Глава 3

Глава 3.

      Алиса смотрела в окно, за которым метались последние снежинки. Сейчас снегопад перестанет, с ветвей и крыш начнёт капать, свежий снег быстро превратится в лужи и грязь.

      — Алиса, слушай, а в какой год ты должна была попасть?

      Алиса с тоской посмотрела на меня, и ответила не сразу. Будь я попаданцем, я тоже бы сто раз подумал, прежде чем рассказывать всё первому встречному. А я ведь по сути и оказался первым встречным для Алисы.

      — По расчётам, я должна была попасть в промежуток между тысяча девятьсот тридцать пятым и тысяча девятьсот сороковым годом.

      — А зачем, если не секрет? Историческая практика?

      — При чём тут практика? Ты про попаданцев, говоришь, читал? Что они попадают туда случайно и начинают там изобретать танки и так далее? Ну а я, получается, наоборот...

      — Ты должна была там их вычислить и помешать им сделать новый танк раньше времени?

      — Да нет же… Я специально готовилась как хронавт. Я должна была передать нашим информацию о предстоящих событиях, о новом оружии и много ещё чего.

      — Там, в прошлом, есть ваши резиденты?

      — При чем тут резиденты?

      — Ну, или попаданцы, которые Сталина уму-разуму учат. Как в книгах.

      — Насчет попаданцев — не знаю. Я должна была действовать одна. У нас долго эту тему прорабатывали. Перетрясли всю литературу, и попаданскую в том числе. Долго спорили, что лучше было тогда сделать, какое оружие выпускать, какую технику, и так далее.

      Я усмехнулся. Надо же. Все попаданцы, рассуждая о чудо-оружии, редко задаются одним простым вопросом:

      — А кто и как эту технику выпускать будет, думали? Где завод для этой техники найти? Новый построить — ни времени, ни станков, ни рабочих с квалификацией. Осваивать взамен чего-то — тоже риск, что к войне не будешь иметь ни того, ни другого.

      — Ты, я вижу, конкретно в теме, — сказала Алиса. — Давай, не будем дискуссию устраивать. Просто послушай. Нет. Лучше посмотри. Теперь это уже не секрет.

      — Ладно, давай, — сказал я. Алиса достала из пояса свою мобилу. Включила, поводила пальцами по экрану.

      — КПК? Или как у вас там эти штуки называют?

      — Спутник… Сначала отроем архив с техникой. Оцени.

      Экранчик был на редкость чёткий. Строк шестьсот, не меньше. А то и full-HD. Я, правда, ожидал появления над девайсом объёмной голограммы, или что-то вроде того. На экранчике возник силуэт бронемашины, поверх него из-под пальца Алисы разворачивались паутинки чертежей.

      — Вот, смотри. К каждому объекту тут прилагаются чертежи, технология производства, марки стали, и другие материалы, то есть, всё в комплексе. Всё можно было бы переснять на микрофильмы. Это, например, лёгкий танк. А с ним завязаны бензиновый и дизельный моторы, автоматическая пушка 37мм, рации, ну, сам понимаешь. Танчик этот наши спецы сконструировали, взамен Т-26 и БТ. Для того времени вполне всё доступно. Гусеницы с ресурсом шесть тысяч, как потом в сороковых. Чтоб с колесным ходом не связываться. Пушка зенитная, плюс запасной ствол и кумулятивные снаряды в боекомплекте. Может все немецкие танки жечь, вплоть до "четверки". Сам лёгкий, плавающий. А лобовая броня — 60мм. На его базе — самоходки с 76мм пушкой и 57мм ПТО. И БТР на отделение, с ДШК в башне, корпус удлинён на пару катков. Плюс тягач. То есть целая линейка простых и лёгких машин. Сначала их наклепают, потом, когда тяжелые танки пойдут, эти всё равно пригодятся.

