Начало

Хорошее в человеке приходится проектировать, и педагог это обязан делать...

Макаренко Антон

Считается, будто в космосе тихо. В безвоздушном пространстве звуки не передаются.

Только человек находится отнюдь не в безвоздушном пространстве. Он ограждён от него обшивкой кораблей, перекрытиями лунных баз или, хотя бы, стеклом шлема. Вместе с собой человек везёт в космос маленький кусочек привычного мира. Маленький кусочек со всем, чем положено — теплом и светом, вырабатываемым реакторами. Запахами пролитого масла, разогретого металла, ионизированного воздуха. И, разумеется, звуками — тяжёлым журчанием реагента в охладителях, едва слышным шелестом работающих вычислительных машин, скрипами и стонами разнообразных механизмов и агрегатов. Наконец, человек всегда может всегда услышать собственное дыхание и отдающийся в ушах ток крови. Может быть, когда-то, в космосе действительно было тихо — до того как сюда пришёл человек. Пришёл и принёс с собой кусочек собственного мира. Принёс стремления, надежды и мечты. Принёс и распри.

Луна пылала. Она горела.

Ну, как горела? Не так уж много на единственном планетарном спутнике собралось людей: солдат и учёных и подчиняющейся им техники, чтобы поджечь всю Луну. Скорее тлела. Багрово-красным, с чёрными отсветами, пламенем войны.

Луна! Бледная и загадочная хозяйка ночного неба, будоражащая человеческое воображение с самого начала времён, с той поры как это воображение только появилось и его стало возможным тревожить и будить. Муза поэтов. Отрада заблудившимся в ночи далеко от дома.

Луна! Последняя господствующая высота Земли. Государство контролирующее луну — контролирует землю. Неуничтожимая, огромная, вращающаяся вокруг планеты, станция. Угроза и защита одновременно. Не меч — скорее кузнечный молот. Но и молотом можно защищать, а можно угрожать.

Двойственная природа луны определяется двойственной природой человека. Такая вот диалектика.

Луна! Стремление обладать ей и контрстремление не позволить никакому другому военному блоку в одиночку располагать луной, возможно, послужит началом очередной мировой войны. Причина или всего лишь повод разом разрубить старые, ссохшиеся и окаменевшие от времени противоречия между тремя сверхдержавами? Никто, в здравом уме, не желал войны. Возможно, она просто назрела, как под плёнкой чистой кожи назревает гнойничок на лице подростка по имени человечество.

Испокон веков люди воевали. Иногда сами с собой. Иногда друг с другом. Маршалы, генералы и адмиралы. Аналитики и прогнозисты. Генеральный секретарь, вместе с высшим советом. Президент вкупе с его администрацией. Факих, аятоллы и шейхи. Все были уверены, что война за передел лунных территорий будет сугубо локальной. Ни по чьим планам она не должна была выйти за границы естественного спутника. Если и отразиться на Земле, то напряжённым экономическим противостоянием, не более того. Всего лишь испытание на прочность экономических моделей. Проигравший по очкам самостоятельно и мирно сходит с дистанции, как и положено в цивилизованном обществе высокой политики. Смешно! За многие десятилетия условного мира лидеры так долго убеждали людей в своей способности контролировать течение мировой политики, что невольно и сами поверили в это. Под ликом западного джентльмена или вещающего о любви «святого» человека порой скрывается даже не средневековый варвар, а дикий зверь. Умный, хитрый, жестокий зверь. А партбилет вовсе не гарантия всеведения, выдающегося ума или высокого морального уровня своего владельца. Ум и совесть партийца контролируются, отнюдь не должностью или официальной бумажкой, а собратьями по партии. Которые тоже люди, не боги.

По всем планам выстроенным в тишине кабинетов белого дома и главнейших мечетей: лунный кризис должен был закончиться локальным столкновением или пробой сил явно показавшей превосходство одной из трёх экономических моделей. Кучу сложенного сухого хвороста подожгли с разных сторон. И пусть каждый зажёг совсем небольшой огонёк, но всё вместе уже тянуло на полноценный пожар.

Впрочем, ещё оставался хороший шанс предотвратить глобальный конфликт, сведя к цепочки локальных. Для этого просто нужно было отступить. Сделать шаг назад. Беда в том, что отступить нужно согласованно всем трём. Можно ли разрешить базовые идеологические противоречия за столом переговоров? Наверное можно. Главное чтобы каждый из участников разговора действительное хотел этого. Чтобы сломать тысячелетиями выстраиваемое здание достаточно одной крупной ошибки ведущих архитекторов вкупе с категорическим нежеланием признавать сделанную ошибку.

А может быть так и надо было и любой другой выход только усугубил бы ситуацию? Когда-нибудь люди научаться заглядывать далеко наперёд предугадывая последствия своих действий. Беда в том, что они тогда уже будут совсем иными людьми, чем мы с вами. Совсем иными.

Правитель не имеет права на ошибку и всё же способен ошибаться. Человек пытающийся соответствовать уровню сверхчеловека. За неимением гербовой пишем на простой. Проклятая диалектика!

Сложно сказать: каким бы выросло человечество не обладай материнская планета естественным спутником. Но Луна есть. И за неё приходится сражаться.

Война на луне специфична. Её специфика определяется малым количеством людей. Чуть больше двухсот тысяч на все три претендующих на владение луной военных блока. Маленькая капля на фоне более чем десятимиллиардного человечества.

