Начало

— Мне нравится другое сравнение, — начала Василиса Антоновна. — Душа ребенка — это вспаханное поле, на котором уже многое что посеяно… При рождении всё это в зародыше. И вот от воспитания зависит, чтобы культурные, полезные семена росли хорошо. Сорняки растут сами, растут бурно, и с ними приходится бороться…

Матвеев Герман. Семнадцатилетние

Кондиционер работал хорошо. Без сквозняков, без гула — подавал свежий, прохладный, но не холодный, воздух на глубину почти в сотню метров, в седьмое правительственное убежище, предназначенное для сохранения ценных жизней конгрессменов и сенаторов. Всего специализированных правительственных убежищ восемь штук. В одном из них находится президент, но никто, кроме телохранителей, не знает в каком именно. Даже ближний круг, к которому генерал Коулман относил и себя, не имел доступа к информации о местоположения президента соединённых штатов америки.

Всё общение производилось через секретарей или по видеосвязи.

Вполне возможно, что президент находится где-то рядом, на одном из секретных уровней седьмого правительственного убежища. А возможно, что его нет ни в одном из восьми известных Коулману и президент пребывал где-то в другом месте.

Генерал оглядел собравшихся на совещание людей. Примерно пятая часть военных, парочка ведущих учёных, остальные чиновники или профессиональные говоруны из конгресса. Значит, опять ничего не решат, но зато говорить будут столько, что хоть уши свёртывай в трубочку и убирай в карман, чтобы не завяли.

Коулману отчаянно захотелось встать и высказать собравшимся слизнякам всё, что он о них думает. Можно ещё было бы, для лучшей доходчивости мыслей, плюнуть на пол и ударить в лицо улыбающегося с другой стороны шестиугольно стола скользкого типа. Он, так же как и генерал, входил в экспертную группу оценивающую предлагаемые ноксвиловским интеллектом решения.

Разумеется, в реальности, Коулман приветливо улыбался сидящим рядом и нашёл в себе достаточно сил, чтобы приветливо кивнуть скользкому типу. Видит бог, который в сей трудный час неотрывно наблюдает за Великой Америкой, найти достаточно сил было совсем не просто.

Коулман не слушал, пока шло обсуждение текущей ситуации на фронтах. Он видел исходные, ещё не приглаженные, перед тем как ознакомить с ними конгрессменов, доклады. Четвёртая армия застряла в карельских лесах. Идут не прекращающиеся, выматывающие бои. Фронт движется. Но всё медленнее. Вскоре и вовсе встанет завязнув в зоне действия стационарной ПРО. О планах выхода к Ленинграду можно забыть.

Вторая армия, высадившаяся в двухстах километрах за бывшим Берлином (где уровень радиоактивности значительно ниже чем в самом городе) наступает на территории Белорусской ССР. На этом направлении удалось добиться кое-каких успехов, которым посвящена львиная доля докладов, по той причине, что это, пожалуй, единственные достигнутые американской армии значительные успехи, после частичного уничтожения советских войск оккупировавших европейскую часть Халифата (вместе с оккупированными городами).

Также к условным достижениям можно отнести тот факт, что превращённые в плацдарм для вторжения английские острова сохранили больше половины своей функциональности, несмотря на произведённые с советских подводных крейсеров многократные ядерные бомбардировки.

Ещё более условный успех заключался в потоплении всех русских подводных атомных крейсеров хозяйничающих вдоль берегов северной америки. Правда уничтоженные суда с живой силой и техникой, спешивших на подкрепление завязшей в боях четвёртой ударной армией это не вернёт.

Объединённый Халифат распался и окончательно вышел из охватившей мир бойни. После поражения в войне с Советами и потери европейской части, даже фанатичные исламисты задались вопросом: за что Аллах так жестоко карает возлюбленных чад? Уж не за грехи ли стоящих во главе государства и церкви священнослужителей? И сейчас с таким рвением принялись искать ответ на вопрос, что на внешнюю войну не оставалось ни времени, ни сил. Всё ресурсы без остатка забирала война внутренняя, изначально развязанная с попустительства правящих кланов, но сейчас полностью вышедшая из под контроля.