      Да, подготовились там к визиту в прошлое, ничего не скажешь. А Алиса тоже… в теме. Рассуждает прямо как специалист. Что там дальше? Ага, знакомые очертания Т-34. Нет, это Т-34М, с трёхместной башней, тюнингованный к тому же. Без курсового пулемета, зато с зенитным ДШК. Далее опять линейка самоходок, "танк прорыва" на базе КВ, Т-44 с дизелем поперёк и 100-мм пушкой, спаренные и счетверенные зенитки, грабинские пушки ЗиС-2 и ЗиС-3, автоматические пушки 23 и 37мм, универсальные — годились и для бронетехники, и для самолётов. В самолётах упор был сделан на Поликарпова, на его истребитель И-185 и бомбер СПБ, который предлагалось переделывать также в бронированный штурмовик, "Самолёт поля боя". Своего проекта спецы из будущего тут не предложили, только эскиз, зато были рекомендации по доводке авиамоторов и танковых дизелей. С авиамоторами в реале ведь всю войну промучились. Дальше — ППС, который в блокаду выпускали в Ленинграде, и конечно же Калашники. Автомат и единый пулемет. И промежуточный патрон калибра 7.62. РПГ и подствольник, реактивная артиллерия. Технология баллиститных порохов. Подробный план — что на каком заводе выпускать, а что снимать с производства. Плюс инструкции по тактическому применению всего этого добра, без которых даже у самого совершенного оружия много шансов оказаться бесполезным хламом. А ещё — организационные схемы войск, наших, немецких, американских. С разбором плюсов и минусов. Организация штурмовых и диверсионных групп, система их подготовки. И рекомендуемая система организации для мобильных войсковых соединений нового типа. Расписано всё подробно, от количества танков до типов раций.

      Потом Алиса открыла карту, где были нанесены месторождения полезных ископаемых. Большинство их в тридцатые годы были неизвестны. Сейчас, наверное, тоже.

      — Смотри. Если бы я прилетела в 35-й, то наши бы успели наладить добычу нефти в Западной Сибири. Нашли бы алмазы в Якутии и золото на Колыме. Построили бы гидростанции и алюминиевые заводы в Сибири. Могли бы построить.

      — А проект атомной бомбы у тебя тоже с собой?

      — Разумеется. Только он в отдельном архиве. Я не стала бы выкладывать всё сразу. Кто знает, как там повернулась бы ситуация.

      От булькающей на плите кастрюльки с бульоном по кухне давно уже разносился аппетитный запах. Я спохватился, раскрошил в бульон брикет лапши. Три минутки, и будет готово.

      — А как ты собиралась там проявиться? Вот также взять и подойти к первому встречному лейтенанту?

      — Нет, конечно, — сказала Алиса. — Надо было прибыть по возможности незаметно. Написать письмо в Москву, адреса спецслужб мне дали. Назначить встречу в Москве, там путь до верхов короче. Как-то добраться до Москвы...

      — Что значит — как-то?

      — Как придётся. На товарняках, например. Денег вот мне собрали немного, бумажных. С голоду не пропала бы, наверное.

      Алиса достала из пояса тощую пачку разномастных купюр. Тут были довоенные десятки и даже сотни, брежневские фиолетовые четвертные, наши рыжие пятитысячные.

      — На всякий случай со всех времён дали. Так вот. Был ещё вариант, авантюрный. Пройти в Кремль и подойти прямо к Сталину. Тогда с охраной было совсем не так строго.

      — А что же ты тогда так… не по плану?

      — А я как перебросилась, думала вот-вот умру. Плохо мне было.

      — А есть ещё шутка про главные задачи попаданца.

      — Знаю, знаю, — сказала Алиса. — Предупредить Сталина — раз, нарисовать атомную бомбу — два, убрать Хрущёва — три. И попутно стать великим поэтом-песенником. У меня в архивах есть данные на многих деятелей, не только на Хрущёва. Есть сборник песен, и фильмы кое-какие. К моему перебросу впопыхах готовились. "Пособие для попаданца" по технической части сначала ведь делалось у временщиков как шутка. Было у них такое хобби, коллективное творчество. А тут вдруг пригодилось. А фильмы я взяла, которые у меня на спутнике были.

