глава 6

— Однажды осенней ночкой, — начала я свой поучительный рассказ, — с дуновением теплого ветерка, ворвавшегося в опочивальню принца, занесло в его головушку одну мыслишку: «А давай-ка я создам армию вампиров и покорю все земли!». В те времена был принц наивен и глуп, и поэтому не обратил никто внимания на его захватнические наклонности. Но эта мысль глубоко пустила свои корни в его мозг и обросла всю его черепную коробку. И с тех пор живет принц только для осуществления своей маленькой мечты.

Тут я остановилась, стараясь выдержать драматическую паузу для пущего эффекта. В ответ я услышала фырканье и восприняла это как знак, требующий продолжения рассказа.

— Чтобы реализовать задуманное ему нужно много вампиров, которые составили бы его армию. Но проблема в том, что разумных вампиров, как моя семья, не так уж много, да и отыскать их очень сложно, так как мы делаем все, чтобы походить на людей и ничем не отличаться от них.

— А что насчет охотников? — подал голос Жак. — Они-то точно вас сразу могут распознать и выдать Ричарду.

— Ага, оказывается, ты не настолько глуп, как кажешься. Конечно, от их пристальных глаз нам не скрыться, но охотники — люди чести. Да и зачем им потакать планам принца и помогать создать целую армию вампиров, если они-то и борются против них? Но, как всегда, бывают исключения, которые за определенную цену могут продать местонахождения вампиров, что и случилось в моей семьей.

— Но зачем Ричарду разумные вампиры, если их и так мало? Чтобы противник лопнул от смеха при виде его немногочисленной армии? — прыснул над своей шуткой неудавшийся юморист.

— Нет, он всего лишь хочет узаконить всех вампиров и создать армию вупырей, чтобы завоевать мир, — самым милым и спокойным тоном сообщила я. Последующую тишину нарушало только дыхание узника.

— Злые вампиры, то есть вупыри, — продолжила я, — неконтролируемы и обладают страшной силой, но инквизиция сумела побороть их и заточить в Долину Грехов, где с тех пор они там прозябают, злые и голодные, и никто не смог найти им применение до недавнего времени. Кроме одного человека. Ричарда.

Опять драматическая пауза. Как мне нравится производить впечатление на человека своим рассказом. Может мне в сказочницы податься? Только в злые сказочницы, которые рассказывают недобрые истории.

— Но зачем ему узаконивать вампиров? Он мог просто взять и отправиться вместе с этим полчищем на покорение земель, — оттаял Жак.

— Эк, как у тебя все легко. Ты бы был идеальным начальником, который раздает приказы и не задумывается над тем, можно ли их осуществить. Я же сказала, что они не контролируемы, а если чей-то костяной шарик на шее, который ты называешь головой, не содержит в запасе этого слово, то я могу пояснить. «Неконтролируемы» означает, что их нельзя приручить, обуздать или, в крайнем случае, заставить что-либо делать.

— Да знаю я значение этого слова, — обижено пробубнил собеседник. — Просто не обдумал я это до… а может… никак… ну да… — дальше слышалось только непонятное бурчание.

— Ричард нашел способ превратить этих существ обратно в нормальных и адекватных вампиров или во что-то очень похожее на них. Я не могу тебе описать в точных деталях весь процесс перевоспитания вупырей, но кое-какие сведения об этом Принц выдал после одной мирной посиделки в нашем доме. Все начинается с того, что подопытного вампира сажают в клетку и начинают пытать: избивают, раскаляют добела всю клетку, кидаются в них заклинаниями, но чтобы без летального исхода, и т.д. Способов негуманного обращения с вупырями у них много, но результат один — подопытный ослабевает настолько, что находится на грани жизни и смерти.

— Но это же жестоко даже по отношении к вупырям! — воскликнул Жак.

