Мариус Гайос

Мир — он твой, Ты же в нём — изгой,

Заблудившийся, гордый и слепой.

Стоит повернуть,

Изменить свой путь —

Птицы вслед закричат,

Люди вслед замолчат.

(Балашова А. — "Пока боги спят&quot

На разорённых землях Оринберга свирепствовала болезнь. Люди страдали от лихорадки, заходились кашлем, отхаркивая кровь и умирали на пятый день.

Все это — заслуга Мариуса Гайос. Истинный дотошно изучал живые организмы, в его замке находилась самая большая библиотека существ. А в подвалах хранились заспиртованные образцы всего, что могло дышать, двигаться и жить.

Лихорадку Мариус поселил в водоем Изумрудной реки. Болезнь распространилась быстро и дала свои плоды: люди умирали еще до того, как армия Кейна добиралась до того или иного города.

Больше половины страны уже лежало у ног захватчиков. И черные василиски, что все чаще давали отпор и удерживали рубежи Оринберга, гибли от болезни точно также, как все смертные.

— Это жестоко, вы не находите? — Альберт Свейн обернулся к своему спутнику, зажимая рот платком.

Невысокий жрец в серой рясе аккуратно переступил через труп.

— Кейн пойдет на все ради своей цели. Мы ищем лекарство, ваше величество. Но люди должны соблюдать правила, чтобы не заразиться. И не выходить из домов.

— Как они могут сидеть по домам, уважаемый Джаред, когда на них движется армия верийцев? Лихорадка косит как крестьян, так и аристократов. — Альбер окинул взглядом полу пустые улицы города: на дороге валялись мертвецы. Жрецы Лорин и добровольцы сгружали тела в телеги и увозили за стену, где сжигали.

Горожане прятались, на ставнях некоторых домов висели красные флаги. Это означало, что кто-то болел и входить было запрещено.

Уныние царило в столице. Пока что болезнь добралась только до нижнего города, полного нищих и беженцев. Но страх загнал всех в угол от господ до лавочников.

— Сколько еще понадобится времени, чтобы справиться с болезнью и Кейном? — Спросил Альберт Свейн.

— Не все сразу, ваше величество. — Аметистовые глаза жреца сверкнули и сменили цвет на зеленый. — Наш с вами общий друг сейчас в Вересе. Его последнее сообщение содержало указание о месте, где мы встретим врага. По моим подсчетам, неделя-две и безумный Кейн будет предан и побежден.

— Верийцы устали от своего бога? — усмехнулся Альберт.

— Он разозлил их, это точно. — Кивнул жрец.

Король и жрец, наконец, дошли до конца улицы, где их ждала карета.

— Чем же?

— Любопытство?

— Отнюдь. На чужих ошибках не грех поучиться, хотя я и не бог.

— Он женился. — Рассмеялся уродливый жрец. — На смертной. На существе третьего сорта.

— Да, кажется, князь Гевальт бесконечно зол из-за этого. Брак должен быть по расчету. — Альберт Свейн иронично покачал головой.

— А он и так по расчету. — Ничуть не смутился Джаред. — Просто его подданные не понимают и не скоро поймут, в чем здесь выгода.

— А она есть? — Усмехнулся Альберт. — Жанна, хотя и прелестная девушка, но на этом все.

— Вы не знаете всего, дорогой друг. Интуиция у Кейна отменная: красота интересует его в последнюю очередь. Жанна де Стрейн нужна нам не меньше, чем веийцам.

Альберт Свейн удивленно поднял брови.

— Что же такого особенного в графине де Стрейн? Ее семья достаточно обеспечена, но скромна. Никаких ярких талантов, ни громких побед.

— Именно поэтому Лорин обратила свой взор на них. — Загадочно улыбнулся Джаред. — Неприметные, добропорядочные и милые люди никогда не привлекут внимания.

Мужчины приблизились к воротам, ведущим в Средний город, где обитали зажиточные и обеспеченные лоринцы. Стража пропустила их, оттолкнула в сторону пару нищих, что попытались прошмыгнуть незамеченными за тяжелые высокие створки.

