Галина Криптонова - Быль...

Тема: Ключи от бессмертия — только в хорошие руки

Приключенья, драки, встряски,

Что в глаза пускают пыль.

Почему все пишут сказки,

И никто не пишет быль?

Жили-были дед и баба, и была у них… В общем, чего только у них не было! И вот сидит, бывает, дед на веранде да вставные челюсти рассматривает. Зубы там не простые, а золотые! Прямо загляденье одно! Вот так полюбуется-полюбуется, и назад в стакан их прячет, потом берёт яблоко и откусывает. Чем? Так импланты ж у него, и не простые — а алмазные! Да и яблоко не простое, а молодильное… Но мы сейчас о зубах. Предлагали деду, мухомору трухлявому на тот момент, его настоящие зубы восстановить, да отказался он — не понтово! Что до бабы, так та весь день подтяжки делает, золотое армирование, увеличение груди, потом в зеркала любуется, и не в простые, а в говорящие, те, что завсегда готовы сказать «ты на свете всех милее, всех румяней и белее». В общем, бабка до того на молодильных яблочках помолодела. А ещё при помощи целебной кошки — Мурки-Целительницы пролечилась, кошка та исцеляла практически все болезни, даже самые неизлечимые: то полежит на больном месте, то лапками поразминает — и недуга как небывало! В общем, так и стала бабка здоровее, моложе и краше некуда, да только вот скучно иногда становится от нечего делать. Во дворце ведь прислуги полно, за бабку и прибирают, и мусорят, и снова прибирают. То есть, занять себя нечем, вот бабка и развлекается, то шопингами, то пластическими операциями, то перебранками с милым…

В общем, милый её, который дед, сам стал краше некуда, одно загляденье, прям жених завидный и мечта всех окрестных красавиц и уродин. А это повод для ревности, а значит — для скандала, а значит, для удовольствия…

А удовольствия для деда с бабкой грозило быть много-много, на долгие-долгие века. Ведь помимо яблок молодильных, да Мурки-Целительницы, которая, кстати, могла ещё и сторожевого волкодава собой заменить, даровано было бабке с дедом, по бессмертию. Каждому. И не от старости бессмертию, а вообще от всего, от любого форс-мажора и несчастного случая. Живая там вода, мёртвая вода… А если обе эти воды оказывались в недосягаемости, то было ещё и Обыкновенное Чудо, которое приходило на выручку, когда все другие чудеса по какой-то причине отказывали. Так что бабка могла делать пластические операции не опасаясь помереть ни от анафилактического шока, ни от ошибки пластического хирурга, ни от его некомпетентности. А если она, некомпетентность эта приводила к пластическим дефектам и прочим досадным вещам, были на то у бабки в огороде Цветики-Семицветики, можно было в любой момент сорвать и любой лепесток пустить по ветру, да попросить избавить от досадного недоразумения. А если язык заплетался, и бабка не могла заклинание произнести, тот час же птица-говорун прилетала и за неё это делала. А можно было ещё раз пойти к пластическому хирургу, да кайф от пластической операции словить. Когда же бабке это дело надоедало, начинала она анарексией маяться, от еды отказываться и худеть на зависть старому хрычу — Кощею. А потом могла опять взять и сделаться пышечкой, и то без всяких последствий.

Короче, живи и радуйся, преображайся, экспериментируй со своим телом, а ещё скандаль в своё удовольствие, потом мирись опять в него же…В смысле, в удовольствие мирись. Одним словом — сказка.

В общем, сказка-то как раз не об этих двоих. А о том, что была у них внучка — Машка. И вот стукнуло этой Машке как-то 18 лет, и приходит она к деду на его веранду…

— Дедушка, ну теперь-то, наконец, я имею право знать?

А дед повертел так в руках вставную челюсть, ещё раз золотые зубы на ней пересчитал, да и уронил на пол. Для стука. В знак удивления.

