Глава 60. Локация 5. Ремнём по заднице — стимуляция мозговой деятельности, а когда бьют по мозгам, то превращают ум в содержимое задницы.

Проснулся утром. Поздним утром. Где-то ближе к обеду, судя по солнцу за окном. Всё указывало на то, что уснул, не приходя в сознание. По крайней мере, абсолютно не помня, как это произошло. Подобные выводы Дима сделал, осознав, что валяется поперёк кровати полностью одетый: футболка, джинсы, носки с кроссовками — всё было при нём. Ни от чего не успел избавиться.

Поднялся помятым в прямом и переносном смысле и исключительно на автомате обратился к Господству, даже не удосужившись подумать, в каких взаимоотношениях они теперь будут после вчерашнего.

— Что-то у меня, кажись, пересып и опухлость средней тяжести на нервной почве. Кон, приведи-ка мой мешок с костями к норме и взбодри чуток.

И тут словно эфедрина в легкие глотнул вместо стерильного воздуха. Всё как-то резко раскрылось: грудь, глаза, рот… и настроение. Не нагибаясь, нога об ногу сбросил кроссовки. Стянул носки, аккуратно расшвыряв их рядом. К вещевому натюрморту добавил скомканную футболку. Только джинсы снимать не стал, по ходу раздевания нащупав в кармане честно отобранный у джина артефакт. И вот таким нарядным в одних штанах на босу ногу вышел на террасу, с упоением вдохнув свежий воздух полной грудью.

День в его копированном мире выдался на загляденье. Тепло, светло́ и… мухи. Хотя не кусают, и на том спасибо. Опёрся на перила, как диктатор на трибуну с гордо задранной головой, и глобально задумался:

— Ой, где был я вчера, ой, что там натворил. Интересно: общество разумных и искусственно-разумных меня сразу убивать будут или для приличия сначала поизгаляются? Хотя, если бы хотели стереть в порошок, то я бы уже не проснулся… наверное. Целого Святого прибил. Неслабого Ангела опустил. Обзавёлся астральным драконом, который хоть сейчас, наплевав на все Вселенские Разумы, вытащит меня из этой тюрьмы без последствий для памяти. Мля! Да я вообще с ним теперь круче Кайласа. Я ж теперь могу абсолютно всё!

— Я бы на твоём месте от него немедленно избавилась, — как гром средь ясного неба нараспев прозвучало за спиной.

От неожиданности он с дуру чуть через перила не сиганул. Но перепрыгнуть не смог. Ноги подкосились. Поэтому, врезавшись в деревянную преграду, тяжело задышал и стёк на пол, уперевшись спиной на столбик ограждения. Напугала Царевна-Лебедь до одури. Вот вроде и нежным голоском пропела, а словно по всем внутренностям вибратором для уплотнения асфальта прошлась. Даже после того, как песнь закончила, внутренности не прекращали дрожать. Колотило не по-детски.

Звёздный Разум в привычном полупрозрачном одеянии парила в воздухе всего в трёх шагах. Лик её ничего не выражал, оставаясь мертвенно-холодным. Но сам факт того, что она заявилась в первичном образе, а не в виде сексапильной рыжеволосой красотки, уже говорил о многом. И это «многое» Диму не радовало.

Испуг постепенно проходил, накатывая прохладой расслабленной усталости. Он даже не подумал встать перед представителем Высших Сил, а, наоборот, самым наглым образом поудобней устроился на дощатом полу, закинув ногу на ногу. В добавление отсутствия всякого пиетета решил в знак бунтарского протеста ни о чём не думать, что в его состоянии это довольно легко получилось. После перепуга с последующей расслабухой мозги отказывались работать даже сами по себе.

— Это не требование и не угроза, — продолжила после длительной паузы свою песнь Царевна-Лебедь. — Это совет.

Вот тут Дима вынужден был задуматься. Высшие просто так советы не раздают, тем более эта. Звёздная Сущность, кажется, вообще впервые проделала нечто подобное. Он сначала тормознул, задумался, а затем решился на вопрос, хотя обоснованно предположил, что она до разъяснения не опустится.

— Что не так? — поднял он взгляд на её мраморный лик.

— Всё. Есть. Баланс, — разделяя каждое слово, пропела Царевна-Лебедь, неожиданно решившись на развёрнутость своего пояснения. — За всё надо платить. То, что дают, не запрашивая плату, не говорит, что получаешь это даром.

И тут Дима задумался уже основательно. Он вдруг с обречённой ясностью осознал, что, несмотря на всю сказочность происходящего, сказкой тут и не пахнет. В этой грёбаной вселенной всё подчиняется строжайшим законам Бытия. И он, как новоиспечённый инквизитор, по идее должен бы это знать как букварь после десяти лет его изучения. Нарушать законы мироздания не дано никому. Даже Всевышнему. А раз эта драконья зверская морда у него не требовал ничего взамен, то, согласно закону баланса, он что-то забирал, даже не ставя хозяина в известность.