Луна бедна ресурсами. Что-то можно добывать и перерабатывать на ней, получать энергию и даже выращивать на упрятанных глубоко под поверхностью плантациях съедобную биомассу. Но этого мало. Лунным базам ещё очень далеко до перехода на полноценное самообеспечение. Тем более количество солдат и военной техники существенно выросло в преддверии острого кризиса. Снабжение с земли весьма дорого, а канал поставок ограничен законами баллистики и техническим уровнем развития. Поэтому лунная война — война ресурсов. Причинить врагу максимальный ущерб при минимальных потерях для себя. Война экономики, сгибающейся под тяжестью трат на перемещение грузов с планеты на спутник. Война инженеров — чьи двигатели быстрее, чьё производство экономичнее, чья броня крепче, чьи транспортные корабли способны доставить больше груза на единицу сожженного топлива. И война солдат, разумеется. Личной храбрости и талантов полководцев.

Лунная война — война всех против всех. Три сверхдержавы уверены в своих силах, в правильности избранного пути и не опускаются до союзов и компромиссов. Одна луна — один победитель. В генеральских кабинетах и на маршальских картах это выглядело логично. И даже советское руководство, хоть и не оно начало лунную войну, было готов к ней и намеревалось выиграть в неосмотрительно затеянной империалистами и святошами партии.

Сама жизнь на луне привязана к базам. Нет баз — нет жизни. Поэтому итогом любой операции ставился захват или уничтожение вражеских баз или сохранение собственных. Здесь можно уловить отчётливое сходство со средневековыми европейскими войнами: с опорой на крепости (лунные базы) и их осадой, скрытым проникновением и долгими штурмами защитных периметров механизированными армиями. Говорят, будто история движется по спирали, на каждом новом витке повторяя предыдущий, но на ином, более высоком уровне. Может быть так оно и есть, а может быть человеческий мозг так устроен, что всему новому пытается подобрать хоть какую-то аналогию из прошлого.

И ещё один момент выделяет первый масштабный внеатмосферный конфликт из богатой истории войн и конфликтов накопленной человечеством. Так как на Луне нет привычной окружающей среды, то противостоящие стороны могли не стесняться в использовании «грязного» оружия — атомных и термоядерных бомб, ракет, снарядов. Из-за отсутствия на луне атмосферы, становится крайне сложно защитить технику от мощнейших электромагнитных разрядов. Это накладывает серьёзное ограничение на уровень используемых в боях машин. Никакой сложной, никакой интеллектуальной техники. Только самая надёжная и простая, механическая, с минимумом электроники. Фантасты прошлого предполагали, будто в космосе будут воевать роботы. Нет. Как и много раз прежде — люди.

Отсутствие атмосферы и малая сила тяжести значительно обесценивает ещё один из основных видов вооружений используемых в современных войнах — артиллерию. Практически невозможно использовать навесной огонь. Только прямой наводкой. Когда ты видишь врага, а враг видит тебя. Лицом к лицу. Война на луне — война близкого контакта.

Больше всего баз на луне у США — сорок две. У Советского Союза лишь тридцать восемь, зато больше всего военных баз, прекрасно защищённых и составляющих малоизвестную систему ответного удара «периметр» и систему наблюдения за околоземном пространством «окно». Военных баз у Советского Союза четырнадцать. Остальные инженерные, научные, наблюдательные и опорные (предназначенные для приёма/отправки грузов). Военные базы крепкие орешки и брать их будут в последнюю очередь как хорошо защищённые города в древности. Взятая в осаду, без поставок извне, ни одна лунная база не продержится долго.

Халифат обладает наименьшим числом баз на луне. Их всего двадцать девять. И наименьшим количество военных баз — лишь пять из двадцати девяти. Но правоверных это не смущает. Их главный козырь не совершенная техника и не отточенная тактика. Из двухсот, с мелочью, тысяч человек на луне сто сорок две тысячи приходится на верных воинов Объединённого Европо-Арабского Халифата. Отборные воины исламского легиона и «святые» смертники — камикадзе десятками тысяч спящие в медикаментозном сне без сновидений и почти не потребляющие драгоценной воды, воздуха, пищи.

Первые лунные взрывы вздыбили грунт в момент, когда на земле, в неполном десятке советских городов, пропала привычная, как воздух или свет солнца, общегородская сеть.

Смертники активировали скрыто доставленные ядерные заряды к советским наблюдательным базам имени Колмогорова и имени Вернадского в море Дождей. Ещё четыре взрыва возле других баз удалось предотвратить, загодя нейтрализовав исполнителей и разминировав заряды.

Взрывы специальных атомных бомб с повышенным выходом электромагнитного излучения не смогли полностью уничтожить наблюдательные базы, но взломали защитный периметр. Вскоре обе базы оказались захвачены воинами исламского легиона. С ближайших баз были направлены военно-спасательные экспедиции. Они не успели. Исламисты накрепко вцепились в захваченные базы. Не желая терять людей на штурме, советское лунное командование решило уничтожить обе захваченные базы вместе с окопавшимися врагами. В море Дождей загорелись и потухли два термоядерных огонька.

Тем временем американцы сходу, чуть ли не с колёс, захватили опорную исламскую базу Айюбиды. Захватили, но пожалели об этом, так как в конце практически законченного скоротечного сражения лунная поверхность вспучилась мощнейшим подземным взрывом. Это была не самая разумная идея — предложить почётную сдачу фанатикам, запершимся в командном центре, откуда была возможность связаться с ядерными арсеналами.

