4. Четыре этажа

Хлипкая офисная дверь добротному пожарному топору сдалась быстро. Войдя, остатки её просто прикрыли, рассудив, что баррикадировать — только время терять, что наглядно показали дверь восьмого этажа и кабинета.

Просторное помещение занимали с десяток столов заставленных современной медицинской техникой. Каждый со своим освещением, и достаточным пространством, чтобы походить вокруг, рассматривая образец.

— Ого себе, тут целый полигон, а не зал. — Максим уважительно покивал.

— И там ещё, наверное, — Настя указала на двери в дальней стене.

— Не удивлюсь, если у них пол-этажа занято. А может и весь. — С помощью девушки он добрался до большого кресла, напоминающего массажное и облегченно рухнул в него. — Вот, живут же некоторые. — Взгляд его упал на испачканное острие багра, который секретарша крепко сжав, прижимала к себе, как самое дорогое, что есть на свете. — Жили. Теперь уже, жили. Настя, найди что нибудь для моей бедной лодыжки, и не будем тут задерживаться.

Рассеяно осматриваясь девушка переходила от одного стола к другому, останавливаясь на пару секунд, и не найдя ничего нужного, идя дальше. Максим периодически переводя взгляд с входной двери на неё, вдруг забеспокоился, поерзал в кресле, стиснул рукоять топора, но уверенности не прибавилось. Что-то, вроде мелочь, но сейчас немаловажная, крутилось в голове, но пока не давало определить себя, набивая цену. Моргнула одна из ламп у двери. Точно!

— Настя! — Он весь подобравшись, уселся на краю, до белых костяшек сдавив топор. — Иди сюда.

— Сейчас, ещё не всё.

— Настя, ты не помнишь, свет был включен когда мы зашли?

— Нет.

— Ну конечно, классика, куда же без этого. — Пробормотал под нос Максим, и добавил уже громче. — Нет, не был? Или нет, не помню?

— Не помню. Кажется нашла! И кстати, скорее всего был. Думаю заметили б как включился. Сейчас я.

Максим вытянув шею пытался разглядеть, что именно ей попалось. Одна из дальних дверей медленно открылась, показав на фоне темного проема ещё более темный силуэт. Всего в паре метров от Насти. За её спиной.

Вскочить на обе ноги, было не удачным решением. Максим громко зашипев, удержался от падения еле-еле. Десяток метров пришлось прохромать стиснув зубы. Перехватив топор для удара с замахом, наконец смог расцепить челюсти и крикнуть:

— Беги! Брось всё! Беги! Настя, ну! — Какое-то кино, чтоб его. Почему она так медленно поднимает взгляд? Да что ж ты стоишь?! Нет, нет! Только без глупых что и почему. И не оглядывайся! Просто — беги.

Или всё происходит слишком медленно, или он каким-то чудом двигается очень быстро. Неизвестный успел только сделать крохотный шаг вперед, Настя — оглянуться, а Максим уже рядом.

Неожиданно, мир включился на ускоренное воспроизведение. И засбоил. Максим не воздел топор грозно, а зацепившись им на взмахе за стол звучно лязгнул зубами чуть не откусив язык. Настя не кинулась на утек, а резко, почти прыжком, развернулась и сделала то, чего от неё никак ожидать не приходилось — метнула багор, на манер копья. Неизвестный, не пал пронзенным, не кинулся на неё, раздирать в клочья, и даже не исчез, хотя бы, а попятился и упал, чем-то загремев, и внезапно тонко вскрикнув, и тут же, следом, сбивчиво зачастив:

— Нет! Кто… охрану… я, стойте… вы… что вы. Не надо!… случайно, я, они не долго, честно… за… зачем… Вы, вы кто? Что вам надо? — неизвестный, с голосом подростка, заговорил таки внятно. — Здесь нельзя находиться! — Он снова громыхнув чем-то, встал, и несмело вышел на свет. — Мы. Мы закрыты, вообще-то. Как вы сюда попали?

Максим облегченно поник — тёмный незнакомец, оказался парнем, в тёмно-синей рубашке, чёрных брюках, загорелым до черноты, и черноволосым. Макс молча показал топор, отвечая на последний вопрос. Сплюнул тягучую, кровавую слюну и вытащив язык, аккуратно ощупал.

