Вы об этом уже писали №14. Голосование

И снова здравствуйте, уважаемые мастеровчане!

Для голосования предлагается 4 прозаических работы и 3 поэтических. Будет два топа: из двух мест — в прозе и одного — в поэзии.

Прошу голосовать вдумчиво, спокойно, никуда не торопясь — времени достаточно.

Голосуют все желающие. Участники должны проголосовать обязательно. За себя не голосуем.

Голосование продлится до 11.09.2025, 23:00 по мск.

На всякий случай, правила здесь

________________________

Проза

№1

Что такое свобода?

Никий сидел на лавке, невесёлые мысли роились в его голове. Вроде и солнышко светит, и птицы поют, а нет в душе радости. Давно уже нет.

— Эх, кабы воротить то время, когда жили мы вольготно и свободно… — вырвалось у него.

— Пап, — тут же окликнул его сын, обрадовавшись, что отец заговорил, — а что такое свобода?

— Свобода?.. — отец огляделся и, склонившись к сыну, прошептал, — свобода — это когда змея проклятого нет.

— Значит, сейчас мы свободны? Его же нет.

— Нет, сынок, — вздохнул отец, — он есть. Каждый день, каждый час… пусть и не здесь пока, вот коли бы его совсем не стало, то и была бы свобода, — и он снова умолк.

Как же хорошо они жили! Вспоминая прежние времена, ему казалось, что тогда каждый день светило солнце, даже когда были пасмурные дни. А потом прилетел змей…

Сколько тогда годков ему было? Да, почти столько же, сколько сейчас его Титу — годков двенадцать. Видно, судьба благоволила ему, что позволила и вырасти, и жениться и сына родить. Немногим так повезло, как ему. И нет надежды на то, что так же повезёт его сыну. Лет шесть ещё можно пожить спокойно, а потом?

В тот день тоже светило солнце, также пели птицы. И, вдруг, словно облако чёрное застило свет. Подняли люди головы и увидели в небе змея. Попрятались в дома, но ненадолго. Услышали голос громовой:

— Выходите все и немедля, иначе дыхну огнём, и останется от домов ваших пепелище!

Высыпали испуганные люди на площадь, а змей опустился на землю, обвёл всех горящим взглядом и сказал:

— Отныне, раз в год, день в день, буду прилетать к вам за данью.

Приуныли люди, прежде о дани и не слышали. И что за дань змей назначит?

А змей будто мысли их прочитал и говорит:

— Не нужны мне ни стада ваши, ни зерно, а будете платить мне дань детьми вашими. Каждый год по паре. И запомните — ежели кто захочет покинуть эти места, либо станет прятать детей, то всё тогда уничтожу! Крепка моя память — всех запомнил!

И, обведя глазами ахнувших и тут же умолкнувших в ужасе людей, протянул лапу и ткнул ей в юношу и девушку, стоявших рядышком — Фабия и Делию. Заголосили тут люди, запричитали, а пуще всех родные юной пары. Ведь к свадьбе дело шло. Сжал тут Фабий кулаки, пошёл на змея, загораживая собой возлюбленную, да только змей приоткрыл пасть, и не огонь, а лишь лёгкое облачко пара выпустил, но и от него съёжилась трава под ногами Фабия. В пепел превратилась. Замерли тут все — стоят, не шевелятся. А змей подхватил юную пару и взмыл с ними в небеса.

Долго не прекращались крики и плач. Потом разошлись люди по домам, но с того дня ушла радость. Иногда и засмеётся кто-то, да тут же смех и оборвётся вместе с мыслью, что пройдёт год, и прилетит змей снова. И кого заберёт в этот раз? Сколько уже пар погубил…

Уснул Тит, а отец всё думы думает…

…

Прошло шесть лет, вырос Тит. И девицу себе присмотрел, но ни словом, ни взглядом не выдаёт своих чувств — змей прилетит скоро. А душа за друга своего болит, за Вирия. Ведь к свадьбе готовится. Уж как он просил его повременить.

И сбылись страшные предчувствия. Забрал змей и Вирия, и Адею — невесту его.

