Глава 19

Приборные стойки за спиной девочки заискрились фейерверком сигнальных огоньков, и генераторы в зале вновь дружно вздрогнули и запели громче, постепенно повышая тон.

— Эй, подожди! — воскликнул Чертенок, предостерегающе протягивая к ней руку, — я еще не…

…красный луч, отмечающий кромку верхних ворот, промелькнул буквально на расстоянии вытянутой руки, и неумолимая гравитация начала затягивать Чертенка в свой бездонный колодец. Так, отлично! Теперь убрать рули, закрыть все шторки и набраться терпения, используя короткие секунды свободного падения для восстановления сил и подготовки к финишному спурту.

В наступившей тишине стало слышно, как потрескивают сопла, остывающие после энергичного рывка на «горку». Он все рассчитал абсолютно точно — разгона хватило ровно настолько, чтобы перевалить через планку ворот, что сэкономило ему и топливо и время. И то и другое еще понадобятся. Двое соперников разогнались чуть быстрее, чем следовало, и теперь вынужденно тормозили, перелетев планку слишком высоко, а остальные плелись следом, наверстывая недобор скорости.

По его телу прокатилась нарастающая вибрация — он достиг плотных слоев атмосферы. Лиловые сполохи плазмы заплясали на гранях его поджарого тела. Из открывшихся на загривке ноздрей ударили струи натриевого пара, вырывающегося из системы охлаждения. Еще немного терпения, еще чуточку… пора! Захлопнуть клапан, бросив весь пар на турбину, что аж взвизгнула, мгновенно набрав максимальные обороты. Насос, топливо, воздух, выбросить в стороны аэродинамические рули...

Все тело заныло и заскрипело от навалившейся на него перегрузки, затрещали отчаянно сопротивляющиеся шпангоуты, но впереди уже показались следующие ворота — крохотное игольное ушко, в которое и попасть-то почти невозможно, а еще и сделать это под углом, необходимым для правильного входа в последний этап гонки — невозможно в квадрате.

Чертенок засмеялся, несмотря на то, что перегрузка выдавила из баков почти весь воздух. Он же специалист по невозможному!

Шедший впереди лидер начал торможение, опасаясь слишком сильного удара, и Чертенок промчался мимо него, не сбавляя темпа. Те, кто сомневается в своих силах, таких состязаний не выигрывают!

Он, что называется, поймал кураж. Возбуждение и азарт захлестнули его с головой. Кровь уже почти кипела в магистралях, заставляя систему охлаждения работать на пределе сил. Ничего, сейчас охолонемся! Главное, чтобы мозг не утратил способности к трезвомыслию, и тогда все получится!

Обод нижних ворот промелькнул размытым пятном, и Чертенок ударил по тормозам. Втянуть рули, сделать глубокий вдох, до предела наддув баки, закрыть шторки… От удара о поверхность он на мгновение оглох и ослеп, но продолжал удерживать неизменное направление, ожидая, пока сенсоры восстановятся после перегрузки, и скорость снизится до уровня, позволяющего маневрировать.

Включившиеся фары высветили мерцающий кавитационный кокон, окутавший его вытянутое обтекаемое тело, скользящее в толще метанового океана. Оставалось пройти последние ворота, образованные естественной пещерой на морском дне. В отличие от прочих контрольных точек, тут ошибка каралась не штрафными баллами, а мгновенной смертью. Но стоит только немного снизить скорость, как защитная каверна схлопнется, и чудовищное давление многокилометровой глубины оставит от струхнувшего гонщика одно воспоминание.

Выдвинутые плавники тонко запели, скользя по стенкам кокона. Так, чуть левее, еще немного. Впереди показались алые маяки, отмечающие вход в пещеру. Миг — и ее своды сомкнулись вокруг мчащегося сквозь тьму Чертенка. Пляшущие по ее стенам отсветы напоминали ему усмешку Смерти, внимательно следящей за ним в ожидании фатальной ошибки.

