Глава 20

…холод металлического фальшпола неприятно щекотал лицо, и гул машин, набивающийся в прижатое к нему ухо, отдавался в голове болезненным эхом.

Чертенок открыл глаза, но увидел только тянущиеся вдоль стены жгуты проводов, озаряемые алыми отсветами аварийных огней. Его пальцы заскребли по полу, словно пытаясь схватить, поймать, тающее как дым видение, вернуть его, во что бы то ни стало! Он же держал тот мир вот в этих самых руках! Чувствовал его, слышал, дышал им! Он принадлежал ему, жил там, и мечтал бы там и умереть!

Он застонал, но не от боли, а от чувства полной опустошенности, словно его выпотрошили, оставив лишь тонкую сморщенную шкурку.

— Вот уж не думала, что под Вашей черствой внешней личиной скрывается такой неисправимый романтик! — послышался сзади восхищенный голос Сильвии, — глубоко же Вы его запрятали!

— Вер… верни… — Чертенок поднялся на четвереньки, пошатываясь, словно пьяный, — верни меня… туда… пожалуйста!

— Ишь, как запел! Извини, но хорошего понемножку.

— Ты не имеешь права красть мои мечты! Они принадлежат только мне и никому другому!

— Ага! На все готовенькое захотелось? — в голосе девочки зазвенел безжалостный холод, — но что Вы сделали, чтобы заслужить такое счастье, а? Все хотят жить в идеальном мире, но никто и пальцем о палец не ударит, чтобы его построить. Особенно Вы. Так что, увы, мерзавцам вроде Вас вход в персональный рай заказан!

— Ах ты, мелкая тварь! — от охватившего его отчаяния Чертенок как-то по-звериному зарычал и попытался броситься на гадкую девчонку, но в следующее мгновение обнаружил себя сидящим на полу у противоположной стены, а Сильвия даже не шелохнулась. Артур, стоявший рядом с девочкой, положив ей руку на плечо, только печально вздохнул. Неизвестно, что именно она показала ему, двери в какие миры приоткрыла, но по лицу ученого ясно читалось, что он сделал свой выбор и будет рядом с дочерью до самого конца. Чертенок снова остался в одиночестве.

— Бессердечная стерва! — обессилено выдохнул он, уронив руки, — ведь это как у ребенка конфету изо рта вынуть!

— Конфету еще надо заработать!

Вокруг кресла девочки мерцала прозрачная переливающаяся сфера около трех метров в диаметре, которая словно дышала, то чуть распухая, то снова съеживаясь, и все, что оказывалось в ее поле, становилось… другим. Лабораторные столы меняли цвет и фактуру материала, пол то покрывался кафельной плиткой, то обрастал густым ворсом, а освещение и вовсе играло всеми цветами радуги. Даже Артур слегка чудил, то отращивая бороду, то обриваясь наголо. И только Сильвия, восседавшая в центре этой жутковатой сферы, оставалась неизменной, поскольку именно она являлась ее движущей и направляющей силой.

— Знаете, если бы меня спросили, какой из миров подходит Вам лучше всего, то раньше я бы еще сомневалась, но теперь я без колебаний выбираю тот, где мы находимся сейчас, — произнесла она так, словно оглашала приговор, — Вы вписались в него просто идеально! Как гипсовая отливка в породившую ее формочку. Там, где он наступает и теснит, Вы сдаете назад, но как только в его конструкции обнаруживаются изъяны, Вы немедленно просовываете в открывшуюся щель свой ботинок. Вы буквально созданы друг для друга, так что Ваше место — здесь.

— Если бы ты только знала, как я ненавижу этот мир — уродливый, насквозь лживый и лицемерный!

— Так за чем дело стало!? Сделайте его лучше!

— Кто? Я!? — Чертенок нервно хохотнул, — это у тебя шутки такие, да? Я, как правило, только порчу все, к чему прикасаюсь.

