Растоптанные чувства

Час отбросить прочь наставления

Собственный выбрать путь

Позади оставить сомнения мне

И тебя вернуть.

И пусть люди шепчутся за спиной,

Что я сошёл с ума.

Но как только будешь ты вновь со мной,

Вспомнят ли их слова?

(Ольга Вайнер — «Решение»)

Его затея удалась. Он понял это еще раньше, чем пришло письмо от Жанны де Стрейн.

Лино ди Герра покорно перенес свое наказание. Вся армия наблюдала за его казнью, но никто не встал на защиту Мастера. Разумеется, последовала и награда, но об этом знали только Кейн и Лино. Для всех других герцог был в опале.

Отправить в Маледиктус Советника казалось само собой разумеющимся решением: страсти между ним и королевой накалились до нужного предела и этот всплеск не мог не вызвать пожар. Все получилось так, как хотел Кейн: теперь униженная гордячка не будет смотреть в сторону Истинного.

И так, полукровка была где-то в Лорин. Встреча была вопросом времени и Кейн ждал. Под его ногами лежала выжженная земля. Армия смела еще один город, от королевства Оринберг осталось несколько провинций.

— Вы звали, ваше величество? — Из полумрака появилась приземистая фигура.

— Да. Как много душ удалось заполучить? — Спросил Кейн.

— Больше двух тысяч. — Лицо вояки было мрачным.

— Сколько мы потеряли?

— Около сотни полукровок, два десятка Истинных. — Помявшись, признался мужчина.

— Есть пленные?

— Да. Сотня. Женщины, дети и жрец.

— Один жрец? — Недовольно переспросил Кейн.

— Он отрезал себе язык.

Дисмас переминался с ноги на ногу, нервничал. Неприятные известия всегда тяжело сообщать.

— Глупец. — Рассмеялся Кейн. — Кто займется им? Князь Гевальт?

— Разве князь вернулся? — Удивился Дисмас.

Кейн нехорошо улыбнулся.

— Будет с минуты на минуту. Пожалуй, Советник будет слишком занят. — Задумчиво произнес он. — Его душевное равновесие пошатнулось: он впал в немилость Ее Величества. Жрецом займутся люди ди Герра. Передай приказ герцогу.

Дисмас утвердительно кивнул.

— Будут еще приказания?

— Да. Мы расположимся на этом холме. — Кейн окинул взглядом полуразрушенный город. — Выслать разведку. Люди ждут нас. Но мы не будем торопиться. Я слышал, на подмогу смертным спешат еще два полка. Откуда только берутся силы.

— Да, ваше величество. Земли Оринберга почти обескровлены и подкрепление состоит из юнцов. — Дисмас передернул плечами. — На западном направлении закрепился ординат Гайос, войска Вальди и Гевальтов наступают с востока и скоро будут здесь. Кольцо сжимается. Правда, есть вероятность, что из-за пролива придут на подмогу атланцы.

— Это — проверенные данные?

— Амос Дитрих получил их сегодня. В столице произошел переворот, король Оринберга отрекся в пользу брата. Герцог очень воинственный и решительный.

— Какой толк, если у него нет войска? — Хмыкнул Кейн.

— У него есть остатки аристократов — бывалые воины. Две тысячи наемников из Сааддана, артиллерия из Бирема и «василиски».

— Наконец-то. — Удовлетворенно хлопнул в ладоши Кейн. — Мы встретимся с самим Сантером. Где же доблестный самодержавец теперь?

— Под столицей, Ваше величество. — Ответил Дисмас. — Королевство пошло ва-банк. Их авангард занял позиции в землях самого герцога Свейна. Отступать больше некуда.

— Мы на пороге победы, генерал. — Оскалился в улыбке Кейн. — После Оринберга займёмся Атланой. Пополнить ряды полукровками.

— Но, Ваше величество, они же будут плохо обучены. — Нахмурил брови Дисмас.

— Пушечное мясо не должно думать. — Кивнул Кейн. — Королева направила в Лорин новые силы. Отдадите их в распоряжение Лино ди Герра. Герцог возьмет чуть южнее, зайдет в тыл.

А сейчас — встать лагерем, через две ночи собрать совет. Выслать разведку в столицу. Все донесения — мне на стол, без задержек.

Дисмас кивнул и откланялся. Временами Кейн вел себя странно, но на то всегда были свои причины.

Чем больше времени проходило с того дня, как король покинул Маледиктус, тем меньше оставалось в нем от чувства удовлетворенности, спокойствия и сосредоточенности. Кейн становился излишне раздражительным и жестоким.

Обвалившиеся стены домов, утопающие в крови каменные дороги… Зловоние, исходившее от гниющих смертных, привлекало мух и крыс. Днем слеталось воронье, кажется, какая-то стая волков шла по пятам, объедаясь не успевающими остывать трупами.

Люди убивали друг друга не для того, чтобы продлить жизнь или набраться сил. Просто для развлечения или самоутверждения. Кейн скривился. В жизни верийцев убийство всегда имело смысл и конкретную цель: с каждой поглощенной душой они становились могущественнее. Его раса многого добилась в магии, науках и искусстве. Людям даже не снились такие высоты.

И все же, верийцы разочаровали бога. Они стали проявлять все ту же ненасытность. Им хотелось больше власти, они не отдавали больше души, накапливали их в себе. Их изначальная функция была утрачена, и Кейну снова приходилось самому беспокоиться о равновесии Вереса. К тому же, полукровки, которых беспорядочно плодили Истинные, окончательно подорвали веру смертных.

Луна смотрела на его чеканное лицо, сверкающие алые доспехи, волнистое лезвие меча с рукоятью в виде черепа. Он победителем взобрался на павшие руины. Кейн поднялся на самую высокую точку города. Здесь улица, петляя, открывала вид на дорогу, ведущую в столицу.

Еще несколько дней, — и королевство падет. Он разрушит эти древние города, сотрет с лица земли храмы Лорин, чтобы выманить эту жалкую трусиху. Она должна вступиться за своих детей, за свои создания, за свой ничтожный мир. Тогда он узнает, почему остальные боги ополчились против его мира, а Сантер вдруг принялся командовать.

Кейн ощущал присутствие третьего игрока. Он стоял за безупречно сплетенной магией духовников из храма Лорин. И у магии этой не было ничего общего с самой богиней.

Весь Лорин был слишком ажурным, стихийным и мечтательным. Словом, во всем, — в пряничных деревушках, утонченных городах и плохо укрепленных замках, в зеленых лугах и хрустальных реках, — во всем чувствовалась женская рука.

Магия жреца, что чуть не сжег графиню де Стрейн, была холодной и точной. Каждая фигура заклинания подчинялась расчету и логике. Игра становилась все интереснее.

Короткое послание от Жанны Кейн носил с собой. Девчонка просила его. Впервые она что-то попросила сама.

«Я покидаю Маледиктус, чтобы присоединиться к тебе в Лорин. И ты не посмеешь отказать той, кому не безразлична твоя жизнь, встать рядом с тобой»

Было что-то хитрое и скрытое в этих двух строчках. Кейн улыбался, снова и снова перечитывая их. Что она имела ввиду? Или кого? Даже просьба у лоринки звучала как приказ, как решенное дело, уведомление о неизбежном. Избалованная и самоуверенная, она принимала все не задумываясь, не благодаря. Кейн решил преподать Жанне хороший урок.

***

Тихая ночь, полная звезд, разрушенные дома на узкой улочке… Холодный осенний ветер налетал порывами. Найти Кейна для нее не составило труда: она слышала его Зов. Сначала Жанна отыскала разлом между мирами. В этом ей помогли горы Маледиктуса. А дальше… Не сложно найти армию, что так безжалостно сметает все на своем пути.

За ее спиной выросли верные телохранители, Жанна так и не смогла сбить их со своего следа. Они не мешали ее побегу, а потому, Жанна смирилась с их молчаливым присутствием.

Рада Гевальт так же не отступала ни на шаг.

Раску королева оставила короткое послание, в котором возлагала надежды на то, что он сможет установить новый мир и сдержит Дома от бунта. Разумеется, она вернется, если что-то пойдет не так. Но Вик Корси обещал помочь, а ему Жанна верила.

Тонкие руки деревьев тянулись к луне, покачиваясь в своем таинственном ритуале, где-то выли волки. В Оринбереге стояла поздняя осень. Не та яркая красавица, что дарит позолоту на все еще пышные кроны. Нет. Сухая труха под ногами когда-то была листьями, а теперь прела под слабым теплом солнечного света. Клубились туманы возле остывающей реки. Затихли в ожидании холодов леса, застыли помертвевшие и безразличные.

Этот контраст с цветущим Вересом в раз приглушил все теплые эмоции.

