Глава 56. Локация 12. История — инструмент политики, а политика — продукт истории, в результате кто кого за яйца держит — без бутылки не разберёшься.

Как только перешагнул портал, так все дурацкие мысли, а значит, совсем все, тут же вылетели из головы пробкой из-под шампанского. И было от чего. В комнате, заваленной игрушками, дрались два пацана. Потасовка сопровождалась жалостливыми и плаксивыми причитаниями того, что был постарше и побольше габаритами, и яростным сопением того, что поменьше.

— Отстань, Набулио, — канючил тот, что старше, с силой отпихивая коротышку, но малец, отлетая, раз за разом наскакивал снова, как боевой петушок.

Не успел Дима остановить клип, чтобы прийти в себя от столь резкого переключения мыслительного процесса, как справа возникла странная тётка. На вид ей было около сорока. С пышной причёской, крашенной под медь. Титьками-вёдрами где-то в районе псевдобеременного живота, растущего не только вперёд, но и в стороны. В свободной белой блузке и в безразмерной юбке-гофре колоколом ядовито-зелёного цвета. Губы накрашены. Глаза намазаны. Уши засерёжены. И в добавление к парадно-выходному прикиду — очки на приличный минус в тонкой металлической оправе.

Всё указывало на то, что эта женщина не из эпохи Наполеона, а из близкого для Димы времени. Вот если бы у неё в руках ещё и смартфон был, то он бы вообще не сомневался. Эта временна́я несуразица, в первую очередь, и заставила молодого естествоиспытателя впасть в ступор.

— Какого хмуля? — затормо́жено поинтересовался он не пойми у кого, рассматривая эту жертву обильного питания, появившуюся в клипе, как не пришей кобыле хвост.

Закралась пакостная мыслишка, что это Кон преобразился ради прикола, хотя эту версию он тут же поставил под сомнение. Тётка заговорила. Да как! Она встрепенулась, расплываясь в неестественно-широкой улыбке. Встала по стойке смирно и громко, с интонаций подросткового задора, поздоровалась, всем видом напоминая пионерку или пионервожатую времён чёрно-белого кино. Ей только красного галстука не хватало, барабана на шею и горна в зубы.

— Здравствуйте! Я ваш официальный гид по данной локации.

Дима аж интуитивно прогнулся в спине, вытаращив глаза, ожидая отдания тётенькой пионерского салюта, от одного взмаха руки которой его бы ветром вынесло обратно из портала.

Радости престарелой пионерки не было предела. Она вся вихлялась, как на шарнирах. Притом именно ВСЯ: от головы до ног. Особо выделялась её «духовка» под юбкой-колоколом, размерам которой любой бы шеф-повар позавидовал. Да, габариты агрегата впечатляли. Диму аж пот прошиб, как только он представил своего персонального гида без трусов и сзади.

И тут, не прекращая счастливо улыбаться, псевдопионерка неожиданно сделала приставной шаг с задорным подскоком, установив негабаритное туловище между Димой и дерущимися детьми. Напрочь заслонив собой весь обзор, она принялась бойко зачитывать агитационную речёвку. Голос её звучал звонко и интонацией соответствовал лозунгу: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»

— Наполеон Бонапарт родился в благополучной и дружной многодетной семье на острове Корсика. Кроме папы, мамы, братьев и сестёр, в их уютном доме жили тётя, дядя, бабушка и дедушка, и все очень любили маленького Наполеона.

Дима, взаимно улыбаясь тётеньке-экскурсоводу, почему-то уверил себя, что это всё же Кон прикалывается. Он отклонился в сторону, пытаясь заглянуть за спину гиду, но не тут-то было. Прожжённая пионерка среагировала на его движение практически мгновенно, переместив безразмерный зад лёгким движением, вновь непробиваемой снарядами грудью перекрывая обзор. И при этом ни на секунду не прекращая политинформацию:

— Он рос послушным и умным мальчиком. Мама Летиция занималась его домашним образованием, и уже в пять лет будущий император самостоятельно читал книги в домашней библиотеке. Маленький Наполеон очень любил читать.