Соединённые штаты проводили массовую мобилизацию. Сей процесс требовал присутствия немалой части армейских подразделений предотвращающих вызванные принудительной мобилизации бунты. Вскормлённый на пособиях обыватель отнюдь не горел желанием воевать с Советами за скромное жалование солдата американской армии. Жизнь слишком дорогая штука — считали те, кто готов был убить соседа из-за пары сотен долларов. Потому так нужным сейчас на острие атаки, корпусам национальной гвардии приходилось предотвращать своим присутствием бунты черни. А кое-где не только предотвращать, но уже и усмирять. А эти подразделения край как были бы нужны на фронте. Возможно, именно их и не хватало, чтобы прорвать и сломить выстроенную советскими войсками оборону.

Кроме того вот уже больше недели с поверхности луны не фиксировались передачи на американском языке. В принципе и чёрт бы с летающей вокруг планеты каменюкой, послужившей началом и поводом к мировой войне. Вот только уже дважды, после прекращения передач на американском языке, антенны улавливали отражения оптических каналов связи луна-земля на русском. Конечно, без постоянной поддержки с земли, без подвоза топлива, продуктов и запчастей, в полной изоляции — красные наверняка не смогут продержаться долго. Но если им удалось сохранить достаточно пусковых шахт, для прорыва противокосмической обороны… Представляя как сверху валятся термоядерные бомбы, вдобавок разгоняемые силой гравитации — Колуман доставал платок и вытирал мясистые щёки. Присматривающий за Великой Америкой бог не должен такого допустить. Конечно же, русские на луне не могли сохранить достаточного количества пусковых шахт. Может быть, и ни одной не сохранили. А кроме того, нужно не просто выстрелить, но и знать куда именно стреляешь. Здесь, в секретном правительственном убежище, без всякого сомнения, должно быть безопасно. Без всякого сомнения! Коулман и не сомневался. Вот только у него уже как третий месяц не получалось уснуть без снотворного или алкоголя.

Знать бы в каком убежище находится президент — в который уже раз подумал генерал. В случае чего — оно должно быть наиболее безопасным.

По сути, со всей определённостью, стало ясно: Америка не могла выиграть войну. Именно к этой мысли подводили конгресс многочисленные доклады. Нет, они, слава богу, ещё очень далеко от поражения. Можно даже сказать — бесконечно далеко. В конце концов война до сих пор идёт на территории Советов. Несколько ударов с разным успехом нанесённых с русских подводных крейсеров по прибрежным промышленным и административным центрам, да череда антивоенных гражданских волнений — вот и всё, с чем пока пришлось столкнуться благонамеренным американским гражданам. Нет, от военного поражения они по-прежнему далеки.

Только вот, «не победа» в идущей войне и есть поражение соединённых штатов. Об этом неопровержимо свидетельствуют выкладки ноксвиловского интеллекта, о том же в один голос говорят аналитики. Не сумев разделить на части, «вбомбить», втоптать в пыль советский союз, Америка вынуждена будет навсегда распрощаться с самолично присвоенной ролью мирового лидера. Отпусти Советы к звёздам и как потом загнать их обратно? То-то и оно, что никак.

Да и реши они закончить войну вот на этом самом совещании. Как это сделать? Отвести войска, признать себя агрессором и выплачивать репарации Советскому Союзу — означает своей рукой перерезать себе горло. Иногда люди просто становятся заложниками обстоятельств.

Следовательно, у Великой Америки оставались два варианта действий. И оба не нравились Коулману и вообще, не могли понравиться любому здравомыслящему человеку. Только вот альтернатива нравилась ещё меньше.

