Глава 17. Свет.

Космическая научно-исследовательская станция «Визитер».

День сто одиннадцатый.

Андрей медленно открыл глаза. Огромная темная пелена простиралась перед ним. Мужчина хотел осмотреться, но понял, что ему это под силу. Тяжесть, навалившаяся на все тело, окутывала его и мешала дышать. Она давила на грудь, крепко держала за руки и путала мысли. Андрей чувствовал боль и знал, что причина этой боли кроется в той самой тяжести. Он мечтал избавиться от нее; вздохнуть, наполняя легкие спасительным воздухом, но не мог сбросить с себя невидимого врага, поселившегося в его теле. Андрей боролся с усталостью, цепляясь за хрупкую надежду. Мужчина не желал сдаваться, ведь он был не из тех, кто при первой трудности опускает руки. Он достиг многого и не хотел терять это. Он был обязан многим и намеревался вернуть долги. У него были цели в жизни, которых он обещал достигнуть. Он цеплялся за свое существование остатками мышления, пока не осознал: огромная темная пелена перед его глазами и тяжесть — это одно целое. Они связаны между собой, они хотят одного и того же. Но чего? Чего они хотят от него?

Внезапно, Андрей осознал чего. В ту же секунду где-то далеко, за пределами его понимания, появилась крошечная белая пульсирующая точка. Она приближалась, росла, и ее свет становился ослепительным. Он вырывался из самого центра и устремлялся в разные стороны, разрезая темноту параллельными ровными лучами. Андрей потянулся к свету, но не руками, сознанием. Тьма отпустила его, а свет потянулся в ответ. Он манил своей красотой, своей безупречностью. Свет не распадался на сотни оттенков, не преломлялся и не прерывался. Он был настоящим, первозданным; он не стремился никуда и вместе с тем проникал в каждую клетку тела, меняя ее и подчиняя себе. Свет звал Андрея, но не по имени, оно больше не существовало; свет стирал мысли и воспоминания. Он становился ярче, набирал силу, но не обжигал глаза, их попросту не было. Свет не давал ничего, но и требовал взамен. Он был прекрасен, чист и безмолвен.

Андрей мог говорить со светом, мог спрашивать, но ответы были не важны. Он мог в мгновение пронестись по всей Вселенной, заглядывая в самые сокровенные уголки, осознавая природу мироздания и понимая ее суть, но это было не нужно. Андрей знал все и не знал ничего, и это тоже не беспокоило его. Он принимал все, что происходит. Чувствовал себя нужным и значимым, он становился чем-то более цельным, неразрушимым и вечным. Он знал, куда стремится; что ждет его впереди и не сопротивлялся этому. Он слишком устал, слишком долго ждал того момента, когда сможет отказаться от боли и страданий и перейти в иной мир — тот, что открывается только в минуты окончательной гибели.

Андрей вошел в свет и… перед ним словно захлопнулась невидимая дверь. Снова наступила темнота: холодная и мрачная. В ней не было никаких силуэтов, неясных очертаний, что бывают в самую непроглядную ночь. Не было даже намека, на какое либо движение, лишь абсолютная неоспоримая мгла.

Еще мгновение и у Андрея больше не осталось чувств; исчезли желаний, а вместе с ними ушла и боль, обжигавшая воспаленную кожу при каждом движении воздуха. Андрей не сожалел о произошедшем, не силился преодолеть себя. Он перестал бороться, отказался от своего измученного тела. Теперь, огромная Вселенная принадлежит только ему; и в этой безупречной пустоте существует лишь равнодушный поток сознания, безмолвно парящий вне времени и пространства. Андрей превращался в ничто, понимая значение этого как никогда ранее, но ему было все равно. Он был свободен, независим и безмолвен. Пройдя отмеренный ему земной путь, он распадался на миллиарды мельчайших частиц и рассеивался в бесконечном космосе. Он слился с темнотой, стал ее частью. Легко, без смысла растворился в забвении. Он был мертв.

