Глава 10

Глава 10.

Петрович ответил не сразу. Со второй попытки. Когда Алиса выскочила из машины под дождь. Его хриплый голос зазвучал неожиданно, будто он уже говорил с отключенным телефоном. Или сам с собой.

— … са? Да, я понял. Мы… ошиблись где-то. Не туда… Тут спутники… И ты… Ты здесь… ещё… Это… совсем не там… Алиса, скажи… нашим...

Вялый полусонный бред его замер на полуслове. И напрасно Алиса умоляла:

— Петрович, не молчи! Ответь мне! Не молчи! Говори что-нибудь! Мы придём! Ну, скажи что-нибудь, не молчи...

Трель сигнала — и тишина. Обрыв связи. Алиса с подавленным видом плюхнулась на сиденье. По лицу её катились дождинки. Тяжёлая капля упала с тента на экран спутника, сверкнула брызгами. Алиса смахнула их рукавом.

— Алис… Я что-то не пойму… Раз он тебя знает, он тоже — оттуда?

— Да.

— А почему он никому из ваших дозвониться не может?

— В пятнадцатом году в Зоопарке всем поменяли номера. Сейчас их ещё нет.

— А что ж ему не отвечают за ваших… эти?

— Не знаю.

— И вообще — как он смог сюда попасть?

— Очень просто. Также, как и я.

— Но он же не тридцать кило весит?

— Может быть, теперь и тридцать… Он совсем недалеко от нас. Где-то возле этого озера. Мне надо его найти.

— А если это ловушка? Он что, в побег оттуда ушёл? Как он смог машиной-то воспользоваться?

— Не знаю.

— А ты не думаешь, что ему специально дали сбежать? Чтоб тебя выманить.

Алиса хмуро покачала головой:

— Нет. Не думаю. Его просто послали вместо меня. Наши. Как тогда и собирались.

— С чего ты взяла?

— Мне про запас дали его спутник. Вот он, при мне. А он звонил сейчас именно с него, — Алиса подняла взгляд и недобро прищурилась. — Он уже из другой реальности. Которую сотворили… эти. Когда убили меня.

Спокойно так сказала. Отстранённо. Как будто очередную жизнь в игре потратила.

— Ты же говорила — с тобой ничего не случится...

— Пока и не случилось. Я не знаю, что будет через сутки.

Я попытался представить, что может произойти. Алиса печально вздохнула:

— А ничего такого. Ты поглядишь на ворону, и просто пойдёшь дальше. Наверное.

— А ты?

— А я… Не знаю. Я никогда ещё… не умирала.

Ветер. Он порывами налетает с озера, врывается в машину зябкими волнами, забрасывает капли в открытую дверь. За дверью тьма, уныло шелестящая холодным дождём. Лишь смутно белеет бескрайний лёд.

— Он находится в семнадцати километрах от берега. В истоках речки Выдриная, — прервала молчание Алиса. — Поехали туда.

— Куда? В истоки Выдриной?

— Ну да. Там же есть какая-нибудь дорога?

— Дорога там только до ЛЭП, дальше тропа.

— Там всего шестнадцать километров от магистрали. Часть проедем, потом пешком добежим.

— Дай-ка посмотреть, — я перевесился через сиденье, чтоб лучше видеть. — Где это?

Алиса прокрутила карту и ткнула пером посреди изломанных горизонталей. Я присвистнул.

— Ничего себе. Это в гольцах, в верховьях. Шестнадцать — только по прямой. Ногами все двадцать пять. Плюс высоты километра полтора набрать надо.

— К утру успеем вернуться?

— Смеёшься? Туда по лету — день ходу. А сейчас там снега по уши.

— Правда что ли — целый день? — усомнилась Алиса.

— Так это же горы, как-никак. Там километры долгие.

— Поехали. Надо его оттуда вытащить. Сам он не сможет выйти.

И ведь уже не спрашивает, пойду я с ней или нет. А что спрашивать? Понятно, что одну я её туда не отпущу. Минутку, сейчас поедем. Вот наберу смс-ку Надюхе. "Поехал на калым. Буду во вторник". Нет, лучше "буду в среду", на всякий случай. В сейф с ружьями она обычно не заглядывает. На работу в понедельник брякну, чтоб б/с за меня написали.

— Как бы хвост за собой не привести, — сказала Алиса. — Они наверняка его засекли, и знают примерный район. А точных координат они не узнали. Наверное.

— Зато они наверняка будут дежурить на трассе. Не нарваться бы нам сейчас на них.

— А туда можно попасть как-нибудь по-другому?

— Можно. Вертолётом.