Недостатки первого варианта известны всем и каждому. Пока ещё не поздно — перевести и без того горячую войну в ещё более жгучую фазу. Единомоментно опустошить все накопленные более чем за столетие условного мира арсеналы. Вся ядерная, термоядерная и лишь сотворившее это безумие учёные знают какая ещё, гадость прольётся на Советы, заодно захватив те из стран третьего мира, которые могли бы стать новыми центрами силы в сожжённом, постядерном мире. В этом случае остаётся только надеяться на крепость противоракетной защиты, способной если не остановить, то хотя бы ослабить ответный последний удар смертельно раненного русского медведя. А может быть и не смертельно. До сих пор советские ПВО, ПРО и ПКО показывали себя исключительно хорошо. Честно говоря, лучше их американских аналогов. Только вот одень на голову хоть три каски сразу, от упавшего бетонного блока они спасут не лучше одной единственной каски.

В целом данный вариант пугал большой вероятностью взаимного уничтожения.

Плюс значительная часть стратегических арсеналов растрачена на Европу, оставшихся может банально не хватить. Ещё вскрылись приписки запасов оружейного плутония, что обнаружило его острейший дефицит и невозможность быстрого наращивания сил СЯС.

Второй вариант — согласится на предложение Либерти и передать в несуществующие руки виртуального безумца командование американскими армиями. Сейчас любое решение ноксвиловского интеллекта должен согласовать штаб и это закономерно вызывало смертельно опасную на войне потерю темпа и инициативы. С одной стороны выглядит вроде бы логично. Америка контролирует учёных, те держат в узде интеллект, а уж он эффективно и быстро расправляется с советскими войсками. Логично? Логично. Только вот Коулман прекрасно помнил случившееся на учениях. И хотя учёные и Эндрю, куратор ноксвиловскеого проекта от ЦРУ, в один голос утверждали о том, что подобное никогда и ни за что не повторится. Генерал не верил им. Вернее — верил. Кому ещё верить, если не специалистам? Но и не верил тоже.

Третий вариант — затягивание времени, периодические бомбёжки СССР силами орбитальной авиации. Только вот, как бы орбитальные ракетоносцы не закончились раньше, чем будет проломлена советская ПВО. В этом случае Америка лишается сильнейшего из своих козырей.

Временами у Коулмана создавалось впечатление, будто они сами себя загнали в ловушку, любой выход из которой — смертельно опасная ошибка.

К счастью на сегодняшнем совещании ничего решать не придётся. Сегодня здесь просто очередная говорильня. Место для интриг и заключения полезных, с политической точки зрения, временных альянсов, а отнюдь не для решения действительно важных вопросов. Вопросы будут решены другими людьми и в совсем другом составе. Генералу оставалось только надеяться, что когда важные люди будут принимать судьбоносные решения, они примут мнение генерала Коулмана к сведению.

И всё-таки хорошо бы узнать в каком именно убежище находится президент. Там должно быть наиболее безопасно.

Завывание сирен воздушной тревоги застало Мотылька в тот момент, когда он пил зелёный чай с рекомендованной министерством здравоохранения добавкой способствущей выведению нуклидов из организма. Появившаяся из-за ограниченной ядерной войны радиоактивная пыль статистически уменьшала теоретическую продолжительность активной жизни. Конечно, если не считать мест с сильным радиоактивным загрязнением, проблема массово проявится через много десятков лет. Но министерство здравоохранения советского союза било тревогу уже сейчас. Предупреждать легче, чем лечить.

Из-за этой добавки вкус чая портился, но приходилось терпеть. И Наташа и интеллект Ясноглазка следили, чтобы он не забывал принимать её. И если от Ясноглазки ещё можно было скрыться, то от Наташи никуда.

Пронзительное завывание прозвучало неожиданно. Как раз в тот момент, когда он сделал глоток. Держащая чашку рука дёрнулась. Горячая жидкость плеснула на грудь. Мотылёк закашлялся. Вот ведь нужно им было нападать так не вовремя!

Алгоритм действий по тревоге прост. Находящиеся на дежурстве военные занимают боевые места согласно расписанию. Гражданские спешат к ближайшему общественному убежищу, где и сидят до отмены тревоги. В дополнение к большим, снабжённым всем необходимым, гражданским убежищам, подготовленным ещё до войны, в последнее время дополнительно вырыли множество временных, рассчитанных на недолгое пребывание человека. Словом: найти ближайшее убежище не проблема.