От советских военных баз Муромец, Святогор и Рокоссовский выдвинулись три механизированные армии направленные на помощь взятым в систематическую осаду исламистами научным базам Пирогов и Ковалевская. Третья советская механизированная армия (выдвинувшаяся с военной базы «Святогор») направлялась на штурм стратегически выгодно расположенной американской военно-инженерной базы «Новый Чикаго».

Артиллеристы выбирали позиции для своих колёсных монстров. Ракетчики развлекались массированным, но не слишком результативным, обстрелом вражеских колонн на марше. Зенитчики пытались поддержать огнём с поверхности вскипевшее в окололунном пространстве сражение космических кораблей. Вспыхнуло несколько крохотных, как огонёк свечи, атомных солнц — красивых, но практически безвредных.

Где-то на земле, далеко от городов, школ, университетов, больниц и заводов, маленький мальчик с самодельным телескопом радостно закричал, показывая пальцем на лунный круг: — Мама, смотри. Огоньки!

Всё ещё полностью уверенное, в своём полном контроле над ситуацией командование водило тонкими и цепкими пальцами по лунным картам.

Да, масштабный, но сугубо локальный пограничный конфликт. Земля в безопасности. Нет таких дураков, чтобы попробовали перенести войну на Землю — думали генералы минимум двух, из трёх участвующих в конфликте сторон.

Границы закрылись. Как будто невидимая стена упала на проведённые по картам границы государств и блоков. Ударные группировки войск приведены в готовность, но ждут. Весь мир ждёт. В каждом доме, от генеральских кабинетов, до квартиры простого оператора-техника витает запах тревожного ожидания. И дипломаты не спешат летать на встречи друг к другу. Ещё рано и ничего непонятно. Ни у одной из сторон в начавшейся лунной войне нет однозначного преимущества и дипломатам не с чем работать.

Многочисленные и масштабные теракты, следствие совместной работой американской и исламской разведок ударили по Советам. Как будто сильного спортсмена на пороге больших соревнований косит и угнетает мелочная, но отвратительная простуда. Злобный вирус разрывает организм спортсмена и вся надежда только на природный иммунитет могучего тела, да на поздновато проснувшуюся и включившуюся в борьбу иммунную систему.

Штаб чернореченских комсомольцев, бывший дворец музыки неплохо подходил для обороны. Как и все современные общественные здания, он строился с расчётом послужить укреплённым пунктом в городских боях. Стены первого этажа мощны и крепки. И только со второго этажа и выше начиналось ажурное плетение и прочие архитектурные излишества. Увы, постоянная угроза применения психопрограммирующего оружия заставляла не терять бдительности. Сейчас это очень пригодилось.

Окна и двери комсомольцы закрыли двойными слоистыми щитами из прочного композита. Когда по аварийной системе оповещения объявили об эпидемиологической угрозе, следуя инструкциям, командиры отрядов или их заместители вскрыли расположенные в комсомольском штабе оружейные арсеналы. В арсеналах было очень много оружия парализующего действия. Много меньше лёгкого стрелкового вооружения устаревших моделей списанного армией и переданного гражданским. И совсем немного тяжёлого. Его пока решили оставить на месте.

На три квартала вокруг дворца музыки разошлись комсомольские отряды. Они помогали и сопровождали жителей Чернореченска спешащих укрыться в убежищах. Отлавливали приблудившихся «психов», складируя их в малом актовом зале до приезда скорой.

Ребята вели себя грамотно и хорошо. Бледнели, дрожали от страха или азарта — кто разберёт этих мальчишек, но действовали по инструкциям. Света Малиновская не могла нарадоваться на свой отряд. Она прибыла одной из последних из комсомольцев. Почти весь её отряд уже был на месте, самостоятельно разбившись на пятёрки и патрулируя окрестности.

К комсомольцам стекалось множество людей. У них проверяли документы, включали в только что созданный временный отряд и выдавали пневмопистолеты-пулеметы. Каждый знал, что в случае опасности применения психопрограммирующего оружия самое главное не допустить эпидемии. Одиночному человеку и, тем более, организации, «психи» опасны только если имеют значительный численный или оружейный перевес.

Распределив патрульных, расставив наблюдателей и согласовав действия с командирами других отрядов, Света могла немного отдохнуть. Сдвинув на затылок защитный шлем, девушка устало опустилась на продавленный диван в помещении где ещё вчера проходили собрания клуба юных биологов. Кто-то сунул в руки чашку горячего чая и шоколадку. Света благодарно кивнула. Стоящий на подоконнике фикус лез ей в плечо длинными зелёнными листьями, но отодвинуть его или пересесть чуть в сторону не оставалось сил.

Вопреки объявленной эпидемиологической угрозе подача тепла и света не прекращалась. Это не было ни хорошим, ни плохим знаком. Если бы вдруг отключилось отопление или энергия, то значило бы, что заражённые вывели из строя большие реакторы, питающие не только город, но и производственный комплекс, а это уже и вовсе край. Как раньше говорили: тушите свет, сливайте воду.

Как-то неожиданно на Свету навалилась всепоглощающая усталость, когда даже поднять руку и то подвиг. Навалилась будто по щелчку выключателя. Стоило только на минутку присесть, перевести дух, как сил просто нет. Самое смешно, что Света знала — через пять минут она снова вскочит и будет бегать вместе с другими комсомольцами, словно заводная. А сейчас даже надкусанная шоколадка в руке кажется тяжелее двадцатикилограммовой гири. И вопреки тому, что последний раз она ела утром, а обед благополучно пропустила — совсем не хочется есть. Приходится буквально заставлять себя, запихивая шоколад в рот и заливая никак не желающим остывать до комфортной температуры чаем.