Воротился Тит с площади домой, подошёл к отцу и сказал:

— Ухожу я отец. Давно уже решил. Полгода змей не появится, а за полгода, может, и найду кого, кто или словом, или делом помочь сможет… и не бойся, — поднял он руку, поняв, что сейчас хочет сказать отец, — ворочусь ко времени, никого не подведу.

И ушёл.

Долго шёл Тит. И тропу давно потерял, по которой пошёл, кругом лес шумит — незнакомый, пугающий. Но не теряет духа, а на палочке заметки делает — сколько дней прошёл. И однажды ночью, когда место стал искать для очередного ночлега, увидел сквозь ветви огонёк. Удивился Тит, раздвинул ветви, видит — дом небольшой. Поначалу обрадовался, да только узрел тут вокруг дома частокол, а на частоколе черепа волчьи, выбеленные временем и луной посеребрённые. Попятился было назад, но подумал — вдруг, в доме ведун какой живёт, советом помочь сможет? Двинулся к дому, а ветви будто не пускают его, цепляются за одежду. И тут вспомнил Тит о змее — нет, нельзя сдаваться! И только так подумал, как отступили ветви — проход дали. Тут открылась дверь, и увидел Тит на пороге старца древнего с посохом в руках. Пригласил старец его в дом, накормил и стал расспрашивал — зачем и куда он путь держит?

Тит ему и поведал о беде.

— И ищу я, дедушка, — закончил он свой рассказ, — того, кто бы мог помочь нам в нашем горе.

Покачал тут головой старик, улыбнулся:

— Да чем же тут поможешь? Коли змей виновен в ваших бедах, то к нему и идти надо.

— Так-то оно так, — вздохнул Тит, — да только непобедим змей. Может, секрет есть какой, как его победить можно?

А старичок ещё больше заулыбался:

— Может и есть, да только такой секрет не в вещах волшебных находится, а в сердцах человеческих. Ты покуда отдохни, устал, небось.

Лёг Тит, а сон никак не идёт.

«Прав старик, — думает он, — не то я искал, не туда шёл…»

И как только так подумал — сразу уснул.

А поутру, откушав с хозяином, стал в путь собираться. Поклонился старику на прощание, а тот и спрашивает:

— И куда же теперь путь твой лежит?

— Змея пойду искать.

— Вот так? С голыми руками? — засмеялся старичок, вошёл в дом и вернулся с мечом в руке. Красив меч! — так и полыхнул на солнце.

— На-ка, возьми. Жаль меч не волшебный, но и он может пригодиться.

Обрадовался Тит, поблагодарил старика и спросил — не знает ли тот дорогу в змеево царство?

— А ты иди вот по этой тропинке, — сказал старичок, — она тебя из леса и выведет. А там уж или сам увидишь, или подскажет кто… я-то старый уже, из леса давно не выходил, но помню, что где-то в тех краях и живёт змей.

Отправился Тит по тропинке, недолго прошёл и увидел, что лес редеет. Остановился он, покрутил меч в руках, змея вспомнил, подумал: «Ах, кабы меч был волшебный!» И что ждёт его там, за деревьями? Но вспомнил снова и друга своего, и слёзы, и плач… и пошёл дальше. А как вышел из леса, да глянул — ахнул от изумления. Лес-то, оказывается, на высоком холме был, и теперь сверху ему открылся чудесный сельский пейзаж. И поля, и речушка вьётся, а в речушке ребятишки малые плещутся — смех аж до него доносится. А дома какие! Один другого краше и добротнее. А в стороне, на пригорке, дворец сияет. Обрадовался Тит, вспомнил слова старика, что «дальше подскажет кто» и отправился прямиком ко дворцу. Так подумал — раз есть дворец, значит, живёт в нём добрый, сильный король — авось и поможет чем. А что король добрый — так достаточно на царство его глянуть — отовсюду слышатся песни да смех.

Подошёл Тит ко дворцу, а двери сами перед ним распахнулись. Вошёл он в светлый, просторный зал, картинами да статуями украшенный, а в конце зала увидел трон, а на троне и короля — юного, прекрасного, с глазами будто самоцветы.

Поклонился ему Тит, а король и спрашивает — куда он пусть держит?