Слуга-домовёнок тот час же эту челюсть поднял, тряпочкой спиртовой протёр, и снова деду любезно протянул.

Нюхнул дед спирту, подумал, что не видит повода, чтобы не выпить, тем более, Машке восемнадцать уже, можно прямо при ней, а потом и крепким словцом выразиться… Да всё-таки решил, что не стоит упустить повода поумничать, как-никак, других учить, особенно тому, чего сам не умеешь — это тоже удовольствие:

— Ну, для сказок про капусту и про аистов ты явно уже слишком взрослая, — затянул дед философски.

— Взрослая, — подтвердила Машка. — Но я не об этом…

— Дак ты ж чаво, в школе на биологии не проходила, откуда дети берутся? — перебил дед Машку.

А Машка и замолчала. Знала она, что перебивать старших попросту невежливо, зато вот если они перебивают тебя, наверное, надо смириться и ждать, пока этот фонтан иссякнет. Хоть и выглядел дед нынче молодо, аки эльфийский принц, юн-юнёханек, но маразмом страдал всё же старческим — возраст-то сказывался. И Муркой-Целительницей тот маразм не вылечился потому, что маразма-то как раз за собой дед не признавал, а, как известно, лечить пациента без его согласия нельзя, чего Мурка успешно и делала. Вернее — не делала. Не лечила деда от маразма, то есть. Да и кто его знает, может быть, маразм этот — составная часть дедовой личности, вот так вылечишь от него — и личность эту самую сломаешь. А Мурка клятву Гиппократа давала, как-никак, так что не взяла бы она этот грех на душу. И оставалось только любить и принимать деда таким, какой он есть. И это было правильно.

— Обязательно было до совершеннолетия ждать, — грузил тем временем дед свои нравоучения, — Вы же в каком это классе проходите? В пятом? Или в шестом? Или в седьмом? А можно было узнать ещё раньше, кабы ты, Машка, как все нормальные дети, во дворе играла, с младшеклашками бы общалась… Младшеклашки — они всё-о знают!

И тут всплакнула Машка, не удержалась. Ведь дед с бабой, хоть и выглядят сейчас сопливее и инфантильнее её самой, но ведь всегда они будут старше! Не психикой, так номинальным количеством прожитых лет. А это значит, всегда придётся ждать дозволения слово молвить, закрыв рот, всегда придётся слушаться указаний взрослых… Хотя, какие они взрослые? Старики — что дети, глаз да глаз за ними нужен… В общем, а разве было когда-нибудь по-другому? И возобладал в Машке дух бунтарки, в конце концов, сегодня ей восемнадцать, она уже взрослая! И день рождения к тому же, а если нельзя, но очень хочется, да к тому же по праздникам — значит, можно…

И ударила Машка своим точёным кулачком по хрустальному столику, и воскликнула с надрывом:

— Доколе! Я понимаю, дед, что старость надо уважать, но, в конце концов, в этой сказке, всё-таки, я ребёнок! Был. Теперь уже нет! Посмотри на себя, дед, да на бабку, жену твою! Во дворце живёте оба, оба молодые, оба бессмертные, на посылках Золотая Рыбка, в собственности — Золотая Гусыня, да Ряба, несущая золотые яйца, на крыше муж Рябин — Золотой Петушок, что вооружённые конфликты предсказывает, в подчинении — Жучка-Волкодав, что держит власть вашу… Одни только материальные блага — это ещё не всё, что душе нужно для полной нирваны, вам ведь ещё и власти подавай! На подхвате Кот в Сапогах, муж Муркин, что дипломатией за вас, маразматиков занимается… Ведь только собачиться тоже надоедает, иногда и поняшиться, и почмокаться нужно, не?