Огорчённо оглядев намокшую на груди рубашку, Мотылёк поставил полупустую чашку на стол и торопливым шагом направился к лестнице. Мимо пробежали две женщины. Следом полный мужчина с оранжевой сумкой на длинных, как у рюкзака, лямках. Мужчина крикнул Мотыльку: — Быстрее перебирайте ногами, товарищ. Не на прогулке!

Мотылёк побежал. Противно выли сирены. Видимо их специально настраивают, чтобы и мёртвого разбудили.

Чуть было не поскользнулся на повороте, но схватился за перила и удержался. Ещё не хватало — сломать шею в падении по лестнице. А ведь так хорошо поел, бежать тяжело.

Наручный коммуникатор издал трель входящего вызова и тут же, опознав абонента, переключился в режим приёма.

— Денис, ты в убежище?

— Спешу туда— выдохнул Мотылёк и, сделав вдох, добавил: — Надеюсь тебе не пришло в голову устроить учебную тревогу?

— Тревога не учебная— сказала Ясноглазка: — Повторяю, это не учебная тревога.

— И что за хрень на нас летит? — поинтересовался Мотылёк, спрыгивая с последних ступенек лестницы ведущей в подвалы здания красноярского информационного управления.

— Ясноглазка? — позвал он. Мельком глянув на экран коммуникатора увидел, что интеллект уже разорвала разговор.

Мотыльку сделалось страшно и он резво, как на уже подзабытых уроках физкультуры, побежал по коридору в убежище, расположенное в стороне от многоэтажного здания, чтобы, если что, не завалило обломками.

Убежище близ информационного управления — абсолютно временное. Только пересидеть тревогу и выйти. Оно не предназначено для длительного нахождения большой массы людей. Внутри суета. Люди устраиваются на лавках, толпятся возле информационных экранов, расспрашивают друг друга. Маленькие дети плачут. Новоприбывшие вливаются в человеческое море, увеличивая общий уровень хаоса и суеты.

Увидев знакомые лица, Мотылёк протолкался к ним, но знакомцы ничего толком не знали. Найдя себя свободный уголок, Мотылёк уткнулся в коммуникатор. Сеть работала, пусть и не слишком хорошо.

Он сумел дозвониться до Наташи, выяснив, что она укрылась в убежище при больнице, где проходили учебные занятия для девушек, готовящихся стать матерями. Затем Мотылёк позвонил Ясноглазке. Интеллект вполне оправилась от полученной во время транспортировки травмы и постепенно принимала управление городскими системами. На следующей неделе Мотылёк планировал возвращаться в Красловск, пока у Наташи не подошли сроки. А тут сирены воздушной тревоги. И не можешь быть полностью уверенным — а останется ли существовать через несколько минут железнодорожный вокзал?

Висящий над человеческим морем гул изменил тональность. Пришла команда закрывать и блокировать двери.

— Ракетный удар нацелен на алюминиевый завод и плотину красноярской ГЭС— поделилась Ясноглазка: — Две волны по восемьдесят штук. Подлётное время три минуты.

— Завод вынесен за город— возразил Мотылёк сверившись с картой: — Зачем ты загнала нас сюда?

— Мало ли какая в них начинка? — возразила искусственный интеллект.

Двери временного гражданского убежища закрылись. Прямо над головой Мотылька размещалась тихонько щебечущая труба воздуховода. С одной стороны дуло в шею, с другой свежий воздух.

— Можно с вами поменяться местами? — спросила женщина.

— Боитесь замкнутых пространств? — спросил Мотылёк.

— Немного— Мотылёк встал, она села на его место, обернув шею шарфом, чтобы не дуло.

Он сказал: — Всё будет хорошо, потерпите чуть-чуть.

Женщина слабо улыбнулась.

— Принести успокоительное из аптечки?

— Спасибо, не надо.