— Это ты сейчас так говоришь. А вот попадись ты им на пути, не успеешь сказать «Ааааа!», как будешь уже переваривать в их желудках. Хотя я считаю, что лучше бы их оставили в покое. Но не переживай, дальше не все так пессимистично. После этого жуткого издевательства специальные люди заботливо выхаживают то, что осталось от вупыря. Они обращаются с ним очень нежно, как с больным маленьким ребенком. И сказки читают, и одеяльце подоткнут. Даже грамматике с алфавитом учат.

— Что? Зачем? Неужели совесть просыпается?

— Нет, — непроизвольно хихикнула я. — Вампиры — живучие существа, поэтому на них все быстро заживает. Но агония, устроенная живодерами Ричерда, стирает или прячет все в самый дальний уголок в сознании. Конечно, многого в их маленькой голове и не было, но уходят все воспоминая о голоде, о жажде, о всей прошлой жизни; притупливаются все инстинкты. Остается только боль. И вот на этом этапе любому существу можно внушить все что угодно. К страдающему вампиру относятся как к человеческому дитя. И по истечению некоторого времени с помощью специальных методов удается воспитать нечто, похожее на человека разумного.

— Значит, эксперимент Ричерда удался? И скоро у него будет армия вампиров?

— Не спеши.

 После нескольких лет обучения и развития вампир достигает уровня 10-летнего ребенка. Но здесь возникают проблемы. У Вампира-человека начинают проявляться природные инстинкты вупыра и всплывать остатки памяти прошлой жизни. Со временем происходит процесс замещения всего того, чему его обучили после агонии, новыми, то есть старыми, воспоминаниями и инстинктами. В результате этого погибло много «воспитателей», когда подопытные превращались в старых добрых вупырей с жаждой крови.

Но неугомонные экспериментаторы не отчаиваются и уже придумали способ достижения своей поставленной цели. Они уверены, чтобы вампир не потерял приобретенные человеческие навыки способности, нужно его поместить в естественную среду обитания людей. То есть прямо в города и деревни. Но их, конечно, не смущает то, что если эксперимент закончится неудачей, а так скорее всего и будет, то погибнут многие невинные жители, как те неудачливые «воспитатели».

Чтобы осуществить задуманное, Ричард хочет узаконить вампиров, женившись на одной из них, и вселить новых опасных «жильцов» к людям.

— и таким образом, он вводит некоторые законы относительно вампиров, чтобы постепенно подготовить население. Ему не нужны массовые восстания и бунты.

— Это он все тебе сам рассказал или…? — Жак не успел договорить. Раздался звук открывающегося первого замка. может это тот охранник раскаялся и пришел извиниться? Потом второго. Или еду несут? При этой мысли я еле сдержалась, чтобы не растянуть рот до ушей и не начать хлопать в ладоши, как маленькая девочка. Третьего. А может ричард пришел освободить меня? Сейчас он зайдет и скажет, что все это была большая ошибка и недоразумение. И с каждым новым щелчком меня посещали все новые мысли отчаявшегося человека. Скорее всего это родители. А может гномы прорубили тоннель под городом и уперлись в дверь нашей темницы? Или сын поварихи, который гулял по замку, случайно зашел в подземелье и из-за любопытства стал открывать все камеры? Возможно, это вор, который в поисках золота решил, что лучшее место спрятать деньги не в хорошо охраняемой, огромной сокровищнице, а в маленькой, грязной, вонючей камере под землей, чтобы вот такие, как он, не догадались об этом? А нет, знаю, это определенно дракон, который сейчас угрожает охраннику и заставляет его открыть дверь. Или все-таки это принц из далеких краев, который день и ночь скакал, что бы вызволить бедную, слабую и красивую девушку из плена? Хотя согласна, версия с драконом звучит правдоподобней.

