3

Переполох однажды случился….

И до этого бывали потасовки разные, или буянит кто во хмелю, или торговки покупателя не поделят, или же стражники ловят кого…. Но чтоб такое…. Шум. Гам. Люди мечутся. Лотошника Тяпу с ног сбили. Весь товар его, все его безделушки потоптали. Мой прилавочек плетёный чуть не смяли, затрещал аж, бедный.

Помню, стою, людей от себя отпихиваю…. У соседа моего, Тряпошника, платок уже кто-то прихватил. А тётка Пузыриха на улитки свои грудью навалилась и орёт, будто режут её….

Потом колокол забренчал. Толпа угомонилась потихоньку и отхлынула…. Люди туда стали стекаться, к центру ближе, где колокол, где алтарь…, где помост для собраний. Но по-прежнему шум стоит, голоса громкие, крики…. Но главное, понять я не могу, что случилось такое? Из-за чего суматоха…?

Сходить бы взглянуть, да товар без присмотра не оставишь…. Всю воду выпьют. Та же Пузыриха сразу полведра вылакает…. Дядьку бы попросить постоять пока…, так он как назло, запропастился куда-то.

Тут подходит один…, походкой вальяжной.

— Воды, — говорит. — Налей-ка….

Кружку я ему передал и смотрю, как пьёт он из неё, смакуя, глотками мелкими. Смотрю, а самого так и распирает спросить, что произошло такое? Вдруг он знает?

Только Пузыриха опередила меня:

— Чего-то приключилось видно…. Может, видали, что за беда?

А Незнакомец рожу состроил постную….

— Ничего особенного, — отвечает. — Бандюки на девок напали, а стражники отбили их….

Это называется «Ничего особенного»?

— Господи, страсти-то какие, — тётка Пузыриха запричитала.

— Да ну…, — ухмыляется незнакомец. — Подстроено всё это конечно. Да начальник стражи сам всё и подстроил….

— Что хоть ты говоришь-то? — Пузыриха руками замахала. — Господин Медяк, такой человек….

— В том-то и дело, что человек…, — сказал незнакомец, оторвавшись от кружки. — Все мы люди…. Все хотим жить…. Вот и он хочет, чтобы денежек побольше на стражу выделяли. Вот, дескать, не зря нас кормите….

Тут уж я не выдержал:

— Всё равно не понимаю, зачем ему подстраивать что-то….

— Эх ты, деревенщина, — усмехнулся незнакомец. — Он ведь наверняка с каждого полтешка выделенного копеечку да имеет….

Задумался я…. Но всё равно в толк никак не возьму, как связаны могут быть полтешки, копеечки, стража и бандюки…. Незнакомец ушёл уже давно, а я всё думаю, думаю….

— Рот-то хоть прикрой, — соседи мои смеются.

И вдалеке тоже кто-то похихикивает….

— Ты деньги-то у него взял ли? — Пузыриха спрашивает.

Я от мыслей своих отвлёкся, на прилавок посмотрел, кружка там стоит перевёрнутая, и всё. А под неё заглянул когда, захотелось мне себя по лбу треснуть.

— Вот ведь, — качает головой тётка Пузыриха. — Достойного человека в таких грехах обвинил, а сам аферистом оказался…. Поди-ка найди его теперь….

А я стою и не знаю, что и сказать в своё оправдание. Стыдно мне и обидно. Хоть, кажется — грош, тьфу, мелочь какая, а чтобы грош этот заработать, моим братишкам и сестрёнкам целый куль плесени наскрести надо. На грош улитку вяленую крупную можно купить или пол-гриба хмельного, и вообще много чего, а хоть безделушку у Тяпы…. Висюльку какую-нибудь на шею красивую…. И Звоне подарить…. А я….

Показалось мне тогда, что все вокруг косо на меня смотрят. И готов был я сквозь землю провалиться, как после встречи с кротом…. Хорошо, вскоре дядька появился. Спросил я разрешения отлучиться ненадолго, ноги поразмять. И убежал поскорей, пока не рассказали ему, как меня облапошили.