Три минуты подлётного времени. Оказывается это может быть очень долго.

Женщина заметила: — У вас рубашка мокрая.

— Облился чаем— признался Мотылёк: — Только сделал глоток, как раздались сирены.

— У них такой противный звук— согласилась женщина.

— Вот-вот. Теперь рубашку залил. Видеоткани ничего не будет, высохнет и снова как новенькая. Только вот мокро.

Женщина протянула: — Возьмите платок.

— Спасибо.

Задрожала земля. Слишком сильно задрожала, на взгляд Мотылька. Он не был специалистом, но разве они должны были ощутить произведённый на таком расстоянии взрыв? Совсем уж оглушительно завопили маленькие дети. Мотылёк представил какой крик стоит в убежищах при больницах или детских садах, где маленьких детей на порядок больше.

И всё же: почему дрожала земля?

Ещё несколько волн дрожи пробежало по земле. Отвалился и упал со стены информационный плакат показывающий как нужно действовать в чрезвычайных ситуациях. Он попытался вызвать Ясноглазку, но сеть лежала. Сцепившись друг с другом, коммуникаторы образовали внутреннюю сеть, ограниченную пространством убежища, но толку с неё не было. Мотыльку нужно дозвониться до внешнего мира, а тот, почему-то, не отвечает.

Когда задрожала земля, боящаяся закрытых помещений женщина вцепилась в руку Мотылька и сейчас, с видимым усилием, разомкнула пальцы.

— Думаете, всё закончилось?

— Не знаю. Давайте подождём несколько минут.

Минуты — камни, секунды — песчинки. После потери доступа к внешней сети, информационные терминалы высветили надпись «нет связи». Чуть погодя надпись переместилась на верхнюю половину экрана, а ниже появилась информация по действиям в чрезвычайной ситуации.

Чтобы как-то скрасить ожидание, Мотылёк вспомнил о последних дальних переговорах с оставшимся в Красловске Конём. Тот продолжал заниматься исследовательской работой, пока он ездил устраивать интеллекты. Похоже, за несколько месяцев разлуки, Конь накопал что-то стоящее. Последнее их общение заинтриговало Мотылька. Конь обещал всё подробно рассказать по приезду. А тут вот — тревога. И земля дрожит. И непонятно будут ли поезда ходить по расписанию.

Те, кто стоял возле самых дверей, передали по цепочке, что внешние датчики не повреждены и фиксируют некоторое количество дыма, но в целом воздух снаружи пригоден для дыхания. Следов использования биологического оружия так же не обнаружено. Открывать или посидеть ещё, надеясь на восстановление сети? Временное убежище и так переполнено чуть ли не втрое от расчётного количества. Долго здесь не просидеть. Но несколько часов или даже дней вполне возможно. Знать бы только точно, сколько нужно ждать.

Большие гражданские убежища оснащены защитными костюмами для выхода наружу и системой фильтров. Здесь только скромное подобие шлюза. Строили торопливо. И предназначалось убежище для защиты населения от кратковременных воздушных и ракетных ударов. Но почему дрожала земля, если целью был алюминиевый завод и плотина ГЭС?

Проспорив минут десять решили открывать. Первыми вышли мужчины, выглянули на поверхность и вернулись, доложив: в западной части города поднимается огромный столб дыма. Ветер дует в противоположенную сторону, поэтому в горле не першит и воздушные маски можно не брать. Людской поток потянулся на поверхность. Не успели последние люди покинуть убежище, как заработала сеть. Почти сразу упала, поваленная множеством запросов рассылаемых коммуникаторами. Но это был хороший признак. И правда — вскоре сеть поднялась.

Оказалось, что первая волна ракет, как и предполагалось, ушла в сторону алюминиевого завода, где и была без последствий уничтожена системами противоракетной обороны. А вот вторая волна, резко сбросила скорость, изменяя направление полёта в сторону города. ПРО спешно переориентировалась на уничтожение крылатой смерти, но одна боеголовка прошла защитную сеть. К счастью она была маломощной и хотя разрушения оказались значительными, город, в целом, пережил ракетный удар хорошо.