— Змея проклятого ищу, хочу отомстить ему за всё то горе, что людям он принёс. Не подскажешь ли, пресветлый король, как мне найти его? Сразиться с ним хочу!

Поднялся тут король с трона, топнул об пол ногой и вмиг перед Титом возник тот самый змей.

— Сразиться? — прогремел по залу его голос. — Ну так, сражайся.

Обомлел поначалу от ужаса Тит, стал отступать к дверям, а потом почуял, как поднимается в нём ненависть к змею, и любовь и жалость к своему несчастному народу — и отступил страх. Поднял он меч и бросился на змея. И, видно, змей не ожидал этого и подпустил Тита близко, да так, что тому удалось ударить мечом ему по лапе. А Тит снова меч поднял, но не успел нанести удар — выронил меч из рук от удивления. Ибо исчез змей, а вместо него стоит перед ним старец, у которого он гостевал, и кровь из руки сочится.

— Кто же ты? — еле слышно прошептал Тит.

— Я тот самый змей, которого ты искал, — улыбнулся старец, — я и король, которого ты видел — чародей я, а потому могу принимать любой вид. Но… пожалуй, остановлюсь теперь на короле, ибо близок мне мой истинный облик, а ты меня расколдовал Тит, — и засмеялся весело, звонко. Смотрит Тит, а перед ним снова стоит тот же король, и рука зажила уже. Тряхнул тут головой Тит, будто стараясь стряхнуть наваждение, и крикнул:

— Ты мне зубы не заговоришь, проклятый змей! Сражайся со мной!

— Ну, что ж, — вздохнул король, — я готов, но не сегодня — завтра. Встретимся с тобой на площади — там и состоится поединок. А пока, будь моим гостем, но не во дворце, выбери любой из домов — у нас все хозяева гостеприимные.

И не стал возражать ему Тит, да и короля безоружного убивать — в том нет много чести. Вышел он из дворца и пошёл по сельской улице, да только… что это? Кто это? Быть такого не может! Бежит ему навстречу друг его — Вирий. А это там кто? Неужто Марк и Диона полгода назад унесённые? Крутит Тит головой, как во сне отвечает на объятия, и вдруг, слышит сзади голос:

— Сразимся, Тит?

Обернулся он — король стоит, смотри на него, улыбается. А потом говорит:

— Так и быть, расскажу я тебе одну историю.

Я и змей, я и человек, но о том не будет речи, ибо эта тайна древняя, нечеловеческая. Летал я однажды над миром и увидел одно королевство. Правил там король — глупый, жестокий, жадный. Непомерной данью обложил свой народ. Обернулся я тогда старцем, пораспрашивал людей — хорошо ли им живётся? Стали люди тут плакать, жаловаться. И спросил я их тогда — что же вы жалитесь, а делать ничего не делаете? И ответили мне, что боязно им супротив короля идти, да и привыкли они. А не будет короля — вдруг, ещё хуже станет? У короля-то и рыцари есть, и защитят от врага, если враг нагрянет. Удивился я, и снова стал летать над миром. И видел, что везде люди королей своих прославляют, пусть и дань им платят непомерную. И вот, однажды, увидел я ваш народ, что живёт безо всякого короля. И решил испытать вас. И дань страшную вам назначил. И оградил царство своё стеной невидимой, чтобы не могли дети родителям весточку передать до тех пор, пока не найдётся хотя бы один, в ком проснётся гордость человеческая и крепость духа. Ты разрушил эту стену, Тит. Отныне могут дети навещать своих родителей, а родители детей. А тебя я отпускаю, и можешь взять с собой кого-нибудь, как доказательство того, что все живы.

…

Надо ли говорить, сколько было радости, когда воротился Тит и привёл с собой своего друга и его уже не только возлюбленную, но и жену. А когда собрались все на площади, поведал людям Тит обо всём, что с ним приключилось. А потом подошёл к отцу, который с гордостью смотрел на него и сказал:

— Помнишь, как будучи мальчуганом, я спросил тебя — что такое свобода? И ты мне ответил, что свобода — это чтобы не стало змея. Но теперь я знаю, что такое свобода. Свобода — это когда в душе нет страха, лишь не имеющий страха, но имеющий силу духа — свободен!