Сделав ещё одну неудачную попытку заглянуть за живое препятствие, Дима тяжело выдохнул и остановил клип. Вот только пламенный гид, в отличие от окружения, и не думала останавливаться, хотя драка замерла на паузе.

— В детстве Наполеон не только прекрасно умел читать, но и считать, и писать. Решал сложные для его возраста математические задачи. А после того, как дедушка Люсьен подарил ему учебник по тригонометрии, к восьми годам с блеском усвоил эту сложную науку, став первым среди сверстников.

Дима не выдержал и, глядя прямо в её бликующие очки, поинтересовался:

— Кон, с чего это ты придуриваешься? Я вообще-то не запрашивал сопровождение.

— Это не я, — устало раздалось с потолка. — Это обязательное приложение к комплекту клипов.

— Мля, — тихо выругался Дима, поняв, что вот ЭТО все клипы о величие Наполеона ему мозг будет выносить.

— Что вы сказали? — тут же встрепенулась осчастливленная столь ответственной работой чрезмерно активная барышня, прерывая восторженный монолог.

— Извините, — расцвёл в фальшивой улыбке Дима, — как я могу к вам обращаться? Вы не представились.

— Разве? — придурковато удивилась тётка, вскидывая к чёлке выщипанные дуги бровей, одной реакцией указывая на отсутствие какого-либо интеллекта под крашенной шевелюрой. — Ой, простите, — всплеснула она пухлыми руками, типа: «Я такая дура». — Меня зовут Маргарита Ивановна.

— Рад познакомиться, — не снимая с лица улыбку, расшаркался молодой человек с поклоном, продолжая пребывать в одних купальных стрингах и шлёпанцах. — А я Ди. Маргарита Ивановна, не могли бы вы чуть-чуть отойти в сторонку? Я бы желал лицезреть маленького Наполеончика.

— Ой, да шо там хлядеть, — вновь всплеснула руками экскурсовод, неожиданно перейдя на южнорусский говор, всколыхнув бюст и превращая счастливую улыбку в кислую. — Я вас умоляю. Там сплошная неправда. А вот у меня всё записано.

С этими словами она материализовала в руке тонкую книжонку формата А4 в жёсткой обложке и, угрожающе размахивая ею перед носом экскурсанта, добавила:

— Человек, который написал истинную биографию великого Наполеона Бонапарта, в отличие от фантазии клиподелов, заслуживает доверия.

Дима со злостью подумал, что, если эта дрянь будет продолжать свои танцы с бубном, то есть с книгой, её можно будет попросту связать. И, не откладывая на завтра то, что можно послезавтра забыть, он осмотрелся по сторонам в поисках, чем бы это можно было сделать уже немедленно.

На глаза попался порванный барабан с коротким, но широким ремнём. Этого ему показалось маловато. Даже «на выпороть» не сгодится, с её-то задом. Затем взгляд упал на шторы. Вот это вполне подходило для задуманного. Можно было сорвать эти оконные паруса. Закатать в них тётку и, оседлав верхом, чтоб не развернулась, продолжить прохождение локации, сидя на мягком. Почитай, с комфортом.

Он даже не удосужился рассмотреть демонстрируемую книгу. Единственное, по яркой обложке сделал вывод, что данный опус относится к разделу детской литературы, может даже дошкольного возраста. Подумав ещё немножко, пока та на удивление молчала, и решив всё же на первый раз Маргариту Ивановну не вязать, включил клип дальше.

С запуском воспроизведения событий запустилась и тётка, вновь приседая ему на уши непонятно откуда взявшейся пропагандой здорового образа жизни, строгости питания кашами и правильного воспитания в отдельно взятой корсиканской семье.

Всей картины происходящего женщина, даже несмотря на свои габариты, занавесить собой всё же не могла. Драка — действие динамичное. Набулио от толчков отскакивал, как мячик, вылетая за габариты живой ширмы. Но тем не менее тётка однозначно раздражала.

Дима, недолго думая, применил футбольный финт. Провалившись на правую ногу, он резко ушёл влево, выныривая из-за габаритов её юбки. Тётка, как и положено, среагировала и на ложное движение, и на его нырок в обратную сторону, но сделала это, потеряв ориентацию и с явной задержкой, что позволило молодому человеку обойти защитника писанной правды и в полном объёме разглядеть всю картину.

