Глава 5. Мат в два хода.

Постепенно придя в себя, детектив попытался немного успокоиться. Что это — очередная шутка коллег или ироничный намек? Мысли в голове проносились просто молниеносно — прошла пара секунд, и Джереми резко сдернул весь оставшийся покров со стола. Манекен был полноразмерный — с руками и ногами, но без головы… Сомнений не осталось. Убийца следит за ними уже очень давно и все тщательно продумал — вплоть до остроумных подколов. Он хочет, чтобы полицейские, играли по его правилам, как это было с Ирвином в канун его Дня рождения.

Совсем забыв про доктора Вирса, Джереми оглянулся, пытаясь найти коренастую фигуру в большом зале. Но зал был пуст. Тогда полицейский быстрым шагом пошел к выходу — доктор должен быть как-то замешан, ведь не могут же медики привезти в морг бездушную куклу, не заметив этого, а потом еще и записать ее под именем его жены. Несколько раз дернув дверь, он понял, что находится взаперти. Тогда он достал телефон и позвонил в полицию. Сообщив диспетчеру все необходимую информацию, Джереми вернулся к «телу». Только сейчас он заметил, что торс неоднородный — в самом широком его месте был вшит небольшой монитор. Никаких кнопок управления не было. Внезапно, словно почувствовав, что на него смотрят, дисплей засветился. На экране появилось черное диалоговое окно. Некоторое время ничего не происходило, затем по экрану побежали буквы, быстро складываясь в слова:

«Добрый день, детектив. Искренне рад приветствовать вас. Вы забрались довольно далеко. Во всяком случае, вам так кажется. Надеюсь, вы оценили мою шутку».

Потом последовала пауза. Джереми старался сохранять спокойствие. Слова начали появляться.

«Вам наверняка хочется поскорее выбраться отсюда, не так ли? Ответьте на мои вопросы, и выйдете отсюда. Итак, приступим. Прежде чем задавать первый вопрос, я предложу вам варианты подачи ответа. Первый: вы можете нарисовать ответ — слово(или изображение, если вы хорошо рисуете) мелом, который вы найдете под манекеном. Второй: позвонить и сообщить ответ мне лично. Так уж случилось, что вы знаете, куда звонить. У вас будет 18 часов на то, чтобы ответить и выйти живым — в манекен встроена бомба, код к которой состоит из нескольких слов. Ответите на вопросы — узнаете код. Удачи»

Текст еще некоторое время высвечивался на мониторе, затем замигал и исчез. Появился первый вопрос:

«Господин Ботс, мы с вами неоднократно встречались до этого момента. Сколько — я и сам со счета сбился. Естественно, всегда это было запланировано с моей стороны. Но несколько встреч, несмотря на все мои твердые намерения, так и не произошли, в том числе одна — в самый ключевой момент. Что это за момент, мистер Ботс, и где мы должны были встретиться?»

Джереми, все это время, словно вросший в пол, стоял и читал появляющиеся сообщения. Теперь, когда они перестали появляться, полицейский ощутил полнейшую растерянность. Но потом он вспомнил, что скоро сюда прибудет полиция и принялся размышлять над вопросом. Однако спокойствие того, кто посылал ему сообщения, относительно полиции снова вывело его из равновесия, и он принялся расхаживать взад-вперед вдоль стола с манекеном. Когда волнение достигло предела, он достал из-под манекена три красных мелка и нарисовал на стене:

«Что с полицией?»

На что ему с некоторой издевкой было отвечено:

« Она уже едет. Не беспокойтесь»

Но скоро надпись исчезла и появилась другая:

«Я искренне надеюсь, что это был не вариант ответа, Господин Ботс. Я открою вам глаза — только вы один можете себе помочь! К этому залу ведут минимум семь дверей и все они заминированы. Все бомбы идентичны той, что перед вами. Аккуратно ликвидировать их по одной не получится — они связаны цепным механизмом. Кроме того, изображения с камер перепутаны, а выводящая картинку этого зала и вовсе отключена от центрального пульта, поэтому прибывшие на место люди не сразу смогут определить, в каком именно зале вы находитесь. Что понять, какой камеры не хватает, им придется сыграть в пятнашки. Так я развлеку их, пока вы отвечаете на мои вопросы.»