— И что? — Тут дед снова уронил свою вставную челюсть с золотыми зубами, на сей раз не наигранно и демонстративно, а от искреннего недоумения, потому получилось не так картинно и театрально, и бум о пол вышел слабенький, Домовёнок-Слуга его даже не услышал, пришлось деду пальцами поигрывать, чтобы подчинённый понял, что от него чего-то требуется. — Намекаешь, что власти над нашим народом, да над всем миром мне уже мало, так я и тебя, словно в домострое выстроил? — он небрежно взял протёртую спиртом вставную челюсть да сунул в рот, то ли по старой привычке, когда алмазных имплантов ещё не было, то ли всё-таки захотелось старику спирту испить.

— Именно на это я и намекаю! — подбоченившись, встала в позу Машка, — А точнее, я хочу спросить: почему вы с бабкой живёте во дворце, как сыр в масле катаетесь, любые ваши желания, любые ваши капризы, любые ваши мечты — вот они, на блюдечке… А разве не я должна была все свои восемнадцать лет петь, порхать как мотылёк и жизнью наслаждаться? Я же, собственно, в этой сказке — ребёнок… Был…

Машка нахмурила своё хорошенькое личико, задумавшись, хорошо это или плохо, а потом гневно продолжила:

— Всё, хватит с меня! Мне — восемнадцать, а это значит, что я больше не ваша, а своя собственная! Я твой карточный долг, дед, вернула, старухины фамильные драгоценности из ломбарда выкупила, за ипотеку вашу расплатилась, и это ещё не всё! Весь этот зоопарк волшебных животных я добыла, одного на пиджак выменяла, второго — на старый запорожец, третьего у людоеда в карты выиграла… Молодильные яблони посадила, бессмертие вам обоим выбила, даже молчу, на что мне ради этого пришлось пойти… Бутылку с джинном для вас нашла, разбитое корыто починила, золотую рыбку поймала, клумбы с цветиками-семицветиками разбила… А за их семена два года переводила старушек через дороги и выбивала пыль из ковров-самолётов! Пашу как проклятая… Вообще я тут мою, чищу, стираю, глажу, убираю, колдую, из передряг вас вызволяю, чудо-вещи добываю, да ещё и развлекаю каждого персонально! И всё только потому, что я — ваша внучка… А где, скажи мне, дед, где было моё счастливое детство?

Дед кое-как вытащил изо рта явно застрявшие там вставные челюсти и возмутился:

— Как, а разве ты была не счастлива? Да, ты добыла для нас столько волшебных вещей, свойств и животных, но это же — приключения… Как говорят современным языком — квесты! Все дети любят играть в компьютерные игрушки…

— Да, вот только всё это не в компьютере было, а по-настоящему! И ты не смотри, дед, что никакая я не Машка, а Мэри… Мэри Сью… Но всё равно, я, чёрт возьми, была ребёнком! Почему никто моих проблем не решал, почему мне не давали играть, резвиться, развлекаться, да так, чтобы голова ни о чём не болела, чтобы в мыслях только флафф один, да вера в то, что я пуп земли, и мир вокруг меня одной вращается… Почему всё вращалось вокруг вас двоих! Две оси вращения… Две! При том — разные! Пришлось закручивать всё восьмёркой и мёбиусом…

— Это потому, внучь моя, — потянуло деда на умничание, — что нас с бабой — двое. Хоть баба мне и изменяет то со всеми окрестными красавцами, то со всеми окрестными уродами, то с чертями заморскими, но всё же, наш с ней союз — это не просто сожительство, это — любовь! Любовь миром правит, нельзя быть одиночкой, эгоистом и эгоцентристом, это плохо. А вот когда два человека любят друг друга — это свято! И хоть бабка скандалит со мной и изменяет мне, всё равно никто ей не нужен так, как я! Мы ссоримся, но мы и миримся…

Машка поболтала головой, это грозило затянуться надолго.

— И с любовью ничто не сравнится, даже звёзды не выше любви! — закончил дед свою речь строчками из песни.