В проеме открывшейся двери появилась фигура человека с факелом. Так как он держал факел на расстоянии вытянутой руки, то нельзя было рассмотреть его лицо. Однако судя только по темному силуэту, это был не тот толстый охранник, с жезлом которого я познакомилась крайне близко. Этот человек был высокий, статный, можно сказать мускулистый. Так же особенно выделялись его большие усы, которые не свисали тонкими, жидкими струйкам, а пышными кустами торчали по обе его щеки.

Охранник шагнул в камеру и приблизил факел к моему лицу. От такой наглости я начала хлопать глазами, прикрывая их рукой. В следующее мгновение раздался пронзительный крик, свет перестал слепить, и несколько секунд перед глазами стояла полная темнота. Когда я смогла увидеть всю картину того, что происходило, меня поразило несколько вещей. Во-первых, это Жак, висящий на руке охранника. Видимо, выждав удачный момент, он бросился на стража и вцепился зубами в его локоть. Да так сильно, что никакие попытки жертвы избавиться от Жака не увенчались успехом. Во-вторых, это факел, который при падении на пол не потух. Охранник держал факел в руке, которую сейчас злобно грызет Жак. При нападении он выпустил огонь, упавший изначально на лужу крови. Это нас и спасло от неминуемой смерти, потому что весь пол темницы был устлан соломой. Однако какая-то сверхъестественная сила решила, что хватит на сегодня добрых дел, и несколько искр вырвались на свободу и устроили пляски на соломе.

Огонь начал быстро заполнять камеру. Я вскочила, в ужасе озираясь. Глазами отыскала выход и бросилась туда, как будто в конце пути меня ждала моя любимая кровушка. Я проскочила мимо страшного существа, которое состояло из Жака и охранника. Мне кажется, Жак уже сросся со своей жертвой. Я становилась в конце коридора и обернулась посмотреть на схватку. В пылу битвы Жак с охранником вывалились из камеры, и по случаю избежания такой нелепой смерти в огне камеры, стражник начал одерживать вверх. Я не могла спокойно смотреть на такую несправедливость, а убежать мне совесть не позволяла. Ведь все-таки мы с Жаком братья по несчастью как ни как.

Поэтому я сделала поистине геройскую попытку оценить всю ситуацию, найти выходы и просто отдышаться. На это у меня было секунд пять. Поэтому свой стратегический план я успела продумать в совершенстве. Бегу, забираю Жака, и мы делаем ноги отсюда. Я идеальный стратег. План без сучка, без задоринки.

Недоделанный монах начал потихоньку сдавать. Охранник умудрился заломить ему руки, таким образом, только зубы Жака по-прежнему связывали его с жертвой. Я резко стартонула со своей начальной точки, и так как расстояние между нами было небольшое, а скорость я умудрилась развить приличную, то в конце моего забега я чуть не проскользнула мимо него, благо смогла ухватиться за Жака. Хотя ногами я уже была близко к огню, который еще не вышел за пределы темницы.

Но даже когда я рванула Жака, чтобы затормозить, он не выпустил руку охранника. Для него это было как мясная кость для голодного пса — ни за что не отпустит, даже если наступить ему на хвост. Я пару раз подергала его со всей своей силой и прокричала что — то вроде: «Да вырви ты ему руку, и уходим отсюда!». Однако безрезультатно.

Дым начал заполнять легкие, которые уже разрывались от кашля. Я подумала, что не хочу погибнуть из-за упрямства одного монаха, поэтому последний раз дернула Жака и бросилась по коридору, где я чувствовала спасительный чистый воздух и лестницу — единственный выход отсюда. На полпути к намеченной цели я услышала позади себя обиженный и одновременно полный решимости крик: «Стой!». Обернуться заставило меня любопытство. Ох, и зря! На меня летел черный демон с красной рожей. Ну хорошо, за мной бежал Жак, весь черный от копоти с измазанным кровью лицом. Но в ту минуту, когда и коридор стал наполняться дымом, мне показалось, что это было одно страшных существ, которые существуют в Рустикусе. И это придало мне еще больше скорости.