      — Что за фильмы? — спросил я автоматически.

      — Про войну и про СССР — документальный сериал. Я по нему готовилась, на случай если технику утрачу.

      — Би-Би-Си Хистори, или Правдюк какой-нибудь?

      — Ты что?! Смеёшься?! А, да, у вас его ещё нет. Он пятнадцатого года. Его потом запретят, за нетолерантность. За то, что Сталина там не ругали. За правду, другими словами.

      — А ещё?

      — Да так, всякая всячина. Фантастика, мульты, свои записи кое-какие...

      Я разлил по тарелкам куриный супчик. Такой с похмелья хорошо идёт. И после хронопереброса должен пойти.

      Алиса старательно дула на ложку и ела не спеша, то и дело прикрывая глаза. Видно думала о своём, или погружалась в ностальгию по трёхминутной лапше, о которой у ней, как я понял, сохранялись очень добрые воспоминания.

      -Чайку?

      — Наливай. Чай у тебя вкусный. Со смородиной?

      — Угу. А скажи, вот книжный попаданец чаще всего — бывший спецназовец. Или военный. А если девушка — то каратистка и снайпер. А у тебя как со спецподготовкой?

      — Учили кое-чему. Я так-то по акробатике больше. Но самбо владею, немного. От одного-двух отмахнуться смогу… если повезёт, конечно. Если отпора не будут ожидать, например.

      Да, Алиса невольно заставит собою восхищаться.

      — Слушай, а почему туда отправили именно тебя?

      — Больше некого было. Расчетный предел массы переброски был тридцать килограмм.

      — Почему так?

      — Мощности не хватало, а может, что ещё...

      — И поэтому ты неделю не ела?

      — Ага. И не пила почти.

      — Неделю?!

      — Да нет, дня два. Правда, там после промываний ни есть, ни пить-то не хотелось.

      — Каких промываний?

      — А таких… Обыкновенных… И по системе йогов — тоже. Чтоб балласт с собой зазря не возить, ясно?

      — А-а, ясно. Ты и постриглась, чтоб вес меньше был?

      — Надо было под бритву, — сказала Алиса серьёзно. — А то может быть лишний грамм тут роль и сыграл… Я бы и в одних плавках пошла. Не дали. Вдруг в зиму попадёшь, говорят, замёрзнешь скорее, чем одежду добудешь… Так что я за неделю усохла на четыре кило. Стала двадцать семь девятьсот. Комбез с ботинцами — шестьсот грамм, два спутника, виры, плюс ампулы и всё остальное — ещё четыреста. В целом — меньше двадцати девяти. Но почему-то сюда закинуло.

      — А если бы тебя действительно в зиму закинуло?

      — Комбез тёплый, при минус десять я на бегу в нём не мёрзну.

      — Так то минус десять, и на бегу. А представь — минус сорок, и ты среди тайги. И на сто километров — никого. Ты же через час околеешь.

      — Представляла. У меня с собой зажигалка. Костёр бы развела.

      — Да ты без рук бы осталась, пока развела.

      — Разжечь ведь недолго.

      — Ага, особенно если снегу метра полтора. Пока до дров добарахтаешься, уже и отморозишь.

      — Ещё есть пара ампул, чтоб согреться. Перчатки у меня тоже есть.

      — А деревья ты руками валить собиралась?

      — Какие деревья?

      — Сушины. На дрова. При минус сорок у костра из веточек долго не протянешь.

      — Можно ещё укрытие сделать, снежное. Наподобие берлоги.

      — Ну да, голыми руками. А потом уснуть там на снегу, и не проснуться.

      — Зачем на снегу? Подстилку сделать, из сухих листьев. Или из хвои.