Постарался же, чертов хитрец, подумал Джереми. Не оставалось ничего, кроме как подумать. Казалось, времени навалом. Но по истечении первых двух часов в голову ничего не пришло — за последнюю пару недель Ботс где только не побывал — и он начал волноваться. Он знал, что нужно сохранять голову свежей, но обстановка была слишком гнетущей. Тогда Джереми достал из кармана телефон и набрал номер Моэля. Прошло несколько гудков, затем автоответчик намекнул, что абонент находится вне зоны действия сети и сигналы пропали. То же с Лайнелом. Значит, они оба находились где-то под землей, либо в самой глухой глуши. Ну конечно — они оба сейчас в химической лаборатории доктора Гринуолда! Наверное, нашли что-то важное. И скоро заметят, что некоторые улики не сходятся. Нужно идти им навстречу, помочь им. Было очевидно, что против них играл очень умный и далеко наперед распланировавший преступник. Чем раньше он окажется в наручниках — тем меньше будет жертв в попытке его поймать. А если полиция обнаружит, что все здание заминировано, то сюда прибудет несколько десятков специализированных сотрудников, которые будут во что бы то ни стало разминировать все бомбы. Чего им, конечно, не удастся — Джереми был более чем уверен, что этот вариант тоже подвергся рассмотрению составителем этой гигантской головоломки. Нужно срочно найти все ответы!

***

Было раннее утро, когда Моэль выехал к доктору Гринуолду, чтобы… Он и сам запамятовал, зачем его отправили, но был стойко уверен, что док в курсе и заодно ему все расскажет. Он ехал по скоростному шоссе, как обычно пустому в начале дня, наблюдая за безмятежностью загородных пейзажей, и сам наполнялся этим спокойствием, которого так не хватало в последнее время. Когда-то, когда ему еще не было и десяти, он вместе со всей семьей жил на ферме у своего деда по линии отца(мать была приезжей и ее родителей Моэль совсем не знал). Ферма была небольшой, но считалась самой перспективной в округе. Тогда город еще не был большим мегаполисом, столицей провинции с центральным портом страны, поэтому торговля свежими сельхоз товарами приносила прибыль. Моэль хорошо помнил деда — он всегда был бодр, даже в самые неурожайные сезоны. Он всегда шел в авангарде фермерского производства — сначала модифицировал старые методы, а потом начал создавать патенты и продавать в другие фермерские хозяйства. Это приносило неплохой доход и позволяло всегда быть на плаву. Затем последовал мрачный период спада. Моэль помнил это время слишком хорошо, чтобы не вспоминать о нем, когда заходила речь о его юности. В один из сезонов все шло особенно хорошо, и тогда дедушка решил открыть собственную небольшую компанию по производству полевых(аграрных) машин, чтобы продавать их в молодые развивающиеся города, основывавшиеся в провинции со все большей силой. Это предприятие стоило немалых затрат, но обещало сильно окупиться буквально через год. Тогда-то и произошел бум машиностроения. В цехах одни машины строили другие, везде стала повышаться безработица, что особенно ударило по молодым городам, в основу экономики которых ложилось выгодное ручное производство в регионе. Технику стало проще производить и дешевле покупать, к тому же построенный на этой волне порт с множеством автоматизированных систем открыл доступ импортированию новинок из других городов и стран. Два года подряд расходы перекрывали доходы в более чем полтора раза, что убедило деда продать производство. Мало-помалу все вернулось в свое русло, безработица пропала за счет открытия множества контор, появлявшихся после постройки порта, как грибы после дождя. Но ценность регионально производства фермерской продукции стала неумолимо сходить на нет вместе с ростом города. Тогда семья сделала выбор, который дался им ох, как нелегко — покинуть ферму и переехать в город. Но владелец фермы был непреклонен. Он сказал, что будет оставаться здесь до конца, даже если ему придется лично вспахивать поля своими руками. Конечно же, до этого не дошло — большинство работников фермы покинули ее через полгода, рассчитывая на бóльшую зарплату в городе. Оставшимся же просто некуда было идти и нечего терять — они вместе со своим работодателем трудились с раннего утра до позднего вечера, чтобы ферма приносила доходы. Однако, когда деду было предложено продать ферму под снос за большие деньги, чтобы на ее месте построить часть широкополочного скоростного шоссе, ведущего в научный городок Старпик, он не стал лгать себе — шансов вернуть производство в прежнее русло не было. Ферму снесли, построили дорогу. По ней сейчас и ехал Моэль. В эти минуты, как и каждый раз, когда он проезжал тут, он вспоминал широкие поля и лес неподалеку, который успел стать заповедником еще когда он жил тут, где он проводил все время с такими же мальчишками, как он — сыновьями работников его деда или соседскими ребятами. Городок Старпик был научной жемчужиной этого места. Планировалось, что он будет задавать тон развитию всего региона, а в перспективе и всей стране. По задумке здесь построили все научные центры провинции и ведущие университеты и колледжи. Там же построили и первую полицейскую академию, куда и пошел учиться Моэль после школы. Во время его обучения Старпик постоянно расширялся, появлялись филиалы других крупных университетов, в том числе иностранных. Не обошла стороной эта эволюция и его академию: во второй и последний год его обучения появилась возможность продолжить учиться с применением знаний — открылась кафедра по повышению квалификации, стали приезжать разные важные люди, занятые в этом деле, читали лекции, агитировали идти по их стопам, аргументируя это тем, что появятся новые подразделения полиции, где понадобятся новые рода полицейских и те, кто ими будет руководить. Не задумываясь, Моэль записался еще на год обучения, внимая этим призывам. На третьем курсе он познакомился с Кертисом. Кертис приехал из соседнего города, также надеясь устроиться в мегаполисе. У Кертиса к тому времени за плечами уже был опыт работы в группе захвата, и это восхищало Моэля. Вместе они закончили обучение и переехали в город. Наверное, это был единственный год, когда правительство сдержало свои обещания, потому что буквально сразу их устроили в свежеиспеченный отдел по отысканию истины в особых случаях. Но руководить все же никого из них не поставили. Главой был учрежден тогда еще относительно молодой Ирвин, который считался одним из основоположников введения дополнительного курса в полицейской академии. Ходили даже слухи, что он непосредственно принимал участие в составлении учебной программы. Через год к ним присоединился Лайнел. Тот проработал год в полиции в родной Швейцарии, после чего записался на программу повышения квалификации по обмену и попал в академию Старпика. Проучившись год на третьем курсе, был определен к ним в отдел. А еще через год в отделе впервые появился Джереми. Его перевели из центрального городского отдела полиции, где он проработал три года в связи с пополнением штаба новобранцами. С тех пор никто не пополнял их компанию, и атмосфера понемногу установилось на тот уровень, на котором он пребывала по сей день. Самое интересное, что за все время работы их отдел по работе с особыми случаями с этими самыми случаями имел дело всего несколько раз — не больше двух в год. В остальное время они просто помогали районному отделу полиции.