Долго, целых две недели, Жанна догоняла уходящую в глубь страны армию бессмертных. Холод проникал в ее сердце, но морозные ночи были здесь ни при чем. Убитые и измученные верийцами люди, сожженные дотла деревни и разрушенные города! Захватчики хладнокровно уничтожали всех, кто был слабее, в ком теплилась душа.

Кому-то посчастливилось умереть в бою легко и быстро. Другим достались муки и изощренные пытки. Все эти короткие и ужасные моменты проносились перед ее глазами, точно склеенные между собой картинки.

Чернели обугленные скелеты чьих-то домов, запах гари заглушал все вокруг, земля парила от все еще тлеющих под ногами углей.

Рада Гевальт не на шутку испугалась, когда хрупкая чужеземка свалилась без чувств в первом же поселении. Фиолетовые глаза закатились, тело забилось в судорогах, из ушей и носа потекла кровь.

Верийка подхватила трясущуюся голову Жанны, Дар и Ким прижали к земле руки и ноги. Пытка продолжалась долго. Потом королева затихла и провалилась в кошмар, временами разрывая тишину громкими жалобными стонами.

Рада пыталась привести лоринку в чувства, но к рассвету смирилась, изредка вздрагивая от очередного вскрика.

Когда Жанна открыла глаза, Рада с беспокойством всматривалась в уставшее лицо. Она ни о чем не спросила, но понимала, что для девушки увиденное оказалось большим ударом.

Возможно, дитя своего мира, Жанна чутко воспринимала следы, оставленные загубленными душами.

Возможно, просто не была готова к войне, которую никогда не видела.

Ким молча поднес к губам королевы флягу с водой, Дар заглянул в небольшой шатер, который верийцы соорудили из найденных на руинах обрывков плотной ткани. Оценил состояние Жанны взглядом и скрылся.

— Может, вернемся? — Неуверенно предложила Рада.

Жанна отрицательно покачала головой: теперь она точно не отступит! Пока девушка примеряла на себя корону Вереса, Кейн нес смерть и разрушения.

Она позволила себе короткую передышку, привела мысли в порядок и по возможности обходила стороной пепелища, что остались от поселений. В родное поместье она заглянуть не смогла: лучше надежда, чем горькая правда.

Абсолютная тишина стояла вокруг. Ни капли жизни. Лишь воронье, да голодные волки.

Когда армия оказалась совсем близко, решимость королевы окрепла: она прекратит этот ужас. Глубоко вдохнув холодный воздух, девушка шагнула в сгустившиеся сумерки, не скрывая своего присутствия.

Часовые не выказали удивления, без вопросов пропустили странную компанию в лагерь. Воины смотрели на Жанну. Верийцы помнили тихую девчонку, которая боялась вздохнуть во время Уз крови. Помнили и не сразу узнавали ее в этой гордой воительнице.

Рада сразу направилась в сторону платок, где расположился герцог ди Герра: заявить о своем желании участвовать в битвах, подать приказ королевы. Ким и Дар дипломатично оставили лоринку: дела Короны не касаются Домов.

Новость о ее прибытии распространилась быстрее пожара.

Жанна нашла Кейна легко. Она чувствовала сосредоточение энергии, что бурлила в боге, видела всполохи Нитей, что тянулись к хозяину жизней.

— Быстро же тебе наскучил Маледиктус. — Кейн смотрел на маленькую, до смешного грозную девушка, ощупывая ее внутреннее состояние.

Нити судьбы всех четверых король уловил давно, и с нетерпением ждал встречи. Он наблюдал. Лоринка изменилась. Стала сильнее и увереннее в себе. Она раскрывалась, как бутон под ласковым солнцем. Кейн сделал приглашающий жест. Жанна поджала губы и царственной походкой пошла за ним.

Перед ними шумело и вздыхало беспокойное море. Волны облизывали побережье, грозя кривым соснам на осыпавшихся кручах.

— Ты изменилась. — Сказал Кейн, когда они остались одни.

Кейн с удовольствие смотрел, как уверенно она двигается, как властно, с достоинством светятся ее бездонные глаза.

Городские руины скрылись далеко позади, ветки деревьев тянулись к небу, перемигивались звезды.

— Обращение тебе к лицу. — Продолжил Кейн. Его ладонь бережно коснулась лица девушки. Маледиктус пошел ей на пользу.

— Не прикасайся ко мне! Ты — чудовище! — С жаром выпалила она, ударяя его по руке. — Ненавижу все, что ты делаешь с моим домом!

Кейн рассмеялся:

— Ты больше не боишься меня, моя Королева? — Азартно вспыхнули алые огни в глазах.

Вместо ответа она бросилась на него с саблей. В ней не было сомнений, одна лютая ненависть. Кейн увернулся, обхватил ее запястье и вывернул руку. Оружие со звоном упало на землю.

— Не берись за оружие, если не умеешь с ним обращаться. — Хмыкнул мужчина.

Жанна не растерялась и применила Дары.

Грохот взбудоражил лагерь, по земле прошла дрожь, рухнули стены ближайших домов. Яркие слепящие вспышки пробежали по небу. Ударная волна положила воинов на землю, разметала палатки.

Верийцы настороженно смотрели туда, где скрылся их Бог и его королева.

— Ставлю эти изумруды, она подпалит ему зад! — Рассмеялся один из полукровок, азартно доставая мешочек с драгоценными камнями.

Верийцы захохотали и принялись делать ставки.

Дисмас Кин осуждающе покачал головой: чем дальше от Вереса, тем более дерзкими становились солдаты. Острые языки с удовольствием расписывали предполагаемый исход схватки между лоринкой и богом, из-за пазухи доставали заветные трофеи, спорили и оглашали окрестности диким гоготом полукровки. Верийские офицеры для порядка окрикнули подчиненных пару раз, но Дисмас видел, что они сами не прочь поучаствовать в этом веселье.

Кейн выдернул ее из-под завала, который Жанна сама же и устроила своими вспышками силы.

— Над тобой еще работать и работать, глупое дитя! — Он поставил ее на ноги, стряхнул с одежды землю. — Глупая. — Беззлобно произнес король. — Ты не сумела обуздать свою магию до конца, просидела в Маледиктусе, хотя никто не останавливал тебя. Осталась глуха ко всем книгам, видела в них лишь то, что хотела! Зачем ты оставила Верес сейчас, когда можешь изменить его к лучшему? Разве не этого ты хотела? Ты твердила о несправедливости к смертным дни и ночи напролет, а теперь пустила все на самотек.

— Раск справится прекрасно! — Огрызнулась Жанна. — Ты лишил меня моей семьи, моего дома, моей природы и души! Ты изуродовал все, к чему прикоснулся.

Она сердито топнула сапогом по земле, от чего с волос полетела пыль.

— Почему я должен был поступить иначе? — Невозмутимо спросил Кейн. — Ты еще слишком молода и глупа, чтобы быть угрозой для меня. Не забывай: мы с тобой — единое.

Она вскинула руку с кинжалом, но в воздухе просвистел фламберг. Ее отрубленная кисть валялась у ног. Жанна отскочила назад и уперлась спиной в холодный валун, кусая от боли и досады нижнюю губу.

Кейн заметил на шее девушки камею, с любопытством подцепил ее лезвием меча, перерезая цепочку. Украшение скользнуло в широкую ладонь, секрет вскрылся под нажимом пальцев. Король повертел в руках то самое кольцо, что раздобыл в Карьяд.

— Как можно быть такой неосторожной, Ваше величество? — Он яростно отшвырнул кольцо с алым камнем в сторону. — Эта побрякушка дает очень много власти тому, кто ее надевает. И очень много просит взамен. Ваше счастье, что оно бессильно без Уз крови. — Снисходительно процедил он.

Жанна прижала руку к груди, побледнела. Но терпеливо ждала, когда ткани восстановятся.

— Я — плохой воин. Но моя магия сильнее твоей. — Гордо отозвалась она.

— Хочешь это проверить? — Он засмеялся. От обиды и бессилия девушка готова была разреветься как дитя. — Он же сказал тебе, что ты не справишься. — Кейн с издевкой, покачал головой.

В юном сознании их встреча рисовалась несколько по-другому. Жанна была уверена, что достаточно сильна, но сейчас, рядом с Кейном, по-прежнему ощущала себя ничтожной. Их взаимная связь позволяла почувствовать могущество бога. Приятно было понимать, насколько близко она сама подошла к этой власти и все же, победить ей не удалось бы ни за что.

— Я удивлен, моя королева. — Насмешка в золотых глазах выводила из себя. — В своем письме ты просила меня позволить быть рядом, а сейчас пытаешься убить. Что изменилось по дороге? Понимаю: ты не была готова увидеть истинный лик войны, но ведь я предупреждал тебя.

— Я просила за Раду Гевальт, не за себя! — Оскорбленно выпалила Жанна.

