Jingle bells

2013

«Посейдон» достиг означенных координат. Погодные условия нормальные. Скорость ветра — пять узлов. Волнение слабое»

«Отлично. Погодка в самый раз! Ждите парни, мы почти на месте»

«Тех. отдел на связи. Проверили еще раз батискаф — все в порядке. Оборудование в норме, корпус в идеальном состоянии. Аппарат готов к погружению»

«Спасибо, ребята. Отдохните, пока не прибудет второй корабль»

11°22′ с. ш. 142°35′ в. д.

Марианская впадина.

Бездна Челленджера.

Рация выдала еще несколько шипящих звуков и отключилась.

Я сел на своей койке и вытер ладонью вдруг выступившую на лбу испарину, хотя жарко вовсе не было, даже наоборот.

Еще немного. Еще совсем чуть-чуть, и я стану вторым человеком, посмевшим вторгнуться так далеко в объятия морских глубин. Я достигну самой глубокой точки нашей планеты.

Я опущусь на дно Бездны Челленджера.

От одной только мысли об этом все мое естество приходило в восторг. Подумать только! Неизведанные просторы океана, загадочный мрак подводных глубин и его обитатели! Я увижу это собственными глазами. Я буду там, среди них! Я… Я просто не в силах описать ту бурю чувств, что овладевает мной при одной только мысли об этом.

Но не стоит думать, что я просто восторженный мечтатель. Само собой исполнение нашего замысла потребовало как огромных материальных вложений, так и приличного количества сил физических и душевных. Пока наш штат ученых корпел над разработкой батискафа и систем погружения, я занимался усиленными тренировками по специальной программе. Ведь там, на дне, может случиться всякое. Они доверят мне свое оборудование, а я им — свою жизнь.

Самое страшное там, внизу, в столь малом пространстве батискафа, это потерять способность здраво мыслить. Потерять себя, поддаться панике… Именно для того, чтобы этого не произошло, я проходил свои тренировки. Закалял характер в условиях, максимально приближенных к тем, что ждут меня сегодня…

И это время прошло не зря.

Я уверен в этом, как и уверен в себе.

«…»

«Один-два…Один-два… Проверка связи… Аврора, как слышно?»

«Говорит Аврора… слышу вас прекрасно… подтвердите обратную связь?»

«Связь подтверждена. Сигнал в норме. Все готово к погружению»

«Готовьтесь… три…»

«два…»

«один…»

«Начинаем погружение. Стартовая отметка один метр»

«…»

10 метров

Аврора… Очень удачное имя для подводного судна, вы так не считаете? Богиня утренней звезды, что встречает путешественников и моряков. Судно с таким именем просто обязано встретить новый рассвет, и это лишь добавляло мне уверенности в детище наших ученых, внутри которого я опускался на дно.

Когда корпус батискафа чуть дернулся, а затем плавно начал погружаться, по моему телу прошла волна дрожи. Предвкушение. О да, это сладкое чувство овладело мною полностью. Мне нетерпелось поскорее оказаться там, на дне морской бездны. Своими глазами увидеть, почувствовать и осознать всю силу Океана. И медленно, метр за метром, я приближался к исполнению этой мечты.

Как ни странно, морские обитатели почти не боялись моего небольшого аппарата. Очевидно, я двигался слишком медленно, чтобы судно сочли за угрозу. Некоторые из рыб подплывали совсем близко и забавно тыкались в иллюминатор. Наблюдать за ними было весьма интересно, да и это как-то успокаивало. Первоначальное возбуждение сошло на нет. Теперь я был абсолютно спокоен и собран.

Снова зашипела рация, и я услышал голоса моих друзей. Стандартная проверка каждые три минуты.

500 метров

Все же странно находиться тут, на глубине. Каждый раз, когда я просто нырял под воду, я всегда слышал странный гул. Такой успокаивающий, умиротворенный… Здесь, в капсуле батискафа, этот гул тоже есть. Но он другой. Он не слышен. Вместо этого он будто ощутим физически, и становится лишь сильнее с каждым пройденным метром. Это странное чувство — когда вокруг дрожит сама тишина, разбиваемая раз в три минуты голосами из рации. Но именно оно, я думаю, и помогло мне успокоиться.