Ну уж нет, дудки! Не сегодня! Не в этот раз! Чертенок сильней навалился на сопротивляющуюся толщу, бросив в двигатели последние капли топлива. Вот и выход! Вверх! Вверх!

Пробив поверхность, он, окруженный фонтаном брызг, взмыл к небу, распахнув все шторки и жадно хватая компрессорами морозный воздух. По информационному каналу очередью проносились сообщения о новом рекорде трассы, но он их не видел и не слышал. Сейчас он всем своим телом впитывал неистовый рев заполонившей трибуны толпы. Он был их кумиром, их героем, их богом!

Чертенок распростер крылья и описал широкий круг над зрительскими рядами, наслаждаясь моментом всеобщего ликования. Он так долго к нему шел и имел право насладиться им подольше. В конце концов, только ради этого триумфа он…

…извернувшись, Чертенок ухватил тонкий бледный волосок, извивавшийся во тьме. Он выглядел слабым и безжизненным, но, судя по тому, какое неожиданно упорное сопротивление хвостик оказал попыткам его вытащить, на сей раз удача выступила на нашей стороне.

Чертенок сосредоточился, внимательно ощупывая и осматривая попавшую в его руки нить. Так и есть! Начало оказалось очень тихим и осторожным, только намечая мелодию легчайшими касаниями скрипичных смычков, но уже в таком робком вступлении ощущалась сила и уверенность, присущая зрелым и, что важно, масштабным произведениям. Теперь нужно быть предельно аккуратным и осторожным, чтобы ненароком не напугать добычу и позволить ей последовательно раскрыться во всей своей красоте и великолепии.

Он пробежался по переплетенным волокнам, вызвав к жизни деликатное пиццикато, задавшее ритм и темп мелодии, следом за которым подтянулись и прочие составляющие струнной группы, излучая подспудную тревогу своими нервозными пассажами. Что-то явно назревало. Что-то трагическое и грандиозное одновременно.

В руках он почувствовал знакомый зуд, неизменно предваряющий встречу со знатным уловом. Тут попахивает даже не сюитой или увертюрой, а полноценной симфонией, если не концертом. Ну-ка, ну-ка, потянем еще…

Поняв, что попался, музыкальный жгут завибрировал и принялся извиваться, исторгая агрессивные аккорды, ощетинившиеся звоном литавр и зовущими на битву горнами. Звук хлестал у Чертенка между пальцев, наполняя собой окружающее пространство, секвенции наслаивались, и громоздились друг на друга, и требовалось недюжинное умение, чтобы распределять сырой материал в должной последовательности, рисуя цельную и законченную картину.

Чертенок уже взмок от пота, но интуиция подсказывала, что самое интересное еще впереди.

Пойманный им удав слегка поутих, прикрывшись рассыпчатыми и умиротворяющими переборами арфы, но бдительность охотника он тем самым обмануть не сумел. Чертенок еще загодя уловил поднимающийся словно из глубины тревожный ритм, предвещающий новую попытку высвободиться, и только крепче ухватился за пульсирующий в его руках живой поток звука.

И грянул гром! Удар оказался настолько мощным, что почти сбил с ног, оглушая залпами медных стволов и раскатами многоголосого хора. Эпичность и размах просто поражали — еще никогда раньше ему не попадалось столь крупной добычи! Одна отчаянная атака следовала за другой волнами нарастающего крещендо. Боги и титаны сошлись в решающей битве, падшие ангелы восстали против своего создателя, остатки обреченного войска сомкнули ряды вокруг своего короля и приняли последний бой…

Что это? Орган!? Невероятно! Вот это мощь! Не перебрать бы с пафосом, а то критики заклюют. Ноги у Чертенка подкосились и он упал на колени, продолжая, тем не менее, стальной хваткой сжимать добычу, участь которой уже была предрешена.

Еще несколько отчаянных судорог, и змей выдохся, снизойдя до преисполненных печали, но не утративших гордости валторн. Да, битва проиграна, но война еще не окончена, и неизвестно, кто еще в ней одержит верх.