Как мог он подумать, что она питает к нему хоть что-то кроме отвращения?

— Опять этот надоедливый Дом. — Сурово нахмурился Кейн. — Слишком много и слишком часто волки стали попадать в мое поле зрения. Я ждал тебя так долго не для того, чтобы слушать проклятия и глупости!

Он шагнул к ней навстречу, их руки сомкнулись, золотые и голубые искры взвились в воздух, покидая телесную оболочку.

Словно тысячи звезд взорвались в одно мгновенье! Земля ушла из-под ног, осталась только чернильная ночь и яркие парящие души, что сплетались в единый узор!

***

— Это подло! — Горячо воскликнул вериец, сминая приказ в руке. — Я не буду исполнять его и не позволю Домам!

Громогласный смех пронесся по коридорам Маледиктуса.

— Ты все еще пытаешься быть благородным! — Бог усмехнулся в седые усы. — Нельзя играть по правилам, когда в твоих руках столько власти, сын. Люди должны покориться сильнейшим.

Кейн упрямо замотал головой. В его памяти еще жил Лабиринт в Сахрезе, испытания, которые он шаг за шагом проходил. Молодой вериец вышел оттуда другим. Об этом его предупреждала Миа. Умение творить было утрачено навсегда. Не говоря уже о самих препятствиях, что заставляли Кейна делать выбор, проверяли как далеко готов зайти будущий король Вереса. Миа удовлетворенно кивнула, встретив друга на выходе: его принципы остались неизменны.

— Люди — твои первые прихожане. Их вера хранила мир многие века. Да, я сам предложил тебе изменять их природу, но, отец, мы не можем превратить их в рабов!

Кейн отчаянно пытался переубедить отца. Верес хотел больше власти. Ему понравилась возможность без конца пополнять свою армию полукровками, а короткая жизнь смертных была проста. Не было должного просвещения, образования, все цели сводились к тому, чтобы существовать сыто и обеспечено.

Верийцы же, напротив, жаждали знаний и развития. Недолго думая, Верес сделал ставку на восемь Домов. Он хотел отдать им земли в собственность вместе с абсолютной властью над смертными.

Закон был плохо прописан, Кейн, заглядывая вперед, знал, что безнаказанность сделает из Истинных тиранов. Религия получит сокрушительный удар, все реже будут звучать молитвы в храмах.

Люди доверяли полубогу. Кейн мог свободно зайти в любой город, он часто решал какие-то споры, помогал, когда смертные сталкивались с действительно большой бедой. Его любили. А теперь Верес хотел превратить эти живые души в обычный материал.

Дома равнялись на Кейна, благородные отпрыски рвались в его личную гвардию, а несогласные боялись показаться на глаза.

— Кейн, любовь толпы стоит дешево. — Верес нахмурился. — Они будут проклинать тебя, когда ты перестанешь удовлетворять их потребности. Тебя будут обвинять во всех промахах, забыв былые заслуги. Верь мне. Я не жесток и не безумен. Есть еще шесть миров, которые перестали быть верными друзьями.

И это тоже было правдой: боги столкнулись со своими бедами и каждый винил в этом соседа. Прошли времена, когда восьмёрка обменивалась своими успехами. Зависть была первым признаком начинающейся болезни. За добрыми советами пришли осуждения, категоричность. Наконец, агрессия.

— Сантер пытается перевести на свою сторону всех. Несущий смерть служит нашей защитой и причиной недоверия: это — убийца богов. Только его лезвие может отнять жизнь Создателей.

— Кария? — Не веря услышанному, спросил Кейн.

Верес отрицательно качнул головой.

— Нет. Она умерла вместе со своим миром. И мне кажется, в этом замешан Сантер. Он нашел способ избавляться от нас по-другому.

— Зачем ему это, отец?

Верес погладил бороду, скривил губы.

— Видел ли ты когда-нибудь истинный облик Джареда?

Кейн пожал плечами. Сантер являлся редко, но всегда выглядел по-разному. Его выдавали только меняющие цвет глаза.

Верес помолчал, обеспокоенно бросил взгляд на просыпающуюся в окне Маледиктуса зарю: у него было еще очень много дел, а приходилось тратить время на нравоучения.

— В его глазах таится тьма, Кейн. Голодная, ненасытная. Что бы ни случилось у соседей, — Сантер всегда в выигрыше.

Юный вериец с любопытством внимал каждому слову бога. Смятый в руке приказ Кейн автоматически начал разглаживать.

— Все мы, Создатели миров, несем в себе как грехи наших праотцов, так и благодетель: Кария — сама любовь, трепетность и нежность. Она же — глупость, беспечность. Невеккет — вечная юность, легкость. Но в нем живет невежество, мальчишка постоянно сталкивает лбами нас всех ради забавы. Для него все — игра. Сантер умен и расчетлив, обаятелен. Он — самый жестокий из нас всех, чужие страдания приносят ему удовольствие.

— А ты? — Вдруг спросил Кейн.

Бог промолчал. Он был самым сильным из восьми. Ему досталось право судить своих соседей и выносить им смертный приговор. Какой толк от этого, если угрюмый Верес не сумел удержать эту власть? Справедливость отчаянно проигрывала перед умеющим искушать чужие души Сантером.

***

В высокой башне эхом отдавали гулкие шаги. В каждом окне, мимо которого проходил Кейн, он видел лишь влажные плывущие облака.

До чего же тщеславны все восемь богов: соорудить себе не просто твердыню, но грандиозный памятник собственному могуществу!

Холодные ступени из белого мрамора искрились в свете лампад, вериец насчитал уже почти пять сотен, а лестница все не заканчивалась.

Наконец, он уперся в изящную резную дверь. Рука взметнулась к ручке, но дверь открылась сама.

Лорин сидела за арфой, задумчиво перебирая струны. Рядом сидели еще три девицы. Они без конца пряли светлые голубые нити, время от времени обрезая их ножницами. Все три были абсолютно слепы: глаза или их отсутствие скрывали плотные повязки.

— Кейн! — Зазвенел голос богини. — Как я рада…

— Оставь. — Вскинул руку вериец. — Считай это праздным любопытством.

Прекрасное лицо Лорин омрачилось. Она была изящна и стройна, аккуратное идеальное лицо, румяные щеки на прозрачной бледной коже, чувственные губы, большие фиолетовые глаза. Тонкие руки, воздушные жемчужные волосы, грациозные движения.

Богиня смотрела снизу-вверх на широкоплечего возмужавшего Кейна. В последний раз она видела его совсем мальчишкой, когда он трепетно искал внимания Лидии…

— К чему такая суровость? — Тепло улыбнулись пухлые губы. — Я рада приветствовать нового бога Вереса и надеюсь, наши дружеские отношения с соседом сохранятся!

Лорин хлопнула в ладоши, в комнате появились еще две хорошеньких девушки. Одна несла в руках поднос с яствами, другая — сосуд с вином.

— Я предлагаю отпраздновать… — Лорин взяла в руки пузатые золоченые кубки.

— Отпраздновать убийство Вереса? — Хмыкнул Кейн. — Он был так ненавистен тебе?

Лорин застыла с пьянящим напитком в руках.

— Ну что ты! — Обиженно воскликнула богиня. — Я любила Вереса…

— Так же, как Сантера! — Кейн встал, оперевшись о меч. Лицо выражало презрение. Двуручный фламберг искрился алой ненавистью.

Лорин чуть стушевалась, но тут же оживилась.

— Я рада всем семерым и всегда старалась сохранить дружбу.

— Чего ты хочешь? — Процедил Кейн, вслушиваясь в шепот меча.

— Я… — Она закусила губу. — Мы все считаем, что Несущий смерть должен принадлежать Совету.

Кейн лишь усмехнулся.

— Ты можешь перековать меч, Совет готов оказать…

— Нет. — Отрезал тихий, но грозный голос. — Ваш страх перед Несущим смерть не обоснован. Мне не интересны под ковёрные игры уже не семерых, а четверых богов. У меня достаточно дел в Вересе.

— Я верю тебе. — Кивнула Лорин. Богиня подошла с двумя кубками в руках. — Кейн, твой фламберг живой. Он может и влияет на сознание хозяина. Вы — со зависимы. Одушевленный разрушитель. Это будет жестом доброй воли, лучшим доказательством нашего согласия.

— А что взамен? — Кейн проигнорировал протянутый напиток. — Почему я должен доверять тебе или кому-либо другому?

— Но что нам делить? — Возмутилась Лорин. — Теперь, когда мы все можем оказаться на месте Карии или Сахрезейи…

— Или Невеккет. — Холодно бросил Кейн. — Да, дорогая соседка.

Лорин поежилась.

— Нет. Мой Ключ — единственная гарантия безопасности мира. — Ясно и недвусмысленно отрезал Кейн.