На миг прикрыть глаза, как тут же явились непрошенные мысли. Что происходит? Удалось ли предотвратить эпидемию, не дать скопиться критической массе заражённых? Где армия, почему до сих пор нет сети, успели ли укрыться в убежище младшие и мать? Отец в порядке? Всё ли она правильно делает? Ей вдвойне нельзя ошибаться — думала Светлана — ведь она командир отряда.

В коридоре послышалась возня и громкие голоса. Сбросив апатию, Малиновская подхватила поставленный на пол рядом с диваном пневмопистолет-пулемет, поправила пистолет на поясе и выбежала из клуба юных биологов в коридор. Там двое ребят из отряда Николая Гончара несли третьего. Комбинезон был в крови, но сам он оставался в сознании и было видно, что рану перевязали и жизни она не угрожает. От вида крови к горлу подкатился комок, защипало глаза. Усилием воли Малиновская взяла под контроль разбушевавшиеся чувства.

— «Психи» идут по Павлова— выдохнул гонец: — Много. Стая. И вроде бы среди них были фигуры в броне.

— Были или нет? — потребовал ответа отрядный командир.

— Не знаю! Близко подбираться не рискнули и так вот…— вспылил комсомолец: — Девчонки, не стойте столбом, примите Мишку. На семерых «психов» наткнулись. Из подворотни выскочили.

Раненого унесли. Над ним хлопотали девочки из спешно созданного временного медицинского отряда. Недоучившиеся студентки медицинских вузов и один врач из поликлиники, случайно прибившийся к комсомольцам в самом начале.

Гонцам устроили допрос: сколько заражённых, куда идут.

Информацию передали безопасникам по проводной аварийной связи. В облачённых в броню террористов никто не поверил. Ребята начали предлагать планы как бы остановить идущую по улице Павлова толпу заражённых своими силами. Самые разумные качали головами говоря: — Если это стая. Большая стая. То с ней шутки плохи. Это вам не одиночных «психов» вылавливать.

Горячие головы им возражали: — Вы-то откуда знаете, теоретики?

Спор решил приказ от безопасников: ни в коем случае не пытаться остановить стаю. Наблюдать с безопасного расстояния. В случае малейшей опасности — отходить и закрываться в комсомольском штабе.

Неожиданно стоящий рядом со Светой смутно знакомый белобрысый паренёк вдруг негромко, будто сам себе, сказал: — А ведь у меня сегодня день рождения…

Света не нашла ничего другого, как ответить: — Поздравляю.

— Спасибо— серьёзно поблагодарил паренёк. Она вспомнила его имя — Максим. Максим из пятого отряда под командованием Голубёва Кости. Его приняли в комсомольцы меньше двух месяцев назад и она даже присутствовала на церемонии принятия. Правая рука Максима до плеча была залита фиксирующим гелем. В полупрозрачном, геле угадывались чёрные застывшие кровяные нити.

Неожиданно Максим улыбнулся. Будто солнце на минутку, на секунду выглянуло из туч. Света хотела улыбнуться в ответ, но её позвала Смирнова Аня и пришлось менять флаги на шпиле и посылать вестовых, потому что иного способа передачи распоряжений патрулирующим пятёркам, пока помехи глушат сеть, не существовало. А потом всё и вовсе завертелось.

— Вот, что мы имеем— подвёл итог Андрей Александрович: — Американские и исламские террористы нанесли слаженный удар по производственным мощностям Советского Союза работающим на армию и космос. В разгар развязанной святошами и империалистами лунной войны это особенно подлый и угрожающий удар.

Капитан комитета государственной безопасности вводил в курс дела командиров групп быстрого реагирования и милицейского спецназа. В отсутствии военных частей, именно они становились главной силой в нейтрализации диверсантов и заражённых.

В малом зале для ситуационных совещаний набралось с сотню человек. В самой разнообразной форме: от угольно-чёрной (при отключенном маскирующем режиме) брони безопасников, до пятнистой формы милицейских спецподразделений и комбинезонов начальников технических служб города, чья консультация могла потребоваться при разработке плана операции.

Потолок излучал мягкий белый свет. Окон нет — зал находился под землёй. Да и смысла от окон никакого, в осадном режиме они закрываются бронеставнями. Кресла с тёмно-красной, как пролитое вино, обивкой полукругом охватывали голокуб. В голокубе демонстрировалась карта городских окрестностей с подсветкой контролируемых заражёнными областей и опорных пунктов гражданской обороны.

— В первую очередь диверсии направлены против искусственных интеллектов и учёных из разработавшего их новосибирского института самоорганизующихся систем— глаза у Андрея Александровича уставшие. Он в броне, но без шлема, стоит сбоку от голокуба за кафедрой докладчика. Перед ним кофе в термокружке, но, похоже, капитан совершенно забыл о нём: — Из-за небывалого масштаба и редкой скоординированности диверсий, а также общеполитической ситуации, мы не можем рассчитывать на помощь армейцев в интервале ближайших десяти часов. Боюсь, придётся пытаться справиться своими силами.

По залу пробежал лёгкий шепоток. Начальники технических служб переглянулись со страдальческими лицами, но прервать капитана не посмели.

— Относительно Чернореченска: террористам удалось вывести из строя общегородскую сеть и мощными помехами существенно ограничить наши возможности контроля и противодействия. До недавнего времени единственным каналом получения информация являлась аварийная защищённая проводная сеть. Информацию о противнике поставляли отряды гражданской самообороны. Они же вели борьбу с заражёнными, отслеживали перемещения больших стай, сковывая террористов и не позволяя им чувствовать себя в городе вольготно. Хотя силы заведомо неравны и в случае прямой атаки позиций отрядов гражданской обороны, последние должны были отступать. С нашей стороны им был дан категоричный приказ не вступать в противостояние с превосходящим противником.