      — Ты, Алиса, жуткий оптимист. Точнее, авантюрист. Что было бы, если бы сейчас ты не сюда попала, а километров на сто в сторону? Там ни одной деревни, дорог нет, и снега в лесах по уши. А ты неделю не евши, на ногах еле стоишь.

      Алиса вздохнула, и сказала, глядя куда-то в никуда:

      — Будем считать, что мне сейчас повезло. Вот если бы я оказалась посреди Тихого океана… Впрочем, рядом мог бы проходить корабль, и подобрать. А в тайге есть охотничьи избушки...

      — Я вот не пойму что-то — ты, получается, могла попасть в любую случайную точку Земли? Это же лотерея с одним шансом из ста, что в живых останешься.

      — Почему один из ста?- удивилась Алиса.

      — Ну, две трети планеты — океан, а на суше — сколько процентов населёнка занимает? А сколько пустыни, болота, джунгли с хищниками. Так что один из ста — это в лучшем случае.

      — Не совсем так. Сначала ведь всерьёз опасались, что переброс может отправить хронавта в открытый космос. А потом выяснилось, что выход из переброса происходит всегда на поверхности Земли. Только чем дальше в прошлое, тем дальше по линии разброса. То есть в секторе разброса. По линии, идущей примерно на восток.

      — А как выяснили? Добровольцев посылали?

      — Нет. Сначала посылали собак. Беллу и Стелу. Они вместе как раз около тридцати килограмм, то есть около теоретического предела.

      — А как за ними следили? Или был какой-то датчик, который из прошлого сигналил через время?

      — А никак не следили. Датчиков таких у нас нет. На ошейники им часы с навигатором приделали. Первый раз их отправили назад, на маленькой мощности. Отправили, и стали думать, где искать. Решили сторожа предупредить, Степаныча. Он этих собак обычно кормит, он его больше всех любят, и к нему первым делом и прибегут, если ничего не случится при перебросе. Степанычу позвонили, мол, если собаки объявятся, веди в лабораторию. А он и говорит — они у меня с утра ошиваются. Тут все и обалдели. Степаныч ведь их сам за час до этого в лабораторию привёл. А теперь ничего этого не помнил. Не было этого, и всё. А часы у собак ушли на три часа вперёд. Получилась настоящая колеида.

      — Так ты и на Колеиде была?

      — Нет, это термин такой у временщиков. Многие термины у них позаимствованы из фантастической литературы. Ты ведь про Колеиду читал?

      — Про мёртвую планету? Как ты её спасла?

      — Ага. Только я её не спасла. То есть это не я её спасала. Дас из фантастиш. А я ведь не из книжки появилась. В общем, смысл такой — временщики, отправив собак на три часа назад, повлияли на прошлое Степаныча. При этом их собственное прошлое осталось прежним. По крайней мере, они и Степаныч помнили разные события. То есть подтверждалась теория множественности хронопотоков. Повторился парадокс Колеиды — Алиса убила космическую чуму, которая была причиной того, что Алиса оказалась на Колеиде. Понимаешь?

      — Не совсем. А кто тогда собак на опыты привёл?

      — Степаныч. Из прежней реальности. Это все помнили. Для всех прочих новая реальность ничем пока от прежней не отличалась. Собак запустили снова. Только отправили — приходит Степаныч. Я думал, говорит, Белка со Стрелкой у вас, а они за воротами тявкают. Привёл он их. Часы у обоих ушли на сутки вперёд. По навигатору — были в паре километров от зоопарка.

      — От зоопарка?

      — Ну да, опыты ведь в нашем зоопарке ставили.

      — А папа твой там, часом, не директор?

      — Нет, он просто профессор, в зоопарке работает. Так вот, добавили мощности, отправили Белку со Стрелкой опять. Тут же опять Степаныч приходит — ничего не понимаю, говорит. Опять эти собаки ко мне из лесу прискакали. Только ведь кормил — а голодные, как волки. Часы на ошейниках — на неделю вперёд, навигатор километров десять показывает. В четвертый раз они месяц добирались, в пятый — два, потом — вообще полгода. Худые, грязные… Степаныч чуть с ума не сошел, это всё в один день было.