— Совет богов не одобряет действия Кейна, как и его право на Верес не признано до сих пор. — Продолжил Джаред. — Последняя, кто хотел дать ему шанс — Лорин. Она разочаровалась в нем после войны с Невеккет.

— Вы ловко прибрали к рукам бразды правления. — Не без зависти отметил Свейн, поглаживая подбородок. — Почему боги прислушались?

— Несколько манипуляций, — Джаред улыбнулся. — Архнос готов к любым действиям, если намечается кровопролитная заварушка. Лорин всегда была верна мне, Балга не спешил сдавать позиции: самодостаточный, изворотливый.

— И как вы справились с ним?

— Он отчаянно нуждался в помощи. Его мир живет лишь благодаря поддержке. Моей поддержке.

— Ваши игры более масштабны и все же, я все больше убеждаюсь, что боги не многим отличаются от людей. — Альберт усмехнулся.

— А почему должно быть по-другому? — Жрец тихо рассмеялся. — Разве не сделаны вы по нашему образу и подобию? Или вы воображаете, что бог — некое беспристрастное существо, что вершит справедливость?

— Все религии говорят об этом. — Отозвался Альберт.

— Все религии вам нагло лгут! — Жрец сверкнул глазами и в этот раз один из них стал непроницаемо-черным. — Если бы это было так, на земле не было бы ни войн, ни боли, ни счастья. Одни серые и скучные тени. Мы перенесли наши пороки и достоинства в ваши души не потому, что хотели просто развлечься. Мы сами не идеальны.

— Но зачем? Чтобы наблюдать, как снова и снова побеждает зло или добро в каждой душе?

Джаред задумался.

— В этом что-то есть. Так же говорила сестра Сахрезейя.

***

Она всегда считала себя совершенной. Джаред смотрел на Сахрезейю и невольно сравнивал ее с Лорин и Карией. Кто бы ни создал их, Сахрезейя явно уступала двум другим богиням в красоте, как они ей в интеллекте.

— Кария, успокойся. — Грудным голосом произнесла женщина, протягивая богине свой платок. — Объясни все по порядку. Мы выслушаем тебя и постараемся помочь.

Кария вытерла покрасневшие глаза, благодарно приняла от Невеккет стакан воды.

«Да, когда уже она закончит свою истерику!» — Раздраженно подумал Джаред.

— Вы можете смеяться надо мной, можете считать глупой и недальновидной. — Плаксивым голосом начала Кария. — Но это может случиться и с вами.

Кария вскинула свои большие голубые глаза и уставилась прямо на Джареда, будто намекая, что он — следующий.

— Никто не смеется над тобой дорогая. — Ободряюще поддержала ее Лорин и больно пнула под столом Архноса, который собирался сказать что-то язвительное. — Мы все — одна семья.

— Спасибо, Лорин. — Богиня была готова снова разрыдаться, но Сахрезейя крепко сжала ее руку в своей.

— Продолжай, милая.

Из сбивчивого рассказа Карии сложилась следующая картина: богиня активно заселила свой мир смертными и флориями. Флории представляли собой божественных помощников, что оберегали людей, несли счастье и свет.

«Что за кукольный домик!» — Сморщился Джаред, когда Кария пустилась в описание своих изысканных созданий.

— Они умеют убивать? — Поинтересовался Архнос, не отвлекаясь от своих ногтей, которые он уже десять минут приводил в порядок острием кинжала.

— Что? — Растерянно переспросила Кария.

— Не обращай внимания, сестра. — Невеккет пальцем ударил по ягодке винограда. Ягода подпрыгнула и угодила Архносу в нос.

Рыжебородый могучий бог дернулся, вскочил с места и хотел наброситься на мальчишку, но врезался в Вереса, который преградил ему дорогу.

— Давайте проявим уважение. — Грозным голосом произнес Верес. — Свои детские игры продолжите за пределами собрания.

Ноздри Архноса раздувались от гнева, грудь быстро вздымалась и опускалась, налитые кровью глаза уперлись в меч Вереса.

— Как скажешь, брат. — Нехотя бросил рыжебородый, и шумно опустился на свой стул.

Невеккет скорчил рыжему рожицу, бог в ответ выразительно провел ладонью по горлу.

