Глава 12

Я вернулся в свое тело.

Зад немного саднило от того, что в него вошли без смазки, но в целом — терпимо. Так и знал, что девочкам-школьницам, пишущим о гейском сексе, верить нельзя.

Игорь опустил меня на пол. По его телу текли капельки пота, которые смешивались со спермой. Честно — это меня заводило.

— Что, еще раз? — удивленно спросил Игорь.

Конечно, для него это еще раз, а для меня — первый.

В этот раз, в отличии от Жени, я был кроток. Поцелуй был нежным и сладким, который не хотелось разрывать. Он снова поднял меня на руки, но так, словно я был его невестой и понес в свою спальню.

Она была отделана в темных, но очень приятных тонах. Бордо, каштан и черный цвет очень сочетались друг с другом.

Он аккуратно положил меня на двуспальную кровать, застеленную черными простынями.

В отличии от прошлого раза, для Игоря, он не испытал того напора, который оказывала пропавшая тульпа. В этот раз вся инициатива шла от Игоря, а как оказалось — он очень нежный.

Он наклонился ко мне, вновь вовлекая в поцелуй, а я, желая и сам испытать близость с ним, закинул свои ноги ему за спину.

Не разрывая поцелуя, он вошел в меня, вызвав небольшой приступ боли.

Я охнул, но вскоре забыл о боли, ведь Игорь всячески меня от нее отвлекал поцелуями и нежными касаниями по всему моему телу.

Постепенно он наращивал темп, а я водил руками по его спине, получая божественное удовольствие. Чувство наполненности и близости любимого, хоть и не своими чувствами, человека доставляло истинное блаженство.

Толчки становились все яростней, а я почувствовал, что приближаюсь к пику, не прикоснувшись к себе ни разу.

Я кончил незадолго до него, а после, он устало привалился ко мне, нежно целуя мое плечо.

— Любимый, — прошептал он мне.

Честно, по мне так он рановато стал меня так называть. Но, не спорю, было приятно.

— Мне нужно в душ, ты со мной? — игриво улыбнулся он.

— Нет, — я попытался выдавить улыбку и скрыть подкатившие слезы, — я после тебя, сил не осталось.

Он понимающе кивнул и вышел из комнаты.

— Приятно, правда? — обнаженная Женя лежала рядом со мной, поглаживая себя по животу. Она выглядела довольной, словно сытая кошка.

Послышался звук падающей воды — Игорь залез под воду, наверняка ласкаясь под горячими струями душа, переживая вновь и вновь приятные для него моменты.

— Нет, — холодно сказал я.

Несмотря на то, что слезы всё ещё душили меня, я решил высказать этой твари все, что о ней думаю.

— Ой, — какой взгляд, прям как у мужчины, — желчно сказала Женя.

— Ты — главная ошибка моей жизни, — тихо, но уверенно сказал я. — Ты украла мою девственность. Ты предала меня, невесть за что. Ты взревновала, хотя ревновать-то тебе и нечем. Я был на твоем месте и прекрасно знаю, что своих чувств у тебя нет, ты пользуешься лишь воспоминаниями о них. Не больше и не меньше того.

С каждым моим словом довольное выражение сходило с лица Жени, сменяясь холодным гневом. Она смотрела на меня молча, медленно преображаясь в ту самую жуткую копию самой себя.

Не спрашивайте, откуда я знал, но по ее жилам потекла черная гуашь, из глаз потекла она же. Сами глаза стали черными, непроницаемыми, волосы вновь трепетали от несуществующего ветра, а жилы все ярче выступали черным цветом под бледной кожей.

— Хоть чего-то я от тебя добилась, бесхарактерная тварь, — выплюнула она мне в лицо, — Но знаешь, на мой взгляд, ты слишком оборзел.

Она кинулась на меня, я рефлекторно дернулся, но она вошла в меня, не причинив мне никакой боли.

«Давай поиграем», — тихонько сказала она.

Не знаю, вызвала ли она воспоминания о головной боли или она была реальной, но чувство, что мой котелок вот-вот разлетится по швам было очень естественным. Схватившись за голову, я свернулся в клубок.

«Мало?», — смех, что звучал у меня в голове отдавался тупой пульсацией во всем черепе. Казалось, боль уже была запредельной, слезы непроизвольно хлынули из моих глаз. Все мысли, что были у меня во время того, как я наблюдал за Женей в зеркале, снова наполнили мой мозг.

Слезы текли уже не столько из-за боли, сколько от обиды.

— Вот таким ты мне нравишься больше, — смотря на меня сверху вниз, говорила Женя.

Боли не было, но слезы обиды текли из моих глаз.

— Я убью тебя, гадина, — осипшим голосом сказал я.

— О, я посмотрю на это с великим удовольствием.

Я быстро вскочил с кровати и выбежал в коридор. Кое-как одевшись, я открыл дверь.

Вода в душе выключилась, послышался Игорь, вылезавший из ванны.

— Макс, ты чего там носишься? — крикнул он.

Я не ответил ему и выбежал из квартиры. Дверь хлопнула чуть сильней, чем я того хотел.

— Макс! — Игорь хотел было броситься за мной, но голым он этого сделать не мог, так что у меня была фора, дабы привести мой план мести в исполнение.

В подъезде мне встретилась старушка, косо посмотревшая на меня, помчавшегося стремглав вверх по лестнице.

— Молодежь, — неодобрительно сказала она.

Я добежал до самого подъема на чердак девятиэтажки.

— Что ты задумал, придурок? — Женя сидела на лестнице, безразлично глядя на меня.

И ей я не ответил. В кармане зазвонил телефон. Я посмотрел на дисплей — мать.