Как раз в этот момент, как по заказу, бесёнок Набулио кинулся в очередной петушиный наскок и, поднырнув под выставленные руки обороняющегося, озверело вцепился противнику в ляжку зубами. Раздался душераздирающий вопль. Укушенный схватился за ногу и повалился на пол. Атакующий его зверёныш пулей метнулся к входной двери, которая с грохотом распахнулась.

В проёме показалась разъярённая мама Летиция с «горячими руками», под которые всеми техниками безопасности запрещается попадаться самым строжайшим образом. И вот здесь надо отдать должное будущему императору. Он показал себя во всей красе. Пацан буквально на ходу «переобулся» и, закатив искусно разыгранную истерику, причём со слезами и соплями, как положено, заголосил, тыкая в поверженного пальчиком:

— Мама! Жозеф меня обижает!

И с этими словами стервец шустро метнулся за мамины юбки, цепляясь за пышный подол ручками и расплываясь в ехидной, победоносной улыбке. Мордашкой в тот момент подлец напомнил Диме «Вождя краснокожих» О. Генри из старого советского фильма. Только там бесёнок был рыжий, вроде как, а этот как смоль чёрный. А так — один к одному.

И тут мамаша, не разобравшись, кто прав, кто виноват, принялась орать, да так, что Дима уши закрыл ладонями. Тут ещё состарившаяся пионерка-экскурсовод подскочила, чуть ли не уперевшись в него «грудными вёдрами», и принялась параллельно с мамашей голосить, стараясь перекричать хозяйку дома. Она во что бы то ни стало старалась переключить Димино внимание на себя всезнающую, но в этом бардаке молодой человек уже мало понимал, кто о чём голосит.

Весь свой гнев Летиция, естественно, изливала на пострадавшего Жозефа. Да как орала! Дима, грешным делом, подумал, что она его сейчас тут же и прибьёт к чёртовой матери. А тот, бедный, продолжал что было мочи реветь, катаясь по полу и держась за укушенную ногу. Похоже, все до одного в комнате, в том числе и экскурсия, находились в неадекватном состоянии. Только одна довольная моська маленького Набулио светилась, как лампочка в грозовых тучах всеобщего бедлама.

Наконец появились первые признаки окончания клипа и начала следующего. Пространство задвоило, и Дима, придя в себя, перекрикивая всех, заорал:

— Стоп, клип!

Все застыли на паузе. Даже Маргарита Ивановна. Но та, скорее всего, замерла в страхе от его вопля, тупо уставившись на рявкнувшего молодого человека в одной пародии на плавки широко распахнутыми глазами. Даже минусовая диоптрия очков не смогла уменьшить вытаращенные зенки.

Дима, стараясь не касаться руками давившей на него грузным телом женщины, словно тётенька была заразная, аккуратно обошёл живое препятствие. Осмотрел раздвоенные силуэты уходящего кадра и задумался. Но тут за его спиной ожила Маргарита Ивановна:

— Вы всё неправильно поняли, — принялась она причитать, словно нашкодивший ребёнок, пойманный на горячем.

Женщина, придя в движение, уже через секунду вновь нарисовалась перед ним вплотную.

— Исчезни, — отмахнулся от неё Дима.

— Я не могу исчезнуть, — обиженно взвизгнула та, выпячивая пухлые губки и растеряв весь свой пионерский задор. — Я неприемлемая часть этих клипов.

— А помолчать ты можешь? — грубо спросил её злой исследователь, уперев в бедного экскурсовода недобрый взгляд.

Закостенелая псевдо-пионерка тяжело вздохнула, опустила окуляры очков в пол и с трудом сделала одолжение:

— Помолчать могу.

— Благодарствую, — шутовски отвесил ей поклон пляжный мачо. — А то уж я решил, что мне и подумать не дадут, специально усложняя задание.

С этими словами он злобно глянул на потолок. Но потолок промолчал. И на том спасибо.