— Все было хорошо. — Продолжила Кария. — Но люди стали по-другому относиться к любви.

— Что ты имеешь в виду? — Уточнила Сахрезейя.

— Они вышли за рамки традиционных отношений. — Смутилась Кария.

— Однополая любовь? — Вскинула брови Лорин.

— И не только. — Кария еще больше покраснела.

— Думаю, они просто запутались. — Пожала плечами Сахрезейя.

— Я тоже так подумала. — С жаром заговорила Кария. — Но потом…

Люди разделились на государства. И чем дальше распространялись по миру смертные, темя тяжелее стало богине и ее флориям: разные ценности, обычаи, цели. Предсказуемым итогом стала взаимная вражда.

Некоторые государства придерживались консервативных взглядов, другие рвались вперед, третьи метались из стороны в сторону и пробовали все.

— Я пыталась их понять. — Горько вздохнула богиня. — А потом они превратили флориев в рабов. — Кария снова замолчала, сдерживая рыдания. — Они же… они же безобидные, смирные! А они продавали их, издевались и подчиняли!

— И ты покарала неблагодарных? — Наконец, подал голос Джаред.

— Да! — Гневно вскрикнула Кария, одарив Вереса выразительным взглядом. — Я перетрясла все их земли, наслала болезни за их блуд и разврат, перемешала языки, и они потеряли возможность общаться друг с другом! Мне пришлось…

— Помогло? — Пискнул Невеккет.

— Нет. — Призналась Кария. — Оказалось, язык войны люди помнили хорошо. Теперь нет моих храмов, нет флориев. Смертные не молятся мне и не смеются в райских садах. Они убивают друг друга.

— Это пройдет. — Заверила Сахрезейя. — Одари их своей милостью снова, наставь на путь истинный. Это поможет!

— Откуда тебе знать, сестра? — Хмыкнул Балга, все это время, молча наблюдавший за богами. — Сама ты оставила свой мир без разумных существ.

— Это так. — Невозмутимо кивнула Сахрезейя. — Но я вижу ваши миры, а Миа испытывает все те же чувства, что любой смертный. Она еще мала, но я уже наперед знаю, что из нее вырастит. И корректирую ее поведение вполне успешно.

— Ты перестаралась, Кария. — Подала голос Лорин. — Слишком все ярко и красочно. Люди не боялись тебя никогда. Если не воспитывать дитя, — оно не будет знать меры. Войны стихнут, но нужно помочь.

— Дело не только в войнах, хотя они и причиняют мне боль своей жестокостью. — Тихо, глядя в никуда, произнесла Кария. — Одна половина мира по-прежнему живет так, как было изначально: традиционные браки, семьи, ценности. А вторая… Если бы они просто искали счастья в том, что считают правильным. Они заставляют других принимать это за норму.

— Всего лишь хотят, чтобы их поняли. Что в этом такого? — Не поняла Лорин.

— Нет, сестра. — Покачала златовласой головой Кария. — Они хотят, чтобы в других государствах перестали появляться дети. Чтобы они слабели и тонули в порочных страстях. Правители этих «борцов за счастье» по-прежнему женятся на женщинах. Но мир кажется им тесным, а чужие богатства слишком ярко блестят и принадлежат слишком большому количеству людей.

— Геноцид? Таким способом? — Не поверила Лорин. — Глупости! Раз ты дала им право выбирать свою свободу, ты должна уважать их желания, они уже не властны над собой!

Кария истерично рассмеялась.

— О, Лорин! В твоем мире единороги и феи! А в моем — кучка жадных смертных, что любыми способами пытается занять мое место! Диктовать свою волю, свои ценности, свободу окунаться в грязь. Лишь одна цель — завладеть всем. — Кария поднялась со своего места, нервно начала ходить из стороны в сторону, все больше повышала голос. — Дети стали товаром. Их воруют, чтобы не фертильные больше богачи могли испытать радость родительской любви. Женщины бедных государств продают свое тело как инкубатор, потому что стало не популярно портить свою внешность беременностью. Люди нападают на своих вчерашних соседей, грабят, насилуют, убивают. Это смело! Это — про свободу! Бери то, что хочешь!

