Тадер Орди. Рецензия на роман Akrotiri "Рождение экзекутора"

ПРОИЗВЕДЕНИЕ СНЯТО С КОНКУРСА ПО РЕШЕНИЮ АВТОРА

 

Akrotiri «Рождение экзекутора»

 

Люди и вещи,
что может быть проще?
Долг — словно клещи,
Утварь не ропщет.
Лезвие взгляда,
Лезвие чувства.
Быть тем, что надо —
Это искусство.
(-- Ирина Зауэр для романа Akrotiri «Рождение экзекутора»)

 

Это будет рецензия-рассуждение, преимущественно посвященная анализу сущности главного героя. Рецензия, переполненная выдернутыми с мясом из контекста цитатами и субъективными трактовками. Так что сразу объявляю – все сказанное ниже – это моё прочтение романа.

Akrotiri сказала однажды, что все романы – о выживании главного героя. И написала свой, разумеется, о том же. Только вот лично я не могу назвать такой финал эмоционально удовлетворительным. Да, мне было бы проще, если бы эта/этот герой умер. Тот случай, когда смерть – избавление.

 

Но по–порядку. А по-порядку полагается начинать с анализа литературы, и, пожалуй, я так и сделаю.

Фантдоп в романе меня жутко заинтересовал. Википедия утверждает, что экстрасенсорная способность к эмпатии часто используется в фантастических произведениях и приводит два примера.

Главная героиня романа “Рождение Экзекутора» — уникальное модифицированное существо, умеющее находить в сознании людей (а также пришельцев, животных и других эйджлесс) чувства, выбирать нужные и усиливать, при этом разделяя ощущения с носителем.

По сути – высшая ступень эмпатии. Направленная, контролируемая, осознанная, да еще и с возможностью влияния. Но сопереживание – это не всегда сочувствие, и Крошка, которую растили именно как существо, стоящее вне человечества, относится к людям с определенной брезгливостью.

Вошла в сознания безумной семейки, одновременно узнав их имена, секреты и надежды, и успокоила их. Нашла внутри растрепанных душ любовь и радость, затопила их покоем и умиротворением. С отвращением убедившись, что люди, дружно сев на скамейку обнимались и целовались, Хакисс повернулась и собралась уходить — делать тут уже нечего

Пожалуй, отсутствие сочувствия при сопереживании, а так же практическое целенаправленное использование этого дара для того, чтобы исполнять роль Экзекутора Императора – основное концептуальное отличие романа Akrotiri.

Первую половину романа, кстати, меня смутно возмущала незначительность миссий императорского Экзекутора. Казнить парочку коррумпированных управляющих, поработать секс-куклой для чьего-то партнера… Но ближе к финалу назначение экзекутора наконец-то раскрывается более масштабно. Не палач и «подарок», но инструмент массового воздействия. «Как беспорядки, так экзекутор всех умиротворит», — говорит гг.

А вот второе отличие романа «Рождение экзекутора» куда глубже. Достаточно задуматься – как может существо, воспринимающее чужую боль, работать палачом? Выполнить заданную установку с жестокой реалистичностью и без сантиментов — непростая задача, но, на мой взгляд, автор справился.

Как может убивать человек, многократно переживший чужую смерть?

Он остановил странное длинное, состоящее из четырех трубочек, сердце оленя. Удержал мышцы животного от судорог панического поиска ускользающей жизни. И умер вместе с ним, томительным спазмом вынырнув из засасывающей воронки смерти, и снова… И снова. Пять смертей, пять забирающих силы пропастей в жадную бездну.

Как же создали такое существо? Какие потребовались методы?

Так вот, если отбросить фантастический антураж, то остается очень страшная психологическая вещь. Девочка-сирота в секс-рабстве. Любимый, но все-таки инструмент.

У гг психология секс-игрушки. Её не воспитывали — а дрессировали, наказаниями и болью, с самого детства, с того первого дня, который она о себе помнит. Её не любили, а ласкали.

И она ведет себя по единственному известному шаблону. Сжимается и подчиняется, если чувствует силу. Проказничает, если её не могут наказать.

И уходит к животным, в животное состояние, когда уже сломаны все барьеры, потому что не умеет восстанавливать психику сама.

По крайней мере я прочитала это так.

Даже в БДСМ есть какой-то хард-лимит, который переступать нельзя. А в отношении Крошки Император методично и целенаправленно ломает все лимиты, чтобы сделать экзекутора.