— А зачем вы, — парень щурясь смотрел в сторону входа, голос его вдруг пошел на повышение, грозя сорваться на визг, — зачем дверь сломали? — схватившись за голову, он переводил взгляд с Насти на Максима, и глаза его кажется вот-вот должны были лопнуть.

И лопнули. К счастью, только слезами. Юноша часто зашмыгал, пытаясь сквозь всхлипывания, полные самой искренней обиды на несправедливость жизни, что-то сказать. Максим с трудом разобрал — сообщить, начальство, родители, капсулы, уволят. Настя, сперва сходив и подобрав багор, положила на плечи парню свободную руку и успокаивающе поглаживая, делала протяжные глубокие вдохи выдохи, призывая того повторять за ней. Помоголо на удивление быстро — юноша затих, и теперь время от времени лишь нервно оборачивался на дверь, откуда вышел.

Язык у Максима почти перестал ныть, зато опять о себе лодыжка заявила. Кажется секретарша нашла что-то, но сначала с гостем, хотя наоборот, с хозяином, надо разобраться.

— Ты что сирены не слышал? — он оперся на топор. — А как на лестнице мы шумели? Ты вообще что тут делаешь, в субботу?

— Нет, я там, — взмах откуда пришел, и небольшая заминка, — с родителями. У них процедура, я задремал, немного. — Голос его совсем стих, Максим даже ухо вперед выставил, напрягся, вслушиваясь. — Меня ж теперь уволят. Про дверь надо сообщить, а они приедут, а родители ещё не закончат. Нельзя же. Блин. Блин. Ещё пару сеансов бы. Бли-и-ин.

— Оладушек, — не удержался Максим. — Послушай меня, внимательно. Это звучит как бред, но снаружи сейчас, настоящий, мать его, апокалипсис, только без спасения душ в перспективе. Чистая мясорубка. Единственный шанс — добраться до гаража. На лестнице, — он мотнул головой, — я лодыжку подвернул сильно, пока мы — заметив мотающую головой девушку, съел окончание предложения. — Надо зафиксировать, и дальше идти. Время.

Сказанное, пробиться парню в сознание не смогло — с отстраненным видом, он мял руки, и чаще оглядывался в темноту из которой появился.

— Что ж, ладно. Настя, покажи что нашла?

Девушка, положив багор, склонилась к столу и взяв находку, подошла к Максиму. Тот опустился на пол, повертел штуковину в руках, прочитал стикер, сбоку — ортез на голеностопный сустав:

— С гелевыми подушечками. Холодный, — он посмотрел на парня.

— Снимает боль, отек. Там материал специальный. — Жизни в его голосе не прибавилось ни капли.

— Прекрасно, — Максим надел его, встал, прошелся осторожно. — Шикарно. Идем Настя.

— А как же? — она растерянная, стояла возле их нового знакомого, озабоченного чем угодно, только не свалившимся на Землю весьма вероятным Концом Света.

— Как зовут? Эй! — Максим пощелкал пальцами. — Максим. Настя. Ты?

— Слава.

— Прекрасно. С нами идешь, Вячеслав?

— У меня там, у меня родители там. Я не могу. Куда? Там, надо, надо позвонить, дверь же...

— Да это уже не важно! — Максим перехватил топор поудобнее, и двинулся в темноту проема. — Идем, Слава. Заберем их. — На этих словах притухли, в половину не меньше, все лампы разом. — И быстрее, сколько генераторам осталось неизвестно.

За небольшой комнатой, оказалась ещё дверь, и короткий коридор. Подходя к выходу из него, от неожиданности дернувшись, все разом остановились, словно в невидимую стену, впечатавшись в раздавшийся впереди треск и грохот, сдобренные смачным рычанием.

Настя шагнула назад. Максим потянулся взять шедшего перед ним парня за руку, и не успел. Вячеслав стремительно рванулся, распахнув дверь вбежал в зал, ещё больше предыдущего. Переглянувшись, они зашли следом.

Всё внимание приковала к себе огромная, под трехметровый потолок ростом, горилоподобная тварь, с головой размером с кабину камаза. Подобие шерсти исходило нефтяными каплями, устилая пол рисунком кислотных язв.