Богиня потеряла сознание, Верес едва успел подхватить ее и усадить в кресло. Невеккет брызнул в лицо Карии водой, та вздохнула, открыла глаза.

— Мене нужна помощь. — Пробормотала она, глядя в белое лицо Вереса. — Любой ценой. Если люди утонут в этой грязи, — некому будет воздавать хвалу в храмах. Не будет больше детей, только распутство и страсти. А те последние, что получат наконец-то желанную власть… будут ли они еще людьми? Умоляю…

***

Его глаза горели восторгом, Жанна, увлеченная боем, все смелее атаковала Фауста, превращая дружеский поединок в смертельную схватку!

…Алые огни смотрели на пару, кружащуюся в поединке. Она была прекрасна! Пусть выбор девушки пал на одно из самых легких оружий, пусть Фауст выбил его из рук за пару ударов.

Жанна сопротивлялась. Ее гибкий и хрупкий стан, изгибался, парируя удары, нанося ответные раны одному из сильнейших верийцев. Ее магия раскрывалась в полной мере. Растворяясь в тенях, внезапно нападая, она сбивала его с толку, изматывала и заставляла совершать ошибки.

Красочные иллюзии, которые создавала королева, отвлекали, кружили калейдоскопом. Великий Советник сдавался. Нарочно или случайно, но Жанна побеждала, пока их взгляды не пересеклись. Да! Внушать и гипнотизировать он умел!

Оборванная в клочья одежда, ссадины, колотые раны. Но он в очередной раз испытывал силу своего Дара.

Вот уже поплыло, помутнело сознание. В голове густым медом потекли тяжелые мысли: подойти, выслушать приказ и немедленно…

Девушка вздрогнула всем телом, освобождаясь от пут.

Изумленный Фауст стоял, открыв рот.

— Как ты… как тебе удалось? — В недоумении спросил он.

Жанна пожала плечами. Разум окончательно прояснился и перед королевой снова был весенний цветущий сад, запущенный и неухоженный. Все стало прежним, четким и ярким. Обступали лужайку исполинские дубы и клены, ощетинились колючками кусты терния. Одичавшие розы местами обуглились от магии, которой щедро пользовались Жанна и Фауст.

— Не знаю. — Беспечно ответила она.

Жемчужные волосы, уложенные в косу, растрепались. Девушка окинула взглядом себя и Фауста.

— Думаю, на сегодня хватит. — Вздохнула она.

— Из вас бы вышла не плохая пара. — На каменной лестнице, ведущей в Маледиктус, появился Мариус. Тот самый вериец, что провел обряд бракосочетания.

Худой, без бровей и ресниц, с абсолютно лысой головой, он вызывал отвращение. Его крючковатый нос явственно выделялся на остром лице, большие алые глаза, впавшие в глазницы, пристально следили за собеседником, будто ожидая чего-то, угадывая…

Всем своим видом Истинный напоминал смерть. Синий камзол, расшитый красным шелком, покрывал широкие плечи, худые ноги обтягивали штаны и высокие ботфорты. Плащ с кровавым подбоем окутывал немощное с виду тело.

Только те, кто уже не мог говорить, знали, какая сила скрыта в этом тщедушном теле! Обращение одарило его телепатией, внушением, гипнозом и одна ночь еще ведала, чем! Все в крепости дрожали от его голоса и сладкого запаха тлена, что сопровождал ордината Гайос. Многие верийцы дивились, как такой могущественный разум подчиняется Кейну.

— Ты плохо шутишь, друг мой. — Надменно ответил Фауст, инстинктивно загораживая Жанну. — Что тебе надо?

— Я пришел познакомиться поближе с нашей королевой. Я не претендую на крепкую дружбу, но мне бы хотелось побеседовать с вами, милое дитя.

Мариус смотрел на Фауста как сквозь стекло, обращаясь только к Жанне. Он с легкостью спрыгнул вниз, его шаги не издали даже шороха.

Не было в Сумеречных землях существа, опаснее Мариуса Гайос. Он был старше самого Кейна. Король тоже побаивался верийца, ценил его мудрость и держал к себе ближе других.