— Тебе не одолеть нас всех. — Хрупкая ладонь сжала кубок.

Золотой металл смялся, точно кубок был из бумаги. Вино брызнуло на белоснежный мрамор. — Покорись! Все меняется и только союз спасет нас от гибели! Ты живешь слишком мало, чтобы скинуть хмель власти!

Прекрасное лицо стало жестким и надменным.

— Слова Сантера. — Кейн вздохнул и повернулся, чтобы уйти. — Я живу достаточно, чтобы не поддаваться хмелю эмоций и страстей.

— Придет время, Кейн, ты пожалеешь об этом! — Бросила богиня.

— Мне не о чем жалеть, Лорин! — Не поворачиваясь отозвался Кейн.

— Эгоист! Подумай о нас всех: мы связаны и не можем друг без друга! Пойми, я не за Сантера или тебя… Я хочу лишь найти выход.

— Звучит жалко, Лорин. Неправдоподобно. Какое мне дело до тебя или других? — На мгновение Кейн остановился, но лишь отрицательно покачал головой и продолжил спускаться назад.

Лорин кинулась вслед за верийцем, рассерженно развернула его к себе.

— Глупец! Даже если ты влюбишься, — ты не познаешь счастья никогда! Никогда за всю свою бесконечную жизнь! — Пылая от гнева, выпалила женщина. — Тебя всегда будут предавать! Ты не умеешь любить, Кейн! Ты пожалеешь.

— Но ты этого не увидишь. — Зловеще пообещал Кейн, брезгливо передернул плечами, освобождаясь от прикосновений Лорин.

***

Девочка с любопытством рассматривала кинжал.

— Матушка, зачем он хранится в часовне? — Невинные фиалковые глаза светились любопытством.

— Всему свой черед, Адель. — Луиза спрятала гордость совей семьи, Дар Жрицы Лорин. — Ты передашь его своей дочери, она — своей. Настанет час — богиня подаст знак.

— Скууучно! — Насупилась малышка, скрестив руки на груди. — Не верю я в твою богиню! — Капризно оттопырилась нижняя губа.

— О, Адель! Не смей говорить так! — Луиза де Стрейн стала суровой. — Почитай Лорин что бы ни случилось! Госпожа хранит нас.

Жанна Аделина де Стрейн тяжело вздохнула и принялась повторять заученную молитву. Она просила о милосердии, всепрощении и любви. Но не верила ни одному слову. С тех пор как Луи произнес: "Если ты есть, о Лорин, покажись", но ничего не произошло, девочка стала сомневаться в религии.

Потом умерла любимая няня Галина. Жанна долго рыдала в подушку, умоляя о чуде, обещая отдать все свои игрушки и посвятить себя служению богине.

Но и в этот раз ничего не изменилось.

И в день, когда отец собирался в столицу, но не хотел брать с собой дочерей, не помогли ни уговоры, ни молитвы.

Чем дальше — тем больше рос атеизм юной девицы. Она механически повторяла святые слова, посещала службы. Но вера ее угасла.

Своеволие дочери печалило Луизу. Однажды богиня явилась во сне и велела не препятствовать желаниям ее крошки Жанны Аделины.

"Грядет великая битва, Луиза. — Вещал голос во тьме. — Твоя дочь избрана мною"

Луиза истово молилась, доверив свою судьбу всевышней. Жанна росла и хорошела.

Чем старше становились графские отпрыски, тем чаще обсуждали они не Книгу просветления, а новые изобретения, что появлялись в мире.

— Жанна, ты только подумай! Атланцы изобрели машину, которая может изготовить несколько десятков книг в короткий срок! — Восторженно кричал Луи де Стрейн сестре.

— Луи! Луи!

По садовой дорожке мчалась Маргери де Стрейн. Очаровательная девочка с большими серыми глазами, в изысканном, но перепачканном платье.

Смеялась юная вытянувшаяся красавица-Жанна, глядя на то, как Луи кружит визжащую от восторга сестру.

— Когда ты вернулся, Луи? — Счастье струится в голосе младшей де Стрейн. — Ты привез, ты привез?

— Что? — Лукаво отвечает юноша.

— Куклу! Ты забыл! — Девочка сердито скрестила руки на груди.

— Я думал, ты хотела нового воздушного змея. — Луи разыгрывает растерянность.

— Да перестань, она же заревет! — Смеется Жанна и протягивает Маргери сверток.

Все трое с интересом изучают новое чудо: кукла ходит, ее глазки то закрываются, то открываются, а если перевернуть игрушку на живот, то даже говорит «Мама».

***

Когда Жанна открыла глаза, ее голова лежала на коленях короля, он задумчиво смотрел на приближающийся рассвет.

Голова гудела, обрывки видений казались сном, горло сжималось от накативших воспоминаний. Девушка села, потерла виски, унимая боль.

— Сколько времени прошло? — Тихо спросила Жанна.

— Не достаточно. Мне еще есть, что сказать тебе. — Отозвался Кейн, не отрываясь, всматриваясь в светлеющее небо.

Девушка медленно и осторожно устроилась рядом, пытаясь прогнать шум из головы.

— Скажи, что не желаешь зла моему миру. — Попросила она. — Солги, я попробую поверить.

— Лорин — лишь граница, на которой столкнулись мои интересы и интересы Сантера. Вашему миру следует вспомнить, кому они обязаны своим существованием.

— Но зачем ты уничтожаешь людей? Неужели чужие страдания доставляют тебе удовольствие?

— Чтобы они не примкнули к Сантеру. Я знаю, он уже давно пустил свои корни в Лорин! Ему нужны ваши силы, чтобы сразить меня. А смертные — всего лишь жертва. Бессмысленная и жестокая.

— Почему Оринберг? — Недоуменно спросила Жанна.

— Это — самое сердце мира. Здесь Лорин создала своих первых людей.

Жанна покусывала нижнюю губу. Эта привычка всегда выдавала в ней нервное напряжение. Кейн повел бровью, исподтишка наблюдая, как проносятся на лице лоринки сомнения.

Ее воспоминания также застали короля врасплох. Семья де Стрейн была по-настоящему счастлива до того, как водоворот событий увлек Жанну в Верес. Впервые вериец почувствовал себя виноватым.

— Что ты будешь делать, когда другие страны объединяться против тебя и встанут на защиту Оринберга? — Почти с ненавистью прошептала она. — Ты же не думаешь, что твои поступки останутся безнаказанными!

Кейн, стараясь прогнать непрошенную нежность из голоса, рассмеялся.

— Этого не будет! Они не смогут. — Уверенно отрезал он. — Они дрожат и надеются, что все закончится без их участия. Что можно откупиться от смерти своими деньгами, бросить в этот огонь несколько чужих жизней, чтобы уберечь свою. Кроме того, они ненавидят Оринберг. Агония вашего королевства приносит им удовольствие гораздо больше, чем прямое участие. Они уже мысленно поделили ваши опустевшие земли, подсчитали прибыль от оказанной помощи. Нет бескорыстных поступков ни в одном мире, где живут люди!

Жанна вынуждена была признать правоту Кейна. Да, соседи недолюбливали Оринберг: богатые земли, большая территория и цепкие руки правящей династии.

Простые люди порой жили на грани нищеты, но король умел вовремя сделать щедрый жест и раздать кусок хлеба, бросить горсть монет, устроить праздник в память о былых победах.

И страх. Все тот же страх, но уже перед своими собственными воинами, довлел над оринбержцами. Рыцари герцога Свейна, вышколенные, преданные, сытые, тщательно следили за порядком в королевстве. У герцога был прямой интерес к престолу и об этом шептались во всех углах.

Герцог выглядел куда более презентабельно, чем распустившийся и одряхлевший Лусиан Свейн. Но Альберт Свейн поддерживал своего правящего брата, его харизма, его могущество сдерживали население от открытого бунта.

Самой Жанне не доводилось встречать короля. А вот знакомство с герцогом оставило неизгладимое впечатление и послужило причиной последующих несчастий.

— Чем же отличаются лоринцы от верийских людей? — Продолжал Кейн. — Разве что, верийцы довели своих крестьян до самой грани. А где она, эта грань, за которой вскипает кровь? Сколько можно терпеть унижения? Раболепно повиноваться, крепиться, отдавать последние крохи, терпеть надругательства над собственным достоинством, лишь бы… Жить? Но стоит ли такая жизнь этого терпения? — Голос Кейна звучал то громко, то тихо, успокаивая, настраивая на размышления.

Жанна знала, что каждого второго мужчину в Вересе могли легко забрать в армию Кейна. Не важно есть ли у несчастного жена и дети. Семьям погибших щедро выплачивали золотом.