      — Если бы они все разом к нему прибежали, он бы точно с ума сошёл.

      — Вряд ли. Они приходили в зоопарк только после того, как их отправляли в прошлое. Есть такая теория, что замкнутых траекторий в пространстве-времени не существует. По крайней мере, в одной реальности.

      — Ну а потом?

      — А потом пошла я...

      — А почему временщики у вас в зоопарке работали? Не проще было собак к ним привести?

      — Куда?!

      — Ну… в институт времени, или как там это у вас называется?

      — А-а, ты опять меня не понял, я тебе не всё сказала. Зоопарк — это наш научный городок, закрытый. Его так в шутку все называли. Потому что вокруг — периметр с егозой, шлагбаумы, и воинская часть по соседству. Ракетчики. Из городка выезжать просто так нельзя, только с родителями. И то — если они едут в отпуск, а не в командировку. Я, правда, два раза летала с папой в экспедиции.

      — За зверями для зоопарка?

      — Нет, на раскопки.

      — А на какие планеты?

      — Какие ещё планеты? На раскопки в тундру, где кладбища мамонтов и останки динозавров.

      — Так ты что, и в космосе ни разу не была?!

      — А ты что, был?

      — Я-то понятно, не был.

      — И я не была. Кто меня туда пустит?

      — А я-то думал, у вас там в космос слетать — что у нас на трамвае проехать...

      — Ха! Думаешь, что-то с ваших времён изменилось? Полный застой! На Марс так и не полетел никто.

      — Почему?

      — Официально — ученые решили, что вне магнитного поля Земли человек не сможет выжить даже года, а на экспедицию надо полтора. Или два. Другими словами, все деньги потратили на то, чтоб доказать, что лететь на Марс не надо.

      Я не верил своим ушам. Будущее я представлял совсем по-другому. Точнее, я не представлял далёкое будущее без полётов к звёздам.

      — И кораблей, которые через пространство к звёздам прыгают, у вас там нет?

      — Нету, конечно. И инопланетяне к нам не прилетают. То есть про НЛО всякие то и дело в новостях говорят, но вроде как всё это… мистификации.

      — А ты, получается, всю жизнь провела в этом вашем… Зоопарке?

      — Ну, не всю. Мы раньше, когда я маленькая была, и на море ездили, и в Париж, и на Дальний Восток к родственникам. Да и в городке у нас было хорошо. Внутри периметра больше половины — лес. А в лесу озеро. Чистое, тёплое… Раньше мы летом только туда купаться и ходили. А в городке бассейн был, целый аквапарк, для учащихся — бесплатный.

      — И никаких приключений, типа слетать куда-нибудь на этом, пузыре? На флипе?

      Алиса удивлённо вскинула брови:

      — На флипе? А-а, ты вот про что. То, что ты видел в вирах, это не съёмка. Это вир-модель. Моя курсовая по спецкурсу три-дэ вижн. Недоделанная ещё. На тему "Мой город через сто лет". А в реале мы за периметр — ни ногой. Правило жёсткое — без спросу за наш периметр, и сразу всей семьёй — за другой. И папа с мамой заниматься будут совсем не наукой.

      — И часто у вас такое бывает?

      — Не помню ни разу, но проверять никто не хотел. Говорят, что было.

      — А чем у тебя родители занимались?

      — Мама — нанобетонами. Папа у меня — криптобиолог, геном мамонта изучал. С Парком доледникового периода сотрудничал, где собирались мамонтов разводить. Я тоже по генетике специализировалась. Мы с ребятами, кстати, одно открытие сделали. Пересадили гены роста бамбука и мексиканской юкки на кедровую сосну. В зародыш шишки. Шишка у нас поспела, а кедры мы вырастить не успели. Холодно стало. Вот, смотри...