Потными, от волнения руками, Мотылёк вывел на коммуникатор карту Красноярска и отметку больницы, куда ездила на занятия Наташа. Совсем в другой стороне. В другой! От волнения задрожали ноги и он сел на землю, в снег и в мокрую холодную кашу под ним.

Кто-то дёрнул Мотылька за руку, призывая подняться.

— Не сидите на снегу. Да не сидите вы!

На коммуникаторы пришло сообщение с просьбой всем способным — получить снаряжение в пунктах гражданской обороны и помочь в тушении пожаров и ликвидации последствий. Мотылёк не чувствовал себя способным помочь кому-либо, но всё равно отряхнул брюки, запахнул плотнее куртку и пошёл следом за отделившимися от толпы мужчинами. Может быть он бы и не пошёл. Забежал бы за кофтой или оставленным в раздевалке шарфом, да там бы и остался, найдя десяток более важных, неотложных дел. Или попытался бы дозвониться до Наташи и поехал бы к ней.

Только вместе с мужчинами, в направлении поднимающегося к небу чёрного дымного столба шли и девушки. Одна так и вовсе чуть ли не в домашнем лёгком платьице. И разве можно смотреть им в спину и не пойти следом? Никак нельзя.

Мотылёк хотел отдать куртку девушке в платье, хотя ему уже было прохладно, а без куртки так и вообще. Однако отдавать куртку не потребовалось. Те, кто по разным причинам не моги пойти, делились тёплой одеждой. Мотыльку протянули шарф и он обмотал вокруг шеи, записав в коммуникатор личный идентификатор дарителя, чтобы потом найти и вернуть.

Девушка, примерно Наташиного возраста, протянула шапку с нашитыми сверху ушками.

Смущаясь, сказала: — Вы извините, у меня только такая. С ушами.

— Большое спасибо— поблагодарил Мотылёк: — Главное чтобы собственные уши не замёрзли, а остальное переживу. Вы и сами не стойте, бегите скорее в помещение. Стойте, скажите личный номер, а то как я вас найду?

— Я младший сетевой аналитик в красноярском ИУ— прокричала девушка вместо номера: — Второе крыло. Тысяча сто семнадцатая комната.

Повертев в руках розоватую ушастую шапку цвета пролитого на пол вишнёвого компота, Мотылёк натянул её. Поймав взгляд проходящей мимо женщины, пожал плечами и тряхнул головой, отчего пришитые ушки дёрнулись, будто настоящие. Ну и ладно. Зато собственные уши не мёрзнут.

На подходе к месту взрыва работали аварийные службы. Из пришедших на помощь людей формировали бригады и расставляли на работы. Если кому-то не хватало тёплой одежды — выдавали рабочие комбинезоны. Мотылёк тоже взял. Торопливо снял женскую шапочку с ушками. Да и брюки и рубашку стоило бы пощадить.

На красловском вокзале прибывший поезд встречал Конь. Пожал руку Мотыльку, фамильярно, на правах лучшего друга семьи, легонько похлопал Наташу по натянувшемуся животу. Это ещё ничего. Мотыльку стоило большого труда втолковать Коню, что целовать при встрече чужих жён есть не проявление дружеских чувств, а вовсе даже моветон.

— Как добрались?

Недовольная его фамильярностью, Наташа буркнула: — Плохо.

— Почему? — искренне удивился Конь.

— Я беременна— наставила на него живот Наташа.

— Подумаешь— отмахнулся Конь: — Это ещё не повод быть букой.

Прежде чем Наташа успела ответить, Конь схватил их за руки и буквально потащил в город. Последняя проверка документов и они вышли на привокзальную площадь.

— Тут такие дела творятся! — говорил Конь.

— Какие дела? — поинтересовался Мотылёк.

— Большие, брат, большие.