А бывало, супруг возвращался. Другой. И дело было не только в верийской крови, что навсегда изменила человека. В его глазах плясала смерть и все, что он теперь умел — убивать.

Девушка смотрела на Кейна как зачарованная. Слова звучали убедительно, он больше не казался страшным и грозным. Кейн не был оторван от своих подданных так сильно, как правители Оринберга. Он прекрасно знал, как жалко и обреченно влачат свое существование смертные Вереса. Даже сочувствовал им. В его памяти жили дни, когда смех звучал на просторах его мира, а храмы наполнялись благодарными молитвами.

— Я не заслужил твоей ненависти, дитя… Любая война — это смерть и боль. И умирают самые беззащитные. Жалость здесь не уместна. И у тебя был и остается шанс изменить все в Вересе. Я думал об этом много раз, но ты знаешь, что я не умею творить.

Девушка рассматривала собеседника: от Кейна веяло льдом. Все верийцы обладали своим запахом. От короля пахло морозом, снегом, вьюгой…

И сам он напоминал суровую зиму, способную гневаться метелями, восхищать своей лаконичной природой, привлекать загадочным и холодным блеском.

И как она раньше не видела этой верийской привлекательности? Чужой, совершенно непривычный образ, стал восхитительным!

— Ты говоришь о справедливости, — начала она, — а сам превращаешь жизнь в пепел. Сколько хороших людей умерло в мучениях.

Девушка почувствовала, как лихорадочный озноб прошелся по спине от воспоминаний.

— Только твоя жизнь чего-то стоит в Лорин. — Нахмурился Кейн. — Отец говорил правду: любовь толпы переменчива. Ты хочешь остановить меня. — Он усмехнулся. — Они не простят этого. Спустя время, крестьяне будут шептаться о том, что ты — само зло. Благородные будут искать расположения, выгоду. Зависть к твоей вечной молодости лишит тебя друзей. Ты сама разочаруешься в людях, когда проживешь рядом с ними достаточно долго. Верь мне, я пытался быть милосердным и снисходительным к их порокам и желаниям.

Их взгляды встретились. То, чего не хватало Кейну — умения творить — в достатке было в ней. Жанне не хватало расчетливости и жесткости. Этого было довольно в Кейне. Вместе у них могло получиться все что угодно.

— Я не скрываю: ты нужна мне. Я нужен тебе еще сильнее. Ты полюбила силу и свое право вершить правосудие. Ты больше никогда не станешь прежней. И уж тем более, не будешь следовать требованиям общества Оринберга. У тебя есть дорога лишь вперед. Так пройди же ее до самого конца…

Король наклонился и слегка коснулся губами ее губ.

Девчонка вздрогнула и отшатнулась.

— Видимо, этот путь подразумевает твое прямое участие? — Вскинула брови Жанна.

— Я не буду убивать за тебя. — Пообещал король, смеясь. Порою, ему нравилось поддразнивать это юное и бесхитростное создание. — Во всяком случае, тебе придется заслужить эту честь. Но поклянись, что будешь верна мне и только мне. Что будешь доверять без оглядки и вместе мы сможем навести порядок во всех восьми мирах! Мы остановим разрушения, вернем к жизни то, что погибло.

Он снова потянулся к ней, в этот раз она не сдвинулась с места, лишь легонько уперлась ладонью в грудь, пытаясь обозначить предел своего личного пространства. Кейн крепко прижался губами к ее губам, легко, не встречая сопротивления, убрал руку со своей груди и почувствовал жар девичьего тела под слоем одежды.

Почему-то сейчас Жанна не сомневалась в правильности происходящего, не цепенела от страха, не дрожала. Она больше не пыталась отступать, полностью доверилась Кейну, точно ответив на его вопрос.

Она позволила избавить себя от одежды, жадно впитывала каждое прикосновение к необыкновенно бледной коже, вспыхивала от умелых прикосновений. Пламя внутри разгоралось все жарче.

Кейн смотрел в ее глаза, ожидая, что королева дрогнет, смутится или передумает. Он сам не думал, что все зайдет так далеко, а собственные чувства выйдут из-под контроля. Постепенно они оба просто растворились в ощущениях, потеряв связь с реальностью.

Хрупкая и нежная, неопытная, девушка повиновалась его движениям. Послушно позволила усадить себя сверху, на мгновения вздрогнула от неожиданной боли, закусила вскрик своей же рукой.

Кейн замер, не зная, готова ли она продолжать. Чуть выждал и крепкие ладони обхватили девичью талию, задавая ритм. Сжатые мышцы стали расслабляться, наливаться жаром и влагой.

Когда ее дыхание перешло в сладкие стоны, вериец позволил инстинктам взять верх.

Нежно и властно Кейн вступил в свои законные права мужа и короля.

Пленительная утонченная чужестранка разбудила в Кейне что-то большее, чем обычная похоть, которую всегда были рады утолить аристократки. Завораживал ее тихий голос, рассыпанные по обнаженному телу жемчужные волосы. Хотелось крепче прижать к себе это разгоряченное грациозное тело.

Девушка тяжело дышала, не в силах пошевелиться от усталости. Тело охватывала легкая и приятная дрожь. Ее голова замерла на плече верийца, вслушиваясь в быстрые удары чужого сердца. Врали все, кто говорил, что бог бессердечен!

Кейн провел кончиками пальцев по ее губам, замер на щеке, потянулся и поцеловал, поглаживая беззащитно обнаженную спину.

— Иди сюда. — Позвал он.

Кейн мысленно потянулся к Нитям ее души и оба провалились в безумную эйфорию, сплетаясь не только телами, но своими жизнями.

Сбудется ли проклятие Лорин? Что же, стоит проверить.

***

Волшебница молчаливо воззвала к королю. Но он не отвечал.

Обожженный песок превратился в каменную стену, точно здесь бушевал взбесившийся огненный демон.

Лилит проследовала дальше, пока, наконец, не увидела среди обожженных валунов и почерневшей травы короля.

Волшебница хотела подойти, но Кейн наконец-то ответил ей.

"Я не звал тебя". — Раздался его недовольный голос.

"Все в порядке? Этот грохот и заклинания"…

"Мы просто немного поговорили. — С легкой иронией ответил Кейн. — Я же просил не беспокоить!"

Лилит поджала губы и отступила в приближающийся рассвет. Но не выдержала и с любопытством оглянулась. Увиденное привело волшебницу в смущение и ярость: Кейн, этот железный и бесчувственный воин трепетно и настойчиво раздевал проклятую лоринку, явно намереваясь вступить в связь с этой грязной полукровкой!

Лилит почти бежала, не замечая ничего вокруг, пока не уткнулась в застывшего как статуя князя.

— Ты зря волновался. — Волшебница поравнялась с неподвижной высокой фигурой в темно-бардовом мундире, попыталась вернуть себе величие и невозмутимость. — У них все хорошо. Даже слишком. — Скривилась она.

Фауст окинул Лилит бесцветными глазами, но не сдвинулся с места.

— Тебе не стоит здесь оставаться. — Лилит потянулась к руке князя, намереваясь увести его и встретила пустоту.

Вериец стремительно смешался с тенями.

В полумраке угадывались очертания пары. О чем говорили двое, — понять было невозможно. Король пытливо всматривался в лицо девушки, будто видел ее в первый раз. Такой же голодный взгляд иногда бросал на Жанну сам Фауст.

Обнаженная, восхитительная, она стояла спиной к князю, но он мог поклясться, что сейчас она с восторгом внимает каждому слову Кейна, каждому его движению.

Фауст видел это много раз. Хозяин Вереса умел подчинять себе, очаровывать и завлекать своей уверенностью. Сколько наивных и вполне сознательных умов загорались желанием услужить, отдать свою жизнь во благо Кейна!

И сколько потом с горечью осознавали, что больше не нужны!

Возле подошвы своего сапога Истинный заметил светлый предмет. Сердце сжалось от боли, князю не хватало воздуха, полуистлевшие деревья давили, мир вдруг показался омерзительным, блеклым и пустым…

Вериец поднял вещицу, крепко сжал в кулаке. Вот, оказывается, как втаптывают чувства в грязь!

Он же просил ее держаться подальше от Лорин и Кейна! Он убил ради нее. И убийство это не принесло ему удовольствия. Лишь горечь.

Лилит схватила Фауста за плечо, когда тот пытался рвануться в сторону Кейна и Жанны: нет! Этого не будет! Он не получит ее полностью. Это его, князя, будущая жена, любовь всей его жизни!

Вериец с ненавистью посмотрел на волшебницу, готовый выместить весь свой гнев, но Лилит строго покачала головой. В руке упреждающе сверкнул огонек.

— Идем. — Позвала она. — Если вмешаешься сейчас — просто умрешь. У меня есть кое-что для тебя. Тебе это нужно. Не заставляй меня.

