Росомахина Татьяна. Рецензия на роман К. Гофер "Постарайся не ходить"

writercenter.ru/blog/final/kira-gofer-postaraysya-ne-hodit.html

 

Прежде всего, хочу предупредить: мнение мое как всегда субъективно, и без спойлеров не обойдется. А теперь можно и о романе.  

Начнем с конца: книга заканчивается двоеточием. При первом прочтении это финальное двоеточие прямо-таки занозой вонзилось в мое стандартное восприятие. Но потом я привыкла и приняла его — автору виднее. В этой истории нет точки не потому, что она не завершена сюжетно, а потому, что открыта будущему. Прочтите — и почувствуете разницу.

Однако по порядку. Название как бы противоречит открытости и движению. «Постарайся не ходить» — это о чем? Совет? Запрет? То и другое, и спасибо, что не приказ. В тексте призывы к осторожности, к взвешенным решениям звучат неоднократно. Но частенько неосторожное деяние приносит больше пользы, чем осторожное недеяние…

Что-то я отвлеклась — сразу об идее. Попробую снова зайти сначала.

Роман «Постарайся не ходить» — в некотором роде приквел «Осколков», но всего лишь в некотором роде: произведения объединены общим миром и слегка соприкасаются героями. Сюжетно это две самостоятельных работы, каждая из которых читабельна и понятна сама по себе.

Стиль текста фирменный, узнаваемый: неторопливый, спокойный, обстоятельный, без грамматических наворотов, но с яркими, неожиданными сравнениями — и оттого по-скульптурному рельефный и выразительный. Это не «акварельная скоропись», но крупными мазками прописанная картина маслом. А такого рода описания меня совершенно очаровывают:

«Шпиль, окруженный натянутыми нитями, сшившими вокруг него небо и землю, выглядел тонким и хрупким. „Светлого пути“, „светлого“ — звучал шепот, тихими волнами катящийся в безветрии; так уставшая за день озерная вода гладит вечером покатый берег»

Зримые сцены-картины складываются в главы-фрагменты, каждая из которых посвящена неким ключевым событиям. Главы разделены временем и/или пространством, но восприятию истории такое разделение не мешает: происходящее в «лакунах» кратко изложено или легко домысливается, и логика повествования не нарушается. Ажурная конструкция «облегчает» сюжет: он охватывает изрядный временной промежуток, несколько сотен лет, и хоть неторопливый, но не затянутый и не громоздкий

Мир сугубо фантастический — совокупность множества осколков, на которые некогда рассыпалась мега-цивилизации. В этом романе участвуют два: прекрасно благоустроенный, комфортабельный Первый и деградирующий, но все еще технологичный Миллионный, жители которого страдают от гравитационной аномалии — разрушительных гравитационных узлов, «плюх». Обе локации показаны тщательно, немногословно, в меру детально, и легко себе представить сибаритский образ жизни Первого и строгий, но в целом справедливый социализм Миллионного.

Надо сказать, что между Первым и Миллионным есть сходство — в амбициях жителей, превышающих их знания-умения-возможности. Но если Первый — центр, пуп разлетевшейся сферы, на котором сохранились навыки путешествий между осколками и работы с материей и энергией, задача которого — поддерживать жизнь в Большом Мире, то Миллионный — миллионный и есть: малая часть Большого Мира, амбиции жителей которого выражаются в препирательствах между собой и отказе от помощи извне, если она уязвляет их гордость.

На этом противопоставлении сходного (или сходстве противопоставленного) в работе построено много чего. Главные герои — как раз две пары «сходных антагонистов»: Эар и Боон из Правящего Вектора Первого и их протеже, Шери и Морио.

Эар и Боон оба наделены знаниями, могучими способностями, мудростью долголетия, высоким положением в обществе. Однако амбиции Эара — ответственность за все, происходящее в Большом Мире, за деградацию или развитие жизни не только на Первом, но и далеко за его пределами. Амбиции Боона — сохранение исключительного положения Первого среди других осколков, а на Первом — исключительности собственной и собственной семьи. Эар стремится отдавать, Боон — собирать и копить. Своя правда есть у каждого, и не вдруг скажешь, чья полезней: катастрофа при попытке перевода людей с погибающего осколка на благополучный (проект, к которому, конечно, Эар приложил руку) разрушает несколько осколков, убивает треть населения Первого и тысячи (если не сотни тысяч) обычных людей. Да-да, автор не слишком добр к «положительным» героям: дело жизни Эара фактически дискредитировано, а Боон пользуется катастрофой и смятением жителей, чтобы самому захватить власть и выстроить строго иерархическое общество, цель которого — «закуклиться», сохранить статус и благополучие, не утруждая себя массивными вмешательствами в жизнь (а вернее, в медленное умирание) Большого Мира. Циничные манипуляции Боона показаны очень ясно, и следишь за ними со смешанным чувством восхищения и отвращения — старик прет к своей цели как танк, не считаясь с числом «раздавленных».