****************************

— Ну а как сама? — спросила Татьяна, сидящую напротив нее в большом белом кресле, Ольгу.

Девушка окинула лабораторию блуждающим взглядом и ответила:

— Ты с какой целью интересуешься?

— Оль, давай начистоту: ты с Андреем общалась больше всех. Если у тебя какие-то симптомы, лучше сразу обо всем рассказать.

— Ага и перевезти вещи к тебе в лабораторию.

— Оля!

— Ладно, ладно. Физически я себя чувствую хорошо, но…

— Что «но», Оль? — озабоченно спросила Таня.

— Мда, — протянула Ольга, — я еще не забыла, что ты психолог проекта.

Доктор улыбнулась.

— А если серьезно?

После небольшой паузы, во время которой Ольга подбирала слова, девушка ответила:

— У меня есть опасения, что на борту происходит больше, чем нам позволяют знать.

— Что ты имеешь в виду?

— Конкретного ничего, — отмахнулась Ольга — какие-то предчувствия что ли. Ощущаю себя рыбкой в аквариуме. Да еще эти странные сны…

— Какие сны?

— В основном воспоминания о детстве, так ничего серьезного, но сегодня… это уже всякие пределы переходит.

— Выкладывай, — потребовала Татьяна.

— Мне приснилась Иванна, — призналась Ольга.

— А подробности?

— Она стояла в коридоре у лифтов, — нехотя сказала Ольга — Горел аварийный свет, и я сначала не узнала ее, подумала, что это ты, а когда подошла ближе разглядела. У нее на голове был капюшон надет, потом она назад откинулась и он свалился. Иванна размяла шею и посмотрела на меня.

— Так, — протянула врач — и что дальше было?

— Дальше полный кошмар. Ее глаза были абсолютно белыми, вокруг них синие вздувшиеся вены. Она медленно пошла ко мне, а я не знала, куда мне бежать от нее. Двери во все каюты волшебным образом испарились, селектор не отвечал, а «Визитер» сообщил мне, что я единственный член экипажа.

— И чем закончилось?

— Да ничем. Иванна преследовала меня; шла, знаешь, так медленно, будто бы растягивая момент нашей встречи. Когда она была уже совсем рядом, я сообразила, что сплю и открыла глаза. Понимаю, что все это чушь собачья, но такой осадок неприятный и напугала она меня до черта.

— Ясно. Как психолог, могу сказать: твое подсознание переносит реальные переживания во сны и трансформирует их. Иванна гналась за тобой не потому, что хотела навредить, а потому, что просила помощи; белые глаза означают, отсутствие души; а вздувшие на лице вены, ранения, которые нанесла ей «Лили». Страх тоже понятен. Любого из нас призраки погибших людей, бродящие по кораблю, напугали бы до смерти.

— А почему двери в каюты отсутствовали?

— Это безвыходность ситуации. На тебя ведь «Лили» тоже напала, ты ничего не могла ей противопоставить.

— Понятно, — пробормотала Ольга. — Похоже, ты не зря занимаешь свою должность, — пошутила она.

— Как врач, — продолжила Татьяна, реагируя на шутку кивком головы, — могу посоветовать больше отдыхать. Если хочешь, выпишу легкие транквилизаторы.

— Нет, спасибо. Пока обойдусь без них…

Резкий пищащий звук, отвлек женщин от разговора. Татьяна бросилась к монитору, стоящему на ее столе. Склонившись над клавиатурой, она застучала пальцами по ней и вывела на экран протоколы работы аппаратуры, следящей за жизненными показателями Андрея.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Ольга, подходя к Татьяне и заглядывая в компьютер.

Татьяна убрала руки и выпрямилась. Долгих несколько секунд она молчала.

— Сердце Андрея остановилось, — наконец мрачно сказала она.

Ольга обернулась и посмотрела на смотровое окошко, вмонтированное в бокс; потом снова на экран компьютера. Ее взгляд бегал по строчкам отчета, выведенного на монитор. Все показатели моргали красным светом, а диаграмма была абсолютно прямой.