Чертенок аккуратно уложил на нотный стан последние такты и отступил назад, затаив дыхание и осматривая раскинувшееся перед ним грандиозное музыкальное полотнище. Воистину, ради таких моментов и стоит жить, чтобы…

…призванные Матриархом члены семьи сгрудились вокруг нее, и Чертенку пришлось немало потрудиться, чтобы навести хоть какой-то порядок. Всех охватило возбуждение, частично передавшееся и ему. Дальние перелеты все же не каждый день случаются.

К настоящему моменту окрестные пастбища уже изрядно поистощились — ненасытный молодняк обглодал все доступные планеты до голого камня, и пришло время перебраться на новые угодья. Добираться своим ходом — и жизни не хватит, а потому Матриарх поручила Чертенку найти и подготовить перелетную звезду. Он вскоре подыскал подходящего кандидата, и под его руководством стая уже довольно долго загоняла косяки кочевых газовых облаков в глотку старого дряблого красного гиганта, откармливая его для Перерождения, и, похоже, час настал.

Старая и опытная Матриарх всегда безошибочно определяла, когда пресытившаяся звезда готова разродиться от бремени. Огромный тускло красный шар казался спокойным и незыблемым, но в его недрах уже началось брожение, уже пришли в движение толщи накопленного газа, оглашая округу сытым бурчанием.

Чертенок носился вдоль строя, проверяя готовность и раздавая последние инструкции. По обращенной к звезде спине уже побежало знакомое покалывание, свидетельствующее о том, что в ее глубинах уже заполыхал огонь, и его вал начал свое движение к поверхности. Молодежь, еще ни разу не ловившая Волну, заволновалась и загалдела, им всем не терпелось испытать свои крылья в настоящем деле. Только бы им достало выдержки сделать все так, как положено, чтобы не пришлось тащить на себе кого-нибудь покалеченного или отлавливать неумеху, заброшенного в соседнюю систему.

Впереди, в окружении младших сестер, оберегавших ясельные садки, парила Матриарх, еле заметно шевеля кончиками крыльев и чутко улавливая малейшие изменения в потоках энергии, исходящих от готового вот-вот лопнуть светила. Остальным членам семьи оставалось только следить за ней в ожидании команды. А позади на всякий случай дежурил Чертенок, всегда готовый прийти на помощь растерявшемуся или испугавшемуся птенцу.

Ну вот, кажется, началось! Спину окатило волной жара, который прошел сквозь тело, отзываясь приятным щекочущим покалыванием. Говорят, такая прожарка хорошо помогает от паразитов. Детвора, никогда ранее не бывавшая под облучением, встревожено заверещала, и нянькам пришлось их успокаивать.

Поток энергии выдался настолько мощным, что потащил стаю вперед, не дожидаясь прихода основной волны. Если окажется, что Чертенок с командой перестарался, откормив звезду слишком сильно, то Матриарх устроит им знатный разнос! Придется следить за молодежью с удвоенным вниманием — волна ожидается также нешуточная. Но если перелет пройдет гладко, то Чертенок вправе рассчитывать на повышение. Не век же ему в бобылях ходить.

Сложенные крылья зависших перед ним сородичей озарило ярчайшим сиянием, исходящим от агонизирующей звезды, и все тело содрогнулось от сильного толчка, бросившего Чертенка вперед. Он еще сильней прижал к бокам крылья, чтобы замедлить разгон. Его задача — держаться позади стаи, следя за порядком в арьергарде и помогая отставшим.

Молодежь справилась с первым в своей жизни разгоном на удивление гладко. Да, их болтало из стороны в сторону, и они не сразу сумели стабилизировать полет, но никто не утратил контроля за ситуацией, никого не закрутило, никто ничего не вывихнул. Все же не зря он потратил столько времени на занятия с ними — базовые приемы они усвоили крепко!