№2

Неправильный злодей

Заяц сидел под большой сосной около лесного озера и нервно озирался по сторонам. Длинные уши отбивали барабанную дробь, передние лапы ходили ходуном словно маятник в часах, а короткий хвостик мелко подрагивал точно от холода.

Еще бы, сегодня он еле вывернулся из рыжих лисьих лап, а вчера длинные зубы волка уже клацнули над самым зайкиным ухом. Но он, по чистой случайности, угодил в овраг и там скатившись кубарем под куст, затаился, а волк проскочил дальше.

«И так всю жизнь, – горько причитал зайка, — вот почему одним можно охотиться на других, а другим только прятаться?»

– Просто другим надо быть хитрее! – раздался голос сверху.

Зайка задрал голову и увидел на дереве большую ворону. Она качалась на ветке ели и с любопытством смотрела на зайку.

– Как хитрее? – зайка от удивления даже перестал трястись.

– Придумай сам. Если хочешь выжить, и не просто выжить, а начать жить свободно, то ты должен всех их перехитрить, – ворона взмахнула крыльями и взмыла вверх.

Зайка грустно наклонился над озером. Налетел ветерок и поднял на воде небольшую рябь. В этот момент зайка увидел свое перекошенное отражение в озере и сначала в ужасе отшатнулся. Потом взглянул еще раз и еще, а затем рассмеявшись, весело запрыгал по лесу.

Вечером волк в хорошем настроении прогуливался по лесу. Он приметил заячью нору и уже представлял, как он ее разроет, достанет оттуда пищащих зайцев и приготовит себе великолепный ужин. Волк присел на пенек позади сосны, прикрыл глаза и облизнулся. Но вдруг что-то так больно ударило его по голове, что волк от неожиданности свалился на землю. На него один за другим посыпались удары. Волк не мог подняться. Казалось его лупили по голове дубинами тысячи рассерженных незнакомцев. «Помогите!» — взвыл волк и потерял сознание.

Ранним утром лиса направилась в ближайшую деревню. Она давно мечтала разорить курятник и полакомиться свежей курочкой. Но вдруг ей в нос ударил незнакомый запах, а затем из-за дерева появилось чудовище. Белая бесформенная масса с огромным, разинутым в безмолвном крике ртом, медленно выплыла из тумана и направилось к лисе. Лиса развернулась и припустилась бежать. Она неслась как сумасшедшая и кричала: «Там привидение. Оно всех сожрет!»

На следующий день медведь шел по лесной тропинке, когда увидел большую кучу веток сосны прямо перед собой. Он пнул кучу лапой и взвыл от боли. Лапу железной рукой сомкнул кем-то тщательно замаскированный капкан. Только к вечеру ему удалось избавиться от капкана.

Через несколько дней звери поняли, что в лесу орудует неизвестный злодей. Он появлялся неожиданно и устраивал зверям разные пакости. Рысь неизвестный облил болотной тиной. На барсука, желающего полакомиться птичьими яйцами, накинул рыболовную сетку. Барсук долго не мог распутать и вылезти из нее.

Звери стали бояться отходить далеко от своих домов. Волк уже не мечтал полакомиться зайчатиной, а лиса курятиной.

– Эх, скоро придется переходить на стебли да корни, – жаловался волк.

– На грибы и орехи! – вторила ему лиса.

Тут как-то ежик пошел по грибы, да так увлекся, что не заметил, как скрылось солнце и наступил вечер. Ушел он от дома далеко, и побоялся возвращаться обратно. Вырыл он на берегу озера ямку и решил там до утра заночевать. Но вдруг увидел, как из лесу выплывает привидение. «Ой!» – ежик закрыл глаза и шагнул в озеро! Холодная вода с головой накрыла ежика. Но вдруг кто-то схватил его и с силой встряхнул. Ежик открыл глаза и увидел, что его держит в лапах ужасное привидение.

¬ – Помогите! – заверещал ежик.

– Да не ори! – послышался знакомый голос.

Привидение опустило ежика на песок, а само сняло с себя белое одеяние и ежик увидел, что перед ним стоит зайка, держа в лапах белую простыню.

– А где привидение? – удивился ежик.

– Да вот же, – зайка показал на простыню.