— Ой, не прибедняйтесь, это Вам не к лицу! Я вижу в Вас колоссальный потенциал, который уже не раз давал о себе знать, — Сильвия начала загибать пальцы, — Вспомните «Сарагосу» — тогда Вашими руками была остановлена многолетняя изматывающая война.

— Далась вам всем эта «Сарагоса»! — фыркнул Чертенок, — мне заплатили — я сделал. И ни о чем великом я в тот момент не помышлял.

— А за спасение доктора Оллани на Мохарре Вам тоже заплатили? — девочка загнула еще один палец.

— Это все же немного… другое.

— И сюда Вы спустились отнюдь не наживы ради.

— Ну да, сделал глупость, каюсь.

— Иногда глупости необходимы, чтобы двигать Историю вперед. Если люди всегда будут поступать исключительно рационально, все оценивать с точки зрения целесообразности и экономической выгоды, то человечество остановится в своем развитии и неизбежно начнет деградировать. Не все в мире подчиняется холодной логике, и не все измеряется в деньгах.

— Кстати, о деньгах, — вспомнил вдруг Чертенок, — насчет наживы… раз уж я сюда заглянул…

— Ваши деньги? Они мне больше не нужны, — Сильвия взмахнула рукой, — забирайте. Сколько там Вам посулил мой отец? Четыре миллиона? Вы их отработали сполна — они Ваши. Что-то еще?

— Какой сюрреализм! Какой абсурд! — Константин уронил лицо в ладони, — какую несусветную чушь мы тут несем! К чему все это!?

— Я знаю, о чем Вы. Осталось меньше пяти минут, но, — Сильвия подождала, пока Чертенок, очнувшись, поднимет на нее свой мутный взгляд, — я абсолютно уверена, что Вы что-нибудь, да придумаете. У Вас к подобным вещам талант! Я даже подам Вам лифт.

— Да ты бредишь, по-моему, — он все же поднялся на ноги, — что тут можно…

— Не тратьте понапрасну время, его у Вас и так мало осталось. Все что я хотела Вам сказать, я сказала, — Сильвия нетерпеливо тряхнула головой, словно прогоняя его, — а теперь — бегите. Я тут еще немного пошалю напоследок…

Чертенок еще пару секунд в нерешительности переминался с ноги на ногу, но тут окружавшая девочку сфера задрожала и начала расширяться, вбирая в себя окружающую обстановку и меняя ее.

По полу протянулись тяжелые и почти черные от старости доски, в дальней стене прорезалось окно, из которого открывался вид на широкое горное озеро, откуда-то слева послышалось потрескивание горящих в камине поленьев… Не в силах больше выносить эту пытку, Чертенок крутанулся на месте и пулей вылетел из комнаты.

Он пронесся по машинному залу, сопровождаемый нарастающим воем генераторов и треском электрических разрядов — Сильвия раскручивала установку на полную мощность. В последний раз. За спиной ему мерещился шум ветра и плеск волн, а нос щекотали запахи хвои и луговых цветов, но Чертенок стиснул зубы и не оборачивался, преодолевая поворот за поворотом.

Впереди показались распахнутые двери лифта, и он влетел в кабину, ткнув в самую верхнюю кнопку на панели. Пока лифт возносил его к поверхности, он стоял, уткнувшись лбом в стену, жадно глотая ртом воздух и изо всех сил стараясь не считать секунды.

— Прав, прав был мой папаша — любопытство не порок, а билет в могилу! — Чертенок в сердцах ударил кулаком по зеркалу, разукрасив его паутиной трещин, — но даже она, боюсь, меня не исправит. Слишком уж я горбат!

Верхний этаж встретил его красными сполохами аварийных огней и пронзительным завыванием сирен. То ли эта иллюминация предвещала «закрытие» проекта, хотя к данному моменту эвакуация представлялась уже несколько запоздалой, то ли она надрывалась из-за проблем, возникших на нижних уровнях. Бросив мимолетный взгляд в лестничный колодец, Чертенок увидел, как с его дна поднимается пестрящая молниями мерцающая стена, поглощающая пролет за пролетом, выдирая, вымарывая их из этой реальности. Она преодолела уже половину пути, наполняя шахту гудением и треском электрических разрядов. Каким бы завораживающим не было зрелище, времени на любование им не оставалось, и Константин помчался дальше.