«Сильные эмоции стимулируют организм даже обычного человека», — объясняет Император, — «Это тяжело, не каждый эйджлесс способен выдержать обучение».

И что получается на выходе после такого обучения? В романе предложено два варианта. Сломленное, покорное и исполнительное орудие:

Крошка не человек. Экзекутор не человек и даже не эйджлесс! Сделанная Императором сущность… Орудие. Часть целого. «Экзекутор может подарить самое большое удовольствие и создать самый большой ужас». Экзекутор может управлять людьми или эйджлесс. Экзекутор единственный имеет право убивать.

Или чистое зло, как говорят сказки:

Поэтому создал Император Экзекутора, как орудие своё и поместил в него всё зло. Переполнен Экзекутор людскими пороками и дурными мыслями.

Но что бы это ни было – оно все еще предано своему Императору и пугающе бессмертно:

Зак ввел щуп и вырезал круглую дырку сбоку, захватив кожу, ребро и часть печени и кишок. Все как полагается: кожа, мягкие ткани, кости, внутренности. Стив сжался и перешел в эту боль, стал ей, пульсируя вместе с ней — тело знает само что делать…

«Теперь модификация. Сделай из левой кисти рыбий плавник»

Потом он глотал какую-то зараженную дрянь, яды и агрессивные вещества… Стив поплыл и потерял время. Ощущения тела почти исчезли, он сам чувствовал себя маленьким комочком, спрятанным где-то там, ниже глаз, а сразу от горла и до края мира надулась пульсирующим пузырем боль и прокрасилась в черно-бордовые цвета экзекуторской формы, его жизни...

И в заключение – немного слов по форме романа.

Язык у автора очень легкий, я читала роман, не спотыкаясь о слова, не задумываясь о лексических конструкциях. Образы – яркие, бытовые детали – умелые и остроумные. Например – обычаи поглощения пищи на Гайдере.

Ложками эти дикари не пользовались. Бравые кавалеры выпивали жижу через край пиалок, а нежные дамы изящно высасывали жидкости широкими трубочками, словно бабочки цветочный нектар. Куски же твёрдой еды вылавливали когтями. В недалеком прошлом великосветские дамы остро затачивали один или два «пищевых ногтя» или пользовались иглами, мужчины — ножами. Но прогресс не стоит на месте и вот — есть наперстки с шипом. А во внешних ресторанах, куда битерере не имеет шанса попасть, выдают даже одноразовые когти.

По-моему, одноразовые когти – это прелесть! И вообще приторно благоухающий Цветник битерере я представляю так ясно, будто бы в кошмарном сне довелось там побывать.

И еще пара мелких, но говорящих деталей. Экзекутор пахнет медом, потому что так нравится Императору. Под конец этот приторный аромат начинает раздражать Крошку… А сам император Джи любит, чтобы вещи висели ровно, а туфли стояли параллельно. Очень важные и профессиональные штрихи для создания психотипа, мне кажется.

А еще в романе, особенно в первой половине – нереально много описаний одежды. Ярких, сочных, но порой, в моем понимании – избыточных. На любителя, короче.

 

Зато мне очень понравилось, как автор вплетает в текст флэшбэки. Сразу понятно, что это кусок прошлого, сразу появляются ответы на какие-то незаданные вопросы.

Из субьективных минусов — мне показалось, что роман чересчур завязан на ощущениях «ниже пояса». Подарок – секс с экзекутором, усиленные чувственные удовольствия. Близость – секс, разрядка – секс. И даже казнь – тоже секс, как это случилось с женой управляющего. Понятно, Крошка не умеет по-другому. Её так воспитывали, так растили. Она не помнит детства и материнской нежности, не знает дружбы и не понимает, что ищет.

Но вот остальные… Почему, например, ни разу не заказали подарок для усиления какого-нибудь эстетического восприятия? К тому же умирающему другу регента – найти и усилить любопытство — «что там, за чертой жизни?» Подарить какое-нибудь эфемерное восхищение… Или даже искры такой в душе не откопать?

В целом, мне роман показался очень мощным, психологичным и жутким. Интересный фантастический сеттинг, оригинальная ниша для главного героя и достоверное описание направленного разрушения личности. Вплоть до того, что в конце главный герой уже идентифицирует себя как существо с иным именем и полом, а про некоторые свои прошлые поступки говорит в третьем лице. И единственная отдушина – легкие ростки бунта, которые все же проклевываются через животную преданность. Что-то сохранившееся от человека, от девочки, в Императорском орудии.