Несколько успокоившись и принимаясь расхаживать по комнате, звонко шлёпая сланцами о пятки, Дима приступил к анализу. Вопрос первый: зачем эту курицу, имеется в виду эту несуразную пародию на гида, загнали в клипы? Естественно, что подобное не может быть просто так. Ответ напрашивался сам собой: она — эдакое олицетворение писанной истории, которая, как известно, — инструмент политики. История пишется такой, какой должна быть в свете политических тенденций, а вовсе не описывает то, что происходило на самом деле. Поэтому к ней хоть и в пол уха, но следует прислушиваться. Хотя бы потому, что деятели именно этой науки, в первую очередь, награждают, как престижной премией, отдельные личности ярлыком: «Великий».

Сам по себе ни один человек таковым стать не может по определению. Великим его делают другие люди, и не те, кто рядом, а те, кто лицезреет издалека времён. Недаром же говорят, что великое видится на расстоянии. Историки — это как раз и есть те самые «другие», кто по спущенному циркуляру свыше отбеливают деяния претендентов на величие до ангельски-кристального состояния, переписывая историю. Зачем её переписывать? А затем, что идеальных людей не бывает. А если учесть, что представленные экземпляры ещё и гении на всю голову, то тут об идеальности и говорить не приходится.

С этим, в общем-то, понятно. Но ведь все трое стали значимыми персонами для общества ещё при жизни. Отсюда следует, что исследуемые ребята этому каким-то образом посодействовали. И, в частности, этот мелкий гадёныш Набулио, судя по представленному клипу, уже с малых лет освоил главное для возвеличивания себя любимого правило: ложь — основа общества. Побеждает не сильнейший, а всех обманувший. А умение врать, похоже, это был ещё один талант Наполеона.

— Надо на этот аспект обратить внимание, — пробурчал старым дедом себе под нос Дима, запуская клип и приготовившись к следующим потрясениям.

Они с гидом оказались в маленькой комнатке. Каменная конура была настолько крошечной, что если бы не способность быть приведением, то не уместился бы. А так Дима с широкими плечами встроился в текстуры стен и кровати, чувствуя себя вполне комфортно. Он даже нырнул в стену с маленьким окошком, чтобы лишний раз подтвердить первое предположение, что оказался в Бриенне. Предположение подтвердилось: за стеной был внутренний двор учебного монастыря.

Главный герой клипа, сидя на кровати, читал. Дима, подойдя к Наполеону, заглянул в книгу, увидев фигу. Сообразил. Переключился на понимание французского языка. Ещё раз заглянул. Будущий император читал историю Римской империи. В частности, про войну с Карфагеном. Что напрягло исследователя, так это странное нервное поведение мальчика при чтении. Дима тут же нырнул в его эмоции, моментально почувствовав раздражение и злость, абсолютно не понимая их подноготной.

— Vos potest facere quod! — неожиданно выкрикнул мальчик, со злостью ударив ладонью в разворот книги.

— Стоп, клип, — спохватился исследователь, аж вздрогнув от его выкрика, а после того, как воспроизведение замерло, задумался.

С одной стороны, книга на французском, но с другой — говорил-то пацан явно на другом языке. Через несколько секунд заминки он наконец сообразил: читает Набулио по-французски, а вот говорит всё ещё на корсиканском. А как сделать в настройках то и другое? Да так и сделал, шёпотом проговорив: «Я понимаю французский и корсиканский». После чего отмотал клип на начало его реплики.

— Так нельзя! — повторил свой возглас главный герой. — Отступайте, недотёпы!

И тут как по заказу ожила Маргарита Ивановна. Она, в очередной раз включив в себе звонко-голосистую пионерку, принялась вещать «настоящую историю» времён обучения Наполеона в Бриенне.

— За время обучения Наполеона Бонапарта в престижной кадетской школе во французском городе Бриенне, в которой он, как одарённый мальчик, получал королевскую стипендию, будущий император перечитал всю школьную библиотеку. Особенно ему нравились книги по истории и географии.

