Глава 1

Там, где кончается ночь, обрывается дождь,

Разгорается новый день,

Там распустились цветы, с высоты слышно пенье птиц.

Там я остаться непрочь, но зовет меня ночь,

Гонит прочь наступивший день.

Мой дом между ночью и днем, я в охране ночных границ.

Группа «Машина времени».

На страже Ночных границ людей не бывает, обычно там находятся существа, что принадлежать Свету, в крайнем случае, Тени, но никогда Тьме, поскольку именно от Тьмы они и призваны защищать обитаемые миры, чтобы Бытие не было поглочено Пустотой.

Почти двадцать лет тому назад по времени его родного мира, что значился в реестрах Спецтайма и Пространственно-Временного Патруля как Крипто, юноша по имени Мэттью Кавано погиб во время рейда Проникателей во вновь открытый мир. Да, темпоралы живут долго, но не вечно, а порой гибнут или пропадают без вести, и это, чаще всего, просто конец их земной жизни, но иногда конец становится началом — любящий юноша со светлой душой превратился в ангела.

В вечной темноте фигуры, одетые в красные костюмы, были почти неразличимы, да и скрывались их обладатели быстро и тихо, как тени. Костюмы более всего напоминали одежду средневековых горожан, но в Крипто, увидев нечто подобное, враз вспомнили бы красивую сказку «Город мастеров», с той лишь разницей, что сказочные герои не носили черных масок, закрывающих все лицо, черных поясов и перчаток, только сапоги в фильме были черные. Своеобразная форма сделана была таковой намеренно, дабы Стражей никто не знал в лицо, и даже не мог бы определить, мужчина перед ним или женщина (конспирации способствовали вделанные в маски голосовые модуляторы). Вооружены же Стражи были преимущественно стрелковым и холодным оружием, поскольку огнестрельное либо лазерное оружие вмиг разрушило бы магию этого необычного места.

Одинокая фигура в красном, лицо, закрытое черной маской, руки в перчатках сцеплены на коленях — довольно частая картина в карауле, когда все остальные спят. Шуметь нельзя, поэтому, если кто-то о чем-то думал — даже просто думал, не произнося ни слова, — Страж возводил вокруг себя почти непроницаемый ментальный барьер. Мэттью в карауле часто вспоминал стихи, фильмы и музыку, мысленно читал Стругацких целыми страницами, пользуясь своей абсолютной памятью, но однажды он эту великолепную память ангела почти что проклял, поскольку именно она стала причиной непроглядной тоски. В одну тихую ночь Крипто его любовь неожиданно сумела переместить сознание сюда, поскольку ее дар сновидицы позволял бродить по ночам в тех мирах, о которых обычные люди даже не подозревают.

Он помнил каждую ее черточку, и сразу же увидел, что она и похожа, и совершенно не похожа на ту девочку, на которой он так и не успел жениться до своей трагической гибели. Волосы, когда-то короткие и светлые, отросли, потемнели, из локонов превратились в кудри; серо-голубые в юности глаза почти утратили свой изначально голубой оттенок, но стали при этом непостижимо более прекрасны. Девочка-женщина была сейчас действительно прекрасна, но дело не в физической красоте, а в смеси внешности с характером, личность ее, душа ее — то, что делает его любимую Наталию той, кому не нужна красота, чтобы быть королевой.

Самое главное было в том, что Мэттью четко понял — он действительно ничего не забыл, он все равно любит ее. Это сподвигло бросится очертя голову к тому месту, где располагалась наблюдательная база, потому что вулкан уже начал извержение, а ее спасательная капсула застряла в шахте и не смогла взлететь. Хорошо еще, что у него получилось вырвать люк голыми руками, человеку такое точно не под силу, хорошо также, что пепел его тоже не смог догнать… почти, ведь от сильного жара все-таки начала гореть кожа. Да, он получил ожоги, да, потом он отключился и пришел в себя только здесь, на Ночных границах, но она была спасена. Очень жаль, что Майкл никогда никуда не опаздывал, хотелось сказать ей, что все равно любовь будет вечна, возможно, услышать ее ответ, но этого не случилось.

Как же все-таки было странно, что все произошло именно так.

Назад пути нет. Ни у кого. Никогда.

Когда помнишь все прекрасно, когда перед мысленным взором встает каждая деталь, порой становится страшно: неужели это действительно было с тобой? Та жизнь ушла, растворилась в бесконечном времени, словно в насмешку он оказался в романе Айзека Азимова, причем ни где-нибудь, а в Вечности, и не кем-нибудь, а техником Эндрю Харланом, который чуть не сломал колодцы времени ради своей Нойс Ламбент. Память всегда безжалостна.