Рыбы уже давно потеряли ко мне интерес, так что я получил возможность наблюдать за их привычной жизнью издалека, насколько было видно. Как только близость поверхности перестала ощущаться, каждый житель подводного царства предстал передо мной в каком-то новом своем обличии. Рыба не была просто рыбой. Каждая из них, даже самая маленькая, была полноправным местным владыкой, и я, пожалуй, почувствовал себя подобно спускающемуся с неба инопланетянину. Совершенно чужим и ненужным в этом огромном пространстве вокруг…

Поверхности воды теперь не было видно, лишь свет лился откуда-то сверху, и она начала казаться чем-то иллюзорным и несуществующим. Наверное, если бы не звуки рации, я бы убедился в мысли, что ее действительно никогда не было, что я всю свою жизнь, вот так вот, висел в этом странном пространстве — пустом и полном одновременно — наблюдая за происходящим вокруг.

Мрак внизу приближался. Мой мир с каждым мгновением становился все меньше и меньше, до тех пор, пока не сузился до ореола света вокруг, рожденного прожектором.

Мне казалось — или же так было на самом деле — что я различаю там, внизу, неровный горный рельеф приближающегося с каждым мигом дна. То тут, то там во тьме, за пределами моего ограниченного светом мирка, будто вспыхивали одинокие огоньки… Иногда зеленоватые, иногда синие… Воображение все чаще и чаще подкидывало мне образы странных и неизвестных науке существ, что прятались в этом густом мраке. Но и не только их. Иногда мне думалось, что очередная точка — это такой же батискаф, как мой… Одинокий и потерянный.

Но я… Я ведь был не одинок.

«Ну как дела?»

«Все системы в норме. Погружение идет нормально»

7000 метров

Рация издала несколько комканых звуков и замолчала.

Семь тысяч метров.

Связь с поверхностью потеряна.

Погружение продолжается.

Все остальные системы в норме.

В норме…

Я поднес руку ко лбу и вытер выступивший пот. На мгновение мне показалось, что вместе с обрывом связи из груди выскочило и мое сердце. Черт возьми… Я не думал, что меня это так напугает. А ведь предупрежден же! Это всего лишь сбой… Такое вполне ожидаемо на большой глубине. Ничего страшного.

Это ожидаемо.

Наиболее вероятная проблема.

Ожидаемо. Ожидаемо. Ожидаемо.

Я раз за разом твердил себе это слово, вспоминал то, что говорили мне люди, налаживающие аппаратуру.

Все в порядке.

Раз погружение продолжалось, значит там, на поверхности, никаких серьезных неполадок нет. Да и тут, внутри батискафа, все в полном порядке.

Я, на всякий случай, еще раз пробежал глазами по подмигивающим мне индикаторам приборов, по стрелкам показателей и выдохнул еще спокойнее. Не стоит нервничать по подобным пустякам. В конце-то концов, в случае срочной необходимости прервать погружение, я могу дать сигнал не только по рации.

Мрак вокруг меня уже давно обрел свои границы. То и дело луч прожектора выхватывал из тьмы очертания скал — серых, покрытых пятнами странных водорослей, которые, чем ниже я опускался, тем больше напоминали лишай. Сначала я ими любовался, выискивал глазами глубоководных обитателей, пытался запомнить формы и цвета… Но с каждой минутой эти цветные пятна, теперь уже чаще бурые или других темных цветов, напоминали мне не то язвы, не то страшные метки какой-то болезни…

Когда пропала связь, я…

Я впервые остро почувствовал свое одиночество и беззащитность. Впервые по-настоящему осознал, что там, надо мной, тысячи тонн воды, что грозят раздавить мое маленькое суденышко, да и меня вместе с ним.

Я сказал ранее: «Ученые доверят мне свое оборудование, а я им — свою жизнь». Но только сейчас я понял истинную несоразмерность цен, которые до этого считал чуть ли не равными. И вдруг нахлынула страшная, бесконтрольная злоба — они ведь там сейчас сидят и потягивают чай, с наигранным волнением в голосе говоря о том, что пропавшая связь — это плохо.

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

Я ведь проходил тренировки.

Для меня самое важное — сохранять спокойствие.

«… шшш…е…Посейдон вы…ш…Авр…шш…связь…шшшш…»

Когда откуда-то из недр рации раздался этот неопознаваемый, но от чего-то такой родной звук — я едва не подпрыгнул, а сердце в груди сделало очередной кульбит. Буквально всем своим существом рванувшись вперед, я вцепился в снятый микрофон и что-то прокричал. Потом еще раз. И снова…

Но тишину ничто больше не нарушило.