Оставив на искореженном косяке кусок рукава, он протиснулся в приоткрытую бронированную дверь и, пролетев через главный холл, выскочил на улицу. Только сейчас до него начала доходить вся бессмысленность его бегства. Взрыв боеголовки, до которого оставалось менее минуты, разнесет в пыль все в радиусе нескольких километров, и никакой, даже теоретической возможности покинуть зону поражения не просматривалось.

— Вот ведь мерзавка! — крякнул он, лихорадочно озираясь по сторонам и сквозь подошвы ботинок чувствуя поднимающуюся из глубины земли дрожь, — «что-нибудь, да придумаете», ага, конечно!

Из последних сил сдерживая охватывающий его адреналиновый шторм, следом за которым неизбежно следует скатывание в слепую панику, Чертенок попытался еще раз трезво оценить ситуацию.

Пожелай Сильвия его убить, то ей бы даже напрягаться не пришлось. Но она не только оставила его в живых, но и помогла выбраться на поверхность. Да еще и деньги вернула! Зачем? Ради чего размениваться на подобные мелочи, если человек так и так обречен? Получается, она видела какой-то выход, знала, что он сможет выбраться! Девчонка все просчитала, и требовалось только понять, в чем именно состоял ее замысел. И соображать надо быстро!

— Ну почему!? Почему меня постоянно кто-нибудь пытается взорвать!?

Чертенок еще раз окинул взглядом центральную площадь комплекса, но ее единственной достопримечательностью являлся сломанный ховер, застрявший в большой круглой клумбе. Все окрестные дорожки засыпало ошметками срезанных цветов, вперемешку с обломками лопастей и кусками пластика. Несчастная машина, очевидно, уже никогда и никуда не полетит, но именно в ней крылся ключ к спасению! Чертенок инстинктивно чувствовал это, в кончиках его пальцев послышался знакомый зуд, означающий, что решение уже близко.

Не дожидаясь, когда озарение оформится окончательно, он подбежал к ховеру и взлетел по трапу в кабину. Пилотское кресло приняло его в свои объятья, скрипнув амортизаторами. Перед его глазами раскинулась потухшая приборная панель. Всю бортовую электронику убил энергетический выброс, но… но в машине имелась одна система, для работы которой электричество не требовалось! Система, обязанная функционировать всегда, что бы ни случилось. Тот самый последний шанс, что остается даже тогда, когда, казалось, потеряно абсолютно все.

Быстрыми отработанными движениями Чертенок застегнул ремни, затянув их максимально туго, стиснул зубы и, мысленно помолясь всем известным богам, рванул рычаг катапультирования.

Хлопок пиропатронов, отстреливших фонарь кабины, больно ударил по ушам, не прикрытым летным шлемом, а потом все померкло на фоне жалобного хруста позвонков, когда пороховые заряды сорвали с креплений кресло с Чертенком и могучим пинком отправили его в небо. Поскольку отстрел производился прямо с земли, ускорители выдали максимальный импульс, чтобы набрать высоту, достаточную для надежного раскрытия парашюта даже в условиях разреженной атмосферы.

— М-м-м-ф! — захрипел Чертенок, в очередной раз дав обещание, что впредь лучше умрет, чем будет спасаться таким вот образом.

Затем последовали несколько секунд блаженной невесомости, когда единственным звуком оставался свист ветра, и, по достижении верхней точки траектории, еще один залп пиропатронов отстрелил ненужное более кресло и выбросил ярко-оранжевый прямоугольный купол.

Схватившись за клеванты, Чертенок выровнял полет и сориентировался.

