Веста

Знакомство

Честно говоря, мне никогда не нравилось это место… Все слишком чистое, излишне стерильное. Белые стены выводят из себя куда успешнее, чем что либо еще. И как тут только люди живут? Кому вообще пришло в голову лечить в этом месте чьи-то души? Я фыркнул, проходя мимо одинаковых дверей, мимо людей в белых пижамах с отстраненными пустыми глазами, мимо врачей в халатах того же ненавистного цвета. Белый мир. Белая безнадежность.

Наша организация была создана около года назад. Не знаю уж, каким образом Боссу удалось пробиться, но мы мало того, что существуем, так еще и получаем неплохое финансирование. Мы — это агентство «Веста». Создали нас с одной единственной и весьма благородной по нынешним временам целью: помогать душевнобольным. Тем из них, у кого еще есть шанс нормально жить в этом мире и не хватает для этого лишь дружеского плеча рядом… Само собой зарплата у нас не ахти, а значит и персонала не хватает. Но не будем о грустном! Во всяком случае, времени на посторонние мысли у меня больше не осталось, ибо я у цели.

Остановившись перед очередной белой дверью, я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Мое первое задание, мой первый подопечный, которого мне нужно постараться вернуть в реальность, освободить из плена этих невыносимо белых стен. Осталось лишь собраться с духом и преодолеть последнюю разделяющую нас преграду! Всего-то дверь открыть…

Мальчик сидел на кровати с закрытыми глазами. На стук он не обратил внимания, на мое присутствие тоже. Я довольно долго просто стоял, глядя на него, всматриваясь в аккуратные контуры лица, сильно отросшие волосы золотистого оттенка, хрупкое телосложение…и все это время напрасно надеялся получить хоть какой-то знак внимания. Безнадежно. Все же простая деревянная дверь — это не единственное, что мне придется преодолеть на долгой дороге к взаимопониманию. Этот вывод все это время был очевиден. Но полностью весь его смысл я осознал лишь сейчас…

Что ж…приступим!

Однако, ничего предпринять я так и не смог. Этот мальчишка будто ждал того момента, когда я решусь сделать шаг и, стоило мне лишь начать движение, как он повернул ко мне лицо с закрытыми по-прежнему глазами и тихо спросил:

— О чем ты сейчас думаешь?

Я неуверенно остановился. Вопрос сбил с толку и перепутал мысли, причем отнюдь не своей фамильярностью. Нет, я, конечно, знал, куда пришел и был готов к любым странностям, но… Как легко выяснилось — вовсе не был. И не знал что ответить. Грубейшая ошибка в общении с такими людьми. Босс говорила, что они не любят молчания. А потому я все же произнес честно и очень тихо:

— Не знаю. О тебе скорее всего.

Мальчик мягко улыбнулся. Почему-то от этой улыбки мне стало вдруг удивительно светло и легко на душе, захотелось улыбнуться в ответ, хоть он и этого и не увидит, глаза же закрыты. К слову:

— Скажи…Зачем ты закрыл глаза?

— Я не хочу видеть.

— Почему?

— Потому что тогда я увижу тебя настоящего. Узнаю солгал ли ты или нет. Узнаю, что ты обо мне думаешь. Я хочу знать честно ли ты ответил на мой вопрос? Не хочу. Это приятно…когда о тебе думают. Главное не знать что именно. Я боюсь знать? Нет. Я боюсь твоих мыслей.

Я чуть нахмурился. Этот мальчишка был…странным? Конечно, но слово все же не то. Нет ничего удивительного в том, чтобы в подобном заведении встретить «странного» человека. Дело было совсем в другом: он не производил впечатления сумасшедшего. То, что он говорил, было чем угодно, но не бредом психически-больного. Он говорил ровно, спокойно, уверенно и взвешено. Он точно знал то, о чем говорил. Он не сбивался с мысли и прекрасно формулировал свои идеи… Но я его не понимал. Просто не понимал. Все его слова для меня звучали так, как если бы инопланетянин рассказывал о своей родине на нашем языке. Ты знаешь каждое слово, но не можешь просто поверить, даже представить, существование такого мира. А еще, чем больше мы говорили, тем больше у меня возникало ощущение, что этот странный мальчик видит меня насквозь и прекрасно понимает мое состояние. Глаза он за это время открыл лишь раз, по моей просьбе. Тогда у меня по спине прошел неприятный холодок. Он был явно слеп, но я столь же явно чувствовал на себе его взгляд. Вернее — в себе. Изнутри. Будто эти странные глаза без бликов смотрели из меня самого. Вы никогда не пробовали посмотреть самому себе в глаза? Подобное чувство я и испытал тогда…

Разговор прервался как-то резко. Мальчик закончил фразу и замолчал. Я вопросительно посмотрел на него, считая его рассказ незаконченным, но вместо продолжения услышал вопрос:

— Ты заберешь меня отсюда?