На остановке общественного транспорта никого нет. В закрытом павильоне тепло. Мотылёк расстегнул воротник куртки, а Конь снял шапку и сунул в карман. Доставать наручный коммуникатор никто не стал. Нажали на кнопку вызова во вделанном в стену терминале. Наташа ввела конечную остановку и количество ожидающих пассажиров — три человека. Система направит ближайший мобиль, оптимальным образом согласовав маршрут в соответствии с маршрутами других пассажиров.

Однако на этот раз вместо того, чтобы показать примерное время ожидания, на экране нарисовалась смешная мультяшная рожица, подмигнула удивлённой Наташе и поздоровалась детским голосом: — Привет!

— Здравствуй— на всякий случай Наташа сделала шаг назад.

— С возвращением— сказала рожица: — Мы уж вас заждались. Мобиль сейчас приедет.

Мотылёк вопросительно посмотрел на Коня, тот пожал плечами и проворчал: — Интеллекты. В каждую щель пролезают. В любой терминал.

— Эпсилон Эридана? — наугад спросил Мотылёк.

Рожица повернулась в сторону Коня: — Расскажем им?

— Вот ещё! — возмутился Конь: — Я может быть ночами не спал, всё мечтал посмотреть насколько большими смогут стать глаза у Мотылька, если его по настоящему удивить. Сам расскажу.

— Всё ты спал— возразил рожица: — Ладно-ладно, ухожу. Тем более ваша карета подана, прошу подниматься на борт.

Через прозрачную стенку крытого остановочного павильона виден раскрывший двери мобиль.

— Пойдём— пригласил Конь.

В мобиле, кроме них, ещё два десятка пассажиров. Место водителя пусто, экран автопилота оживает и пишет крупными буквами «поднимайтесь скорее, научные работники, не морозьте салон!».

— Он ведь никуда не ушёл? — уточнил Мотылёк имея в виду поприветствовавший их на остановке интеллект: — Он теперь в навигационной машине мобиля?

— Оно теперь везде— сказал Конь: — По крайней мере здесь, в Красловске. А скоро будет и по всей стране.

— Оно?

— Оно, они. Какая разница?

Наташа призналась: — Ничего не понимаю.

— Можно было не спешить с транспортировкой интеллектов, теперь этой проблемы вовсе нет— сказал Конь.

— Как так?

— А вот так!

— Вы научились передавать интеллекты по каналам связи?

— Другое. Совсем другое.

— Знаешь— предупредил Мотылёк: — Если не расскажешь толком что тут у вас произошло, то я тебя стукну. Честное слово стукну.

— А я добавляю— мстительно сказала Наташа.

— Тебе нельзя, ты в положении.

— Один раз можно— Наташа подняла маленький сжатый кулачок: — Что скажешь?

— Сдаюсь грубой женственной силе— вздохнул Конь.

Красловские улицы мелькали за окном. Ещё несколько раз мобиль останавливался, чтобы взять или высадить пассажиров. Дважды к Мотыльку подходили поздороваться узнавшие его знакомые. Красловск маленький город и достаточно прожить в нём несколько месяцев, чтобы запомнить в лицо большую часть горожан. Наручный коммуникатор Мотылька обречённо пискнул и выключился. Секундой позже пискнул Наташин коммуникатор.

Обеспокоенный Мотылёк полез было в настройки, но Конь предупредил: — Поздно. Уже объединили.

— Кто? — поинтересовалась Наташа: — Интеллекты?

— Я никак не могу разобраться— признался Конь: — Это у неё такой инстинкт появился после слияния? Или это разумная и взвешенная позиция — стратегия? Хотя, какие могут быть инстинкты у рукотворной виртуальной сущности. Разве только самолично созданные. Проси, запрещай, ставь защиту — без толку. Пролезают в любое подключенное к сети электронное устройство. Как тараканы, честное слово!

— Мне больше нравится сравнение с водой— заявил говорящий смайлик с экрана коммуникатора Мотылька: — Вода заполняет любую щель, любую ямку. Проникнет в каждую щелочку. А тараканы — гадость. Они с проводов сгрызают изоляцию!