Машка раздражённо выдохнула, а потом всё-таки сказала:

— И всё-таки, пустая какая-то была ваша с бабкой любовь! Ты можешь и дальше говорить возвышенные слова, но я-то знаю, не будь я Мери Сью, что детей-то у вас с бабкой не было! Такая-то у вас была любовь! И отнюдь не потому, что оба вы были бесплодны! Вы вот сейчас и молоды, и здоровы, что вам ещё надо? Да только живёте исключительно для себя! Так и раньше жили, пока у вас не было ни дворца, ни волшебного ничего не было, ты пил да в карты играл, а жена твоя законная всё по курортам ездила да кутила. А не изменила тебе ни разу только потому, что никто её с её склочным характером дольше пяти минут не мог вынести!

— А вот это уже нечестный приём! — возмутился дед, — Кто давал тебе право ворошить наше прошлое?

— Потому что я имею право знать, почему я живу сейчас с вами и…

— Потому что ты — наша внучка! И никого у тебя другого, кроме нас, нет, и никому, кроме нас, ты не нужна, а мы даём тебе самое дорогое — возможность быть нужной… Нам! Ты должна быть нам благодарна за это!

— Не уводи от темы, дед! — вспыхнула в ответ Маха, — Я спрашиваю, почему вдруг я вам с бабой оказалась нужна сейчас, на старости лет? Почему вам никто был не нужен, пока вы были молодые? А потом у вас появилась я, внучка, без всяких родителей. И биология, которую мы проходили, не отвечает на вопрос, как такое может быть. Не отвечает на него и юриспруденция! По закону если вы брали меня из детского дома, то должны были стать приёмными родителями, а не бабушкой и дедушкой, а тут… Что за ерунда, дед? Объясни мне!

— Ну просто сама понимаешь… Нам с бабой было уже за девяносто, когда у нас появилась ты… Если бы мы назвали тебя дочкой, что бы люди подумали… А так… Я слепил тебя из снега…

— Не гони, дед! Ты пошёл к ведьме и попросил её, чтобы она слепила меня… Гм… Из того что было… Но ты мне другое объясни, за какие такие заслуги ведьма стала вам с бабой помогать? А за какие такие заслуги помогаю вам я? Почему, дед, скажи, почему? Почему я не могу жить для себя самой, почему я не могу быть нужной какому-нибудь прекрасному молодому эльфу, и нашим с ним совместным детям, почему я должна быть нужна именно вам двоим?

— Отвечу на твои вопросы, Маха, — поднял указательный палец дед, — Только ты меня не торопи, ты же знаешь, я уже старый, и умом туговат, сам с мысли собьюсь, делать этого дополнительно совершенно не надо… Во-первых, посмотри вокруг, Маха, ты видишь тут кого-нибудь кроме нас со старухой? Нет, конечно, рядом есть и обитель людоеда, у которого ты выиграла в карты нашего Кота В Сапогах, и Садист-Торгаш, у которого выменяла волшебную гадюку на пиджак с карманами, и злостный коновал, у которого вызволила конька-горбунка за наш старый запорожец… Мне продолжать? Помянуть ещё Соловья, что разбойник, Тугарина Змея, Лихо Одноглазое, Синюю Бороду, и Глухаря-Насильника?

— Стой-стой, дед! — прервала его Маха, — Я больше не хочу знать, почему я нужна именно вам двоим.

— А ещё потому, что хоть всё наше с бабкой имущество и добыла ты с волшебными зверями, добытыми тобой же, но оформлено оно всё на подставных лиц — нас с бабкой! Ведь это неслыханно — оформлять недвижимость и прочие материальные ценности на детей и животных, а главное — при оформлении встанут вопросы о способах, которыми всё это было добыто…

— Остановись, дед! — прервала его Машка, — Меня не интересует всё это барахло! Я добыла его для вас, вам и оставлю, подарки назад не забирают. К тому же, будет надо — себе я ещё добуду. Я хочу знать, почему я оказалась не нужна той ведьме, которая меня вам отдала? Точнее, даже не так… Что такого случилось, что она решила отдать меня вам? Ведь я же точно так же ей могла и дворец отстроить, и денег назарабатывать, и кучу полезной живности добыть, и много чего ещё… Почему же она отдала меня вам… В чём секрет-то?