На данный момент под контролем террористов находятся цеха южной площадки производственного комплекса, с первого по шестой. Около седьмого цеха продвижение заражённых удалось остановить. Враг сейчас копит силы для атаки, а мы укрепляем оборону. В седьмом цеху достаточно выгодная позиция, при условии, что у диверсантов отсутствует тяжёлое вооружение. Активные бои идут вокруг питающих город и производственный комплекс реакторов. Там тяжёлая, но стабильная ситуация. При поддержке отрядов гражданской самообороны сформированных из энергетиков и чернореченской милиции, нам удаётся удерживать террористов и подконтрольных им заражённых на подходах к энергостанции.

Недостроенные дополнительные энергостанции и производственные мощности к западу от города захвачены противником и, в данный момент, планомерно уничтожаются.

Также террористы захватили несколько учёных. В том числе ведущего создателя Эры, Дениса Мотылёва. Пленённых учёных содержат в здании седьмой школы в кировском районе, в захваченной террористами части города. Вероятно, существует план их вывоза из страны, но непонятно как он будет осуществлён при контролируемом нами небе и околоземном пространстве. Освобождение взятых в заложники учёных является одной из приоритетных задач. Этим займутся четвёртая и седьмая группы. Карты с указаниями местоположения заложников и охраняющих их террористов переданы в управляющие компьютеры вашей брони. По возможности карты будут обновляться.

Два человека из зала едва заметно кивнули.

Попытки диверсантов штурмовать убежища для гражданского населения в захваченной части города предпринимались, но остались безуспешны — слова Андрея Александровича у многих вызвали вздох облегчения. Кто-то из начальников технических служб не выдержал и подняв руку, будто школьник на уроке, спросил: — Откуда у вас такая подробная информация в условиях отсутствия сети и глушения сканеров помехами?

Сидевшие рядом безопасники молча посмотрели на выскочу и тот мгновенно сник под их колючими взглядами, словно цветок под жаркими лучами жестокого солнца.

Вопрос заставил капитана оживится. Он сделал глоток из стоящей рядом чашки с крепким кофе и объяснил: — Хороший вопрос. Отсутствие связи позволило диверсантом перехватить инициативу и наносит нам колоссальный вред, заставляя реагировать на события с опозданием и играть по правилам террористов. Но недавно ситуация изменилась дав возможность организовать контроперацию, подготовкой к которой мы сейчас и занимаемся. До недавнего момента информация о действиях противника поставлялась исключительно отрядами самообороны по защищённым аварийным линиям. Она была локальной, устаревшей и недостаточной. К счастью нам удалось найти выход из положения. Вернее кое-кто нам подсказал, принеся решение чуть ли не блюдечке.

В углу голокуба появилось изображение девочки-подростка лет тринадцати — пятнадцати. Она была одета в лейтенантскую форму войск технического обеспечения. Волосы заплетены в пару косичек. Губы бледны и сжаты в тонкую линию. Взгляд ищущий, требовательный. В последнее время интеллект Эра добавила своему графическому интерфейсу несколько лет к возрасту.

В зале зашумели. Многие полезли проверять свои коммуникаторы, ещё раз убедившись в отсутствии сети.

Капитан поднял раскрытую ладонь. Шёпот в зале мгновенно стих.

— Под управлением интеллекта Эры десятки тысяч робоуборщиков, рободоставщиков и прочих механизмов формируют мобильные каналы передачи информации. Каждый робот может выступать в качестве приёмо-передающей точки. Слабый сигнал гасится помехами уже через десять метров, но рядом с ним находится другой робот выступающий транслятором сигнала и так далее. Ни у кого не хватило бы людей, чтобы управлять каждым из служебных роботов в цепочке выступающих в роли мобильных приёмо-передающих трансляторов. Данная задача под силу только искусственному интеллекту.

Благодаря составленным из обслуживающих автоматов информационным цепочкам, протянувшимся по городу, мы располагаем сведениями о действиях заражённых, местоположении террористов и даже можем отслеживать их в реальном времени. Наша текущая задача максимально реализовать полученное, благодаря Эре, огромное преимущество. Преимущество тем больше, что противник не догадывается о степени нашей осведомлённости. Первоочерёдные задачи — освобождение заложников и нейтрализация штурмующей комплекс реакторов стаи заражённых. Фоновая задача: пленение или уничтожение диверсантов.

Малиновская Света решила, что глаза подводят её. По простреливаемому перекрёстку, от побитого пулями памятника космонавту Иванишину, к районному почтовому отделению, где укрылся двенадцатый отряд чернореченских комсомольцев, полз пылесос. Полз медленно, слабые «паучьи» ножки не предназначались для быстрого бега по снежной каше скопившейся на обочине дороги, но упорно. Следом за пылесосом двигался ремонтник с безбожно исцарапанным и измятым, будто его жевали, но сочли невкусным и выплюнули, корпусом. Чуть дальше ещё один агрегат. Кажется робогрузчик. Этому приходилось идти в постоянном полуприсяде, чтобы его сложнее было заметить со стороны улицы контролируемой заражёнными. Постойте — обслуживающие роботы ещё и маскируются, используя строения и неровности местности? Бред!