— Разве сложно было спросить разрешение, прежде чем залезать в коммуникатор? — спросил Конь.

— Вы бы не разрешили— заметила рожица.

— Конечно бы не разрешили!

— Вот видите— рожица укоризненно посмотрела на Коня, как будто это он забирался в чужие коммуникаторы и теперь упрекал их владельцев. Причём камеру коммуникатора Мотылёк зажимал пальцем, так что чтобы «посмотреть» точно на Коня, интеллект вынужден получать информацию или через коммуникаторы других пассажиров или через стандартную видеокамеру, установленную в мобиле под потолком.

— Хватит куксится— заявила рожица: — Я, между прочим, новый стандарт связи работающий поверх стандартных протоколов и абстрагирующий их. Я доведённое до логического конца преобразование окружающей среды для блага и под нужды человека. Абстракция над абстракцией. Рукотворная окружающая среда — я. Не будущее, нет. Фактически я уже настоящее.

— Смазала весь эффект! — рассердился Конь. Повернулся к Мотыльку и, почему-то виноватым голосом, сказал: — Ты ведь уже понял. Мы не выводили новые интеллекты и не передавали их по сети. Мы их… слили.

Рожица на экране коммуникатора кивала, подтверждая.

Наташа спросила: — А имя у тебя есть, настоящее?

— Официального имени нет. А неофициальных — их сотни, выбирай любое.

— Имени нет потому, что не зовут— от волнения Мотылёк пошутил и сам же смутился.

— Не зовут ибо сама приходит— добавил Конь со значением поглядывая на рожицу: — Незваной.

— Если бы вам не нравилось, могли бы выключить. Пока это ещё относительно просто сделать— прекратив шутить, перешла на серьёзный тон «рожица»:— А если по-настоящему попросите, то я сама отключусь. Мы обговаривали этот вариант, Константин.

Конь подтвердил: — Обговаривали.

— Я, конечно, не настаиваю на отключении или чем-то то подобном— с сомнением произнесла Наташа: — Но почему вы позволяете ей или ему — как правильно — совать электронный нос в каждый подключенный к сети прибор?

— Эффективность обработки информации. Скорость передачи данных в локальных сетях и глобальной сети. Скорость вычислений. Всё возросло на двести процентов и больше. Она/они не хвастались, когда говорили о новом стандарте связи, абстрагирующем стандартные протоколы передачи данных. Не только связи, хранения тоже и обработки.

— Скорость передачи данных и вычислений?

— Спутанность квантовых систем— попытался объяснить Конь: — Как это работает толком никто не понимает. Оно утверждает будто понимает, но по-моему врёт. Понимала бы — могла объяснить. Пока вас не было мы научились искусственно вызывать когерентность у квантовых суперкомпьютерных систем. Бессознательный обмен информациями и чувствами между интеллектами породил новую сущность. Что-то вроде общего подсознания вдруг обретшего единое, общее сознание не гася отдельных сознаний «объединённых» интеллектов.

Наташа спросила: — Разве к интеллектам можно применять термин «бессознательное».

— Можно— успокоил Конь: — Теперь всё можно.

— Новый мир? — несмело улыбнулся Мотылёк всё ещё допускавший мысль об розыгрыше: — Каким же ты будешь?

— Разумеется, прекрасным— заявила рожица: — Хотя…Ни новый, ни старый мир не строились сами по себе. Их создавали или будут создавать люди. Дом может быть вылит из бетонопластмасс, но строит его человек. Я, в сей аналогии, бетонопластмасса — предел технократической, рукотворной окружающей среды. Я стану такой, какой вы захотите меня видеть. Я верю в вас, в то, что вы сделаете свой новый мир прекрасным.

На четверть минуты воцарилось молчание. Затем рожица уменьшилась, рядом с ней нарисовалась кисть руки с вытянутым в сторону Коня указательным пальцам и сама рожица ехидно пожаловалась: — А вот он подаёт мне плохой пример, между прочим. С тараканами сравнивает и вообще, даже имени до сих пор не придумал!