— Если ты захочешь. Я не могу забрать тебя силой.

— А там, куда мы уйдем, много людей?

— Сначала будем только мы с тобой.

— И я смогу открыть глаза?

Я замялся, вспомнив его странные слова о чужих мыслях. Его страх чужих образов… Это ведь бред был. Полный. Откуда тогда такая твердая уверенность, что он не лжет?

Встречи

На следующий день после нашего знакомства, я привел его к нам в конторку. Офис был небольшой и занимал собой всего-то пол этажа одного из зданий в центре города. Мой подопечный, очевидно, впервые за долгое время покинул то невыносимо белое здание, и за ним было довольно интересно наблюдать.

Мальчишка жался ко мне, мертвой хваткой вцепившись в руку и плотно закрыв глаза. Время от времени, когда становилось очень шумно, он начинал мелко дрожать и за все время пути не проронил ни звука. Что меня больше всего поразило, так это то, с какой легкостью он мне доверился. Мы были знакомы всего два дня и мало что знали друг о друге. И этот ребенок совершенно спокойно позволил мне вести его по городу. Слепой, не способный ориентироваться, не способный даже понять без подсказки где находится…фактически он вот так легко доверил мне свою жизнь. Этот факт тронул меня до глубины души и, возможно, окончательно сформировал мое отношение к подопечному.

Не сразу, но я все же заметил, что мальчишка шел с закрытыми глазами лишь по улице или в местах, где было много народу. Там, где вокруг нас находилось не больше одного-двух человек, он открывал глаза и с интересом вглядывался в окружающих. Что он видел? Наверное, я никогда не перестану задавать себе этот вопрос…

На людях его лицо было спокойно. Умеренный интерес — и все. Хотя порой излишне сильно сжимающаяся на моей ладони рука, выдавала его волнение. Однако, стоило ему открыть глаза и посмотреть на нашего Босса, как он вдруг совершенно успокоился и улыбнулся. Снова так тепло и искренне. И Эйнара ответила на эту улыбку точно так же открыто.

— Здравствуйте!

Мальчишка впервые обратился кому-то на «вы». Тогда я не придал этому значения, не понял истинной цены этого.

Само собой, наши люди не могли заботиться о каждом самостоятельно. У нас весь штат-то — три человека. Потому мы проводили несколько своеобразных уроков, стремясь адаптировать человека к окружающему миру, а затем искали ему семью. И вот последнее и было самым трудным.

Людей, готовых взять на себя подобную ответственность, очень мало. Даже если мы и платим некое пособие, всего это не окупит и не вернет потраченного времени. Людей, которым мы готовы доверить чужие жизни — и того меньше…

***

Мужчина выглядел хорошо и ухоженно. Он явно знал себе цену и умел о себе заботиться. Да и в общем производил представление человека уравновешенного и терпеливого. Мне он понравился сразу. Я даже порадовался, что первым, кого заинтересовал слепой мальчуган, стал именно этот человек. Сначала Босс с ним беседовала, а я слушал. Так часто бывает, что во время беседы с Эйнарой люди открываются больше и впечатление о них складывается куда лучше, в том смысле, что понятнее и вернее. И этот человек, в темном клетчатом пиджаке, совершенно не испортил о себе мнение.

Мальчик зашел в комнату, сел напротив и только потом открыл глаза, всматриваясь в лицо того, кто, возможно, подарит ему и дом и заботу.

— Здравствуй! — улыбнулся мужчина. Он поднял, было, руку для рукопожатия, но тут же ее опустил, вспомнив особенность ребенка, — Меня зовут Джеймс. Я буду рад, если мы подружимся!

Его голос звучал очень мягко.

«Явно есть опыт общения с маленькими детьми» — довольно подумал я.

Но наш мальчик даже не улыбнулся, только тихо спросил:

— Вы думаете, ей понравится?

— Что? — улыбка на лице Джеймса чуть приугасла, — Ты о чем, мальчик?

— Та женщина, о которой вы думаете. Вы хотите казаться добрым и приютить меня. Но разве она вас за это полюбит?

Его выражение лица странно изменилось. Улыбка вроде и осталась, но глаза… Глаза будто подернулись льдом.

— Плохая шутка, мальчик… Если ты будешь так шутить, мы с тобой не сможем подружиться.

Ребенок мягко улыбнулся:

— Вы и не собирались…

— Довольно! — Джеймс встал, резко ударив по столешнице ладонями, и повернулся ко мне, — Простите, но, очевидно, нам с этим малышом не по пути! Всего доброго!