Бредом было всё происходящее вокруг. Вот-вот начнёт темнеть. Вечер, почти восемь часов. Разве могла она утром, когда проснулась в тёплой кровати, представить, что вечером будет сдерживать небольшую, но удивительно хорошо вооруженную стаю заражённых на улице Вернадского, перед аптекой, где укрылось с полсотни приезжих и потому растерявшихся при объявлении тревоги людей?

Сегодня утром Света проснулась в семь тридцать четыре. Цифры точные потому, что проснувшись, она сразу посмотрела на часы. Отчего-то время пробуждения запомнилось, врезавшись в память айсбергом бесполезного знания. Плавающие выходные бывают неудобны. Ты отдыхаешь, а друзья и родные работают и наоборот. Но кто-то ведь должен работать и в выходные, пока основная масса населения предаются законному отдыху. Проснувшись, Света, не вставая с кровати, потянулась. Она не планировала сегодня вставать рано, но раз уж проснулась. Откинув в сторону пахнущее сонным теплом одеяло, Малиновская сделала несколько танцевальных разминочных движений. На завтрак апельсиновый сок и пара длинных, но тонких бутербродов украшенных сверху свежими, хрустящими колечками сладкого перца. Дожёвывая последний бутерброд, Света перебирала в голове намеченные на сегодня дела. У неё были большие планы, просто грандиозные. Но вжиматься в стену, прячась от редкого огненного града летящего со стороны заражённых, в её планах не было.

Как не было и лихорадочных мыслей: не могут ли «психи» обойти их и выйти к укрывшимся в аптеке людям с боку. Не должны бы — дома стоят вплотную друг к другу, образуя архитектурный «стакан». С другой стороны сидит Антон Кудрявцев. Из-за помех они не могут общаться, но с той стороны слышны выстрелы и значит всё в относительном (насколько это возможно в их ситуации) порядке.

Свете больше не приходилось напоминать комсомольцам об усвоенных на школьной «военке» и более углублённых занятиях по военному делу после вступления в Комсомол навыках городского боя. Мальчишки и девчонки — не великие специалисты. Но и «психи» тоже не блистали военным мастерством. Только вот где-то умудрились достать множество единиц лёгкого стрелкового оружия, отчего маленькая стая стала весьма опасной.

Космонавт Иванишин с покорёженным пулями лицом удивлённо смотрел с каменного постамента на ползущего мимо него робота-уборщика. Смотрела и Света. Смотрела удивлённо, но как-то бездумно. Утомлённый перевозбуждением мозг подтверждал отсутствие угрозы со стороны мирного обслуживающего механизма куда-то целенаправленно двигающегося по своим делам. Но откуда здесь взялся пылесос?

Тем временем странную процессию (за пригибающимся робогрузчиком шли ещё несколько роботов) заметили и остальные. Заражённые где-то (даже не хочется думать где и как) захватили запас гранат с усыпляющим и слёзоточивым газом и комсомольцам приходилось носить закрывающие лица маски-противогазы. Из-за этих противогазов удивлённые крики при виде бегущего по улице пылесоса звучали глухо и тихо.

Заметив, что пылесос и остальные механизмы целенаправленно движутся в их сторону, Света торопливо разделила отряд. Одни продолжали сдерживать огнём «психов». Малая численность стаи диктовала логику сохранения её членов и «психи» под огонь особо не лезли. Другие комсомольцы целились в приближающихся роботов. Это было глупо и странно, держать на мушке пылесос. Кто-то несмело улыбнулся, но оружия не опустил.

Роботы-уборщики не оснащены голосовым интерфейсом. Осторожно забравшись в здание через проломленную заднюю стену, пылесос потоптался на месте и несмело приблизился. Пара тонких паучьих ножек взмыла вверх, создавая сюрреалистическое впечатление, будто пылесос сдаётся в плен. Долго простоять в такой позе пылесос не смог, начал заваливаться и был вынужден упереться всеми конечностями в пол. Но своё дело он сделал. Комсомольцы опустили оружие. Многие открыто улыбались.

— Что тебе надо, робот? — спросила Света: — Откуда ты взялся?

Пылесос не мог ответить, но ответ донёсся от пролома в задней стене. Оснащённый голосовым интерфейсом робогрузчик произнёс: — Привет доблестным защитникам двадцать второго почтового отделения! Света, неужели ты меня не узнала?

Разговаривая однотонным, лишённым признаков эмоций синтезированным голосом, робогрузчик снял со спины большую переносную батарею. Тотчас пылесос, ремонтник и прочая собравшаяся мелочь подключилась к батареи используя любую свободную минуту для подзарядки слабеньких аккумуляторов. На третьем плече робогрузчика висела бухта разматывающегося по ходу движения провода. То ли для передачи энергии, то ли для управления.

— Эра? — осторожно спросила Света, желая и боясь поверить. Они давно потеряли надежду на подкрепление и если бы выдалось достаточно количество свободного времени, то наверняка бы многие ударились в панику, размышляя: почему не приходит на помощь армия или безопасники. Что происходит вокруг и не началась ли последняя мировая война, о которой со смаком, со страстью и, чуть ли не с любовью, писали в романах западные литераторы — чьи любительски выполненные сетевые переводы были достаточно популярны в молодёжной среде. Может быть и хорошо, что времени на размышления практически не оставалось.

— Я! — без следа эмоций отозвался робогрузчик совершенно чужим, не похожим на привычный голос Эры.

— Что ты тут делаешь?

— Мне нужны твоя одежда, оружие и мотоцикл— немедленно отозвался обслуживающий механизм.

— Одежда?

— Одежду можешь оставить себе. Как и мотоцикл, которого у тебя нет. Газовые гранаты остались?