Поскольку ховер лежал на земле, завалившись набок, то катапульта выбросила Чертенка немного в сторону, и он парил над голой степью, а здания комплекса остались левее. Теперь, если получится планировать достаточно долго, то вполне можно удалиться на безопасное расстояние, где ударная волна от взрыва уже не будет представлять смертельной опасности. Или даже переждать все неприятности, болтаясь в воздухе, что еще лучше.

Он оглянулся на здания лабораторий, по крышам которых уже начали плясать ветвистые молнии. Чертенок как раз подумал, насколько далеко зайдет выброс на сей раз, когда все вдруг прекратилось и, спустя пару секунд, вся территория комплекса начала медленно проседать вниз, словно в недрах земли кто-то выдернул большую сливную пробку.

— Ничего себе! — только и успел охнуть он…

Саму боеголовку Чертенок не видел. Да и как можно разглядеть черную керамическую иглу, вонзающуюся вертикально в землю на гиперзвуковой скорости? Миг — и все внизу, насколько хватало глаз, подернулось рыжей пеленой пыли, и в ту же секунду взметнувшаяся вверх ударная волна ударила в купол парашюта.

Если предположить, что при катапультировании Чертенок укоротился на пару сантиметров, то теперь он с лихвой отыграл потерю! Он даже испугался, что от такого удара у него оторвутся ноги. Кроме того, аккомпанируя хрусту костей, над головой затрещала рвущаяся ткань.

— Черт! — Константин раздосадовано поджал губы, сражаясь с теряющим форму парашютом, — только я порадовался…

Внизу земля вздыбилась ему навстречу, исторгая из проломов столбы пыли и дыма. Целые пласты грунта вздымались и переворачивались, вновь проваливаясь в разверзшуюся бездну, точно ломтики овощей в кипящем бульоне. Оглушительный грохот заполнил все вокруг, колотя по истерзанным ушам чугунными шарами громовых раскатов. Рвущийся из глубины жар опалил лицо, и Чертенок, воспользовавшись моментом, заложил вираж, нацеливаясь на один из таких фонтанов, чтобы поймать восходящий поток и замедлить падение.

С одной стороны, попытка удалась, поскольку упругая волна горячего воздуха швырнула его далеко вверх и в сторону, но это означало лишь то, что теперь ему предстояло падать с еще большей высоты.

— Черт! Черт! Черт!

Земля стремительно приближалась, а поскольку все вокруг затянуло густой пыльной пеленой, то даже определить более-менее точное расстояние до нее не представлялось возможным. Одно можно было утверждать с уверенностью — о том, чтобы приземлиться на ровную площадку, можно даже не мечтать. Взрыв перепахал все на сотни метров вокруг, и Чертенок понимал, что ему еще сильно повезет, если он не угодит в какую-нибудь свежую дымящуюся расселину.

Сверху доносилось хлопанье обрывков материи, но он поборол искушение посмотреть, как там обстоят дела. Помочь это никак не поможет, а вот проглядеть что-то важное можно в два счета. До приземления оставались считанные секунды, и как раз сейчас, по идее, перед его внутренним взором должна была проноситься вся предыдущая жизнь, но вместо этого все заполонили чередующиеся картины все того же вожделенного дома у озера и переломанных ног.

Чертенок нырнул в пыльную мглу, и она немедленно набилась в глаза, почти ослепив его и спровоцировав приступ надсадного кашля. В нос ударил тяжелый запах гари. Впереди промелькнули какие-то булыжники, и он весь подобрался, до упора рванув клеванты и приготовившись к встрече с землей.

Удар оказался весьма ощутимым, и Чертенок, даже не предпринимая попыток устоять на ногах, сгруппировался и покатился вперед, путаясь в стропах и больно ударяясь о камни. У него еще успела промелькнуть мысль, что все вроде бы обошлось, как он тут же врезался головой в вывороченную из земли глыбу…

— …она назвала меня мерзавцем! — удивительно, но факт — хоть Чертенок отнюдь не считал себя ангелом, подобная, вполне справедливая характеристика, прозвучавшая из уст маленькой девочки, неожиданно задела его за живое.

