Я думал, что знаю о жизни всё...

Я думал, что знаю о жизни всё.

В летний вечер, прогуливаясь по центру, я встретил бездомного, просившего поесть. Он поднял голову и взглянул на меня. Я вздрогнул. В его зрачках, мутно-белых, как туман, окруженных лопнувшими капиллярами, отражалась его душа, его жалкая, нищенская, никому не нужная жизнь, его судьба… Он смотрел на меня, но не видел. Он был слеп. Я помог ему подняться, и мы направились в ближайшее кафе.

Я взял своему новому другу еду, кофе и мы сели за свободный столик. Лица людей вокруг выражали отвращение, презрение, непонимание… Некоторые показательно отворачивались или морщились, проходя мимо нашего столика. Счастлив был мой друг, не видящий этого всего. Не видящий, но чувствующий, как все вокруг его презирают и ненавидят, не думая, что сами могут оказаться на его месте. Он сидел, опустив голову, словно пытаясь спрятаться от всех, и боялся притронуться к еде.

— Ешь. — сказал я ему. — Ты же чувствуешь запах еды. Вот она, перед тобой. Я взял её для тебя. Ты же голоден.

— Спасибо. — ответил он и набросился на еду.

— Как ты дошел до такой жизни? Ты что, не хотел работать? Кем ты был?

— Профессором. Преподавал в одном институте. Сейчас мне 55 лет. Десять лет назад у меня обнаружили катаракту, а спустя некоторое время я ослеп, ведь денег на лечение не было. — говорил он, жадно запихивая в себя кусочек за кусочком. — Ну, а кому нужен слепой профессор, не могущий ни отчет составить, ни план написать, ни лекцию нормально провести? Конечно же, меня уволили. Новую работу не нашел, по той же причине. Семье такая обуза оказалась не нужна, потому они меня выгнали. Я даже рад, что так вышло. Не хотел висеть у них на шее, у дочки и так трое детей, куда уж ей четвертого, старого и слепого? Я ведь их всех люблю, потому не хочу, чтобы они мучились. Внуки думают, что я умер, но оно и к лучшему. Вот теперь и прошу подаяния, существуя изо дня в день.

— Зачем же ты продолжаешь жить? Зачем продолжаешь свои мучения? Не проще разве взять и покончить с этим, а?

— Может и проще. — ответил он, глотая кофе. — Но я живу надеждой. Каждый день я надеюсь, что что-то изменится к лучшему. Хоть немного.

К нам подошел охранник и попросил моего друга покинуть заведение. Друг особо не сопротивлялся. Я помог ему собрать остатки еды и, распрощавшись, он ушел, а я остался допивать свой кофе.

Я думал, что знаю о жизни всё

***

Я думал, что знаю о жизни всё.

Я учусь на психологическом факультете. Как-то раз мне довелось побывать в сумасшедшем доме и пообщаться с одним из пациентов.

Войдя в палату, я увидел его сидящим в углу. Он был небрит, взъерошен и явно чего-то боялся. Глаза были широко открыты и выражали испуг, бегали по палате, будто ждали неожиданного удара или выстрела и всё искали место, откуда его произведут. Сам он дрожал, зубы цокали, он сидел, прижав колени к груди и обхватив их руками.

— Антропофобия. — коротко объяснила медсестра и удалилась, закрыв дверь.

— Друг! — поприветствовал его я.

Он вздрогнул, будто до этого не замечал меня, издал короткий крик и сразу же поднялся на ноги.

— Что? Что надо? Ааа… Что? — шептал он мне.

— Хочу поговорить с тобой. Не бойся. Просто задать пару вопросов.

— Они тоже задавали вопросы. Те, кто меня сюда привезли. Нет! — крикнул он и снова забился в угол.

— Не нервничай. Это будут простые вопросы, и я обещаю, что тебя никуда не заберу. Если хочешь — оставайся в углу, я даже к тебе не приближусь. Просто давай поговорим. — успокаивал его я.

— Ааа… О чем? Ты хочешь спросить меня что-то?

— Да. Почему ты оказался здесь?

На пару минут он задумался и погрузился в молчание. Я ждал.

— Из-за мира. Я хотел мира. — наконец-то шепнул он.

— Расскажи подробнее.

— Я никак не мог понять, почему мы убиваем. Моего лучшего друга убили на войне. Я думал и думал… Я никак не мог и не могу понять, почему мы убиваем. Я ходил и спрашивал об этом всех. Ведь зачем воевать? Ведь зачем разделять землю на страны? Ходил и спрашивал. А потом приехали и меня забрали сюда. Почему мы убиваем? Ведь можно было бы жить в мире, заботиться о всех людях, а не о конкретной стране. Почему мы убиваем?! Ведь мы же люди? Ведь мы же братья? Ведь мы же любим кого-то?!!! Почему мы убиваем?!!! — крикнул он и начал царапать стену и вопить.

Моментально вбежала медсестра с санитарами, меня вывели, а его связали и вкололи успокоительное.

Я думал, что знаю о жизни всё.

***

Я думал, что знаю о жизни всё.

Когда я снял проститутку — мне привезли 14-летнюю девочку. Сутенер по телефону сказал, что она чудо, но чтобы я был с ней не очень жестким.

Она вошла в квартиру, усадила меня на кровать и сразу же начала стягивать с меня штаны. Бледная кожа, худое тело, короткая стрижка… Как та самая «нифметка» у Набокова. Меня она очень заводила. И все же я не мог сосредоточиться на интиме. Она встала на колени, и уже собралась делать мне минет, но я не мог. Я поднял её.

— Погоди. Я так не могу. Тебе что, правда 14? — спросил её я.

— Это неважно.

— Но почему ты в 14 здесь? У тебя же так много возможностей, вся твоя молодость проходит… почему здесь?

— Да. И одна из моих возможностей — сделать тебе минет. — сказал она и снова стала на колени.

В этот раз я не стал сопротивляться. Когда она закончила, я снова начал ее спрашивать:

— Расскажи мне, как тебя занесло сюда? Тебе что, настолько нужны деньги?

— Нет, деньги мне не нужны. — сказала она, медленно снимая с себя одежду. — Я делаю это из удовольствия. Я сама получаю удовольствие и приношу его другим. Это как сестра милосердия. Это мой образ жизни.

— И тебе правда нравится? Неужели тебе нравится быть здесь и ублажать каждого, кто тебя захочет? Исполнять все его желания?

— Да. — шепнула она. — Я сама просто теку от этого всего. Каждый день, каждый час, каждую минуту моей работы я бы не променяла на целую вечность без неё. А теперь ложись и получай удовольствие.

Я закрыл глаза и откинулся на кровать.

Я думал, что знаю о жизни всё.