В этот раз пустота накатила как-то медленно. С молчаливой неизбежностью. Я равнодушным взглядом смотрел на пробегающее по датчикам цифры, на серую от света прожектора мглу за плотным многослойным стеклом, что временами разбивалась причудливыми тенями на выступах скалы… Вскоре и этот узор стал монотонным — стена теперь была очень близко ко мне. Очевидно, я приближался к дну Бездны.

Цифры сложились в отметку девяти тысяч, привычно пропиликал датчик, возвещая об очередном пройденном километре…. Точно так же прошла и отметка десяти — ее я и вовсе не заметил, погрузившись в странное забытье.

Было очень жарко.

~11 000 метров. Дно.

Я очнулся будто толчком и лишь спустя несколько мгновений осознал, что, собственно, от толчка и очнулся. Мерный гул прекратился. Я с удивлением посмотрел на отметку глубины, а потом на лежащую перед иллюминатором будто серую дорожку, пока едва заметную в клубах оседающего ила.

Вот оно.

То, чего я так долго ждал.

То, что предвкушал все месяцы подготовки.

Вот оно!

Я достиг дна! Я достиг самой глубокой точки Мира! Я покорил Бездну Челленджера!

Но вот, первый восторг прошел. Какое-то время после того, как ил осел, я еще в некотором волнении наблюдал за серой тишиной и странным пустым спокойствием там, за стеклом. Впрочем, если приглядеться, ил не был таким уже серым. Я с удивлением отметил хаотично разбросанные раковинки, часть скелета какой-то рыбы… Но все это придавало пейзажу лишь еще более мертвый вид. Я слышал, что когда люди поднимаются в небо, за облака, они испытывают ни с чем несравнимое чувство свободы, простора, будто у них на ладонях лежит все мироздание… Здесь же, на глубине одиннадцати километров, ощущения были совершенно противоположные. Едва подумав о том, что надо мной находится огромное водное пространство, а выше — тот самый Мир, я вдруг ощутил на своих плечах это давление так ясно, что у меня закружилась голова и потемнело в глазах.

Жаль, что в эфире по-прежнему тишина… Мне бы хотелось поговорить с ребятами, чтобы они услышали мой голос, чтобы хоть немного почувствовали…

Однако рациональная часть моего сознания уже вежливо напомнила о том, что у меня тут есть дела. По корпусу батискафа вновь проходит едва ощутимая дрожь, слышно мерное жужжание и механизмы послушно забирают по небольшой пробе ила из разных мест вокруг капсулы.

Ну, вот и все.

Я еще раз посмотрел на серую тропинку, что уходила во мрак за желтоватым ореолом прожектора, и, откинув небольшую стеклянную крышечку, нажал на «кнопку возврата», как в шутку ее окрестили техники.

Теперь там, на верху, несмотря на отсутствие связи, они увидят мой сигнал, и начнется подъем.

Корпус снова едва заметно дрогнул… и замер. За иллюминатором что-то ярко вспыхнуло, а потом погасло, оставив лишь густую тьму.

Мой и без того маленький мир мгновенно уменьшился до капсулы батискафа.

«Прожектор не выдержал давления?» — успел отстраненно подумать я, как раздался еще один щелчок и свет погас полностью.

Мой одинокий мирок только что был уничтожен.

Остался только мрак.

На мгновение я застыл. Застыло все мое существо. Остановилось сердце, окаменевшая грудная клетка не позволила сделать вдох. Бессознательно я ожидал услышать жуткий скрежет поддавшегося давлению металла.

Но было тихо.

В этой тишине я ясно слышал, как нарастает ритм моего сердца. Быстрее и быстрее. Паника кипятком разлилась по венам, из горла вырвался не то всхлип, не то задушенный участившимся дыханием крик о помощи.

Бешеный стук в груди, в ушах, дрожь по всему телу — я не мог справиться ни с чем из этого. Первые мгновения я неосознанно сжался, стараясь стать как можно меньше, чтобы стенки моей подводной тюрьмы оказались недосягаемы, чтобы не чувствовать этой безумной тесноты, забыть о толще воды над головой…

Привел в себя меня собственный всхлип. Он вышел столь беспомощным и жалким, что мне стало стыдно.

Меня ведь учили.

Я прошел специальную подготовку.

Я просто обязан справиться.

Действовать по инструкции.

У меня есть инструкция.

…

Взрослый мужик не должен плакать, в конце-то концов!!!

Последняя мысль снова отдавала паникой, но уже хоть как-то контролируемой. Я ведь совершенно верно вспомнил о том, что у меня есть инструкция на случай непредвиденной ситуации. Я знаю что делать.

Знаю.