Побежал я туда, где толпа собралась….

Крики к этому времени стихли уже. Только один голос звучал громко, голос того самого Медяка, которого в казнокрадстве обвинили.

Говорил он о том, что я и так уже знал: о напавших бандюках, о девках, которых чуть не умыкнули, о том, какие стражники молодцы…. И ещё о стрелах говорил, о бандюке, которого поймать-таки удалось, потому что тот, дуралей, в тупик забежал…. Впопыхах наверное….

Вон он стоит связанный, с двумя стражниками по бокам…. Плохо мне его было видно из-за голов людских, да и далековато…. Ну а так…? Человек как человек, от других людей почти ничем не отличается, грязный только и в крови…. Ну и то, что бандюк, конечно, тоже…. Хотя…, если подумать….

Наставник Переларь говорил, что и предки наши нехорошо себя вели. И только поэтому Старый Бог разозлился на них. И если бы не Великий Мастер, создавший этот мир и упрятавший сюда всех, не миновать бы им Дрыгалки….

Вот ведь, человек какой, Переларь, и объяснит доходчиво, и спросить у него можно, что угодно…. Не то что старый наставник. Только и умел по Канонам читать. Всё, «Старый Злой Бог», да «Старый Злой Бог»….

А я у него спросил однажды:

— Как это Злому Богу доброго Мастера создать удалось…?

Подошёл он ко мне тогда…. По голове погладил…. А потом как звезданёт по мордасам ладонью…, у меня аж искры из глаз.

А он пальцем грозит:

— Слушай и вникай! Нечего людей вопросами своими баламутить….

Нет, Переларь не такой…. Ему с простым человеком поговорить незазорно. Он и буквицам пытался нас научить, да только толком я так и не смог научиться. Некогда было….

Вдруг из толпы крикнул кто-то:

— Спросите у этого подлеца, зачем они девок умыкнуть пытались…!?

И тут же хохот со всех сторон раздался с выкриками вперемешку: «Ты что, не знаешь, для чего девок умыкают!?», «Каждый дурак знает, для чего…!».

Хохотали все. И я хохотал, и Медяк тоже, и стражники. Только бандюку не до смеха было…. Да и понятно почему…. За такие дела, какие он совершил, по головке не гладят….

— Лучше пусть скажет, почему не жилось ему, как человеку!? — Другой кто-то более разумный сказал, когда хохот постих немного. — Зачем бандючить принялся…?

И один из стражников пленника древком пики пиханул, со словами:

— Отвечай, скотина, когда люди спрашивают….

А бандюк, словно очнувшись, как заорёт что было мочи:

— Мертвен я! Мертвен…! Взор мой Мертвен!

Все вокруг переглядываются, плечами пожимают, никто не знает что за «Мертвен» такой. А бандюк, обезумев будто, голову вверх запрокинул, и не переставая:

— Мертвен! Мертвен я…! Мертвен…!

Так и орал не пойми что, пока не успокоили его ударом под дых, и ещё пнули пару раз, когда он уже на помосте валялся. Дальше Медяк опять слово взял, а я на другое зрелище отвлёкся….

В стороне немного увидел я стражника с пропитанной кровью повязкой на руке. Вокруг него народу не так много было, родственники да знакомые, похоже, только. Показывал он стрелу, точно такую же, как и эта, из дохляка торчащая, что перед моими глазами сейчас.

Помню, говорил он с усмешкой, какие эти стрелы дрянные. Доспехи, из чешуйницы склеенные, пробить не могут. В незащищённое место на руке воткнулась одна, да и то неглубоко, можно сказать, царапина.

Да и вообще, бандюки ещё те вояки. Пиками они не пользуются. Из оружия только дубинки да ножи. И стрелы, которыми они отстреливались из темноты.

Наши-то оторопели сперва. А потом, когда увидели, что стрелы эти от них отскакивают, вреда не нанося, вперёд бросились, пиками противника достать пытаясь. Да только противник-то к этому времени уже дёру дал. И если бы один из них в тупик не уткнулся, то и его не догнали бы.