— Как в чём? — возмутился дед, — Самой ей ты нужна не была. Сама она… И сама бы себе всё это раздобыла бы без твоей помощи. Вот раздобыла всё и в параллельный мир ушла, в свой собственный, живёт себе там, нам тут не мешает. А у нас тут ты… — он вдруг сделал строгое лицо: — Только не думай идти в этот параллельный к ведьме, которая тебя нам сделала. Она тебе и не мать вовсе, она тебя так, сим-салябим наколдовала. Когда я слепил тебя из снега, и попросил её тебя оживить и наделить всяческими сверхспособностями. А почему она нам помогала? Да потому же, почему и ты! Потому что нам это было очень нужно. Мы же сами ничего не можем, а жить хотим… На старости лет…

Машка задумалась, а потом, после нескольких минут напряжённой работы мысли, всё же спросила:

— Но разве вы единственные, кто чего-то хочет, но ничего не может? Почему так подфортило именно вам? Почему судьба не делает таких подарков другим людям, которые хотя бы к чему-то стремятся и чего-то заслуживают… Есть же такие, которые искренне стараются, у них не получается только. Или даже получается, но они ничего за своё «получается» не получают, все кругом считают, что они и сами всего добьются. Да вот только старания так и остаются не награждёнными. Почему этим людям никто не помогает, их работу берут, а не оплачивают, а все подарки судьбы сыплются на сирых и убогих, вроде тебя с бабкой?

— Почему, да почему, — огрызнулся дед, — Да потому что ты думаешь, судьба даёт подарки кому-то за что-то? А вот шиш. Она даёт их просто так. Одним — всё, другим — ничего. Думаешь, почему нам? Потому что автор, который про нас сказку писал — взял и сжалился. Ну вот пишет он такой: жили были дед да баба, и ничего у них не было… Как такую сказку своим внукам на ночь рассказывать? Они же после этого не уснут! Им на ночь надо другую сказку рассказать, про деда с бабой, у которых сначала ничего не было, а потом — всё было! Это чтобы дети с юных лет не решили, что жизнь — дрянь, а знали бы, что всё у них будет… Со временем. Что всё будет хорошо, что все добрые дела в итоге…

— Какие ещё добрые дела! Я о том и твержу, что некоторые пашут-пашут, а всё равно ничего не имеют. А я вот нужна вам, но только мне от этого как-то совсем не радостно… А ещё…

— А ну цыц! — прикрикнул дед, — Детям вообще надо внушать мысль, что добрые поступки надо делать просто так, и не желать за них награды. А ещё мысль, что всё будет хорошо.

— На старости лет, — ядовито добавила Машка.

— На старости лет, — согласился дед, а потом вдруг добавил: — А что? В молодости мы с бабкой каждый для себя жили, ни о ком не заботились, ни о ком не думали. А не хотелось. К старости остались мы одни. И без детей. И нам было плохо. И тут вот ты…

— Сразу видно, сказку эту старики писали. Только им придёт в голову жалеть не меня, а подобных вам персонажей. Надеюсь, теперь-то у вас всё наладилось? Могу я уже идти? Вы всю молодость пили, кутили, гуляли, ни о ком не заботились… А на старости лет меня получили. И из ваших сказок мораль простая — я тоже так хочу! Детства не было, так молодость начинается, хоть в молодости оторвусь немного… А вы не пропадёте, о вас все ваши волшебные животные позаботятся!

И с этими словами Машка щёлкнула пальцами и телепортировалась в другое измерение, начинать свою жизнь молодую с чистого листа и без бремени двух престарелых родственников.

— Да-а-а-а, — протянул дед, — Молодое поколение совсем нас, пенсионеров, содержать не хочет! И долгожительству нашему не радуется… Куда мир катится…