Хлопнула дверь, потом еще одна. Я грустно посмотрел на мальчишку:

— Ну зачем ты так? Он ведь не плох был…

— Просто сказал правду.

***

Эта женщина была доброй, но очень грустной. Я чувствовал, что она чего-то не договаривает, говоря о своих причинах приютить и заботиться о слепом мальчишке со странным мировоззрением. Ее мы тоже не предупредили, что он может видеть мысли, видеть истину…

Но эта женщина не успела даже поздороваться. Едва увидев ее, мальчик отшатнулся, а потом из его глаз тихо потекли слезы.

— Простите, — едва слышно произнес он, — Я не заменю вам сына, даже если тоже слеп… Я не хочу так.

И ушел, оставив женщину потеряно сидеть за столом, а потом и плакать, уронив голову на руки.

***

Этот мальчик был настоящим чудом. Тихий и робкий, но обладающий удивительной прямотой. Он не умел лгать, ровно как и не умел молчать, вернее не понимал, когда говорить лучше не следует. Он был подобен коту в моем представлении. Для тех, кто ему нравился, и с кем он хотел общаться, одной лишь улыбкой мальчишка создавал невыразимый уют… Даже наш охранник это признал и часто теперь сидел в обеденный перерыв с нами за чашкой чая.

Все реже и реже мы оставляли его в том тошнотворно белом доме. Я теперь просто не мог этого сделать. Все чувствовался в спину грустный, обреченный взгляд и необъяснимый чужой страх. И это ощущение склизким пауком сидело в груди до тех пор, пока я не поворачивал назад и не забирал его оттуда под неодобрительные взгляды врачей.

Несколько раз он оставался на ночь у Эйнары, один раз нам вместе с ним пришлось остаться в офисе — мальчишка панически боялся грозы. Но чаще всего он оставался со мной и уже даже научился ориентироваться в моей небольшой однокомнатной квартирке.

Прошло уже больше месяца, а мы все никак не могли найти для него подходящего опекуна. Он неизменно называл причину и отказывался. А нам с Боссом лишь оставалось поражаться… Порой от мотивов некоторых людей бросало в дрожь. Больше всего, пожалуй, впечатлил вопрос заданный еще одному весьма приятному по общению мужчине: «детские органы и правда такие дорогие?».

После этого я дал анонимную наводку, а через два дня в новостях показывали арест… Мальчишка не ошибся. И это тоже пугало.

***

— О! Так это ты у нас тут задержался и все не можешь найти себе подходящую семью?

Полный мужчина наклонился и потрепал мальчишку по волосам. От него пахло дорогой туалетной водой, кубинскими сигарами и, совсем немного, новой тканью костюма. Он был полным и важным. Эта важность часто делала его смешным, но смеяться над ним нам было нельзя. Этот человек был нашим единственным спонсором.

Мальчик поднял на него невидящие глаза, и мужчина вздрогнул, несмотря на слепоту почувствовав на себе взгляд совершенно иной. Я к этому чувству тоже долго привыкал.

— А ты кто?

Фамильярность… От того, что какой-то бездомный оборванец из дурдома смеет обращаться к нему на «ты» мужчину передернуло. Но он сдержал себя. Даже выдавил улыбку.

— Мальчик, со взрослыми надо говорить уважительно, на «вы», тебя не учили?

— Учили.

— Ну вот…

— Но я вижу твою суть. Вижу то, о чем даже ты сам не подозреваешь. Только это и вижу. Как я могу уважительно обращаться к этой мерзости?

Именно тогда я понял цену сказанного однажды «вы». К Боссу он больше так не обращался, она сама попросила. Но все же…

***

Спустя некоторое время я стал замечать, что он нас сторонится. Поначалу я думал, что мне просто так показалось, но с каждым днем его попытки отстраниться ощущались все больше и больше. Окончательно меня добила то, что он попросил его отвезти назад, в тот дом с белыми стенами.

— Почему?

— Вы боитесь меня. Боитесь того, что я вас вижу. Того, что вижу других. Мне не нравится…

Я на мгновение замер и в тот же момент понял: нам не надо искать ему подходящего опекуна. Потому что он был найден с самого начала. Я просто слишком поздно осознал, что больше всего на свете хочу ему помочь. Хочу и дальше видеть улыбку этого ребенка, такую уютную…напоминающую о мурлыкающем под боком коте.

И он, наконец, тоже увидел это во мне. И долго плакал. Впервые — от счастья.

Через три недели после того разговора со спонсором «Веста» обанкротилась. Он отказался от нас. Еще бы! Юный гений задел свинью за живое и визга было много.

Но, так или иначе, жизнь продолжалась. Босс не сдалась и умудрилась устроить остальных и даже избежать долгов, а я… А мне теперь заботиться нужно не только о себе.

29 октября 2013