— Нельзя отдавать противнику такую важную инициативу, как выбор места сражения! — продолжал горячиться главный герой параллельно экскурсоводу. — Вы на ровном месте все легионы положите, идиоты! Отступать надо в теснину, где конница Ганнибала будет бессильна.

— Особенно одарённый ученик преуспел в математике, — продолжала голосить очкастая, перекрикивая бушующего в гневе Бонапарта.

Дима сначала от подобной какофонии хотел было уши заткнуть, но, пару секунд подумав, решил, наоборот, подключиться.

— Молчать! — заверещал он что было мочи.

Гид тут же заткнулась на полуслове с открытым ртом и выпученными глазами, а вот мальчик его не послушался.

— А ты, Ганнибал, что творишь? Выматывай римскую пехоту! Выматывай! А не старайся наступлением в лоб выиграть войну. Войны одним ударом не выигрываются.

— Стоп, клип, — уже спокойно дал команду Дима, заткнув и этого оратора, и, зло уставившись на всё ещё ошарашенную тётку, разрешил: — А вот теперь ты давай.

Женщина, выдохнув, расслабилась, и рот закрыв, и глаза сузив, но не проронила ни слова, видимо, с разгона не поняв, чего давать. Через несколько секунд паузы Дима решил подтолкнуть гида к выполнению своей работы, поинтересовавшись:

— Маргарита Ивановна, вы вообще видите, что происходит в клипе?

— Да, — с интонацией непонимания выдавила она, мол, что уж меня совсем за дуру держать, конечно, вижу.

— И чем занят наш главный герой? — продолжил ёрничать практически голый турист по временам и весям, ехидно лыбясь.

— Читает, — уверенно констатировала она, добавляя к ответу глубокий кивок, словно визируя своё утверждение оттиском печати.

— А по-моему, не очень, — продолжил издеваться нахал над бедной женщиной.

— Ну как же не очень, — тут же вскинулась Маргарита Ивановна, строя из себя обиженку. — Посмотрите, у него книга в руках. Вот ещё две лежат на кровати, дожидаясь своей очереди.

— А вы его слышите?

На это гид выпрямилась, поджала губки, отвела взгляд в сторону и тихо проговорила:

— Мне за знание иностранных языков не доплачивают.

— Вот как? — удивился Дима. — Так я вам переведу. Он не просто читает про войну Рима с Карфагеном, он, мать его, им советы даёт, как надо воевать. Представляете? Этот шкет учит великих полководцев древности воевать.

— Ну я же уже сказала, что Наполеон был с малолетства одарённым человеком, — неуверенно проговорила экскурсовод.

— А это о чём говорит? — не успокаивался несносный турист.

Маргарита Ивановна промолчала, вновь поджав губки и испепеляюще зыркая на доставшего её экскурсанта.

— О том, что у Набулио уже с младых ногтей зашкаливали амбиции, — продолжил издевательским тоном Дима, мерзко улыбаясь. — Притом настолько зашкаливали, что его бы приняло в свои объятия любое современное психиатрическое заведение, поддерживая традицию: каждой палате по своему Наполеону.

— Наполеон Бонапарт не был психически больным, — неожиданно возбудилась Маргарита Ивановна. — Это всё враки и наговоры его врагов.

— Конечно, — отмахнулся от неё Дима, отходя от главного героя и принимаясь рассматривать книги, лежащие на кровати. — Только любой психиатр вам скажет, что здоровых людей не бывает. Просто каждый по-своему сходит с ума.

И, заблаговременно останавливая ненужную дискуссию, запустил клип дальше, стараясь пропускать мимо ушей ответные речи негодующей фанатки Бонапарта. Застарелая пионерка чем-то ещё возмущалась, доказывала его неправоту, всячески обеляя будущего императора французов, но Дима её уже не слушал. Набулио же продолжал давать указания Пирру и Ганнибалу, не на шутку разойдясь.

Исследователь задумался, не слушая никого из них, уже поняв смысл данного клипа. Единственно, когда услышал от «великого и могучего» дрыща имя римского полководца, сам себя спросил: «А не тот ли это Пирр, у которого была пиррова победа?» Но тут клип начал меняться, и он благополучно про этот вопрос забыл.