6. Тим Линде

— Вы в порядке, доктор Линде? Можете рассказать, как всё это произошло?

Следователь, довольно молодой парень с льдисто-голубыми глазами, был сама предупредительность и вежливость, но что-то в его поведении заставляло Тима насторожиться. Что именно — он и сам до конца пока не понимал, но счёл за лучшее проявлять осторожность. Во всяком случае, не говорить больше, чем необходимо для ответа на вопрос. Тем более что его не покидало чувство: однажды они с этим человеком уже пересекались. Вот только когда и где?

— А можно сначала спрошу я? Что с Молли О'Финнелл? Как она себя чувствует?

— За неё не беспокойтесь, — следователь чуть замялся. — Ей больше ничто не угрожает. А теперь, пожалуйста, расскажите всё, что вы видели и слышали. Иногда я буду перебивать вас, чтобы уточнить детали. Готовы? (Линде едва заметно кивнул.) Тогда слушаю вас.

— С какого момента мне начать?

— С того, как вы вернулись в университет около одиннадцати вечера. Зачем, кстати?

— Это связано с экспериментом, который требует постоянного присутствия. Он не должен прерываться, поэтому мы с коллегой по очереди остаёмся в лаборатории на ночь. Я должен был сменить его без пяти одиннадцать — ему надо было успеть на последний пригородный экспресс, потому что его флак находился в ремонте. Однако я немного опаздывал и предупредил его с дороги, чтобы он меня не ждал — я скоро буду.

— Вкратце расскажите, в чем сущность и цель этого эксперимента.

— Это имеет отношение к делу? — удивлённо осведомился Линде.

— Что имеет отношение к делу, а что нет, решаю здесь я и только я, — не терпящим возражений тоном ответил следователь. — Будьте добры отвечать на вопрос.

— Я не думаю, что технические подробности представляют для следствия интерес… — начал было Линде, но молодой человек опять его прервал.

— То есть, называя вещи своими именами, Вы считаете, что этот полицейский чурбан, у которого извилин вряд ли больше, чем звёзд на погонах, в силу природной тупости неспособен понять те возвышенные материи, коими вы, небожители, изволите заниматься в своём Храме Чистой Науки? Так вот, вынужден вас разочаровать. Я пошел в полицию после того, как, выпустившись с вашего же факультета шесть лет назад, — со степенью магистра, отличными оценками и радужными надеждами в наивной голове, — после этого почти год упаковывал покупки на кассе в гипермаркете, так и не найдя работы по специальности.

— Извините, — смущённо пробормотал Линде и тут же скривился от боли, неудачно опершись на загипсованную руку.

— Извинения ни к чему. Это же не вы морочили мне голову на собеседованиях, а потом отшвыривали пинком, как паршивого котёнка. Просто ответьте на мой вопрос — что это за эксперимент?

— Эксперимент относился к области ядерных взаимодействий и гравитационных полей.

— Конкретнее, пожалуйста! Объясните его суть так, как если бы вам нужно было вытребовать деньги на продолжение этой работы у какого-нибудь правительственного бюрократа. Что делали, зачем, какие результаты ожидали получить — а главное, какую практическую отдачу они могли принести!

Линде вытер пот со лба, хотя в комнате было совсем не жарко. Да, с этим парнем будет непросто...

— Цель — проверка гипотезы об энтропийном характере гравитации. Если бы гипотеза подтвердилась, это открывало бы возможности, связанные с управлением гравитационными полями, а также… — Линде замялся. — …с быстрым перемещением от одного массивного объекта к другому в космическом пространстве.

— Насколько быстрым?

— Очень быстрым. Мгновенным.

— И гипотеза подтвердилась? — снова вонзился в него кристально-острый взгляд ясных глаз, похожих на северные озёра.

— Об этом пока невозможно сказать уверенно. Эксперимент всё ещё не завершён. Однако предварительные результаты обнадёживают.

— Кто, кроме Вас, знает об этом эксперименте?

— О самом эксперименте… то есть о факте его проведения — практически весь научный и вспомогательный персонал лаборатории. О его сути — никто, кроме меня и техника Арама Курояна. Ну и теперь ещё Вас.

— Вы уверены?

— Я это больше ни с кем не обсуждал. Арам, думаю, тоже. Разве что кто-то подслушал один из наших разговоров… но зачем? Чтобы подслушивать целенаправленно, нужно быть уверенным, что у человека есть ценная для тебя информация. А откуда подслушивавшие могли об этом знать?

— Ладно, оставим это. Тем более что с техником Курояном я пока не беседовал. Этот эксперимент был запланирован?

— В каком-то смысле да, в каком-то нет.

— Извольте выражаться яснее, доктор Линде, — интонация следователя вновь стала подчеркнуто угрожающей.