Чувство комфорта, вызванное безмятежностью, пропало у Моэля за чередой этих мыслей. Такая же ситуация, как случилась с фермой, грозила и ему. С каждым годом полиция все больше и больше становилась унифицированной — даже простой патрульный мог в случае надобности переквалифицироваться в заправского спасателя, лишь сбросив фуражку. Различные отделы совмещались или расширялись, все больше возрастало давление на детективов — многие из них держались только за счет своего многолетнего опыта. Моэлю иногда казалось, что их отдел выстоял только за счет того, что с ними работал Ирвин, чьи научные работы в сфере обучения работников правоохранительных органов имели успех на протяжении последних лет.

С такими мрачными мыслями Моэль подъехал к Старпику. Город окружали водяные каналы, словно это была средневековая крепость. Въезд в Старпик выглядел потрясающе — два гигантских, изогнутых к центру здания-«зуба» стояли по разные стороны дороги, формируя собой корону, а дальше вдоль дороги они постепенно снижались и меняли наклон на обратный и уже были похожи на волны, которые словно ударились о дорогу и теперь отходили обратно. Все было сделано так, чтобы приезжавший сюда впервые сначала видел «корону», которая как бы говорила, что все лучшее собрано здесь, а затем ощущал себя этаким Моисеем, ведущим свой народ меж расступившихся вод. Проехав внутрь самого города, Моэль сразу же направился к лаборатории, в которой работал доктор Гринуолд. На парковке возле здания было пусто, поэтому Моэль подумал, что сегодня выходной.

— А, детектив Моэль! Рад вас видеть! Не уверен, что помню, когда последний раз вы заезжали ко мне, но, кажется, это был прошлый октябрь, — доктор Гринуолд посмеялся и искренне радостно поприветствовал полицейского, когда тот вошел к нему в кабинет. Моэль успел забыть, что Гринуолд никогда не называет его по фамилии.

— Да, много времени прошло с тех пор, доктор.

— Однако, часто время ценится все же меньше, чем результат, который за него получен. А с результатом я как раз могу помочь.

— Да-да, напомните, зачем я здесь. Сумасшедшие деньки выдались, до сих пор мысли в порядок не приходят.