– Так этим лесным злодеем был ты? – ахнул ежик. – А почему меня спас?

–Да никакой я не злодей. Просто надоело ото всех прятаться и бояться. Захотелось мне свободы! И решил немного припугнуть зверей, которые не дают житья другим. Вот и придумывал всякие штуки, – объяснил зайка. –Лисе распылил в морду перцовый баллончик, который нашел после пикника грибников. Там же и сеть взял, которой барсука опутал.

– Какой же ты, зайка, умный, – покачал головой ежик.

– Да нет. Просто жизнь звериная заставила, – вздохнул зайка. Ты смотри никому не говори!

– Да ты что! –обрадовался ежик. – Теперь мы вместе злодеями будем.

– И главное, свободными злодеями! – уточнил зайка.

№3

Каждый имеет право быть странным

Это была невысокая гора, на которой росли сакуры. А на них — цветы сакуры (хотя нельзя не признать, что если бы это были цветы груши или яблони, смотрелось бы оригинальнее, а еще лучше, если бы на сакуре произрастали тыквы). Лепестки устилали землю розовым ковром, что было очень красиво. Гору покрывала светло-зеленая трава, а кое-где красовалось нечто вроде сада камней.

На почти плоской вершине горы и на плоских же участках, располагавшихся тут и там на ее склонах, были вырыты небольшие озера. Совсем маленькие, примерно три на три метра. От подножия горы шли тропинки, а по ним поднимались люди и вообще разные существа (о них речь дальше), желающие созерцать. С другими целями на горе появляться запрещалось, за этим следили специальные сторожа. У них, на всякий случай, были заготовлены лопаты и тяжелые палки, чтобы никто не безобразничал.

В озерах плавали розовые лебеди. В каждом водоеме — один-два. Лебеди страшно злились, что озера такие маленькие — негде разгуляться. Они обожали отталкиваться лапами от одного берега и по инерции плыть к другому. Но часто птицы врезались в противоположный берег клювами. Вот тогда лебеди разъярялись уже по-настоящему. Они выбирались из прудов и начинали с остервенением рыть землю лапами — делали траншеи, чтобы соединить свое озеро с ближайшим водоемом. Когда сторожа видели подобное, они кричали, бежали к лебедям, отгоняли их и закапывали траншеи. А лебедей, если те упорствовали, тащили за лапы и кидали в воду.

Кстати, не во всех озерах жили лебеди. В некоторых плавали рыбы, очень красивые, золотые или серебряные. Их было приятно созерцать. Птицам же не разрешалось к ним подбираться. Потому только ночью, когда сторожа засыпали, лебеди вылезали из своих водоемов и ползли, озираясь и припадая к земле, к озерам с рыбой. Сторожа минировали подступы, но лебеди слишком часто находили нужные тропки…

У северного подножия горы стояли невысокие и ладные домики небольшой деревушки. Там жили охотники и рыбаки. Они все время хотели подняться на гору, но сторожа их не пускали. Тогда охотники и рыбаки прикидывались созерцателями, и иногда у них получалось пробраться на гору. Сторожа зорко следили, чтобы никто не пронес удочку или ружье. Поэтому деревенские жители могли только жадно созерцать лебедей и рыб — не более.

У восточного подножия горы жили странные зверьки. Они ходили на двух лапах, макушкой доходили обычному человеку до пояса. Шерсть у них была цвета топленого молока, глаза черные, как угли. Они никогда ни с кем не разговаривали. Даже приходя на базар, просто показывали когтем на нужный им товар, и стучали по прилавку несколько раз — столько, сколько им требовалось товара. Или разводили лапами и показывали размер выбранной покупки. Если их пытались обмануть, они поднимали ужасный шум. Зверьки начинали бешено колотить лапами по прилавку или по земле, они заунывно выли и глядели в глаза обидчику, не мигая. Это было страшно. Немногие выдерживали это. А кто выдерживал, на того они наваливались всей толпой и давили, колотили. Надо сказать, их редко пытались обмануть.