— Его содержание в целом соответствует общему направлению проекта NP98-115, который финансируется Национальным научным фондом. После отставки профессора Йоханссона официальным руководителем этого проекта являюсь я, так что я имел право принять решение о проведении данного эксперимента. Но первоначально он запланирован не был.

— У Вас есть какое-то обоснование этому отклонению от плана исследований?

— Послушайте, по-моему, Вы собирались расспросить меня о происшествии в лаборатории, а не принимать у меня полугодовой отчёт об исследованиях! — не выдержав, выпалил Линде. — Даже эти замшелые чинуши из Фонда не выспрашивают меня так дотошно о том, зачем был проведён тот или иной эксперимент, хотя денежки идут из кармана их конторы.

— Отвечайте на вопрос! Есть обоснование или нет?

— Да, я могу это обосновать, — внезапно совершенно успокоившись, ответил Линде. — Идею подсказала мне последняя работа профессора Йоханссона, опубликованная в рамках проекта, и я решил, что при успехе это может стать не просто развитием темы, а заделом для нового, весьма перспективного, в том числе и с прикладной точки зрения, направления...

— Достаточно, — как всегда, бесцеремонно остановил его следователь. — Итак, Вы вошли в здание факультета. В котором часу?

— Почти в одиннадцать вечера. В 22-57, если быть точным.

— Откуда такая точность? Вы сверялись с часами?

— Со своими — нет, но в главном холле, через который я входил, есть большие настенные часы с подсветкой. Я обратил внимание на них, потому что хотел знать, сильно ли опаздываю.

— Хорошо. Дальше.

— Подходя к лаборатории, из-за поворота я услышал звук открывающейся двери, но не придал этому значения, решив, что кто-то из сотрудников задержался допоздна.

— Такое часто у вас бывает? Я про работу в неурочное время.

— Вполне обычное дело.

— А больше Вы не заметили ничего странного, подходя к своей лаборатории?

— Нет… кажется, нет. Я подошёл к двери, она открылась...

— Если не ошибаюсь, двери в лабораторных помещениях у вас в университете снабжены биометрическими замками, и их могут открыть только определённые сотрудники?

— Да, только те, кто работает в этих комнатах или по долгу службы обязан в них бывать.

— Что значит «обязан бывать»?

— К примеру, руководители подразделений и факультета, служащие, проводящие уборку...

— Служащие? У вас что, не используются роботы-уборщики? Наподобие знаменитого HR, например, — при последних словах рот следователя едва заметно скривился.

— Нет. Нам удалось убедить руководство, что ошибка такого робота может обойтись слишком дорого. Обстановка и размещение оборудования в наших комнатах по рабочей необходимости меняется довольно часто, и если робот каждый раз будет принимать какой-нибудь новый модуль за мусор или пытаться «поставить всё обратно на место»...

— Понятно. (Линде показалось, что следователь вздохнул с облегчением.) Итак, дверь открылась. Что было дальше?

— Дальше я с порога услышал женский крик. Я вбежал внутрь и увидел в кресле Молли О'Финнелл, а рядом с ней — незнакомца высокого роста в маске. Он направил на меня что-то… дальше ничего не помню. Я очнулся на лужайке возле здания со сломанной рукой, а рядом лежал этот тип. Как я понял, он свернул себе шею, падая со мной из окна. Один Бог знает, на что он рассчитывал, затевая всё это.

— Он не падал из окна, доктор Линде. Он вылетел оттуда вместе с вами на реактивном ранце. Его флак был припаркован неподалёку. И если бы не находчивость одного вашего коллеги, который среагировал на звук разбитого окна, вырвал у охранника пневматический пистолет и всадил несколько пуль вашему похитителю в двигатель, неизвестно, где бы Вы сейчас находились и кому рассказывали о ваших исследованиях.

— Как… как зовут человека, который меня спас? Вы с ним говорили?

— Да, как раз перед тем, как побеседовать с вами. Его показания подтверждаются словами охранника и записью с камер слежения. Его зовут Карел Томек.

Следователь поднялся: видимо, разговор был окончен. И в этот момент Линде вспомнил, где видел этого человека. Память на лица у него была неважной, ещё хуже удавалось совместить лицо с именем, но теперь он не сомневался. Встреча выпускников в прошлом году… Как же его, чёрт возьми, зовут? Не то голландская, не то фламандская фамилия...

— Я отправил вам на комм свою визитку с контактными данными. Если вспомните что-нибудь важное, свяжитесь со мной как можно скорее, — уже от двери произнёс следователь. — И… берегите себя, доктор Линде.

Дверь закрылась. На комме светилось нежно-салатовым сообщение: "С вами желает познакомиться ван Схамп, Эверт. Вы согласны?"

Да, конечно. Ван Схамп. Именно так его и звали.