За поэта и о поэте говорят стихи, поэтому я не буду приводить вам ни биографии, ни библиографии, ни дискографии, ничего не скажу ни о регалиях, наградах, премиях, профессиях, ни о перипетиях, ни о судьбах. Просто приведу два стиха двух авторов.
Стих ведь, если он хороший, если он настоящий, если он состоявшийся, стоит хорошего романа, он и повествует о большем, и рисует/раскрывает ярче и сильнее, он и воздействует… куда там проходной книжке.
Лада Пузыревская. Очень непростые стихи, трудные для восприятия, трудные для прочтения, трудные для запоминания, трудные для понимания. Читать надо несколько раз, произносить, смаковать, катать слова во рту, возвращаться к началу и перечитывать, постигая интонации, улавливая смыслы, резонируя, вживаясь в стих – оно того стоит, ей-ей стоит. Оно становится мелодией, мантрой, молитвой даже, оно открывает и …
И как в калейдоскопе… да нет, я не об этом – знаете, бывают такие картинки: смотришь на какую-то муть нарисованную, и так и эдак, и вдруг бац! – объём, 3D, слоны идут или там дельфины плывут… пальмы и волны, или наоборот, снеговики и ёлки. Но картинки эти – фокус такой. А вот настоящая картина настоящего художника, она тоже вовлекает, растворяет, обволакивает… И не важно, полотно это Айвазовского, к примеру, 9 вал, или карандашный рисунок Нади Рушевой. Важно, что оно настоящее. И после такой картины видишь мир как-то по другому, как-то не так.
В общем, чего-то я растрепался.
Лада Пузыревская
Смотри, юродствует и дразнит как недолгим счастьем по касательной
панельный рай наш после праздника, как после порки показательной
застывший вскинувшимся големом, не претендуя как на исповедь,
так и на отповедь, и горе нам очнуться поздно слишком,
лишь бы ведь
войны здесь не было и голода, и сроду ничего никчемнее
нас, убегающих из города от слов, имеющих значение.
Ни смысла, ни причин, ни алиби для шатких па на льду рискованных,
гроша ведь медного не дали бы за нас с тобой, таких раскованных,
хмельные граждане со сводками о том, что как ни выгораживай –
от мандаринов ли, от водки ли пусть ночь становится оранжевой,
но бронзовеет хорошо потом – никто не выживет, тем паче, те,
кто не молился фотошопотам.
…
А говорили, что не плачете.
И второй автор. Тут всё попроще, в смысле попонятнее. Жизнь и судьба. Сами читайте.
Илья Рубинштейн
Про альтиста, играющего у аптеки номер один в переходе станции метро «Лубянка».
В переходе на Лубянке
Душу рвет заезжий альт,
Сердобольные гражданки
Крошат мелочь на асфальт…
Ну, а рядом – «коза ностра»
Квасит ром под беляши –
«Залабай-ка «Мурку», Ойстрах!
Только так чтоб для души!
Ты — отсюда, я — оттуда,
Ты скрипишь, а я уже
Отскрипел свое покуда –
Потому и в кураже!
Потому и рвусь к культуре,
ТАМ ведь с этим — порожняк!
Залабай, братан, в натуре!
Чтобы было все — ништяк»!
Только Ойстраху до фени,
Он «по фене» не знаток,
Он с Вивальди, он на сцене,
Где не Ойстрах он, а Бог,
Где в партере грезит раем
Та, которая одна…
Та, что нынче помирает
В онкоцентре Блохина…
Нитка старой киноленты
Пылью сыпется у глаз…
Дороги медикаменты
У аптеки номер раз,
Он за них и принял муку,
Зацепив чужой кураж…
«Слышь, братан, заделай «Мурку»!
По хорошему уважь»!..
В переходе на асфальте
Пахнет дракой и весной…
Мурка схавала Вивальди
За урловый четвертной
Ради той, что не согреет
Больше душу и еду,
Ради той, что раем грезит
В восьмикоечном аду,
Притерпевшаяся стойко
К доле лабуховских жен
И к тому, что он – не Ойстрах,
А всего лишь – Шнейерзон…
Жарит «Мурку» на Лубянке
Для урлы заезжий альт,
Сердобольные гражданки
Крошат мелочь на асфальт…
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.