— О, тогда вам надо пройти тест на профпригодность. — мистер Гринуолд добродушно рассмеялся, — Дело в том, что я обратил внимание на состав крови жертвы и нашел некоторые вещества, которые могут быть в одном случае совершенно естественными, а в другом указать нам на след.

— Это интересно! Зацепок нам очень не хватает.

— О чем я и говорю, — доктор провел Моэля в лабораторию, — Итак, чтобы установить принадлежность веществ к естественным, я сделал запрос в донорские центры и сразу из трех получил положительные ответ. Наша жертва была активным донором, детектив. В течение семи лет она четырежды сдавала кровь. К сожалению, в анкетах донорских центров отсутствуют данные глубокого анализа. Поэтому я попросил прислать мне образцы. На наше с вами счастье, в трех из четырех центрах сохранились образцы. Но не бывает все так хорошо, поэтому мальчишка доставщик буквально пятнадцать минут назад принес мне посылку, — доктор указал на стол, на котором лежала папка с бумагами и три образца в специальных пробирках, — Хотя обещали еще вчера.

— Печально. Значит, вам только предстоит сделать анализ?

— Боюсь, вам придется немного подождать, если вы ничем сильно не заняты… Простите, глупый вопрос, вы ведь ведете сложное дело...

— Нет-нет, я подожду. Кажется, это весьма важная улика.

— Надеюсь, детектив, надеюсь.

Прошел час, затем второй. На улице появился и нарастал гул. Моэль подумал, что город просыпался. Стрелка часов то неумолимо бежала по кругу, словно гналась за кем-то, то будто останавливалась и ждала кого-то. Но доктор упорно делал свою работу, что вызывало у Моэля глубокое уважение. Сам-то он давно уже проголодался.

— Мистер Неирман, прошу, подойдите ко мне, — Гринуолд позвал Моэля, когда тот закончил изучать стенд наград. Голос доктора звучал несколько нервно.

— Вы закончили, доктор?

— Думаю, да, но результат… Меня шокирует. Значит так, Один из образцов соответствует крови жертвы почти идентично. Это первый признак того, что моя догадка ложна. Другие два образца — это кровь совсем других людей. Я не сразу заметил это, потому что углубился в исследование, даже не взглянув на анкеты. Но в папке с бумагами были только анкеты жертвы.

— Доставщик ошибся?

— Возможно. Компьютер сейчас сверяет образцы крови с базами. Еще в папке лежало это.

Доктор передал Моэлю аккуратно свернутый конверт с печатью в старинном стиле. Медленно открыв и достав его содержимое — сложенный по диагонали кусок старой печатной бумаги, на котором шрифтом старой печатной машинки было напечатано:

«Лишь раз вдохнув свободы вкус,

Уйдешь ли ты, как слабый трус,

Иль с вольным ветром породнясь,

Своей победой насладясь,

Пойдешь навстречу этой лире,

Раскинешь свои крылья шире,

Один исход всего известен

Будь ты хоть лжец, хоть честен

К тем, кого ты видишь, с кем идешь,

Меж стен бетонных ты запрешь

Свое несчастье и успех,

Мечтаний радость и утех.

И им воскреснуть ты не дашь,

Застыл картины этой пейзаж»

— Потрясающе, Мне еще не попадались маньяки-поэты! — доктор прилунился к столу, на котором лежали приборы, снял очки и протер лоб платком. Он определенно был ошарашен.

— Да, мне тоже, — Моэль, однако, хладнокровия не потерял. Он отчаянно всматривался в текст. Ему виделось здесь не стихотворение, шифр.

— Детектив, посмотрите, компьютер нашел совпадения. Это...

Гринуолд дрожащей рукой взял пульт и вывел изображение на два больших демонстрационных монитора. На первом был Моэль, на втором — доктор Гринуолд.

— Чертовщина… Доктор, дайте телефон, срочно!

— Телефонные линии заблокированы, — Док держал телефон, из которого лился один бесконечный гудок, — Нужно дойти до моего кабинета, там есть спутниковая рация.

— Скорее туда.

Но как только они начали приближаться к дверям лаборатории, те в быстром скольжении сомкнулись. Творилось что-то невообразимое.

— Сейчас, у меня есть электронный ключ, детектив, — произнес, было, доктор, проводя карточкой по панели управления дверью.

Но дверь не открылась. Не открылась она и во второй раз. Внезапно свет погас, и зажглось аварийное освещение. А по динамикам оповещения громко и четко женский механический голос сказал:

— Аварийная ситуация. Утечка ядовитого газа. Включен режим автоматического карантина. Персоналу карантинной зоны сохранять спокойствие.