— И что он с меня поимел без моего ведома? — понурив взгляд в стыки половых досок, спросил сразу присмиревший бунтарь, ещё пару минут назад ощущавший себя пупом вселенной.

— Эти сущности в оплату забирают самое ценное, что у вас есть, — время жизни. Другая оплата им неинтересна.

Дима скривился в жалкой ухмылке, в мимической транскрипции изображая словесное: «Вот же сука».

— Так вот почему он указал на единственное ограничение своего использования: «пока я жив».

С минуту бедолага взвешивал в голове все «за» и «против», и, как бы ни был велик соблазн всевластия, выбрал свою грёбаную жизнь, которая, как оказалось, понадобилась не только ему, но и стала разменной монетой при покупке сказочных хотелок. И он даже догадался, что чем они сказочней, тем сказочней на них ценник. Дима неторопливо вынул из кармана артефакт. Сжал его как пистолет, ткнув импровизированным дулом в пол, и громко приказал:

— Покажись, тварь.

Дракон возник резко, прямо за спиной Царевны-Лебедь, но не успел Дима за неё испугаться, как огромный змей сам в ужасе отпрянул назад, выламывая массивной задницей перила с противоположной стороны террасы и с грохотом устремляясь со второго этажа вниз. Лишь в самый последний момент, зацепившись когтями за доски пола, повис, испуганно выглядывая из-за края.

Царевна-Лебедь даже не шелохнулась. Когда как Дима вскочил на ноги, опасаясь непонятно чего, но увидев реакцию ангельской твари, с облегчением выдохнул и, с презрением смотря на жалкое астральное ничтожество, поинтересовался:

— И сколько времени ты у меня забрал, скотина?

Дракон промолчал, тупо и, кажется, парализовано уставившись в спину Звёздного Элемента Космического Разума. Тогда Дима переключил внимание на Царевну-Лебедь.

— А вернуть назад никак?

Та лишь отрицательно покачала головой. Плавно. Медленно. Словно робот.

— Понятно, — со злостью выдохнул Дима, окончательно принимая решение, и, уставившись в глаза астрального жизнесоса, грозно, насколько мог, проговорил: — Дракон исполнения желаний. Я отпускаю тебя.

Чудище тут же исчезло. А вот сучок никуда не делся. Дима поднял руку. Внимательно рассмотрел артефакт, который никак не изменился, а затем перевёл вопросительный взгляд на Царевну-Лебедь.

— Сувенир на память, — неожиданно улыбнувшись, ответила на его взгляд Сущность Разума, после чего развернулась и уплыла в распахнутую дверь спальни.

Странно, подумал Дима, но он ещё ни разу не видел, как она исчезает. Она всегда просто уходит куда-нибудь за дверь, и только после этого пропадает. Почему?

Молодой человек оглядел разгром террасы. Остатки перил. Разорванные когтями доски пола, которые остались на месте только благодаря тому, что дракон располосовал их подобно циркулярной пиле не поперёк, а вдоль. Задумался: стоит ли всё восстановить или пока тоже оставить как напоминание несправедливости этого мира? Решил оставить. Тем более на ту часть террасы, выходящей к ле́су, он никогда не ходил. Ему смотровой площадки и со стороны речных просторов хватало.

Дима расслабленно облокотился на перила и вновь задумался. И тут, словно банный лист к заднице, прилип естественный человеческий вопрос: а правильно ли поступил? Он ведь так и не узнал, сколько дракон забрал жизни за свои фокусы. Может, там секунды были. Да хрен бы с ними. Он бы и на часы согласился. Да-а. Что-то он как-то быстро и легко отказался от всемогущества с вседозволенностью, а теперь жаба начала душить аж всеми четырьмя лапами.

Режим самоедства неожиданно переключил мысли на другое: если эта драконья сволочь так запросто может отбирать время жизни, значит, должен существовать и обратный процесс. Закон баланса и здесь должен работать. Но тут возникает другая нестыковка: а как же карма? Если продолжительность жизни жёстко предопределена судьбой, то как эта мразь могла отобрать то, что запрограммированно изначально? Он что, скорректировал судьбу?

— Хрень какая-то. Или я что-то не понимаю, — пробурчал он себе под нос, тяжко вздыхая и всматриваясь в солнечный пейзаж заречья, а затем, задрав голову, обратился к небесам: — Кон, не поможешь с этим вопросом?