С южной стороны горы находилась библиотека. Все, кроме рыб — деревенские жители, сторожа, зверьки, лебеди — ходили туда и брали книги. Сторожа предпочитали читать философские вещи. Лебеди — детективы. Они валялись под сакурами пузом кверху и, постукивая когтями по земле, листали страницу за страницей. Охотники и рыбаки брали в библиотеке все подряд. А вот что читали зверьки — этого никто не знал. Библиотекарь давал им книги из какой-то особой, для всех прочих закрытой комнаты.

За библиотекой темнело болото, кто в нем жил, в общем-то, неважно, но на болото никто из местных жителей не ходил.

О том, что находилось с западной стороны горы, в этом рассказе ничего написано не будет.

Однажды случилась беда. Был будний день, все занимались своими делами — кто торговал на рынке или делал что-то по хозяйству, кто сторожил гору и закапывал ненужные ямы между озерами, кто валялся под сакурами с детективом в лапах. Все было хорошо. Но внезапно появились рабочие — в зеленых спецовках и фиолетовых касках. Все жители горы и предгорий насторожились и стали наблюдать. Даже лебеди оторвались от чтения.

Рабочие несли лопаты, пилы, грабли и ведра. Они полезли на гору, дошли до вершины и принялись рубить сакуры. Этим занималась половина пришедших — остальные сгребали листья и лепестки, ветки, камни, расчищая площадку. Еще несколько рабочих примеривались и собирались копать. Кроме того, снизу подходило еще с десяток человек, они везли тележки, нагруженные кирпичами. Сторожа подошли к ним и хотели было начать бить их палками и лопатами, но один из рабочих показал какую-то бумагу, и пришлось отступиться.

Местные жители (кроме рыб) собрались около библиотеки и начали митинг.

— Бить их всех, — кричали охотники и рыбаки. — За ноги — за руки и в болото.

Лебеди довольно зашипели. Зверьки ничего не сказали, только угрожающе заколотили лапами по поваленному стволу дерева.

— Нет, — отвечали сторожа, — тогда те, кто их послал, придут и будут мстить.

— Вот если б они сами в болото упали или еще как-нибудь исчезли…

— Надо заминировать все вокруг ямы, которую они будут рыть!

В этот момент появился библиотекарь. Он был стар и мудр. Все почитали его и прислушивались к его словам.

— Нет, о нет, — сказал он. — Не надо их трогать. Пусть себе…

— Но они будут таскать ведрами воду из наших озер, стирать там после работы свои грязные носки, выроют ямы и построят что-нибудь несуразное.

— Нет, друзья мои, ничего такого не будет. Вы увидите завтра утром, что произойдет. С первыми лучами солнца…

Обитатели горы и предгорий верили библиотекарю, поэтому они молча, ничего не предпринимая, пошли на гору, чтобы посмотреть, что сейчас делают рабочие. А те пилили, рыли, таскали воду из ближайших к ним озер — лебеди, которые жили там и не пошли на собрание, вылезли и стояли поодаль, глядя на это с осуждением. Вечером в этих же озерах рабочие постирали свои оранжевые носки и повесили их сушиться на ветки ближайшей, пока не спиленной сакуры.

Ночью местные жители ушли спать, и сон их был тревожен. Уснули и рабочие.

Утром все, кто жил внизу, побежали на гору. А те, кто жил наверху, проснулись и пошли смотреть, что там поделывают рабочие. Но никого из чужих не оказалось. Вместо ямы плескался чистый водоем, причем довольно большой. Лебеди тут же бултыхнулись и начали плавать от берега к берегу, и им было вполне просторно. Вместо тележек с кирпичами лежали серые камни (если их правильно разбросать тут и там, они могут стать вполне пригодны для созерцания, прикинули сторожа). Все изумлялись — не было видно ни рабочих, ни их орудий труда, ни даже их носков.

Однако многое стало понятно, когда в озере заметили десятка три зеленых рыб в маленьких фиолетовых касках, а на ветках близрастущей сакуры — веселые оранжевые тыквы.

№4

Муравейник

Нок понимал, что не сможет долго скрывать принцессу. Однажды ищейки королевы найдут Ли и уничтожат, как и остальных её сестёр. Единственный выход найти надёжное убежище и обосновать новую колонию. У Нока был план. Он часто бывал в разведке и знал, что в округе разжиться нечем. Однако существо каждый вечер возвращалось окутанное облаком пряничного амбре. Куда бы оно ни ходило, это место могло бы изобиловать продуктами. И Нок решился. Он залез на рюкзак существа и стал дожидаться утра.

