Изумрудная тьма

Они считают, что я живу во тьме, но это не так… Скорее наоборот — тьма мне недоступна и вовсе, как бы я ее не желал, разве что наедине с самим собой я могу ею насладиться.

Они странные. Чужие мысли, я имею в виду. Мне потребовалось время, чтобы понять эти цветные образы, возникающие вдруг во мраке, сменяющие друг друга подобно взбесившемуся калейдоскопу. А когда понял… То лучше бы не понимал. Наш век совсем не подходит для таких людей как я. В наш век знать чужие мысли, жить в окружении их образов — наихудшее из проклятий.

Одни называли это революцией, другие — борьбой за свободу, третьи предпочитали видеть в этом «преступление против власти», но там, откуда я родом, в нижних кварталах, это привыкли называть совсем иначе…

Бойня.

Пусть воюют солдаты, пусть грызется власть. Для нас, для людей, выросших в грязи и нищете, ничего не изменится. Так я думал раньше. Теперь я понял, что ошибался.

Эпоха перемен всегда ведет за собой кровь и ужас, болезни и смерти, отчаяние и бессильные надежды. Видеть это в привычных красках мира, дело одно. Но в мыслях окружающих людей — это уже совсем другое.

Я каждый день видел тысячи, а то и миллионы образов, старался на них не зацикливаться, но… Это безумие. Безумие, от которого не сбежать, не отгородиться. Я вижу их, даже если не хочу. Понимаю — даже если не думаю. Я знаю, что вон та женщина все еще надеется увидеть сына, хотя и твердо знает, что это уже невозможно. Она мечтает, но ее мечты, казалось бы, столь добрые и светлые, окрашены кровью и тьмой безнадежности.

А вон тот мужчина — дезертир. Он безумно боится, что его найдут и день за днем его мысли наполняют образы жестоких расправ, что ждут его в этом случае… И таких вокруг меня множество. Их мысли сплетаются порой друг с другом, образы накладываются, и получается еще страшнее. Невыносимо страшно.

В то время я сходил с ума. Я ненавидел людей. Я потихоньку начал ненавидеть саму жизнь. Безумная реальность, так они говорили? Да черта с два! Нереальность, живущая в мыслях людей в сотни раз безумней, продиктованная чужой кровью и собственной личностью. И только Боги знают, до чего бы меня это все довело, если бы я не встретил Его…

Рэд. Так представился мне этот парень. Не знаю, сколько ему было лет. Понятия не имею как он выглядел, мне это и не нужно, но найти мог всегда и везде. Потому что в его мыслях не было этой агонии. Он раскрасил мою тьму изумрудными цветами травы, светом и солнцем. Он словно пришел из другой реальности и этому миру совсем не принадлежал. Я был пленен его мечтами и как-то сразу потянулся, пошел за ним, налетая на прохожих и на стенки. И шел, пока он не остановился и не обернулся. В этот момент его мысли смешались, солнечный мир потускнел и отодвинулся куда-то на задний план, а его место занял мой облик и куча причудливых предположений. Фантазер. Любитель сказок… Я улыбнулся и представился.

— Ты слеп?

— Я вижу не то, что все.

А потом мы с ним разговорились. Я узнал, что он сирота, что у него нет дома, и был поражен. Как человек, потерявший все, может все еще мечтать? Вот так мечтать, не утопая в собственном горе, а стремясь к свету? Среди всех этих существ, что потеряли себя во мраке и отчаянии, стократно усиленном войной… Он стал моим светом.

Что не удивительно вовсе.

Он для меня был вообще единственным светом среди всех этих пропавших уже давно людей с изъеденными кошмарами душами.

Мы жили с ним вместе. Вдвоем ведь гораздо проще выжить, даже если один из нас почти беспомощный «слепец», что дожил до этого момента лишь чудом. И почти целыми днями Рэд о чем-то мечтал, вне зависимости от того, чем был в этот момент занят. Он слагал в своей голове целые легенды, а потом забывал и придумывал новые, еще светлее и ярче… То время я помнил всю жизнь. Тот теплый свет, те мечты о море и причудливые замки в облаках. Я никак не мог забыть тот смех, что звучал из образов его фантазии. Такой звонкий и чистый. Искренний…

А потом… Только звук выстрела и чей-то вскрик. И вдруг исчезли, растаяли, все эти невероятно яркие картинки. Мой свет попрощался последним призрачным бликом и погас навсегда… Потом я все думал — а вдруг его никогда не было? Рэда? Так ведь было бы проще. Человек, он ко всему привыкает. Я бы тоже привык. Но мне показали, что можно жить иначе. А потом мне оставалось только радоваться, что слепой парнишка, слабый и раненый, просто не сможет протянуть долго в этом аду, полностью затопленном людским отчаянием самой Эпохи.

25 октября 2013