— А у тебя есть знакомые вертолётчики?

— Ну, есть… А толку? Они военные, кто им сейчас даст лететь?

— И заказать нигде нельзя?

— Были бы деньги, можно. Можно было бы и спасов туда вызвать, раз координаты есть. Наши-то прилетят, не посмотрят, что страховки нету. Тем более, меня они знают.

— Так давай вызовем!

— Сейчас всё равно никто не полетит. Погода-то нелётная. На завтра что прогноз обещает?

— По Иркутску — мокрый снег, ветер северо-западный...

— У-у… Тогда только своим ходом. Погода наладится — тогда и вертак вызовем. Мы туда с Мамая зайдём.

— Откуда?

— Речка такая, рядом с той, вон видишь? А ещё лучше, мы сразу на хребет поднимемся, и по хребту двинем. Он там пешеходный. Бывал я там.

Алиса кивнула.

На пустом перекрёстке посреди Байкальска я притормозил — красный.

— Проезжай быстрее, — прошипела вдруг Алиса. — Это он! Пионерка!

— Где? — я заозирался, но никого, кроме бредущей по тротуару девчушки не увидел. Пальтишко распахнуто, блузка белая, на шее красная косынка повязана а-ля пионерский галстук. Ремень широкий, юбочка чуть шире ремня. Ростиком меньше Алисы, но явно постарше. Фигуристая. С дискотеки идёт, или так приключений ищет. Щёлкнул предохранитель. Когда она успела винтарь достать? Чёрт! Пионерка вдруг кинулась к нам. Я даванул на газ, Алиса не стала стрелять через дверь, и слава богу. Донеслось удаляющееся "Чё, охренел?! Ка-азёл! Блин, закурить дайте кто-нибудь..."

— Ты что, решила, что таких пионерок к Сталину послать могут?

— А ты думаешь, кто-то помнит, какие тогда пионерки были? У нас как-то было пионер-пати. Настоящий галстук только у одного пацана нашёлся, дедушкин. Весь чернилами исписанный, на нём пол-"Артека" расписалось. А остальные кто во что горазд. Девки банты навязали с две головы, и галстуки — концы ниже пояса. Вот увидишь, они за мной наверняка пришлют андроида-пионерку.

Ага, в костюме из секс-шопа...

— Да ну тебя, — сказала Алиса.

А я что сделаю? Я не могу потише думать, особенно про такие вещи. А тем более насчёт...

А что это она так зарделась, я ведь, кажется, не о ней подумал? Ты уж извини, у мужчины в голове не только неприличные слова встречаться могут, но и мысли всякие. Я вообще себе удивляюсь, как до сих пор ни одной мысли об этом.

Алиса фыркнула и отвернулась.

До самого Мамая на дороге не встречалось ни собак, ни пионерок. На отвороте с трассы тоже не было ни души. Подозрительно.

— А что бы ты на их месте подумал? — спросила Алиса. Она, значит, всё равно мои мысли слушает. Как радио, которое нельзя выключить.

— О чём ты? Не понял.

— Почему второй спутник оказался далеко от меня. Что они подумают? Они ведь это наверняка определили. У них должны быть с собой все коды для доступа к спутникам-шпионам. Они обычно всегда через спутники работают.

— Даже если их забрасывают за двадцать лет до первого спутника?

— Они уже могут знать, что киберы попадают сюда. Если я правильно думаю, киберы должны вести отчёт на специальном аккаунте. А в моём времени данные на нём будут меняться при каждом новом забросе. Потому что каждый хронавт, даже кибер, это источник развилок. Теоретически. Жалко, что нам не узнать, так ли это. Ну так что они могут сейчас подумать?

— Либо у тебя отобрали спутник, либо у тебя появился сообщник. А они, киберы, вообще, могут думать-то?

— Могут. Логически. И решения могут сами принимать.

— Логически, это значит, обладателя твоего телефона надо выловить и убрать. Я правильно понимаю?

— Правильно. На Мамае курорт уже есть?

— Какой курорт?

— Горнолыжный, какой ещё? У меня на карте он обозначен. Там дорога асфальтированная, и подъёмники… Понятно, нету. Значит вышек связи там тоже ещё нет. Они его так просто не вычислят.

— Они его через спутник, наверное, уже давно увидели.

Алиса усмехнулась и помотала головой:

— Не-а. Никого они сейчас не видят. Темно и главное — пасмурно. Сейчас отдельного человека может засечь только локатор с низколетящего разведчика. А они тут появляются минут на двадцать, и всего несколько раз в сутки.

— Они машину могли засечь и вести ещё от той просеки. И как мы тут свернули, могли видеть?