Из наших целы все, только трое ранены слегка. Двое в руку, а ещё одному щёку разодрало….

Слушаю я храбреца этого, смотрю на него, и чувствую, не то что-то…. Странно он себя ведёт. Моргает часто, бровями водит, слова тянет…. А тут и вовсе, рот беззвучно стал открывать, потом за голову схватился и рухнул, как подкошенный.

Упасть-то ему не дали, конечно, подхватить успели…. А он хрипит…. Пока с него доспехи стаскивали, чтоб полегче-то ему было, он и дышать перестал….

Тут снова переполох поднялся. Бабы подняли…, заверещали, запричитали…. Люди нахлынули. Толкотня началась. Всем же посмотреть интересно….

Сам Медяк пришёл. Велел знахаря разыскать…. Да что там разыскивать? И так всё понятно…. Народ уже гудит вовсю, что стрелы, мол, отравленные….

И знахарь, когда прискакал взъерошенный весь, подтвердил тоже. Тот, что со щекой был, отошёл, когда ему рану заклеивали. Второй, которого жена к знахарю притащила — всё равно, мол, за лечение стражников казна платит, когда домой уже идти хотел, кончился…. И ещё…. Дуралея одного, что стрелой в зубах поковыряться решил…, и его отпевать надо….

Чувствую, как от всего произошедшего оторопь меня берёт…. И ещё слышу, как разговаривают двое. Один говорит:

— Что за глупость такая…? Зачем нужен этот яд? Для боя он не годится совсем…. Пока он на противника подействует, он тебя двадцать раз убить успеет….

— Да чёрт его знает…, — отвечает другой. — Может, другого яда не было. А может, ужас хотят навести…. Чего тут скажешь? Бандюки, одно слово….

— Какие они бандюки? — первый снова говорит. — Бандюки, они из наших…. А этот? Ведёт себя странно. Слова произносит странные…. Точно…. Пришлые они…. Как есть….

И тут, как специально, опять «Мертвен» этот заорал. Орёт просто благим матом:

— Взор Мертвен! Взор Мертвен!

А ещё громче понятные слова звучат:

— Мразь…! Убийца…! Сдохни…!

Это началась уже настоящая потасовка. Родственники и близкие отравленных стрелами до пленника добрались. Его бьют, стражу, что оттеснить их пытается, бьют, самому Медяку чуть не досталось…. Кое-как их унять удалось.

Потом появился Глава. Просил людей успокоиться. К порядку призывал…. А из толпы кричали в ответ ему: «Дёргалку тащите!», «Казнить эту тварь!», «Дёргалку давай!»…. И всё громче, и настойчивей. И голос Главы утонул уже в этих криках….

Вижу я, как он, озираясь растерянно, руки опустил, не в силах с толпой сладить…. Да и у меня тоже, со всех сторон зажатого телами людскими, голова кругом пошла. Перемешалось всё в ней, и вопли женские с плачем, и выкрики: «Дёргалка! Дёргалка!», перерастающие в невыносимый гул, и отчаянные возгласы бандюка. Даже дурно стало отчего-то. Думаю, главное только сознание не потерять…, а то ведь затопчут запросто.

Да и не только мне плохо. Слышу:

— Народ, не напирайте так! Тут баба беременная…!

И вдруг гул стихать стал. Плач женский поутих. Только звон в ушах остался. А про то, что мне дурно было, я и вовсе забыл, когда увидел, как на помост палачи поднимаются. И клеть с жуком Дрыгалкой с собой тащат…. Вместо дурноты от страха какого-то и трепета в груди холодок….

А бандюк-то, на палачей глядя, понял, что ничего хорошего это ему не сулит и заблажил ещё громче:

— Взор Мертвен! Взор Мертвен…!

Запрокинув вверх голову и глаза тараща:

— Мертвен я! Мертвен! Взор Мертвен…!