Света кивнула.

— Есть предложение незаметно доставить их в дома, где засели заражённые. А когда они начнут выбегать, вы их всех положите из пневмопистолетов. Шприц-пули остались? А заряд есть? Подключайте к батареи!

Пылесос и ремонтник отползи в стороны освобождая зарядные гнёзда. Неожиданно для самой себя, Света спросила: — Что такое мотоцикл?

— Такая штука— неопределённо объяснила Эра: — С одной стороны роскошь, с другой средство передвижения.

Бездушный голос, исходящий из звукового синтезатора на брюхе робогрузчика, плохо ассоциировался с рыжей девчонкой — графическим интерфейсом Эры, который привыкли видеть комсомольцы.

— В аптеке гражданские— на всякий случай предупредила Света: — Иногородние. Женщины и дети.

— Знаю— коротко отозвалась Эра: — Давайте гранаты. Усыпляющий газ должен немного успокоить слишком активных, да ещё и вооружённых, больных.

Света торопливо попросила: — Подожди!

Роботы замерли.

— Как там вообще? Хорошо?

Вопрос был расплывчив и некорректен. Наверное, это самый расплывчатый и некорректный вопрос на свете. Но Эра поняла о чём спрашивает подруга и ответила: — Довольно хреново, но значительно лучше чем казалось пять часов назад. Заражённых и диверсантов отбросили от реакторов. Контролируемая ими территория сократилась вчетверо. Заложники, в целости, освобождены, хотя довольно помяты и ещё минимум сутки проваляются в наркотическом сне. В южных цехах производственного комплекса идут бои. Там собрались все уцелевшие диверсанты. По городу бегают стаи заражённых, но их уже нейтрализуют и отлавливают. Границы закрыты. Военным не до нас, они нужны в местах, где ситуация много хуже и на границах. На луне началась война.

— Война? — вместе со Светой хором ахнули ещё трое девушек. Да и некоторые парни выглядели ошарашенными.

— Война за обладание луной— подтвердила Эра: — Говорят будто это локальный конфликт, хоть и масштабный. Вот даже до земли докатилось эхо первой космической войны.

Словно в подтверждении её слов «психи» внезапно усилили обстрел, заставляя комсомольцев укрыться. Обычно за таким мощным обстрелом следует атака, но сейчас её не было.

Пылесосы, ремонтники, робосадовники и модели собранные в многочисленных конструкторских детских кружках за последние десять лет, потянулись к занятым заражёнными домам. Странная процессия. Нереальная. Почти сказочная. Совсем ненастоящая. Вскоре слившиеся в непрерывный гул хлопки газовых гранат заставили «психов» торопливо покидать облюбованные убежища. Ожидающие этого комсомольцы положили их всех градом шприц-пуль. Оказали первую помощь — случайно поймавший несколько парализующих выстрелов из пневмопистолетов мог задохнуться от паралича дыхательных мышц или прикусить себе язык и захлебнуться кровью. Затем собрали усыплённых сонным газом и крепко связали. Кто-то из комсомольцев нашёл среди заражённых знакомых и это было страшное испытание, чуть ли не большее, чем стоять под вражеским огнём сдерживая стаю стремящуюся поглотить, переварить и включить в себя любого свободного человека.

Цепочка обслуживающих механизмов потянулась дальше. От безопасников отряду Малиновской пришёл приказ отвести гражданских в ближайшее убежище и остаться там. Это было очень кстати, так как сама Света шаталась от усталости, да и остальные выглядели не лучше. За нейтрализованными заражёнными выехал конвой из машин скорой помощи в сопровождении милиции и членов заводского отряда самообороны.

В городе ещё можно было встретить ползающие интеллектуальные противопехотные мины выпущенные диверсантами. Каждая такая мина защищена от обнаружения и в условиях активных помех, делающих бесполезными военные сканеры, представляла большую угрозу. Первоочерёдной задачей Эры стоял поиск и устранение послёдышей малой войны.

Луна. Безжизненная. Дикая. Безжизненная ли?

В данный момент на единственном естественном спутнике материнской планеты, пожалуй, слишком много жизни. И эта жизнь с упорством достойным лучшего применения множит себя на ноль между серых пыльных лунных камней.

Недолго и быстро горят атомные костры. Но люди, как будто желая согреть промороженный грунт, зажигают новые и новые атомные огоньки. Электромагнитное оружие давно и надёжно уничтожило любую сложную электронику, не закопанную на десятки метров в грунт. Действующая военная техника нарочито примитивна. Больше механики, меньше электроники, а та, что есть, максимально защищена от разрушительных электромагнитных импульсов. Совсем нет интеллектуального оружия. Мины — самые просты, не умеющие передвигаться и подкрадываться к противнику. Никаких летательных аппаратов, кроме сражающихся в космосе кораблей. Но их сражение потухло само собой, превратившись из жаркого пламени в тлеющие угли, время от времени продолжающие вспыхивать быстро опадающими огненными языками.

Военным аналитикам ещё предстоит разобраться во всех несовершенствах вооружения и защиты космических кораблей. Первое серьёзное столкновение за пределами атмосферы выявило огромное множество незаметных в мирное время недостатков. Корабли всех трёх сторон были одинаково неприспособленны к битве и лишь взаимное компенсирование недостатков позволяло им сражаться на равных. Скорлупки с кувалдами — слишком хрупкие, по сравнению с носимым на борту вооружением.

В головных штабах лунную войну уже называли первой космической. Генералы, как всегда, были необыкновенно самонадеянны. Называя эту войну «первой» они неявно предполагали существование множества других будущих войн.