Огонек снова вспыхнул и погас. Сам не зная, почему, он послушался.

Они удалялись от лагеря и захваченного города в сторону бледнеющих в рассветном солнце скал. Море билось о каменных исполинов, точно пыталось вырваться, пробить брешь.

Когда галька под ногами окончательно скрылась под водой, Лилит остановилась и огляделась по сторонам. Убедившись, что никого поблизости нет, волшебница взмахом руки заставила огромный валун отодвинуться в сторону, открывая темный вход внутрь пещеры.

— Идем. — Снова велела она, пропуская верийца вперед.

Князь был безразличен ко всему происходящему. Они очутились в темном каменном мешке. Было слышно, как где-то рядом в бешенстве бьется вода, пахло солью и сыростью.

Лилит зажгла в руках свет, подула на него и тот брызгами разлетелся по стенам.

— Ты же не думал, что без ритуала Уз крови твое кольцо обретет смысл? — Начала волшебница. — Этот артефакт, — она кивнула на кольцо, которое князь все еще сжимал в руке, — очень мощная вещь. Это именно то, чего так не хватало Сантеру и нашему маленькому предательству.

— Что задумал Джаред? — Наконец, проявил интерес князь.

— Мы не можем сейчас причинить вред Кейну, не сгубив вместе с ним королеву и, соответственно, весь Лорин. Они тесно связаны, даже если ты не согласен. — Ехидно улыбнулась Лилит. — И бросаться на Бога, не имея шанса одолеть его, смысла нет.

Фауст с горечью проглотил правду. Но собственная жизнь была ему не нужна, если рядом не было Жанны. Разве способна Лилит понять это? Чувства снова взволновались внутри Истинного, причиняя боль.

— Говори дальше. — Вымученно выдавил князь.

— У твоего кольца есть прекрасное свойство — оно связывает двоих тесно и снять его после Ритуала невозможно до самой смерти. Отдай его мне. Я передам кольцо Сантеру. Уверена, он сможет кое-что добавить в артефакт, что поможет разорвать Узы Кейна и Жанны.

— Обратный эффект?

— Нет, так не сработает. — Покачала головой Лилит, наслаждаясь опустошенным видом собеседника. — Но если заменить одну душу другой… Ты ведь больше ничего в этой жизни так не хочешь, как королеву?

Она рассмеялась. Волшебница помнила, как кичился вериец своим происхождением. Где же теперь его гордость? Он раздавлен и жалок и все из-за какой-то девки!

Да, у Маледиктуса были уши и глаза. И даже в самых уединенных комнатах нельзя было быть уверенным, что тебя не слышат и не видят. Даже самые преданные слуги могут легко переменить сторону ради своей выгоды.

— Отдай мне кольцо, и Сантер сделает из него ловушку для лоринки. А я верну его тебе вместе с подробным планом действий.

— Я не хочу, чтобы Жанна ненавидела меня всю свою бесконечную жизнь. — Вздохнул князь. — Все должно быть по доброй воле.

— Какой же ты глупый романтик! Даже твоя сестра готова драться за свое счастье, а ты лишь вздыхаешь и бесконечно отступаешь! — С презрением отозвалась Лилит — Сейчас именно это время, Фауст. Еще месяц-два и в голове полукровки будет властвовать только воля Кейна! — Рассерженно зазвенел ее голос. — Или ты не знаешь, на что способен ради цели Бог Вереса? Сколько десятков лет мы слепо шли за ним? И все было как в тумане! Ты прозрел только когда посмел пожелать чего-то против его воли. От меня он отмахнулся сразу после Невеккетт, Лино пока еще верит ему, а Мариус разочаровался. Жрец считал, что сможет контролировать Кейна, обучать и наставлять. Он просчитался.

— Она смотрела на него зачарованно. — Воспоминания душили.

— Тебе нечего больше терять, друг мой. На войне нет места благородным поединкам и жертвенным страданиям. Выживает только тот, кто умнее и хитрее.

Перед глазами верийца промелькнули недавние события. Все складывалось ужасно, и причина его неудач сейчас торжествовала. С чего бы Гевальту отступать перед Кейном? Он дал слово Жанне и сдержит его. А она — свое.

Фауст больше не колебался. Он протянул волшебнице свою драгоценность и надежду на лучшее.

— Вересу нужен новый бог. — Уверенно произнес князь.

— Главное, чтобы это не вошло в привычку. — Улыбнулась Лилит.

***

Войско напряженно ждало. Давно вернулась разведка, были построены планы и исполнены все необходимые приготовления.

Армия ждала своего короля. Третью ночь никто не видел ни Кейна, ни Жанну.

Молчаливый Фауст с необыкновенной жестокостью пытал пленного жреца, пока тот не испустил дух, мучаемый кошмарами, что преданный Дисамас поселил в его воспаленном мозгу. Результат был недостаточно хорош, Лино ди Герра не упускал возможности уколоть Истинного за промах.

Лилит нетерпеливо бродила вдоль морского побережья: она не чувствовала Кейна, точно он растворился в мире Лорин. Волшебница беспокоилась и злилась. Присутствие полукровки, порождения двух миров, внушало Лилит опасения и ревность.

Мариус Гайос был единственным, кто сохранял абсолютное спокойствие. Он знал Кейна давно. И прекрасно понимал, что сын Вереса обучает свою протеже. В конце концов, замкнутый и угрюмый король никому по-настоящему не доверял из своих подданных. Девица стала своего рода отдушиной: он имел возможность поделиться с ней мыслями и передать свои знания.

— Жрец умер. Клянусь Ночью, Фауст нарочно запытал бедолагу до смерти! — Лино откупорил бутылку вина зубами.

— Ну и манеры, герцог! — Лилит поморщилась. — Да, наш друг озлобился.

В шатре сидели трое: Мариус, Лино и Лилит. Истинные устроили себе настоящий пир: на завтра был назначен марш-бросок, воины стосковались по битве. По всем фронтам их ждал триумф. Расстояние ничего не значило для них: без сомнения, все трое завтра будут в нужном месте в нужный час. Отказать себе в удовольствии провести время до наступления в приятном обществе? Ну, нет!

Близлежащие поселения уже были разграблены и сожжены, трофеи проиграны в кости, отбиты у более слабых. Верийцы маялись от скуки, полукровки ссорились и дрались между собой, как уличная свора собак.

— Но это все нам лишь на руку, не так ли? — Мариус не спеша разрезал кусок зажаренной говядины на части. — Гевальт всегда был слишком эмоционален. Если все пойдет как надо, — его страдания окупятся сполна.

— Да, Сантер обещает золотые горы. — Лино поднял кубок с вином, осушил его играючи. — Клянусь, Кейн видит нас с вами на сквозь, не сегодня-завтра он раздавит нашу троицу!

— Слишком часто клянётесь, герцог Ди Герра. — Лилит изящно вытерла губы салфеткой. — И нас не трое, а четверо.

— Если не больше. — Соглашаясь, кивнул Мариус. — Кроме наших с вами вассалов, есть еще аристократы, которым не по душе порядки Кейна. И те, кто затаил злобу после убийства Вереса и прежнего короля.

— Это так. — Лино пододвинул к себе тарелку с закусками, с удовольствием подцепил пальцами несколько кусков сырого мяса, приправленного специями и ягодным соусом. — Бог всегда разрешал верийцам самим выбирать себе короля. Вереса вообще интересовали только другие миры и собственные амбиции. Он не вмешивался в наши жизни.

— Однако же, не забывал поливать нашей кровью тот же Невеккет. — Лилит учтиво подняла бокал с вином, точно произнесла тост.

— И терпел поражение раз за разом. — Мариус присоединился к волшебнице. — Кейну удалось то, над чем Верес корпел годами. Отдадим ему должное, новый бог умен и хитер.

— Мы все просто поддались его харизме. — Возразила Лилит. — Он это умеет. Для Кейна затуманить разум также естественно, как дышать.

— И молодая королева, кажется, ему под стать. — Сладко добавил Лино. — Редкая сука.

— Не понимаю, Лино, в чем твой интерес? — Ехидно поинтересовалась Лилит. — Ты присоединился к нам лишь пару недель назад.

Волшебница воззрилась на герцога, подперев ладонью голову.

— Только не говори, что лелеешь обиду за свою полукровку! — Фыркнула Лилит, не дожидаясь ответа.

Беседу малого совета прервал шум. Возле шатра что-то происходило.

Вся троица с любопытством покинула изобильный стол, чтобы выяснить причину.

На против друг друга выстроились гурьбой верийцы и полукровки. И те, и другие явно жаждали крови. Между ними застыл полукровка: он держал под руку испуганную смертную. Растрепанная девка жалась к нему, с ужасом утыкалась лицом в широкую спину.