Знаю…

Знаю!

Фонарик оказался именно там, где ему положено быть, и вскоре в батискафе зажегся тусклый свет. Так. Первым делом необходимо взять себя в руки, унять эту чертову дрожь… Я открыл небольшую аптечку и не глядя проглотил несколько таблеток успокоительного. Хотя оставшаяся от них горечь на языке, кажется, подействовала куда лучше, чем они сами…

Что дальше?

«Сиди и жди, ты все равно ничего не можешь» — услужливо подсказал внутренний голос, но я постарался от него отмахнуться. Мысли и без того путались.

Я по очереди открыл и закрыл несколько небольших металлических перегородок, за каждой из которых были какие-то кнопки. Я не мог вспомнить, зачем они. Несколько раз (внутренне жутко боясь этого действия) нажал на кнопку, призванную дать сигнал о начале подъема. Пощелкал кнопки рации, но абсолютная тишина в эфире лишь заставляла паниковать все сильнее.

Мысли путались…

Становилось жарко.

Интересно, сколько прошло времени?

Как долго я вот так вот бесполезно тыкаюсь в аппаратуру, сажая батарейки фонарика? Из чистого упрямства, не желая сдаваться… Несколько раз стерев капли воды с приборной доски, я вдруг осознал, что плачу.

Надо остановиться.

Просто сесть и успокоиться… А то неизвестно до чего я себя так доведу.

Но человек не способен паниковать вечно. Вот и мое дыхание вскоре выровнялось, а ритм сердца стал привычно размеренным.

Я сидел в кресле и мечтал о пачке сигарет.

Я сидел в кресле и старался не думать — ведь каждая мысль здесь, в этой подводной серой Долине Смерти, усыпанной останками тех, кто обитает выше, заводила меня так далеко в безысходность, что на глаза вновь наворачивались слезы.

Но не думать оказалось еще хуже. Воображение тут же начало услужливо подкидывать мне образы мифических морских существ, в памяти воскресли прочитанные когда-то книги и, почему-то ярче всего, мне вдруг представилась Неcси. Я то и дело слышал звуки. Поначалу это был скрежет стали — нестерпимо громкий — и я вскидывал голову пытаясь увидеть течь. Потом плеск и царапанье. Даже шаги за спиной и чей-то голос на ухо… Я перестал понимать где нахожусь и что происходит.

Я четко понял, что эта тишина сведет меня с ума…

Совершенно не к месту вспомнилось то, с каким торжеством и уверенностью я садился в эту капсулу. Поверить не могу, что я начинал это погружение с мыслями победителя. Я был обучен? Что за бред! Никакая темнота не сравнится с этим мраком! Никакой тишине не встать рядом с безмолвием бездны! Никакому бассейну и близко не приблизить к этому чувству. Ведь только здесь можно ощутить над головой давление в тысячу атмосфер.

Щелкнула пластиковая крышечка и на язык легла еще пара горьких таблеток.

Становилось все жарче.

Тишина делалась все невыносимее с каждым мгновением.

Я снова всхлипнул и съежился в своем кресле, обхватив руками колени. Не могу больше слушать это безмолвие. Не могу! Хоть один голос, хотя бы один звук, пожалуйста… Совершенно неосознанно я прижал руки к ушам, так плотно, как мог и, вслушиваясь в звуки собственного тела, запел срывающимся жалким голоском первое, что пришло на ум:

— Джиннгл беллз, джиннгл белз…

Первые слова дались и вовсе едва слышно, но звук собственного голоса, даже такой, все же успокоил. Отодвинул назад все то, что так упорно подкидывало мне подсознание. Правда с некоторым опозданием я вдруг осознал, что ритм веселой детской песенки сбился на колыбельную…

— Джиннгл беллз…

А время все ползет. Не знаю, на сколько быстро… Кракена и прочих подводных тварей я уже не боялся, я их с нетерпением ждал… Каким-то образом не уснувшая во мне логика уже с равнодушным спокойствием объяснила почему становится все жарче — кислород кончается. Дышать уже ощутимо сложнее…

— Джиннгл беллз…

Из небольшой баночки уходят последние таблетки успокоительного. По телу бродит приятная расслабленность, а мысли ползут неторопливо и вязко, складываясь лишь в одну фразу — остальные слова песни я уже забыл…

Аврора… Какое глупое имя для подводного судна, вы так не считаете? Звезды должны сиять в небесах… Стоит их опустить на дно — и они безвозвратно гаснут.

Jingle Bells...

13 декабря 2013г.