— Кон не поможет, — неожиданно раздалось из-за спины радостным голоском Солнца Моё, и не успел Дима обернуться, как на его плечи легла почти невесомая ручка рыжей красавицы, от прикосновения которой у молодого человека встало дыбом всё, а не только волосы на теле. — Эти вопросы не в его компетенции.

Последнее она проговорила почти в самое его ухо, и у Димы реально голова пошла кругом. Хотя башка, похоже, уже которые сутки крутится не останавливаясь. Как бы не отвалилась. Он учащённо задышал, но нашёл в себе силы прошептать протест:

— Перестань. Я сейчас сознание потеряю. Или мозги в оргазме взорвутся.

Солнце Моё чуть не добила его своим обворожительным смехом, но руку с плеч сняла и, выйдя из-за спины, облокотилась на перила рядом. Дима встрепенулся, передёргивая плечами и стараясь избавиться от возбуждения, первым делом посмотрел на её ноги, так как не услышал привычного цоканья каблучков. Звёздная Сущность стояла босая. Впервые в жизни он лицезрел её вполне человеческие ступни с маленькими аккуратными пальчиками. Мать его. Даже от этого зрелища по его телу вновь прошла волна полового возбуждения. Да как же так жить-то?

Дима демонстративно потряс головой и отстранился на шаг в сторону, давая понять, что с ней можно вести разговоры, только держа дистанцию. Потому что при её вторжении в личностное пространство любого половозрелого самца тому сперма под напором брандспойта бьёт в голову. А семенная жидкость очень плохая замена ликвору головного мозга. В ней все нейроны моментально возбуждаются и, разрывая связи, кидаются на поиски распутных нейро́них, но, не найдя последних, устраивают однополый разврат, насилуя друг друга. Назвать это мыслительным процессом — мысля́ не поворачивается.

— Человек — это трёхсоставной биологический комплекс, состоящий из души, духа и сознания. Душа — это ангельский компонент. Он делится на функциональную часть, не имеющую свободы воли, как у всех ангелов, что с натяжкой можно назвать тем, что вы именуете судьбой, и основную, что оперирует выбором.

— Да. Помню, — тихонько поддакивая, вклинился Дима. — Всевышний управляет процедурой выбора.

Солнце Моё никак не отреагировала на его реплику, продолжив свою лекцию:

— Ни душа, ни дух, ни сознание во всех их ипостасях не влияют на продолжительность жизни. Эта характеристика определяется несколько на другом уровне. А вот обратное влияние имеет место быть. Чем меньше в человеке остаётся энергии жизни, тем слабее его три составляющие. В душе угасает функция жизненного предназначения, в духе накапливаются болячки. Сознание, теряя нейроны головного мозга, всё глубже погружается в маразм. Каждого человека можно представить как некую батарейку, которая со временем постоянно разряжается, пока полностью не обнулится. На этом его игра в человеческую жизнь заканчивается.

— Но если есть системы отбора этой энергии извне, то должна существовать и обратная процедура.

— Должна и существует, но это, как ты понимаешь, уже работа систем высшего порядка, а ты так и не удосужился ознакомиться с ангельской структурой вселенной.

— Виноват, — покаянно признался Дима в недоработке, — просвети, если не трудно. Хотя бы в общих чертах.

— С нижним уровнем, который ваши богословы называют третьим чином, ты практически уже знаком со всеми, кроме одного, — это Ангелы, Архангелы и Начала. Ангелы — это духовно-личностные функции. Архангелы — функции планетарного уровня. Нача́ла — звёздного. Во второй чин входят Господства, Силы и Власти. И к высшей иерархии относятся Серафимы, Херувимы и Престолы. Именно последние, которых ещё называют Колёсами, а в функциональной системе Искусственного Разума — Вершителями, определяют начало и конец всем процессам во вселенной. В том числе и каждой конкретной человеческой жизни.

— С ними можно договориться? — поинтересовался Дима, вопросительно уставившись на Солнце Моё, почему-то заранее ожидая отрицательный ответ.

— Нет, — с лёгкостью подтвердила Звёздная Сущность, привстав над перилами и смотря куда-то в небесные дали, где над горизонтом клубились белоснежные облака. — Колёса они и есть Колёса. Что с тележным колесом договариваться, что с ними — суть одна и та же. Хотя есть один способ продлить жизнь без чьей-либо помощи.

— Какой? — встрепенулся ограбленный на кусок жизни молодой человек.

— Не укорачивать её.

Солнце моё мило улыбнулась и перевела взгляд на ученика, игриво посверкивая светящимися зрачками.

— Очень смешно, — пробурчал Дима, отворачиваясь и воспринимая её слова за шутку.