— Что здесь происходит, во имя Кейна? — Крикнула Лилит и шум стих.

— Госпожа, — Юноша крепче прижал к себе девушку. — Я желаю изменить природу смертной. Я чту законы, а потому пришел к вам в поисках справедливости.

— Мерзкие полукровки! — Послышалось со стороны Истинных. — Законы Вереса запрещают творить ублюдков! Разве ты не слышал последнюю волю бога?

— Это так. — Согласился Мариус. Жрец встал рядом с волшебницей, непримиримо скрестил руки на груди. — Кейн запретил подобные ритуалы, юноша. Тебе не хватит сил, а твоя подруга станет выродком и наделает бед, прежде чем ее прикончат.

Все знали: полукровки часто нарушали Закон обращения. От их экспериментов получались безмозглые упыри или зомби, что гнили заживо, бродили в поисках чужой крови и плоти. Но даже случайные жертвы не позволяли таким тварям выжить: не хватало сил, чтобы вытянуть чужую душу.

— Я знаю это, великий Жрец. — Полукровка почтительно поклонился. — Я прошу кого-нибудь из Истинных сделать это.

Наступила тишина. После своих Уз крови, Кейн отказал верийцам в этом удовольствии. И аристократы злились. Они привыкли исполнять свои прихоти, отбирать смертных среди жителей Вереса для службы, увозить с войны живые трофеи. Жизнь новообращенных не стоила и ломаного гроша: они служили, воевали за Истинных, удовлетворяли их желания. Лишь избранные жили долго среди аристократов, удостаивались обучения. Но даже они никогда не считались равными.

— Королева — тоже полукровка. — Продолжал юноша. — Почему Великий Кейн не посчитал зазорным взять в жены смертную, но запрещает своим подданным Ритуал?

Лилит потупила глаза. Она так и знала, что рано или поздно этот вопрос выльется в проблему!

Толпа загудела. Теперь голоса Истинных смешались с полукровками и возмущенно кричали.

Среди этого гомона никто не заметил появления Кейна и Жанны.

— Что за собрание? — Рявкнул Кейн.

Лино ухмыльнулся и мысленно передал королю все, что здесь происходило.

Жанна вскинула глаза, покраснела.

— Ты должен разрешить им. — Прошептала она, зная, что он ее слышит.

— Я раздавлю их как букашек. — Упрямо ответил он. — Не смей вмешиваться!

Но было уже поздно.

Девушка прошла через расступающуюся толпу, приблизилась к виновникам.

— Кто она тебе? — Поинтересовалась королева.

— Моя сестра. — Отозвался полукровка. — Я из западных земель Вереса, Ваше величество.

Жанна выхватила из воспоминаний юноши нужную информацию: захвачен в плен, обращен, служит у Гевальтов. Кроме сестры у парня никого не было, и девушка на свой страх и риск пошла за братом. Брат отдавал больше половины своей добычи командиру, чтобы тот не выдал его тайну.

— Ты помнишь, как изменился сам? — Красивое личико с сочувствием смотрела на юношу. — Ты желаешь своей сестре того же? А она? — Жанна перевела взгляд на смертную.

Девушка отвернулась. Ей было страшно. Она, кажется, готова была умереть, лишь бы все закончилось.

— Ей не выжить, моя Королева. — Полукровка погладил голову сестры, пытаясь утешить. — Другого пути нет. Нет выбора.

«Разреши им, Кейн» — попросила Жанна.

«Нет! Стоит дать лишь маленькую слабину!»

«Это вернет тебе уважение, они же все пылают от гнева!»

«Нет!»

— Какое наказание назначено за нарушение Нового закона? — Спросила Жанна.

— Изгнание для Истинных и смерть для полукровок. — Уныло ответил юноша. — Истинные все отказываются. Мы теперь далеко от Вереса и сестра не может вернуться.

— Я сделаю это. — Жанна кивнула. — И тогда, Великий Кейн, можешь изгнать меня. — Она повернулась к королю.

Тот недовольно дернул щекой.

«Упрямая девчонка! Ты ставишь меня в тупик!»

«Если что-то позволяешь себе, — будь готов, что они захотят того же»

«Ты сама покарала троих Истинных, когда объявила мою волю возле Фьёль!»

«Это — другое»

«Будь, по-твоему. Эта выходка не пройдет тебе даром!»

Толпа ждала. Все смотрели на Кейна: он пойдет на поводу полукровки или изгонит ее?

— Что же. Я вижу, вы все недовольны моим решением. — Начал Кейн. Он шел вдоль рядов своих подданных. — Скажите, Истинные, для чего мы вторгаемся в чужие миры?

— Верес гибнет. — Не смело ответил кто-то.

— Все верно. Чем больше жизни в мире, — тем слабее его бог. Чем слабее бог, — тем меньше у мира времени. Вы хотите заводить полукровок, точно собак на псарне, но никто из вас не желает расплачиваться. Вы выставляете этот счет мне. Я дам вам то, чего вы хотите.

Мысли верийцев зашелестели, полукровки зашептались в пол голоса.

— Но этот счет вы оплатите мне сами. — Усмехнулся Кейн. — Пока Лорин не будет захвачен полностью, я разрешаю Истинным обращение. Но, за каждую жизнь придется платить жизнью!

Жанна растерянно заморгала. Хитрый ход, которого никто не ожидал. Теперь запрет снят, но численность новообращенных будет контролироваться.

— Юноша, тебе осталось лишь найти того, кто согласиться принять твою сестру взамен такой же полукровки. Либо самому отдать собственную жизнь королеве.

Жанна закачала головой.

«Я не буду его убивать»

«Будешь! Никто не согласиться. Все когда-то делается в первый раз. Мы на войне, учись убивать без жалости и сомнений!»

— Я прошу. — Полукровка сделал шаг навстречу Жанне.

— Среди Истинных есть желающие совершить обмен? — Насмешливо поинтересовался Лино ди Герра.

Тишина была ответом. Королеву не любили. И даже те, кто сочувствовал парню, принципиально не желали помочь. Покровительство Жанны сыграло дурную роль.

— Расходитесь, доблестные верийцы, спектакль окончен! — Герцог хохотнул и скрылся в шатре.

Воины поспешили по своим делам. В толпе мелькнул Фауст, встретился глазами с королевой, посмотрел на полукровку.

— Господин? — Юноша просительно сложил ладони.

Князь отрицательно покачал головой.

— Любовь требует жертв, парень. Это — самый беспощадный бог. Верно, Ваше величество? — Князь учтиво поклонился Жанне и королю, прижал руку к сердцу.

Девушка опустила глаза и спряталась за спину Кейна.

Через пару минут перед шатром стояла лишь Жанна, Кейн и брат с сестрой.

***

— Ты же не думала, что я уступлю тебе?

Кейн хмуро восседал на походной постели в своем шатре. Жанна молча приводила в порядок волосы, расчёсываясь.

— Может, ты и прав. — Нехотя признала она. — Во мне слишком много чувств и эмоций. Да только в тебе их нет совсем.

Король ничего не ответил, сбросил сапоги и растянулся во весь рост. Тяжелые доспехи и Несущий смерть гордо покоились в углу. Три дня и три ночи их души сплетались, а тела пылали жаром, отдаваясь друг другу. Но это не значило, что он выполнит любой ее каприз!

Кейн не утратил разум, а если девчонка хочет выдвигать свои требования — ей придется признать его власть над собой. Сегодняшний случай — прекрасный урок. И сама она еще слишком молода, чтобы смотреть вперед. Ей нужно научиться.

— Мне нужен отдых. Завтра бой. — Буркнул он.

— Хорошо. — Кивнула Жанна. — Где я могу расположиться?

— Твое место всегда рядом со мной. — Невозмутимо ответил Кейн.

Он отвернулся от нее. Конечно, король рассчитывал на более приятное окончание дня. Сказать, что наконец-то научился чувствовать жизнь в полной мере? Но этот бой с самим собой только начался для бога. Отступать от собственных принципов Кейн не станет даже ради королевы.

Жанна глубоко вздохнула. Она избавилась от запыленного плаща, неловко и быстро стянула с себя одежду, разулась и устроилась рядом, стараясь не прикасаться к королю ни одной частью тела. Он был слишком силен. Чувство, что она теряет остатки свободы, не покидало.

Жанне хотелось показать, что она все еще принадлежит сама себе, несмотря на то, что все границы пройдены. Она не готова отступить от своих принципов даже перед богом.

Она почти не дышала, прислушиваясь к тихому мерному дыханию короля. Время шло и ничего не происходило.

Ей пришлось убить юношу, но искусством Ритуала королева еще не владела. На выручку неожиданно пришла Рада Гевальт.

Жанна смущенно смотрела на свои сапоги, когда девушка вызвалась. Королева обещала Раде взять с собой… В свете последних событий лоринка не смела поднять глаз на Истинную.