Итак, Эар отстранен от дел, потерял всю семью кроме внучки, тихо доживает жизнь на периферии Первого. Но незадолго до катастрофы по его команде на Миллионный отправили Подмастерье Морио, обладающего одним специфическим навыком укрепления материалов. Его задача — помочь продержаться жителям Миллионного до прибытия настоящей помощи (Основателей и Мастеров с Первого).

Собственно, Морио — главный герой этой истории. Путь его тернист. Его не встречают с распростертыми объятиями, скорее, не доверяют и стараются избавиться. Вдобавок у него серьезные проблемы с общением: он не может говорить вслух. Все, что ему доступно — эхолалия, повторение чужих слов. Эта черта может показаться лишней, роднящей героя с «одноногой собачкой», но она сюжетообразующая, а главное, сам Морио никогда на нее не жалуется. Он вообще себя не жалеет. Идейно он не прямой, но достойный наследник Эара, проводник его воли, и мысли его направлены в основном на окружающих: как помочь? как сказать, чтобы поняли? как добиться, чтобы дали работать?

Довольно скоро он понимает, что помощь с Первого не придет и действовать, так или иначе, придется самому. Он и действует методом проб и ошибок. Сначала испытывает неудачи и потери, потом находит способ работать конструктивно — и частенько сомневается в результативности своей работы (тем более что всегда находятся критики, готовые указать на недоработки). И вот такой, полунемой, вечно сомневающийся, осознающий собственное несовершенство и непригодность для стоящей перед ним сверхзадачи, он мало-помалу меняет на Миллионном не только ландшафт, но и жизнь обитателей.

И вот тут-то настигает его справедливость мироздания Осколков. Эар, умирая, не хочет запереть свою силу на Первом (пусть даже наделив ею правнучку), не хочет отдать ее под управление Боона, но отпускает в большой мир. Этот драматический момент автор показывает очень сдержанно, без крокодиловых слез и заламывания рук, и тем не менее сцена смерти Эара получилась трогательной и, на мой вкус, одной из самых сильных в книге. Опять же, к Эару я испытываю особенно теплые чувства, и расставаться с ним было по-настоящему грустно.

Я отвлеклась. Сила Эара обрушивается на Морио, наделяя его сверхспособностями, но лишая остатков телесного комфорта. И опять, Морио не тратит время на стоны и жалость к себе, а, едва оклемавшись, снова спасает попавшее под его взгляд человечество. В прямом смысле: лучами из глаз «вылучивает» многочисленные болячки обитателей Миллионного.

Тем временем мы ближе знакомимся с антагонистом Морио — зятем Боона Шэри. Сходство между ними немалое: оба робки и нерешительны в быту, не любят иметь дело с властными полномочиями, вечно не уверены в собственных силах… Принципиальное различие в том, что все действия Шэри направлены не вовне, а внутрь: на сохранение собственной зоны комфорта. Он, и правда, «старается не ходить » — вдруг при первом же шаге натолкнется на необходимость принятия решения? И уж точно он не будет препятствовать чужой подлости — ведь это так напряжно, так трудоемко! При попустительстве таких как Шэри Первый все тщательнее пытается собрать и замкнуть в себе силу своих обитателей — и все дальше продвигается по пути деградации.

А на Миллионном… Впрочем, стоп. Я снова скатилась в пересказ книги, увы. Тот, кто возьмется читать роман, сам узнает, как Морио управился с подопечным Миллионным и почему конец истории — вовсе не точка, а двоеточие. И, надеюсь, не будет разочарован. Я же еще раз подумаю над идеей: о чем хотел сказать автор этой замечательно фантастической и фантастически психологичной работой?

Возможно, о том, что «постарайся не ходить» — всего лишь совет, призыв к осторожности, а не приказ и не запрет. Что дорогу осилит все-таки идущий, а «неходящий» останется на месте или, вернее, будет оттеснен назад неостановимым движением Большого Мира. Что попытки сохранить свое только для себя бесперспективны по определению, а рука дающего не оскудевает… Впрочем, возможно, автор хотел сказать что-то совсем другое, и настоящий смысл откроют другие читатели.

Не уверена, что работа понравится тем, кто любит в фантастике безудержный экшн или жаркую любовную страсть. А вот ценители социальной, философской, психологической фантастики наверняка найдут, о чем поразмышлять вместе с автором. За что Кире глубокий поклон и большая благодарность!