеобщего молчания я пыталась не испортить "уют" этой комнаты содержанием моего желудка. Когда удалось подавить естественную реакцию организма на такое небрежное к нему отношение, мой голод победил чувтсво мести за этот беспорядок. Я задала съедающийся меня изнутри вопрос:

— Так что ты там говорил про "кое-что для меня"?

— В противоположном углу, — угрюмо буркнул уже смирившийся со своей участью человек. Я только по голосу смогла определить место его расположение. Стало очевидно, что здесь нету добровольцев, чтобы вручить еду мне в руки. Так что пришлось с отчаянием самой отправится на охоту. Я развернулась в противопожную сторону от обнаруженного участка и поползла вперед и вжала голову в плечи, боясь врезаться макушкой в стену.

Довольно быстро я почувствовала что-то мокрое под рукой. Сразу же в нос ударил такой аппетитный аромат крови. Поняв, что это только что был мой обед, я жалобно проскулила. Это мысль тотчас пришла в голову и соседу, потому что затем последовал легкий шепот: "Ну все, конец мне. Она использует меня в качестве альтернативы". Я отбросила мысль воплотить в жизнь его предсмертное желание и сосредоточилась на поиске остатков крови в кувшине, из которого большая часть вылилась на пол. Не удивительно, что еда моя оказалась повалена и перевернута, так как во время нашей коротенькой борьбе я больно обо что-то ударилась головой. Сначала думал об стену. Славо богу кувшин был выпуклым и сохранил часть жидкости. Я осушила его быстро и с жадностью облизала губы, вспоминая вкус крови кролика. этого, конечно, же было мало. Не хватило бы мне для насыщения и полного кувшина. Но что-то лучше, чем ничего. Вспоминая ранние времена, я села, облокотившись о стену.