Кейн лишь кивнул, когда волчица закончила Ритуал. Раде было достаточно и этого внимания.

Жанна еще долго вспоминала мучения новообращенной, ее растерянный взгляд навсегда отпечатался в голове. Пришлось взять девушку в свои служанки. Теперь несчастная спала возле входа в шатер.

Наконец, Жанна позволила себе расслабиться и заснуть.

Солнце еще стояло высоко в небе, когда до ее слуха донесся Зов.

Королева изумленно раскрыла глаза. Кейн все так же спал, его плечи вздымались и опускались равномерно, тяжелая рука лежала на талии девушки.

Жанна осторожно высвободилась, села и прислушалась. Зов повторился.

Девушка наспех оделась, накинула плащ и подошла к выходу из шатра. Она перешагнула через Тару, так звали новообращенную.

На улице ярко светило солнце, перекликались птицы и угрюмо расхаживали туда-сюда дозорные. Их бледные выцветшие лица напоминали мертвецов.

Королева выскользнула из шатра, все больше прислушиваясь к Зову. Ноги несли ее прочь от лагеря, никто не мешал ей и не обращал внимания. Оба Раска присоединились к гвардейцам короля и перестали преследовать ее. Они поклялись защищать королеву, но не от короля.

Девушка спустилась к морю. На побережье ее ждал мужчина ярко-желтом мундире.

Солнце невыносимо слепило глаза, казалось слишком ярким и горячим даже в осеннюю пору. Играли блики на голубой воде, шуршали волны, разбиваясь о прибрежный песок.

— Я рад, что вы ответили мне, госпожа. — Учтиво поклонился он.

Жанна запоздало ощутила корицу и бадьян, но бежать было бы глупо и ниже ее достоинства. Разумеется, только солдаты герцогства Конвалис могли беспечно носить яркие цвета: таким прославленным убийцам ни к чему маскировка.

— Герцог ди Герра. — Жанна ответила на поклон. — Чем обязана столь позднему разговору?

Герцог скрывал свое лицо в тени капюшона. Не потому, что боялся быть узнанным, нет. Он знал, как уродует солнечный свет верийскую внешность и не хотел пугать королеву, чья красота сохранялась неизменной в любое время суток.

При свете дня Жанна выглядела больше похожей на человека: на ее щеках играл здоровый румянец от осеннего мороза, ясные фиолетовые глаза теряли золотой блеск, а черты сглаживались и становились нежнее.

— Я посмел потревожить вас по одному деликатному делу. — Вкрадчиво и тягуче заговорил Лино. — Не откажите в прогулке, госпожа?

Жанна кивнула и положила ладонь на подставленный локоть.

— Мы очень дружны с родом Гевальт, как вам известно.

Жанна разочаровано вздохнула. Настойчивости Фауста можно было лишь позавидовать! Его маниакальная симпатия начинала не просто пугать, но раздражать.

— Я слушаю вас, продолжайте. — Она нахмурилась.

— Я пришел сюда без ведома князя, чтобы просить вас пощадить его чувства. Верийцы крайне редко способны испытывать хоть какие-нибудь эмоции в такой мере. Поймите, мы живем столетиями и наши ощущения притупляются. — Торопливо заговорил Лино и его голос стал вдруг твердым. Ни следа мягкости и ехидства. — Я привязан к Фаусту. Он стал мне братом, когда мой отец убил мать и пытался убить меня. Но вы видели все сами.

Жанна смущенно кивнула. Она видела И не постеснялась напомнить герцогу о его прошлом.

— Чего вы хотите, герцог? — Лоринка остановилась.

— Не терзайте его, госпожа. Вы то распаляете в нем надежду, то отворачиваетесь! — Жестко отчеканил Лино. — Гевальты не такие гибкие, как мы и не такие равнодушные как Гайос. Их способность превращаться в волков — их сила и слабость. Они воспринимают мир глубже и эмоциональнее. Вы сводите его с ума, а я не хочу смотреть, как угасает разум моего брата. Или дайте себя любить, или дайте повод себя ненавидеть.

— Что за условия, герцог? — Надменно спросила она. — Князь сделал свой выбор. Мари де Гинейро, должно быть счастлива, как и Агнесс. — Комок подступил к горлу. — О чем же тут можно говорить? Разумеется, столь благородная кровь не может смешаться с полукровкой!

Лино ехидно рассмеялся.

— Великий Кейн так не считает, госпожа.

Девушка покраснела еще больше.

— Еще один ответ на ваш вопрос: королева принадлежит королю, разве нет? — Парировала Жанна.

— Вы помните свою клятву? — Шепнул герцог ди Герра, обрывая ее гневную речь.

Он замолчал, Жанна недовольно свела брови. Каждый второй советовал ей и учил. И никто не спрашивал, чего она хочет. Почти никто. Откуда герцогу известны подробности столь, казалось бы, интимного момента в ее жизни?

— Вы — удивительное создание, Ваше величество. — Герцог лукаво улыбнулся. — Мне бы стоило ненавидеть Вас за мою убитую подругу, но я начинаю питать к вам искреннюю симпатию.

Жанна недоверчиво покосилась на верийца. Но мысли Лино были просты.

— Что изменилось? — Все еще пытаясь казаться грозной, спросила девушка. — Кейн сурово наказал вас за попытку лишить меня жизни.

— Богу виднее, ваше величество. Но дело не в этом. Вы преданы своим идеалам, отважны и несгибаемы! — Лино с восторгом прижал руки к груди. — Я даже завидую Фаусту: он разглядел вас первым! Верийцы редко испытывают такие сильные чувства. Смертные рады отдать себя высшим существам. Раствориться. А вы отважно подавляете двух не самых слабых верийцев!

— Вы льстите мне! — Жанна потупилась. — Я мчалась в Лорин, чтобы уничтожить вашего бога! Но теперь… Я верю ему. Хочу верить.

Лино удовлетворенно кивнул:

— Иначе и быть не могло, моя королева! Он — и ваш бог теперь. И все же, одно дело — вера и служение, другое — личные отношения. Можно без конца восхищаться красотами гор, но горы не способны ответить взаимностью. Будьте осторожны с нашим богом и не ждите от него страстных речей и жертв во имя любви.

Некоторое время они шли молча, возвращаясь в лагерь.

— Поправьте меня, если я не прав: вы безвозвратно отвернулись от волчьего рода?

Жанна замялась.

— Могу я попросить вас вернуть залог вашего расположения?

Девушка сникла: кольцо было утеряно. Кейн отшвырнул его как безделицу. Лино все понял и кивнул.

— Хорошо. Я понимаю. Этим ситуация становится еще опаснее. Я попробую найти кольцо сам. Но держитесь принятого решения, прошу. — С поклоном произнес герцог, целуя руку королевы.

— Чего он хочет от тебя? — Раздался низкий голос Кейна за спиной.

Оба обернулись. Король требовательно смотрел на Жанну, она молчала.

— Я просил прощения… — Голос герцога снова стал вкрадчивым.

— Ты уже заплатил за свои проступки. — Кейн небрежно махнул рукой, давая понять, что Лино пора удалиться.

Высокий и свитый из тугих мышц Кейн выглядел грозно рядом с Жанной. Его белое лицо выражало недовольство, так что ди Герра попятился назад, гадая о причинах гнева короля, и поспешил скрыться.

— Почему я должен искать тебя? — Донеслось до острого слуха Лино. — Твое место рядом со мной.

«О, да он не на шутку взбешен!» — Понял герцог.

— Если будешь проникаться состраданием к каждому второму, — тебе лучше вернуться в Верес! — Жестко и сухо произнес Кейн, когда любопытный пронырливый Лино скрылся из вида. — Не зачем жалеть каждого смертного, который попадется на твоем пути. Полукровки никогда не будут благодарны тебе за заступничество, а Истинные всегда ищут выгоду.

Жанна стояла, потупив взор. В груди нарастали тяжесть и обида, глаза щипало. Если Кейн отошлет ее обратно — как сможет она помочь Лорин? Как остановит разрушения?

— Я услышала тебя. — Жалко выдавила девушка. — Этого не повторится.

— Того, что ты устроила уже достаточно для ссылки. — Голос гремел, нещадно резали слова. — Я начинаю сомневаться в тебе, Жанна. На поле боя мне нужны солдаты, которые беспрекословно выполняют приказ. Цена за ошибки будет слишком высока. Может быть, платья и маскарады больше подойдут для тебя?

— Нет, прошу! — В больном изломе взвились ее тонике брови. — Я смогу. Я все выдержу, только позволь остаться рядом.

Кейн, терзаемый сомнениями, ничего не ответил. Глаза прожгли насквозь.

— Идем. — Наконец, решил король.