Возглавляющая стаю Матриарх начала медленно и осторожно раскрывать свои гигантские крылья. Тонкие, полупрозрачные, искрящиеся в ослепительном полыхании звездной вспышки полотнища плавно разворачивались во всю свою невероятную ширину, способную объять средних размеров планету. Под напором газовых струй они натянулись, обретая прочность и упругость и увлекая Матриарха вперед со все возрастающим ускорением. Следуя ее примеру, начали раскрываться и остальные. Головная ударная волна прошла, и теперь уже можно ловить основной поток выброшенного взрывом звездного ветра. Оседлав его, они разгонятся достаточно, чтобы перебраться в соседний рукав скопления, на богатые, неисхоженные угодья. Большую часть пути стая, конечно, проведет в полудреме, сцепившись концами крыльев, чтобы никто не отстал и не потерялся, ну а пока…

Отпустив подшефную группу молодняка немного вперед, Чертенок раскинул в стороны два своих крыла. Ударивший в них поток энергии сорвал его с места, и он заложил тугой вираж, загребая почти осязаемый густой голубоватый свет. Он сделал большой глоток, наполнивший тело пьянящим жаром. Матриарх, если узнает, голову оторвет, но она там, впереди, и вряд ли кому придет сейчас в голову обернуться и посмотреть, чем он тут занимается.

Сложить крылья, камнем упасть вниз, выбросить в сторону одно крыло, закрутиться волчком, вворачиваясь в исторгаемые звездой потоки пылающей плазмы, сделать еще один обжигающий глоток, круто выйти из пике и взмыть ввысь. Да и пусть голову отрывает, не жалко! Ведь настоящая жизнь как раз и состоит в том, чтобы вот так…

…извивающаяся в траве тропинка прошмыгнула между двух замшелых каменных глыб, и впереди раскинулась укромная заросшая лесом лощина. Измотавшийся за день ветер стих и гладь озера обернулась идеальным зеркалом, в котором отражались и величавые горные вершины, чьи снежные шапки подкрашивало алеющее закатное солнце, и мощные колонны вековых кедров, карабкающихся вверх по склонам, и зажегшиеся огни в окнах большого приземистого дома на противоположном берегу.

Из трубы вился сизый дымок, поднимавшийся в небо тонкой вертикальной струйкой. При мысли о потрескивающих в камине поленьях и шкворчащем на плите ужине, дополненном бокалом красного вина, у Чертенка жалобно заурчало в животе. Он поправил рюкзак с инструментом и прибавил шагу, спускаясь вниз в компании тянущихся к озеру языков бледного тумана. Гаркин, почуяв близость дома, проявлял нетерпение, то и дело убегая вперед, но всякий раз возвращаясь и вопросительно глядя на хозяина огромными влажными глазищами, словно недоумевая, почему он плетется так медленно.

— Потерпи, малыш, мы уже почти пришли, — Чертенок ободряюще коснулся головы приятеля, и тот снова умчался по тропинке, мельтеша суставчатыми лапами и разбрызгивая слюну с развевающегося языка.

Что ни говори, а день сегодня выдался тяжелый, оставив после себя одно-единственное желание — упасть и не шевелиться. Но мысль о том, что он успел сегодня сделать все, что планировал, и даже чуть больше, согревала душу и помогала находить силы на то, чтобы переставлять гудящие от усталости ноги.

Потом он непременно упадет. Обязательно. Но сначала — горячий душ, пробирающий застуженную на морозе плоть до самых костей, чтоб мурашки по коже! И ужин! Горячий, дымящийся, и сытный до неприличия.

А после можно будет развалиться в кресле перед камином с бокалом вина в руке и вытянув ноги в носках к жаркому огню. Гаркин по обыкновению пристроится рядом, положив морду на сложенные передние лапы и глядя на танцующие языки пламени. Можно ни о чем не думать и просто наслаждаться заслуженным отдыхом, но в голове все равно будут лениво перекатываться мысли о том, что надо бы сделать завтра, как укрепить осыпающийся склон над водозабором, как лучше организовать подачу воды от насосной станции на второй этаж нового ангара…

…и уже засыпая, когда в камине останутся тлеть лишь красноватые угли, почувствовать осторожное прикосновение любимых губ к своей небритой щеке…