      Алиса вынула прозрачный пакетик с кедровыми орешками. Десятка три всего, крупные.

      — Зачем ты их в прошлое потащила? Лишних десять грамм.

      — Восемь. Может быть и зря. Но бросать не хотелось. Да и эффект произвести при случае можно. Мы разделили их с ребятами, кто-нибудь всё равно посадит. Пакетик не вскрывай, там углекислый газ, чтоб не испортились. Садить их надо весной. Когда закончатся заморозки. Можно прямо в грунт, но так чтобы мыши их не съели, и чтоб не подмерзли. Чтоб место влажное было, иначе влаги не хватит. Мы опыт ставили в теплице. Росток пойдёт в рост раз в сто быстрее. Или даже в триста. За день будет вырастать, как за год. И так, пока не промерзнет, до минус пяти. Или пока не засохнет. У нас в теплице часть кедров засохла через неделю. Не успели полить. Они были уже по два-три метра. А на десятый день отключили тепло. Всё замёрзло. Когда наладили — оказалось рост кедров замедлился, стал обычным. На морозе действие гена прекращается. Необратимо. Зато после появляются шишки.

      — Каждый день?!

      — Нет, как обычно. Мы в теплице месяц ещё наблюдали — ничуть не быстрее.

      — Значит, можно будет не опасаться гигантских белочек?

      Алиса усмехнулась:

      — Да, ген ускоренного роста не должен передаваться через семена. Надо каждый раз зародыш шишки обрабатывать. За первый год кедр вырастет, как за сто лет. Но не будет давать ни шишек, ни пыльцы. А когда перезимует, он станет обычным. То есть, не совсем обычным, мы для опыта взяли высокоурожайный сорт. В среднем полторы тысячи шишек с дерева. И шишка крупная.

      Я прикинул в уме. Крупная шишка — размером со стакан. Полторы тыщи, крупных, это… мешков 7-8. С одного дерева. Сдуреть! Тут за семь кулей другой раз семь гектар обстукивать приходилось...

      — Ого… А если короеды нападут в первый год? В коре и в хвое ведь этот ген будет? Разведутся потом гигантские короеды, или гусеницы, всю тайгу сожрут.

      — Не сожрут. Ген на гигантизм не влияет, только на скорость роста и фотосинтеза. А гусеницы и так всё время… питаются.

      — Говоря по-нашему, вы вывели очередной ГэМэО...

      — Гено-модифицированный организм? Да. Так и есть. В наше время, считай, весь мир на ГМО перешёл. Кроме нас, наверное.

      — Почему?

      — Долго объяснять. В общем, есть корпорация, владеющая банком семян и мировой монополией на все эти ГМО. Они продают по всему миру посевной материал, патентованный, якобы сверхурожайные и сверхустойчивые сорта. И ещё бесплатно распространяют как гуманитарную помощь. В Африке, в Азии… Кто один год это ГМО посадит — на другой снова их клиент, потому что семена в урожае — невсхожие. Там встроен ген, который убивает зародыш. В регионах где ГМО давно в ходу, рождаемость упала почти до нуля. Эффект проявляется во втором поколении. А у нас как всегда, нашлось слишком много посредников для этого дела. И всё завязло. Как и с чипизацией.

      — С чем, с чем?

      — С чипизацией. По всему миру вместо кредиток подкожные чипы ставят. Сначала собакам ставили, чтоб не терялись, а потом людям. И человека всегда могут по спутнику отследить. Только многие, верующие например, или начальники всякие, себе чипы ставить не хотят. И в городке у нас чипы не поставили, деньги-то куда-то ушли, говорят. А за свой счёт никто не захотел. Потому что через чип тебя могут контролировать. Как робота.

      — Как-то мрачно у вас там всё. Ничуть не лучше, чем у нас.

      — Хуже...- сказала Алиса. — Гораздо хуже. Вообще — амбец. Вот поэтому меня и отправили в прошлое. Чтобы скорректировать реальность.