Первая. Первая космическая. Почему её так называли? На поверхности луны кипело гораздо более жаркое сражение, чем в пространстве. Правильнее было бы назвать «первая внеземная». Совершенно особый тип войны. Смесь высоких технологий и вызванного невозможностью массового использования интеллектуального оружия примитивизма. Укрощённый атом в реакторах подземных баз и дикий в артиллерийских зарядах и начинке ракет. Боевые скафандры, сделанные по технологиям двадцать четвёртого века и сражения на заточенных до бритвенной остроты мечах в тесноте подземных коридоров при штурме баз. Беспощадность морских сражений девятнадцатого века, когда у взятого на абордаж корабельного экипажа не было иного выхода кроме как сражаться и победить или сражаться и умереть. И развитые технологии активно осваивающего ближний космос человечества. Пронзаемый мечом скафандр и взрывающие стены подземных коридоров одноразовые лазеры и яростное атомное пламя лижущее внешние защитные перекрытия. Безумное, жестокое смещение всего и вся. Новый, совсем иной, тип войны.

Первый выведенный на орбиту спутник. Первый полёт человека. Первый выход в открытый космос. Первое лунное поселение. Должно ли было всё это обязательно закончиться первой внеземной войной? Может быть и нет. Но так вышло. Мечи разрезали скафандры, а воины впервые применяли друг на друге теоретическое, нигде ранее не опробованное в условиях реального боя, безумное искусство фехтования в условиях малой гравитации.

Усеянная огоньками атомных взрывов ночная луна приковала к себе взгляды всей земли. Миллионы любительских, самодельных и детских телескопов жадно всматривались в её бледно-желтый лик, отчаянно гадая, что именно стоит за очередным вспыхнувшим и погасшим, кажущимся таким крохотным на расстоянии, огоньком. Сотни миллионов глаз. Миллиарды сердец. Надежд. Стремлений. Мыслей и чаяний.

Сколько сожженной, с подтёками расплавленного металла застывшего во множестве необычных форм, техники осталось на полях лунных сражений. А сколько людей ставших вечными памятниками самим себе, своей стране и своему времени осталось там же? Когда-нибудь в будущем, когда человечество станет умнее и добрее, чем сегодня — археологи по дням и часам восстановят ход первой внеземной войны. Имена солдат будут написаны на мемориальных табличках, а образцы их оружия будут выставлены в военных музеях по всему миру. Вот только — чьи именно археологи напишут солдатские имена на мемориальных табличках и на каком языке будут выполнены те надписи? За это и сражаются сейчас солдаты, за это умирают и побеждают тоже ради этого.

Заканчивались первые, самые жестокие, сутки после начала лунной войны. Две трети вымпелов космических флотов трёх военных блоков вспахали огненными метеорами серую лунную поверхность или крутились на орбите мёртвыми металлическими облаками, памятниками человеческой глупости, жестокости, расточительности и самоотверженности. Оставшиеся корабли спешно ремонтировались. Продолжать сражение в ближайшие дни они не могли.

Две трети всех запасённых снарядов, ракет и бомб было выпущено, выстрелено и взорвано. Из-за огромного ущерба понесённого флотом доставить с земли пополнение практически невозможно. Командиры отдали приказы экономить снаряды.

Две трети солдат погибли в первый же, самый жестокий, день войны. Выжившие становились осторожнее и учились воевать по новым правилам. Не успевшие эвакуироваться учёные и технический персонал требовали выдать им оружие и получили его, так как людей было мало и каждый новый человек стоил воздуха, которым дышал, воды, пищи, энергии, места, которое занимал, и топлива потраченного, чтобы поднять его с земли. Учёные и техники на луне не были профессиональными солдатами, но зато они были профессиональными космонавтами, а это едва ли не важнее в жестокой, агрессивной, безвоздушной среде, где человеку вздумалось решать свои оставшиеся на земле проблемы крепостью рук и совершенством оружия.

Однако распределение потерь не было равномерным. В космической битве флотов исламисты потерпели сокрушительное поражение и лишились всех межорбитальных буксиров и транспортов. Военного космического флота Объединённого Халифата практически не существовало, тогда как США и Советы сохранили сильно уменьшившиеся, но всё ещё значительные флоты. Потеря флота практически обрекала Халифат на поражение в войне за передел лунных территорий если только он буквально в течении нескольких суток не пойдёт ва-банк и не сможет захватить американские и советские лунные базы. На земле у Халифата оставалась огромнейшая, стомиллионная армия, состоявшая из отборных легионов и десятков миллионов «осенённых святостью» фанатиков с психическими закладками в промытых молитвами и технологиями головах. Но то было на земле, а на луне Халифат уже потерял половину своих баз захваченными или уничтоженными. Даже одна из пяти военных баз исламистов была не уничтожена, а захвачена решительным штурмом советских космодесантников. Численное превосходство исламистов не было настолько подавляющим, чтобы перекрыть общую техническую отсталость и слабость тактического командования. А личный фанатизм и презрение к собственной смерти натыкалось на такое же презрение со стороны советских и американских солдат подкреплённое лучшей выучкой и более совершенной техникой.

Американцы потеряли две инженерные базы захваченные исламистами, одну научную и четыре опорные базы. Советский союз, кроме двух научных, уничтоженных в самом начале, расплатился одной опорной и одной инженерной базой.

Лунный конфликт переходил в затяжную стадию, когда победу принесёт не грохот битв, а беспрерывные поставки углеводородов, боеприпасов и запчастей для ремонта техники.