Он открыл глаза и попытался сообразить, где находится, и что происходит вокруг. Налетевший ветерок потихоньку уносил прочь пыль и дым, обнажив панораму разрушений. Окружающая территория выглядела так, словно по ней носился с плугом обезумевший пахарь-великан. Повсюду громоздились горы взрытой земли, и ему, кстати, еще здорово подфартило упасть на более-менее ровный пятачок.

Чертенок попробовал сесть, но обнаружил, что так плотно опутан парашютными стропами, что едва может пошевелиться. После нескольких попыток ему, наконец, удалось высвободить руки и освободиться от веревок, но эти упражнения отняли у него последние остатки сил. Ну, хоть кости целы — уже, считай, победа. Он привалился спиной к валуну, о который разбил лоб, и немного перевел дух, сплевывая набившийся в рот песок. Земля еще подрагивала, приходя в себя после пережитого потрясения, и со стороны бывшего центра слышался рокот и гул от осыпающихся в воронку слоев породы.

— Мерзавцем, представляешь!? — Константин почувствовал, как к горлу у него подступил едкий комок.

Воспоминания вновь и вновь возвращались к тому, что произошло там, в подземных лабораториях, и тем видениям, тем мирам, через которые Сильвия его провела. Каково это, жить в мире, который ты сам и создал? В мире, сотканном из твоих мечтаний и грез? В мире, с которым не нужно сражаться за выживание, но который, напротив, обнимает и обволакивает тебя точно заботливая мать любимое дитя?

Тьфу! Пустое все это! Слишком уж приторно, чтобы быть правдой. От передозировки счастья ведь и помереть ненароком можно. Вот только одна закавыка — он там был, и твердо знал, что этот мир где-то существует. Правда, единственный человек, кто мог приоткрыть в него дверь, погиб, пожертвовав собой ради блага человечества. Маленькая девочка с совершенным разумом и огромным сердцем…

Чертенок громко высморкался, старательно убеждая себя, что его глаза слезятся исключительно от попавшей в них пыли.

Вдалеке послышалось стрекотание приближающихся вертолетов. Судя по всему, Кехшаваду в конце концов удалось наладить связь и вызвать подмогу. Чертенок досадливо поморщился. Суровая действительность в одно мгновение грубо вернула его к реальности, выдернув из мечтательной полудремы.

Вряд ли он может рассчитывать на какие-то поблажки от суровых людей в погонах. Они только что лишились своей любимой забавы, своего важнейшего исследовательского центра, и единственному уцелевшему свидетелю наверняка светит безрадостная перспектива сполна испытать на себе всю глубину их огорчения. Церемониться не будут. «Сарагосу», опять же, как пить дать припомнят…

Чертенок закряхтел, перекатившись набок и выглянув из-за валуна, чтобы определить, как далеко находятся вертолеты. Три винтокрылые машины приближались, идя низко над землей и внимательно осматривая окрестности. Меньше, чем через минуту они будут здесь. Да, окружающие буераки предоставляли массу возможностей, чтобы спрятаться и сделать вид, будто выживших нет, но вот валявшееся рядом ярко-оранжевое полотнище парашюта путало все карты. Убирать его уже поздно, убегать бессмысленно, а встречать гостей с пустыми руками как-то невежливо… проклятье!

Он снова сел у камня и, поерзав, вытащил из кармана предмет, что впивался ему в бок. С некоторым недоумением Константин уставился на ракетницу, о которой успел совершенно позабыть. Переломив оружие, он обнаружил, что во втором стволе остался неиспользованный патрон, что его заметно приободрило. Теперь у него появился хоть какой-то аргумент для предстоящих переговоров.

Ведь что ни говори, а добрым словом и пистолетом… ладно, ракетницей, можно добиться гораздо большего, нежели одним только добрым словом.