— Что мы можем сделать? — спросила Ольга и бросилась к шкафу, в котором находились защитные костюмы.

Торопливо натягивая на себя один из них, девушка что-то бормотала. Ей оставалось надеть на голову капюшон и застегнуть все молнии, когда Оля остановилась и взглянула на Татьяну.

— А ты чего стоишь? — недоуменно спросила она.

Врач повернулась. Ее взгляд был ледяным.

— Мы ничего не можем для него сделать, — проговорила она.

Ольга не поняла значение сказанного и по инерции продолжала застегивать молнию на костюме. Девушка подбежала к доктору.

— Как это не можем, Тань?! — Воскликнула она. — Реанимационные действия еще никто не отменял. Помоги мне, — попросила она и повернулась спиной. — И сама тоже одевайся…

Татьяна не пошевелилась.

— НивА, ты чего застряла! — взорвалась Ольга и резко повернулась к женщине.

Видя, что Таня не собирается ей помогать, Ольга закинула руки за голову и попыталась сама справиться с застежкой. Она с силой дергала молнию, ругаясь при этом, что время уходит, а врач просто спокойно стояла перед ней. Наконец у Ольги все получилось и она побежала к шкафу за следующим костюмом. Протягивая его Татьяне, она спешила.

— Таня, очнись уже, наконец! — кричала девушка, считая, что доктор пребывает в состоянии некоего шока.

На самом деле, Ольга не понимала, что сама находиться в этом состоянии и не может того осознать. Татьяна сделала шаг вперед и взяла из рук Оли костюм.

— Ну, слава богу, вернулась, — сказала Ольга.

Татьяна положила костюм на свой крутящийся стул и взглянула в глаза коллеге.

— Он умер, Оль, — словно выдохнув эти слова, произнесла врач.

Она смотрела, как Ольга заметалась по лаборатории, пытаясь сообразить, какое оборудование нужно втащить в бокс.

— Не говори ерунды, — тараторила та. — И одевайся уже!.. Таня, пожалуйста, помоги ему… У нас нет времени на споры… Господи, НивА, ты же ВРАЧ!

Внезапно Ольга остановилась и замерла. До нее, наконец, дошел смысл слов, сказанных Татьяной.

— Танюша, — жалобно проскрипела она, — мы же должны… мы обязаны что-то сделать…

Татьяна сглотнула ком в горле.

— И мы сделаем это, — кивнув головой, сказала она, — мы отпустим его.

Ольга опустилась на пол, словно у нее подогнулись колени, и застыла с лицом, не выражающим никаких эмоций. Татьяна подошла к ней и села рядом. Она обняла девушку за плечи и слегка качнулась. Они сидели и просто молчали, отдавая дань уважения тому, кому сейчас уже было все равно. Они не знали, сколько времени так провели на полу, пока сухим надорванным голосом Ольга не произнесла:

— Десять лет, — сказала она и слегка улыбнулась, — десять лет я знала его. — Взгляд девушки потеплел, когда она окунулась в воспоминания. — Нам было по восемнадцать, когда они с Аскольдом пришли в учебку. Господи, они были такими милыми. Половина курса была влюблена в эту парочку.

Ольга стащила в головы защитный капюшон и уронила голову.

— А я вот знала Андрея не так давно… — пробормотала Татьяна, так же смотрящая в пол.

— Знаешь, однажды они со Стасом так набрались… — Ольга улыбнулась. — Я повезла Андрея домой и познакомилась с Анной Семеновной…

— Его мама?

— Да. Чудесная женщина. Три года назад умер отец Андрея. У нее был инфаркт и они перебрались на дачу. Андрей говорил, что это на время, пока мама не поправиться. На самом деле ему просто нравилось заботиться о ней. — Ольга сглотнула. — Она так гордилась сыном; мечтала о карьере для него… А теперь… теперь, я сижу и на этом долбаном полу и понимаю, что ты права. Мы действительно должны отпустить его.