Именно Мариус посоветовал Кейну заключить союз с лоринкой. Девица была не проста. Кроме того, это позволяло держать Гевальта на коротком поводке, что вполне соответствовало собственным планам Жреца.

— Язык у вас длинный. — Рассмеялась Жанна. — Но, не в моих силах его укоротить. Пока что. — Многозначительно добавила она.

Девушка прошла мимо Фауста, точно его и не было рядом. Несомненно, королева чувствовала мощь, исходившую от верийца, но, с присущей ей безрассудной смелостью, смотрела в алые глаза.

— Плохо начинать знакомство с дерзости, если, конечно, ищешь дружбы, а не вражды. — В тон Жрецу продолжила она.

— Прошу прощения, — слова звучали уверенно. — Всего лишь профессиональный взгляд. Именно я определяю, какие брачные союзы заключать Домам. Надеюсь, не обижу Вас, сказав, что ваше потомство способно укрепить любой род Истинных. — Легкая усмешка проскользнула на губах Жреца. — После Ритуала вы раскрылись с новой стороны.

— Ты свободен. — Жанна едва кивнула князю.

Недовольно поджав губы, Истинный уступил.

Мариус пригласил ее на прогулку. Они медленно шли вдоль узкой галереи с резными каменными арками, уходящими высоко вверх. Рассвет уже окрасил небо в легкие розовые тона.

— Моя госпожа, я счел своим долгом поговорить с вами до того, как вы присоединитесь к королю Кейну… Ведь именно это вы собираетесь сделать? — Спросил Мариус.

Истинный улыбался. Так улыбается смерть, так улыбается убийца перед нападением. Он был неприятен и, в то же время, было трудно оторвать взгляд от его лица. Запах лилий, что кладут на гроб, рубиновые холодные глаза, острые высокие скулы, впалые щеки, бледно-синие невзрачные губы. Пожалуй, ординат Гайос больше всех подходил под стереотипные представления людей о страшных кровососах.

— Да. Вижу, вы прекрасно осведомлены о моих планах.

— О, не составило труда! — Прижав руку к сердцу, поклонился вериец. — Ваш разум хоть и окреп, но все еще уступает моему мастерству. Видите ли, я лучший телепат среди Истинных. И пусть внушение удается мне хуже, чем вашему…хм, другу, Фаусту, мысли я читаю превосходно!

— Даже у Короля? — Она удивленно изогнула бровь.

— О, нет. К сожалению. — Он опять оскалился в улыбке. — Ваш супруг — сын Вереса, не забывайте. Но я понял все не из ваших мыслей, они спрятаны прекрасно. Ваши жесты, лицо, голос, — вот что выдает вас. И ваша молодость.

Рука немного болела, но силы возвращались, раны затягивались. Жаль, вместе с телом не восстанавливалась ободранная в клочья одежда. Девушка чувствовала себя голой.

— Позвольте предложить вам мой плащ. — Мариус легким движением набросил синий, расшитый шелковыми нитями, плащ на ее плечи. — Должно быть неловко такой красивой девушке идти в оборванной одежде.

Она приняла плащ, завернулась в мягкую материю. Удушливый запах тлена накрыл королеву.

— Я хотел поговорить с вами вот о чем: разделяете ли вы взгляды своего мужа?

Жанна молчала. Что она знала о Кейне? В ее незрелой душе хранился образ древнего чудовища, что выползло из страшных детских сказок. Но не более того. Мысли, которые достались ей от короля после сплетения душ, не могли рассказать ничего стоящего. Поток информации был огромным и требовал пояснений.

Еще был страх. Он рождался в ней, стоило Кейну встать напротив нее для очередного поединка. Король пытался все это время растормошить ее скованное ужасом тело, заставить бороться за свою жизнь! Он распалял ее гнев и взывал к инстинкту самосохранения.

Воздух пропитывался морозной свежестью, а Маледиктус будто оживал в его присутствии, дышал, как живое существо. Могущество, исходившее от короля, ощущалосьтявственно, заставляло верийцев втягивать головы в плечи или трепетать от восхищения.

С другой стороны, были беседы, рассказы, которые она слушала с упоением, видела в деталях. Загадки миров, которые Жанна пыталась решить вместе с ним. В эти мгновения лоринка вполне могла назвать его общество приятным, но король всегда казался ей сухим и равнодушным. Тайна еще нераскрытой и такой противоречивой личности манила к себе.