Прости, мама, я не отвечу тебе.

Внизу хлопнула дверь — Игорь все-таки оделся и вышел вслед за мной. Повезло, что он не знает, куда я направился.

Я стал взбираться по вертикальной лестнице, ведущей к люку чердака. Мне повезло, что он был открыт. Наверное, потому, что этот дом являлся частью комплекса домов, что строились рядом, а провода к новым домам, конечно, тянули от уже выстроенных.

Что же, и мне должно когда-то повезти.

Уже когда я был у самого прохода до меня долетел вопрос Игоря.

— Куда он побежал, баб Люба?

— Туда, милок, — не стоило надеяться на старческий маразм, старуха наверняка запомнила, куда я пошел.

Топот ног по лестнице. Ничего, я уже наверху.

Выбравшись наверх, я стал оглядываться, чем бы можно было завалить крышку люка.

Подходящий предмет нашелся скоро — арматура, которую я вставил в ручку, не давая открыть ее снаружи. Тут мне тоже повезло, люк открывался наружу. Я просто счастливчик.

Край крыши был единственным выходом из сложившейся ситуации. Так больше Женя не сможет больше воровать мою жизнь и чувство мерзости я мог смыть только так.

— У тебя кишка тонка! — теперь страх был в голосе Жени. Она хотела жить — это я понял сразу.

Она стояла на краю крыши в своем первозданном виде, пронизывая меня карими глазами.

В люк стал долбиться Игорь.

— Макс, впусти меня! — кричал он. — Что ты удумал? Эй, Макс!

— Подумай, Игорь же любит тебя, — Женя пыталась отговорить меня. Не получится. Я не смогу жить, зная, что любовь вовсе не моя, а мою жизнь в любой момент могут украсть.

— Уйди с дороги, — тихо сказал я.

Она не послушала, оставаясь стоять на прежнем месте.

Я достал телефон и стал набирать сообщение под звук ударов о люк, который грозил вот-вот вылететь с петель. Ну и силен же Игорь.

Допечатав сообщение до конца, я положил телефон около люка. Пароль я предварительно снял, чтобы люди, которые найдут его без проблем смогли прочитать мои последние слова.

Женя смотрела на меня с неподдельным страхом.

— Макс, остановись, — прошептала она.

Я отошел на шаг, вызвав тем самым вздох облегчения своей галлюцинации, который быстро сменился криком отчаяния.

Я сделал шаг для разбега. С криком я побежал на тульпу.

Я толкнул её руками, вновь ощутив прикосновение к ней, словно она была живой. Она не пропала, мои руки не прошли сквозь нее, а я, не замедляя шага, на полном ходу споткнулся о невысокий бордюр крыши и сорвался вниз.

Мне не было страшно, я держал за грудки друга, а теперь злейшего врага, который кричал, вместе со мной. Но я кричал от ярости, а она от страха. Хотя, кричал всего лишь я и, наверное, тем самым, обычным людям было не разобрать от чего я кричу. Полет был недолгим, и последняя мысль, которую наверняка успела разобрать Женя:

«Я нашел способ убить тебя, ты же хотела на это посмотреть».

***

«Простите меня, если вы сможете. Я не хотел, чтобы моя жизнь окончилась вот так, но другого выбора я не вижу. Знаете, я всегда хотел умереть за мольбертом, с кисточкой в руках. Но не судьба. Я сошел с ума. Сошел, потому что я создал тульпу. Друга, который стал моим врагом. Распри с одноклассниками — мелочь, в сравнении с этой тварью. Мне тяжело это писать, но я потерял контроль над собой. Мной завладела (как странно звучит) моя же галлюцинация. Гипноз, видимо, сработал не так, как должен был. Теперь же, когда я вновь в себе, я не смогу жить с тем, что она сотворила, будучи мной.

Игорь, я полюбил тебя. Не важно как, главное — полюбил. Прости меня.

Мама, я любил тебя всегда, несмотря на то, что я был непутевым сыном. Прости меня.

Костя, ты хотел помочь мне. Люби мою мать за нас двоих.

Бабуля. Моя добрая, самая странная и лучшая бабуля. Ты должна рассказать всем — какое это зло: играть со своим подсознанием. Прости меня и ты.

Лена. Моя личная наковальня для характера. Знаешь, я мог бы написать здесь, что это ты довела меня, но нет. Ты была прекрасным молотом и наковальней для моего характера, а я вот оказался плохой сталью. Спасибо тебе.

У меня не было другого выбора. Я не хотел умирать.»

***

Скорая, полиция и приехавшая семья Макса. Игорь, любопытные соседи и толпа зевак. Спешащие одноклассники, невесть как уже прознавшие про случившееся, машина директора.

Все они спешили выразить соболезнование безутешно рыдающей матери, что видела разбившегося сына.

Он лежал в неестественной позе, с выломанными руками и ногами, но на его лице застыла торжествующая улыбка.

«Он упал затылком на асфальт… смерть была мгновенной», — слабое утешение для семьи парня.

Никто, правда, не мог понять, почему статный и красивый парень стоит и плачет вместе с семьей Макса, утирая слезы разбитыми в кровь кулаками.

Правда, всего этого Макс уже не видел. Как не узнает он и того, что благодаря его случаю Константин защитил докторскую. Не узнает он и того, что в его некрологе будет гневное высказывание его бабушки, которая говорила о необходимости запретить подобные эксперименты. Не узнает он и своих одноклассников, что стояли на его похоронах, не удивиться тому, что многие из них лили слезы искренне.

Максу, честно говоря, было уже все равно. Он добился своей цели, он исправил главную ошибку своей жизни.