Отзыв на роман "Наоборот"

Герцог Жан дез Эссент – последний отпрыск старинного рода. Семейство дез Эссентов постепенно вырождалось, чему немало поспособствовали близкородственные браки. Он рано лишился родителей, обучался у отцов-иезуитов, а по возвращении «в свет» предался утонченным развлечениям… Ну, короче, пустился во все тяжкие. Семейное состояние таяло, интерес к жизни постепенно угасал, и потому последний герцог решил покинуть столицу и обосноваться «не очень далеко», чтобы не слишком тянуло обратно. Он присмотрел себе домик и…

Одна тысяча восемьсот восемьдесят четвертый год очень крупным помолом:

Во Франции легализованы профсоюзы. Вторая Тихоокеанская Война закончилась, я так понимаю, ничем. США признали международную ассоциацию Конго, а заодно начали массовое производство бананов. Франко-китайская война (опять французы). Европа делит Африку. Возникли главная деталь механического телевизора, линотип (чтобы проще и быстрее печатать книжки) и паровая турбина (сами знаете зачем). Родились герр Роршах и местная анестезия посредством кокаина. А заодно написаны детективная повесть «Драма на охоте» А.Чехова, исторический роман «Огнем и мечем» Г.Сенкевича и антисемитский «Темный путь» Н.Вагнера. Ну и «Наоборот» Жориса-Карла Гюисманса.

Значит, что. Если вам вообще знакомо имя автора и название романа, то вы: а) сунули нос в «Океан звука» Дэвида Тупа (автор упоминает роман на первых страницах, рядом с именем Брайана Ино), либо же б) внимательно читали «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда. Хотя, конечно, возможны и другие варианты. Например, вы знакомы с каталогом книг, выпускаемых издательством «Энигма» (в основном это издательство специализируется на эзотерике).

Если вкратце, то роман о том, как интроверт вьет себе гнездо и начинает в нем жить – преимущественно прошлым. Библия декадента, блин.

Совершенно замечательная книжка. Читал в метро и чуть не проехал остановку. Это при том, что в романе практически ничего не происходит.

Смотрите. Герой обустраивает свой дом, презирает толпу, размышляет о живописи, о литературе, о драгоценных камнях, о религии, об ароматах… Он то заказывает ювелиру изукрасить драгоценными камнями панцирь живой черепахи, чтобы та служила живым элементом декора, то обращает взор на свое изобретение – «губной орган», на котором посредством различных спиртных напитков можно исполнять весьма, должно быть, приятные на вкус произведения, то составляет ароматические букеты, то собирается в путешествие, то вспоминает свои отношения с необычайно сильной женщиной или то, как он попытался подтолкнуть одного юношу на путь преступления (приохотив того к посещению публичного дома)…

Автору удалось сообщить всем этим «милым» чудачествам столько непосредственности и энтузиазма! Это подкупает. Причем очень быстро становится понятно, что ничего у героя не выйдет. Черепаха так и не рискнет вылезти из панциря и загнется, а «великое путешествие» окончится не начавшись: дез Эссент со всеми своими чемоданами приезжает в Париж, покупает себе путеводитель по Лондону, заходит в «английский» погребок, объедается там – и возвращается назад, радуясь, что избегнул всех воображаемых неудобств путешествия.

Вот такой вот у нас герой…

Как живой вышел, подлец! Что неудивительно: автор напихал в характер персонажа самые разные вкусы и привычки своих знакомых и позаимствовал форму у графа Робера де Монтескью.

Вопрос возникает… да? Возникает же?

Ну, во-первых, каталог увлечений дез Эссента – штука любопытная и кое-что оттуда вполне можно взять на вооружение.

Во-вторых… Что-то мне подсказывает, что Гюисманс не того совсем добивался, однако он ухитрился продемонстрировать парадоксальную и катастрофическую зависимость человека, презирающего «пошлость» вкусов большинства, от этих самых вкусов. Это же истинное мучение: все время оглядываться через плечо и проверять, не понравилось ли большинству то, что по нраву тебе…

И в-третьих. В книге Алексея Рыбина «Черные яйца» есть такой момент:

Весьма богатый человек В.В.Вавилов спонсировал однажды конкурс создателей ледяных скульптур. Ледяные скульптуры, как известно, под лучами солнца тают, причем выглядит этот процесс довольно, гм, неприятно. И вот после описания инволюций, происходивших со статуей Давида (библейский герой превратился в «старого лысого пастуха, никому на свете не нужного») Вавилов говорит: «После Давида хотелось жить. Передернуться и жить. Жить и работать. Отрасль ставить. Продукты глубокой заморозки»...

«Наоборот» вызывает схожий эффект. Это дорогого стоит.