В сознании нежный женский голос пропел:

Я не знаю как жить без тебя...

Под эту популярную группу девяностых они танцевали в клубе «Меггидо», а порой даже просто брали в руки магнитофон на батарейках, ставили кассету, которую девушке подарил ее отец за успешно сданные в десятом классе экзамены, и шли гулять по городу. Маленький, но с хорошими звонкими динамиками, магнитофон начинал песенку еще от ее подъезда:

Я могу обнять твое тело

И сказать тебе два-три слова,

Но зачем, ведь ты лишь мираж мой,

А рассвет, рассвет очень скоро.

Тонкий лед пустых обещаний

Разобьет водою весенней

Мой мираж плывет надо мною

А я опять, плыву по течению.

Стильная мелодия, красивый текст, неплохие, пусть и не такие, как прежде на эстраде, голоса… до сих пор эта песня звучит в ушах. Тогда они просто подпевали солисткам, но сейчас неожиданно пришло понимание — а в песню-то вложена горечь, которую передают не голоса и не музыка, она в словах. Теперь они друг для друга такие же миражи, именно такие, а не те, что в песне Игоря Николаева, она как раз о другом, но не понятно, какие миражи тут ужаснее.

Мэттью сцепил пальцы и стиснул зубы: давно уже в груди зрело желание убежать, бросить все и догнать свою возлюбленную, тем более, что для них была создана их общая дочь, прекрасный ангелочек Аланна, которая сейчас находится на планете Мемори, в далеком XXIII веке, в измерении Терра Инкогнита. Он может посетить ее, поговорить с ней, аббатиса матушка Каэтана человек прекрасный, она все поймет. Космические тамплиеры такие же католики, как и он сам, братья и сестры, можно сказать, и они — вот парадокс! — светлые, хотя их предшественники куда как больше думали о деньгах и власти. Хоть в одном из миров, хоть в каком-то времени и пространстве, Свет все же есть, где-то больше, а где-то меньше, но погасить его невозможно.

А он сам не предаст ли Свет своим бегством?

Тут вспомнилась комнатушка на втором этаже клуба «Меггидо», в которой Ната устроила себе импровизированный офис — он заходил туда довольно часто, однажды оставив кассету, что давным-давно обещал ей подарить, потому что единственный альбом группы «Восток» все еще был у нее, самый первый, «Все небо». В кассету с записью альбома «До встречи» он тогда вложил письмо, пририсовав в конце символ Земного альянса из «Вавилона 5», ведь тот был их личным тайным знаком, такие они рисовали на записках, коими обменивались во время факультатива по физики (сами записки были на английском, который девушка знала лучше всех в классе, и другие ничего не могли прочесть). Письмо она в итоге получила, ответ его даже испугал: она предлагала сбежать; позже стало ясно, что это — из-за воздействие на разум верховного гипера. Почему он тогда струсил? Все могло бы быть иначе.

Спустя некоторое время он хотел снова подбросить письмо, но на столе, под куском прозрачного плексигласа, неожиданно обнаружил листок со стихами — почерк был ее, текст на русском, потому что стихи девушка писала исключительно по-русски.

Мэттью вчитался в невесомые строки.

Надежды продолжают греть

Хотя не все они сбывались;

Быть может, я смогу узреть

Мечты, что от меня скрывались.

Что будет, если никогда

Ты рук в борьбе не опускала?

Увы, возможно, и беда,

Но, может быть, она — начало

Ну а в итоге победишь

Лишь не сдавайся ты так скоро

И многое тогда узришь,

И не уйдешь уже с позором.

Да, это так на нее похоже — восхитительно сильная, очень мужественная, черпающая силу в одиночестве, но при этом не забывающая настоящих друзей и свою команду. Вот отчего любовь не умирает, такого человека если полюбишь, то на всю жизнь. Мэтт не рискнул оставлять письмо, нельзя тревожить ее покой понапрасну.

Поспешно приведя все в первозданный вид, дабы ничем не выдать того факта, что он был здесь, Мэттью привычно сделался невидимым и, выпрыгнув в окно, сильно взмахнул крыльями, двумя-тремя мощными рывками набирая высоту. Будущего у своей тоски он не видел, а услышать ее мысли не мог в силу расстояния, ведь девушка в данный момент была не здесь, и пусть она ничего не знает, может, так и будет счастлива, а ему пора выполнять свой долг.

Их счастливая школьная любовь, как незабвенный, столь любимый ХХ век, уже больше не вернется, назад никогда пути нет.

Или есть?