Милосердие, которое Кейн проявил к ней, совсем юной и чужой, резко контрастировало с его отношением к Лорин, Вересу и всем, кто населял оба мира. Ужасная расправа над Невеккет, горькая участь самих веккитов…

— Вы молчите, моя госпожа? — Лукаво улыбнулся Мариус.

Всей глубины размышлений королевы он не мог раскрыть, но видел растерянность на лице Жанны. Она то хмурилась, то робко улыбалась, перебирая свои воспоминания как бусины на нитке.

Галерея наконец-то закончилась, выводя собеседников в густой сад. Покрытые зеленой листвой деревья переплетались в аллеях, дурманящий запах роз и утреннее пение птиц несли тепло. Сад больше напоминал густую лесную чащу. Но еще можно было найти несколько пригодных для прогулок дорожек, с пробивающимися из-под плит корнями и пучками молодой травы.

— Ваш муж сейчас идет к своей цели и, если вы не разделяете его взглядов, вам не за чем появляться в Лорин. Там всюду смерть.

Жанна, внимая каждому слову, аккуратно переступала через корявые корни высоких раскидистых дубов.

— Надеюсь, я не потеряю смелость, когда понадобится. — Ответила Жанна невозмутимо. — Это все, что вы хотели сказать, Жрец?

Она остановилась, выпрямившись во весь свой рост, но ей все еще приходилось высоко задирать голову, чтобы заглянуть в алые глаза…

Мариус бесцветным взглядом изучали силуэт девушки, ее лицо. Таким самообладанием никто не мог похвастаться в Маледиктусе! Что было на уме у этого душегуба? Она не могла прочесть его.

— Не совсем. — Холодно же отозвался он. — В вашем сердце слишком много человеческого. Способны ли вы видеть страдания своего племени? Готовы ли вы смотреть, как гибнут дети, их матери, старики? Вы — девушка образованная, должны понимать, что война в первую очередь губит самых слабых и невинных…

— Это не ваша забота! — Резко ответила она.

— Это моя забота, моя госпожа. Ваше сердце может дрогнуть, а силу вы набираете очень быстро. — Его худые ладони опустились на предплечья королевы. Жанна едва сдержала отвращение. — Наш противник поддержал людей, они обрели веру. Достаточно ли в вас желания идти путем Кейна, или вы сомневаетесь в выборе? Вы стремитесь в Лорин вовсе не для того, чтобы поддержать Кейна, не так ли?

Он следил за ее лицом, всматриваясь в ее разум.

— Лорин — мой дом.

— Я знал, что вы попытаетесь остановить его. — Он отпустил ее. Тонкая рука мягко погладила девушку по плечу. — Простите мне мою прямоту, но вам следовала оставаться в тени всех событий. Золотая клетка Волчьего замка — идеальное место для нежных ранимых созданий. Теперь же вас ждет много испытаний. И если пожелает моя королева, — я всегда буду рад ответить на любые ее вопросы. Но воздержитесь от появления в Лорин. Скоро все закончится. Вы не видите цели.

— Вы советуете мне сидеть, сложа руки? — Разозлилась девушка.

Опять с ней говорили, как с ребенком, способным порезаться ложкой! Почему, ну почему эти надменные верийцы по-прежнему видят в ней существо третьего сорта?

— Вы прелестны. — Снисходительно усмехнулись мертвые губы, приводя Жанну в еще большую ярость. — Сражаться в поединках с преданными Кейну верийцами легко. Они щадят вас, рядом всегда есть мудрый Раск и преданный Гевальт. Хаос истинной битвы далек от честных поединков. Я советую вам не вставать на пути бога. Между прочим, вы несправедливо обошлись с герцогом ди Герра. — Мариус укоризненно покачал головой. — Что вы знаете о нашем Наставнике? Наверняка, вам уже поведали о его жестокости.

— Да, я наслышана о Доме ди Герра. — Жанна и бровью не повела.

Нравоучений с нее сегодня было достаточно, королева искренне полагала, что ее мнение о герцоге безошибочно: убийца, бесчестный и беспринципный.

