Граница противоположностей

Меня всегда тянет смеяться, как только я слышу фразу «ниже не упасть». Я слышал ее много раз. Иногда жена говорила мужу, иногда отец сыну, иногда дочери, иногда подруги друг другу… Они ссорились, а я смеялся. Смеялся от души над их наивностью, над их определением «дна».

Не знаю, почему так вышло, но сколько себя помню, я не знал ни дома, ни семьи, ни родителей. Ничего не знал. И никого. Такие, как я, не доверяют людям, понятия не имеют, что такое дружба, а если с кем и общаются, то никогда не сближаются душами. А есть ли у нас вообще души? Быть может, кто-то скажет «волк — одиночка», но я и над этим посмеюсь. Волк? Право слово… Нам куда больше подходит сравнение с другой живностью. С крысами, например.

Воровать и предавать. Жить инстинктами и им же подчиняться:

Если они говорят бежать — беги. Без оглядки. Бросая за спиной все и вся. Всех.

Если говорят убить — убивай. Без жалости и сомнений. Без колебаний и раздумий, даже если мгновение назад делил с этим человеком кусок хлеба. Забывая его лицо сразу же, как затихнет стук сердца…

Такой была моя жизнь. И я готов был пойти на что угодно, лишь бы она продолжалась. Грязь? Дно? Есть ли вообще предел того, как низко может пасть человек в этом своем простом животном желании, присущем каждому? Я никогда об этом не задумывался. Я жил сегодняшним днем и все, чего хотел, это дожить до нового рассвета.

В моей жизни всегда было много смеха. Я неизменно предпочитал именно смеяться, потому как в моем мире никогда не будет места ни жалости, ни сочувствию, а значит и слезы бесполезны. Поэтому лучше — смеяться. Как бы ни было больно, как бы ни тошнило от окружающего и от самого себя.

На свою беду я умел читать. В любой помойке, знаете ли, если хорошо покопаться — всегда можно найти что-нибудь, чтобы скрасить вечер. Чаще всего это была бесполезная макулатура, но иногда… Иногда попадались книги. Подумать только, что люди только не выкидывают. И я после этого грязная тварь? Однажды я нашел страницы из томика Шекспира, которые безжалостно пустили на кульки под семечки, другой раз — полуистлевший том, имя автора которого я прочесть не смог, но за душу меня его стихи взяли.

Выходит, есть она где-то? Душа.

Хотя были и те книги, над которыми я тоже смеялся. Эти книги были о героях. Я читал их пафосные речи и смеялся над тем, как эти идиоты готовы отдать свою жизнь ради избранной ими юбки или еще кого. Ну уж нет. Их боготворили в книгах, а мне от них было мерзко. Слабаки. Встать под пулю легко. А вот пройти сквозь грязь, вцепившись зубами в Жизнь, и ни за что не отпускать — это куда сложнее.

В то время мне часто приходилось пересекаться с одним парнем. Он был постарше меня, а жизнь вел почти такую же. И по ночам уж очень любил философствовать, жаль только тема была одна и та же.

— Те, кто наверху, им просто повезло, — говорил он, провожая глазами очередную дорогущую машину или шикарно разодетую пару. — Либо с семьей, либо встретить нужного человека, либо таланты у них есть и применить смогли вовремя, да… А мы чего? А нам не повезло. Мы можем только смотреть на них, как черви на звезды, а потом ползти по своим делам, стараясь не попасть под чужой каблук… Так как же нам подняться к ним, на небо, а?

Пожалуй, я был с ним согласен тогда.

Но однажды я вдруг понял одну простую истину: в обычной грязной луже отражается небо. И там, сверху, именно небо и видно.

Кто я? Бездомный бродяга без надежды на будущее? Или же нет? Я — это явно не он. Я научился выживать. Я развил в себе инстинкты и интуицию, а самое главное я тот, кому больше нечего терять.

.

.

.

А раз мне больше нечего терять, то с каждым новом шагом, каким бы он ни был и куда бы не вел, я могу лишь что-то приобрести.

***

Молодой мужчина, обладающий прекрасным вкусом и явно не имеющий недостатка хоть в чем-то, неторопливо шел по улице. В этом квартале редко встретишь таких как он, но этот человек был не из брезгливых. Он не морщил нос от вони, не отворачивался при виде грязи… Его сопровождали двое людей в темных костюмах, но он и их будто не замечал.

Но вдруг его путь преградил человек совершенно иного круга. Грязный и насквозь провонявший отбросами. У него не было одного глаза, части зубов. Спутанная борода клочками спускалась на грудь, а голова уже начала лысеть.

— Я помню тебя, — хрипло прозвучал его голос, а грязная рука уткнулась в дорогой костюм, — помню!

Он хрипло рассмеялся, а этот человек лишь поднял руку, давая знак охране вести себя спокойно.

— Так как же нам подняться к ним, на небо, а? — повторился когда-то давно задаваемый из раза в раз вопрос.

— Не знаю, — совершенно спокойно ответил мужчина, глядя в глаза собеседнику, — я не поднимался. Просто, когда я достиг самого дна, снизу постучали, шепнув в открытую дверь одну единственную фразу… Вот так и вышло. Я не поднимался. Я просто сделал свое дно чужим небом.

30 октября 2013