— Не знаю. Я думаю, вряд ли у них локаторы тут что-нибудь мельче танка разглядят.

— Ты лучше гляди-ка в оба. Тут пионерок точно быть не должно. А эти караулить могут.

— Могут. Просто их тут пока ещё мало. На все отвороты не хватает. Наверное.

— Через денёк сбегутся, — сказал я. — Или на поездах подъедут.

— Я тоже так думаю. Надо их опередить.

Опередить, ага. Как врюхаемся в снега. Опять же, одна надежда на непогоду, что нас не вычислят. А, прорвёмся!

Урча и разбрызгивая ледяную грязь, наш бобон катил в сторону гор. До подножья хребта тут рукой подать — километра четыре. Там обычно бросают машины бордеры и снегокатчики, которых на Мамае с ноября по апрель пруд пруди. Самое популярное для катания место на Хамар-Дабане. Заход здесь короткий — долина Мамая круто взлетает меж отрогов. И сейчас народу там зашло, наверное, не один десяток. Сезон закрывать. Они обычно стоят на границе леса, на поляне возле кунга. Туда, значит, асфальт скоро станут прокладывать. И отели с ресторанами строить. Весь Мамай истопчут и загадят, буржуины.

Дорога змеилась среди посыпанных снегом пихт, кедров и гигантских реликтовых тополей. В мятущемся свете фар любой лес выглядит ужасно дремучим, а уж здешняя тайга — так и вовсе лешачье место. Машину мы оставим в сторонке от всех, заедем чуть подальше. Чтоб не будить ночующих, если там такие окажутся, и особенно — их собачек.

Машин на поляне было с полдюжины. "Патриот", чёрный "Крузак", древний "Сурф", и что-то помельче. Снегоход в прицепе. Откатался, видать. Пара собак, слишком крупных для киберов, встретили и проводили нас добросовестным лаем. Кто-то вылез из машины, и почесав затылок поглядел нам вслед.

За поляной начинался подъём. Мы проехали ещё с километр. Там есть развороченный бульдозером карман, почти напротив впадения в Мамай небольшого притока. Дальше дорога совсем никакая, ехать можно лишь со скоростью пешехода. Если цепи надеть. Снег кругом.

— Хорошее место, — сказала Алиса. — Сейчас пойдём по притоку вверх, чтоб следов не оставить. А потом на отрог вылезем. Погоди, сначала я спрыгну, потом машину в карман поставишь.

Она сняла Анькин белый комбез, достала пенальчик с таблетками.

— Это что у тебя?

— Стимулятор. Да нет, это не первитин какой-нибудь. Из актопротекторов что-то. Ты тоже съешь, а то сдохнешь быстро.

— Щас! Я лучше другим стимулятором закинусь. Достань-ка там сало, да всё остальное. Давай подзаправимся. Чай допьём.

Алиса выложила на сиденье припасы. Я перебрался туда же, и жуя, стал ворошить рюкзак. С собой сейчас надо взять только необходимое. Одежку сухую надо взять? Надо. Спальник с пенкой. Плёнки полиэтиленовой вот кусок есть, метра три, тоже возьму.

— Барахло с собой не бери, — сказала Алиса. — Мы ночевать там не будем. Ходом пойдём. Туда и обратно.

— Мало ли, вдруг заторчать придётся? Ногу подвернул — и приплыли. Топор, так и быть, не потащу, он здоровый. А лопатку возьму, лавину копать или хворост порубить сойдёт. И котелок малый.

Я уже жалел, что взял с собой оба ствола. В машине теперь ни один не оставишь, с собой переть надо. И патроны — их одних килограмма четыре, хоть вроде и немного. Патронташ и подсумки сразу на себя. Двустволку пока собирать не буду. Пусть в чехле едет. Одни снегоступы я сунул к себе. Вторые остались в стареньком штурмовом рюкзачке, который им служит вместо чехла. Я сложил туда же комбез и подал рюкзачок Алисе.

— Зачем? — недовольно сказала она. — Я не буду мёрзнуть. Минус два всего.

— На гребень выйдем, там сдует нафиг. На ходу застывать будешь. И твой препарат не сильно-то поможет.

— Много ты про него знаешь...

— Всё равно, одно другому не помешает. Давай пока к себе положу.

— Да ладно, сама понесу. Может, ты всё-таки таблетку примешь? Волнуешься ведь.

Она и это чувствует? Не волнуюсь я. Просто лёгкий предстартовый мандраж. Организм настраивается на работу.