— Спешу разочаровать вас, Ваше величество. Аристократы Маледиктуса давно и основательно исказили факты. А правда, в том, что…

Потомок Истинных в пятом поколении, Лино не отличается особым благородством. Он прекрасно знает, насколько силен и проживает жизнь так, как считает нужным. Отец Лино женился на дочери своего заклятого врага, наследнице огромного княжества Флос Конвалис. В долгих и кровавых сражениях, Уго одержал победу над отцом Ядвиги и сделал из его черепа кубок. На каждом пиру или празднике Уго наполнял кубок вином и заставлял Ядвигу пить из него со словами: «Выпей вместе со своим отцом», чтобы Ядвига помнила, кто хозяин ее жизни.

С детства Лино нравилась алхимия и он довольно быстро освоил искусство ядоварения. Это помогло ему выжить, когда Уго убил его мать.

В ночь, когда новая супруга Уго неожиданно умерла, он заподозрил именно Лино. Но ничего не мог доказать: Истинные обладают огромной внутренней силой, их тело подстраивается под любой климат, залечивает самые чудовищные раны, регенерирует ткани и кости. А вот яды… Древняя кровь очищала организм из поколения в поколение, но с тех пор, как верийцы стали перемешиваться между полукровками… К тому же, никому раньше не приходило в голову изготавливать яд против столь неуязвимых созданий бога.

Сын мачехи и один из тех, кто стоял между Лино и его правами на Флос Конвалис, Марцио, ничего не успел предпринять против своего сводного брата. Через пару ночей юный Лино подкупил слугу Марцио, и он доставил напичканную ядом хорошенькую смертную, чтобы герцогский отпрыск не смог устоять перед соблазном пригубить плебейской крови.

Сначала Марцио ощутил покалывания в груди, затем у него отнялись ноги и руки, язык распух, и герцог не смог позвать на помощь. Мысли Марцио путались, телепатия не повиновалась. Через минуту законный наследник ди Герра валялся на полу собственной комнаты как безвольная кукла. Лино не без удовольствия отсек брату голову.

Уго не был глуп, но не стал наказывать сына. Вместо этого, он отыгрался на единоутробной сестре Лино, Виктории. Он снова и снова отсекал девушке пальцы, кисти, стопы, наблюдая, как бессмертное тело сращивает плоть, а боль искажает лицо. Лино был вынужден присутствовать при этом отвратительном зрелище.

В этот момент будущий герцог обратился за помощью к мятежному Кейну, который уже вошел в полную силу и был готов к свержению Вереса.

Вместе они загнали Уго в башню родового замка, где замуровали, предварительно опоив ядом. Уго, обессиленного, без возможности восстановиться, обрекли на мучительную и долгую смерть. Одиночество, визиты Виктории, что каждую ночь вставала за стеной и осыпала отца проклятиями и оскорблениями, голод и злость, свели Уго с ума, а Лино стал полноправным хозяином Флос Конвалис.

Даже родственники и сторонники Уго не захотели вмешиваться в семейные дела: против Кейна боялись идти.

В конце концов, Лино, шутки ради, выпустил старика. Истощенный, безумный Уго бредил наяву и отчаянно сопротивлялся, когда его доставали из собственной тюрьмы. Натешив свое самолюбие, Лино убил отца.

Ходили слухи, что тяжелое детство несколько затронуло ум самого Лино, и он пристрастился к детским душам, что обладали наивысшей силой. Образ отца-тирана заставил Лино искать могущества и наращивать собственные силы, чтобы никогда больше не чувствовать себя беспомощным ребенком.

В голове все еще звучали последние слова, а Мариус уже растворился среди черных стволов деревьев, оставив тонкий шлейф смерти. Занимался рассвет.

Жанна не знала, жалко ли ей Наставника, что ожесточился еще ребенком. Образы из прошлого герцога ди Герра иногда беспокоили лоринку и теперь, она вполне могла сложить эти разрозненные кусочки вместе. Но может ли она оправдать все то, что делает и делал Лино? Ведь сама Жанна осталась прежней, несмотря на то, что довелось пережить за это время.