Заметив людей, чудовище растянуло отвратного синюшного цвета губы в лягушачьей улыбке. В один шаг достигло двух капсул, стоящих напротив двери. Чуть больше человека, ослепительно белые. Сквозь прозрачные крышки виднелись пожилые мужчина и женщина. Вячеслав заметно дернулся.

— Слава, Настя назад, потихоньку, — Максим истекал потом.

— Н-но… — юноша, не двинулся.

— Кто у нас тут? — ухнуло басом по ушам. Тварь заглянула в правую капсулу. — Мама. — Чудовище бросило долгий взгляд на Вячеслава. Улыбка подняла градус отвратности. — Любишь, маму?

Парень стиснув кулаки замер. А громадное нечто сделало длинный шаг и заглянуло в левую капсулу:

— Папа. Любишь?

К удивлению Максима, юноша вдруг пошел вперед, медленно, и дрожа всем телом. Глухо рыкнув тварь, выпрямилась в полный рост, сбив несколько ламп над головой, схватила лапищами капсулы, с треском сорвав с креплений:

— А кого ты любишь больше, маму или папу? — протянув их в сторону Вячеслава, издевательски пробасило звероподобное нечто.

— Н-не тр-тр-трогай его, — тот остановился, тыча перед собой пальцем.

— Мы любим па-а-апу, — тварь поднесла левую капсулу к морде, шумно потянула носом. Пасть гильотиной отхватила треть капсулы. Челюсти заходили, с хрустом перемалывая кусок высокотехнологичного лаваша с начинкой из человека.

Красное на белом. Страшно. Красиво. Цвета вишни, мелькнуло у Максима.

Вячеслав завопил, завертелся на месте, то хватаясь за голову, то размахивая беспорядочно руками.

Настю стошнило. Она выронив оружие, упала на колени, её рвало без остановки.

Парень среагировав на звон, метнулся и подхватил багор. Короткий разбег, уверенный и на удивление техничный бросок — чудовище слепнет на один глаз.

Переполненный болью рев оглушил. Максим, морщась, попятился. Настю перестало тошнить, зажав уши, она отползала к выходу.

Тварь всё бросив, накрыла лапами глазницу и скуля, кинулась через пролом в боковой стене. Шум его бегства быстро затих.

Юноша по миллиметру приближался к отцу. Ноги его подогнулись, и дальше, он двигался на четвереньках. По щекам бежали слезы, но рыданий было не слышно. Максим, упершись затылком в стену, отрешенно подумал, что он бы, наверное, при таком и вовсе обезумел. Стоявшая рядом Настя, шагнула вперед, чем прервала его задумчивость.

— Стой! Бестолку. Надо уходить. — Он успел схватить её.

— А женщина? Вдруг жива?! Надо же проверить.

— Настя, эта хрень может вернуться! Хочешь тут и сдохнуть?

Из пролома донеслось нарастающее гулкое уханье шагов. Девушка вздрогнула и качнулась назад, прижимаясь к Максиму.

— Поганый язык мой. — Он заскрипел зубами.

— Ой, живая, живая гляди!

На этот раз удержать секретаршу не вышло. Подбежав к выбравшейся из капсулы женщине, Настя схватив её, потащила за собой, обратно. Растерянная, оглушенная та не сопротивлялась, лишь пробормотала — Слава? — заметив сына. Максим подхватил её под другую руку. Едва переступили порог, сзади послышался дробный грохот. Все трое обернулись.

Камазоголовый стоял вцепившись в края пролома; стена под пальцами крошилась, падала кусками. Губы его беззвучно шевелились. Он поднял правую лапу и потянул из глаза багор, швырнул в их сторону.

Максим быстро шагнул, перекрывая путь в зал. Вовремя — Настя, суетливо зашевелилась и почти бросилась к Славе.

— Что это? — мама Вячеслава, будто не доверяя глазам потерла их, прищурилась.

— Не стойте, давайте же. Идем.

Женщин двинулись дальше. Не удержавшись, Максим напоследок обернулся. Ощущение заторможенности мира вернулось. Тварь рывком подлетев к парню, не тормозя сгробастала его, и домчавшись до дальней стены, проломила ту и с подвыванием скрылась из виду. Несколько раз моргнул свет. Максим метнулся и подобрал багор.