Так что ещё? Халва осталась, и печенюшки. Тоже взять с собой. Переобуться в резиновые сапоги. А то в кроссовках по снегу идти не очень приятно. Кто часто за город ездит, всегда имеет в машине аварийные сапоги. Пару или две. Я-то давно понял, зачем. Недавно новые на работе выдали, так я их сразу в гараж и упёр. Хорошие, подошва тракторная.

— Алиса, а ты без ног не останешься в своих ботиночках?

— Не волнуйся. Мороза ведь нет, и они не промокают.

— Так сверху в них натечёт.

— Не натечёт, там манжета. В моём комбезе плавать можно как в сухом гидраче.

— Плохо, что фонарик у нас один, — сказал я. — По ручью без света идти — ноги переломаешь.

— Мне не нужен фонарик, — Алиса достала свои виры и блистер с несколькими парами разномастных выпуклых стекляшек. Выщелкнула из оправы виров две стекляшки и заменила на другие, похожие на чёрные пуговки.

— Ночные объективы, — пояснила она. — Хочешь глянуть? Держи.

Я глянул в очки. Вокруг словно наступил серый хмурый день. Практически чёрно-белый. Зато всё отлично видно.

— А в пачке что?

— Противолазерные, тепловизорные, и просто запасные. Комплект.

После виров ночного видения тьма стала особенно чёрной.

Алиса надела чёрные перчатки и коротко бросив "Я пошла!", прыгнула с подножки прямо в речку.

— Ай! — тут же оскользнулась на валунах и едва не упала.

— Что, ногу подвернула?

— Нет… Какие камни скользкие! И течение...

— Погоди! — я срубил ножом берёзку, отхватил макушку. — Держи посошок!

— Варварство… — пробурчала Алиса, но посох взяла. Перебрела речку наискось, уходя в воду иногда почти по пояс. Как её не снесло? Пошла вверх по ручью, обернулась:

— За мной! Не рассуждай!

И правда, чего я торможу? Надо ж загнать машину в карман, убрать с дороги. Народ с утра тут будет шастать туда-сюда. Можно ещё номера снять, чтоб за местного сойти. Так и сделаю. Местные для покатушников незаметны и безлики. Кроме знакомых, естественно.

Рюкзак на спину, карабин на плечо. Срубить себе дрын, и вперёд, догонять Алису. Лишь бы воды в сапоги не набрать. Я перескочил под другой берег по валунам. След мой они всё равно не возьмут. Сапоги-то не ношеные, померил когда получал, и всё. Но на снегу следить пока не надо.

Боковой ручей мелкий, я пошёл прямо посередине русла. Вскоре оно повернуло, береговой скат стал пониже. Да где же Алиса? Пора бы из этой канавы вылазить. Я заозирался в поисках следа на берегу. Блин, яма! Я ухнул в воду обеими ногами, и выскочил, как ошпаренный. Ледяная волна поползла от колен вниз. Я кинул рюкзак на берег, плюхнулся на него, сдёрнул сапоги. Вылить воду, отжать носки, и можно дальше идти. Не зима, верно. Скорей, скорей!

След на крутом берегу я увидел лишь минут через десять. Алиса пробуровила в рыхлом талом снегу целую траншею. Тут я и сократил отставание. Когда я вылез на перегиб, Алиса неподалёку одевала снегоступы. Вся в чёрном, она была похожа на пантеру, только что без хвоста.

— Фонарь выключи, слепит, — попросила она. — Попробуй так идти, светлее стало. Наверное, Луна взошла.

Да, действительно, чуть посветлело. Чёрные силуэты деревьев стали чётче выделяться на фоне снега. Я надел очки, чтоб не выхлестать глаза ветвями. Отрог порос пихтачом, много плотных кучек молодняка. Алиса часто ломится сквозь них, не пытаясь обойти. На мне только термуха и штормовка, но я уже упрел, пытаясь успевать за ней. Снег валится с потревоженных ветвей на плечи, липнет к штормовке, тает. А с Алисиного комбеза он, похоже, скатывается не прилипая.

Снег на отроге осел в оттепели, а после подмёрз, и держит мой вес хорошо. Но Алиса задаёт темп совершенно бешеный. Мы полчаса всего прём в подъём, а я чувствую, что уже начинаю подыхать. Сколько я на себе несу? Килограмм двадцать, не больше. А кажется, что все сорок. Передохнуть бы. Крикнуть ей, чтоб подождала? Щас! Терпи, казак...

— Перекур, — раздался вдруг рядом её голос. — Тебя надо разгрузить. Дай мне одно ружьё.

— Щас, — сказал я. — Алис, ты дай-ка мне лучше… таблетку свою.