Существо проснулось и собралось в путь ещё до наступления рассвета. Туманная стоянка пронизывалась лучами фонарей. Капли висящие в воздухе липли на одежду и рюкзак. Скатываясь с гладкой холщовой материи, вода потоками сбивала Нока с ног. Но отчаянный разведчик, подобно лихому скалолазу, хватался за нити ткани и удерживался на поверхности. Затем огромный железный монстр, со светящимися глазами и внутренностями, поглотил существо и подобных ему и, покачивая, повёз через каменные улья. Туман неожиданно рассеялся. Восходящее солнце, выглядывающее из облаков, разбивалось бликами в сотках и слепило глаза.

Наконец, монстр остановился и выплюнул всех. Существа направились в жужжащий муравейник. Они переоделись и приступили к работе. Нок сполз с рюкзака и отправился осматривать территорию. Многометровый гладкий пол облегчал дорогу Нока в охоте за вкусным ароматом. Оказалось, в этом муравейнике делали печенье, рулеты, сладкую кукурузу и прочие вкусности. От обилия пищи у Нока закружилась голова. Еды здесь хватило бы не на одну колонию. Нок был счастлив своей находке. И когда муравейник перестал жужжать, он поспешил обратно к сумке своего существа.

Он вернулся домой в брюхе монстра по тёмному городу, и рассказал своим соплеменникам о новом доме. Только часть из них согласились покинуть колонию и идти за принцессой. Они забрались в рюкзак и стали ждать утра. Завтра они построят муравейник и провозгласят Ли своей королевой…

Поэзия

№1

оставленное оставшееся

память рисует призрачный город

в противовес

зенит и руины

мрачные статуи

и изваяния прошлого

каменные лица теряют очертания

осыпаются песком

создают мёртвую пустыню

сжигает солнце

на горизонте

всё ещё мерещатся

оазисы

но стая стервятников

прогоняет бесплотные видения

и полинявшие кадры сновидений

мираж рассевается

ветер заваливает песками бури

пустынную розу заката

шуршат невидимые пресмыкающиеся

среди камней

оставленного

оставшегося

отголоски забытых сообщений

сбиваются в перекати-поле

добираются до ручья

пробивающегося из-под земли

но из них

прорастают

одни

химеры

№2

Перелётные листья

Осенних листьев бабочки летят,

А, может, души в окаянстве грешных,

Отвергнутых и в небо не восшедших?

Их гонит ветер и цепляют ветки,

Надеясь птицами вернуть назад…

Но, может быть, их суть совсем не в этом:

Кленовый лист с зелёно-красной сеткой

Прожилок — это карта тех краёв,

Где реки малахитового цвета

Текут между пурпурных берегов

С малиной, земляникой и черешней

И рыжей стаей дремлющих котов?..

… Я чувствую, как что-то мир меняет,

По-шулерски сдавая день за днём…

Меня вот-вот подхватит ветер вольный

И понесёт над парком, колокольней,

И я увижу крохотный свой дом

И наконец за столько лет узнаю,

Став на крыло среди кленовой стаи,

Как человек становится листом.

№3

Дирижёру

Да, ты великий дирижёр.

В огромной оркестровой яме,

Лаская слух, туманишь взор.

Удобно управлять слепцами?

Из судеб делаешь судьбу —

Одну на всех. И жизнь прекрасна!

И верят — поиск ни к чему —

Импровизация опасна.

И скорбь опасна, что душе

Даёт прозрение. Но только…

Ты мастер! Взмах — и вот уже

В душе не реквием, а полька.

Плетёшь свою паучью нить?

Уверен — мне не отвертеться?

Но знаю я — кого любить.

Того — кого подскажет сердце.

Мне правда слишком дорога,

И не смогу я ненавидеть

Тобой мне данного врага.

Я знаю, ты не мог предвидеть,

Что есть и те, кто не с листа

Играет — искренне и гордо:

Там дирижирует мечта.

Там дирижирует свобода!