В молчании добрались до лестницы, спустились на два этажа. Мать юноши всё ещё не оклемалась, покорно позволяла себя вести.

Настю прорвало.

— Почему мы его не спасли? — она кричала остановившись. — Максим Львович! Почему? Почему? Надо было силой утащить. Могли же успеть! — Голос её сорвался на хрип.

Мысленно извинившись десяток раз, Максим дал ей пощечину. Девушка замолкла, отмахнулась от него и уселась на пол, обняла себя.

— Как вас зовут? — он заглянул в глаза Славиной мамы.

Долгие пять секунд спустя она ответила:

— Таня.

— Я Максим. Таня, вы спускайтесь, мы догоним.

— Спускаться?

— Да. Никуда не заходите. По лестнице, до выхода в гараж.

— Хорошо. — Взявшись за перила, она медленно пошла вниз.

Опираясь на топор, Максим присел на корточки перед девушкой.

— Помнишь я обещал объяснить? Откуда думаешь всё это?

Девушка с обреченным видом пожала плечами. Утерла побежавшие слезы.

— Два года назад, помнишь, Ночной тогда всё бросил и скрылся от всех. Знаешь почему? Мы с ним встретились, он рассказал, я, знаешь, я не поверил. Что не может больше писать, боится кошмары его реальными станут. Сказал пса своего убил, вот так вот. Просто, набрал текст, и убил. Текстом, понимаешь? Не сам, а текстом! Я думал всё, свихнулся. А сегодня, сегодня ты принесла его роман. Я успел прочитать всего пару абзацев, как ты вбежала и всё завертелось. Там, в конце, на обложке вырезка была газетная. В общем, отца Толика убили какие-то отморозки. И, думаю, он в ответ решил не мелочиться. Вся эта хрень, что с небом творится, твари эти — это всё из романа. Который ты принесла. Но главное, ты пойми, там в конце написано, что мы с тобой добрались до гаража и есть шанс выбраться. Понимаешь? Добраться должны мы оба. Иначе, думаю, спастись не выйдет. Поэтому я не могу тобой рисковать. Возьми, ты с ним лучше обращаешся — он отдал ей багор. Встав, протянул руку. — Идем. Пока его мать от шока не оправилась.

Татьяна успела пройти всего полтора пролета. Заметив их, напряженно всматриваясь им в лица, замерла. Чем ближе они подходили тем сильнее расширялись её глаза. Огневеющее небо, через окно у неё за спиной, бросало отсветы смешивая их со слабым аварийным освещением. Картина заставляющая бояться собственного дыхания. Пройдя середину лестницы Максим остановился, придержал Настю.

— Та...

— А где Славочка? — перебила женщина. — И Олег? Мы процедуру проходили. Я, — она вдруг пошла красными пятнами, вскинула руки к груди.

Максим успел подумать, что сегодняшний день можно смело назвать днем криков. Следующую мысль о том, что хвати маму парня удар, оборвало звоном стекла.

Снаружи висел камазоголовый. Лапа схватившая Татьяну метнулась назад унося добычу вместе с уже набиравшим громкость истерическим воплем. Чудовище прыгнуло вниз, скрывшись с глаз.

— Ну почему, почему так? — голос Насти, тихий, к настороженному удивлению Максима, был спокоен. — Это не справедливо. Бред. Бред! — Она крепко зажмурилась на пару секунд, тряхнула головой. — Гараж? Идем, скорее.

Торопливо миновали пролет. Третий этаж, осталось немного.

Погас свет. Максим чуть не навернулся, резко тормознув. Настя, ткнувшись в спину, ойкнула и крепко схватилась за него. Секунд двадцать приходили в себя, и напряженно прислушивались. Нащупав перила, Максим спустился на ступеньку.

Темнота снизу отозвалась угрожающим рычанием.

Следующий этаж? Первый? Где оно? Максима обожгло желанием громко выматериться. Еле удержавшись, до боли стиснул топор. Свободной рукой осторожно нащупал голову девушки и прошептал, губами вплотную касаясь уха:

— Не отпускай меня. Идем на этаж.

Аккуратно повернув ручку, потянул. Чертова дверь скрипнула.