— Зря так реагируешь, — продолжала она его подзуживать. — Я бы на твоём месте задумалась. У человеческой жизни, помимо вселенских, есть один любопытный биологический закон: всё, чем он по тем или иным причинам не пользуется, атрофируется. На основании этого закона: как только ты перестаёшь жить, жизнь прекращается за ненадобностью.

Дима задумался, но что-то в её утверждении для него не складывалось. Ну ладно самоубийцы. Ну ещё смертельно больные, которым надоело мучиться. Но все остальные-то не хотят с жизнью прощаться. А старики так вообще до последнего цепляются за неё всем, чем ещё могут. А несчастные случаи? А войны, катастрофы и прочее?

Солнце Моё, конечно же, нагло подслушивала его мысли, что тут же подтвердила:

— Я говорила о людях, которым изначально была дана энергия на полную жизнь, а не о тех, кто родился с каплями своего времени. Тем, кто умирают рано, по вашим понятиям, продлить жизнь за установленный рубеж практически не могут, если только не заслужат исключения. И ты опять путаешь зелёное с квадратным. Я говорила не о желании жить или умирать, а о полнофункциональности существования. Парадокс, но вы не умеете жить в биологическом смысле этого слова. У вас семь систем жизнеобеспечения, и ни одной не умеете пользоваться, как надлежит. Наоборот, всячески стараетесь вывести их из строя.

— В смысле? — уставился на неё Дима в непонимании.

— В прямом, — отрезала Солнце Моё. — Вы не знаете и не умеете ни дышать, ни пить, ни есть, ни поддерживать гормональный баланс. Да вы по всем системам не знаете, как правильно их эксплуатировать. А с возрастом так вообще почему-то для себя придумали, что многое из внутреннего функционала вам уже просто не нужно. Например, считаете, что с годами неуместно заниматься производством детей. Видите ли, статус стариков не позволяет морально разлагаться. И вас даже не смущает, что в этом случае атрофируются половые функции, ответственные за весь ваш гормональный баланс. Ты хоть представляешь, какой удар вы наносите своей жизни? Старыми вы становитесь не по возрасту, а когда осознано начинаете играть роль стариков.

— Да помню я, — согласился Дима, проявляя недовольство, что его тыкают в прописные истины. — Сначала пропадает интерес к противоположному полу, и только потом теряется возможность с этим противоположным полом заниматься чем-то интересным.

— Это общебиологический закон, — в очередной раз развеселилась рыжая совратительница.

— Я тебя услышал, — уверенно подтвердил молодой человек, выпрямляя спину и отрываясь от перил. — Согласен. Лишних потрохов не бывает. Все нужны, все важны. Не хочешь укорачивать жизнь — используй внутренности на полную катушку.

— Ну, на полную, может быть, и перебор, но в общем понимание у тебя сформировалось. Хочешь, чтобы орган работал правильно, будь добр правильно им работать, сохраняя его в балансе.

— И ты научишь, как это делать?

— Нет, конечно, — нагло ухмыльнулась Звёздная Сущность. — Сам разбирайся. Тебе сознание для чего дано? К тому же зачем мне это делать? Ваш научно-технический потенциал направлен исключительно на разработку способов уничтожения, а не на эволюцию человечества. Программы доминантности, заложенные в вас, никуда не делись. Поэтому те, кто принимает решения, то есть доминанты, считают, что людей на планете слишком много. А чем их больше, тем меньше они ими управляемы. Мозгов-то у ваших лидеров не хватает. Они научились доминировать, но не способны управлять.

— Ну всё, — обречённо прервал её Дима, поднимая руки в защитном жесте. — Опустились уже до политинформации.

— Ты прав, — неожиданно легко согласилась с ним Солнце Моё, тоже отрываясь от перил. — Тебе, в общем, это не нужно. Ты и доминантность — вещи не совместимые. Тебе, с твоим складом сознания, дорога во власть закрыта.

— Власть портит человека, — огрызнулся ученик, отворачиваясь, — а я желаю оставаться непорченным.

— Власть никого не портит, — возразила ему Звёздная Сущность. — Просто туда непорченные не попадают.

Дима промолчал, лишь тяжело вздохнув и разглядывая свою спальню через стекло. Он понял, что если сейчас не остановит этот диалог, то она ему всю плешь проест своими заумностями, для него, по сути, не нужными. А мозги и так уже закипали от всей этой ахинеи. Пора было сделать перерыв и обдумать всё на холодную голову как-нибудь потом, если что на потом в ней ещё останется из этой каши.

— Ладно, — с готовностью к действиям громко произнёс Дима после длительной паузы, давая понять, что обучение на факультативе его уже изрядно достало. — Схожу-ка я на нормальную учёбу. Отдохну. Полюбуюсь на чужую доминантность, раз своя на нуле.