Пелевин / Поиск по меткам
 

Сколько раз такое было: ты ждешь не один год, уж весь извелся, почти перегорел, но вот выходит, выходит: новое произведение любимого творца! ты хватаешь и поглощаешь жадно (или наоборот – эстетствуешь, тянешь, смакуешь), а в результате – изжога, тошнота, боль от разочарованья…

Что музыка, что кино, тем более книги – всё едино, всюду провалы, посредственность из-под пера гения и шок фаната: неужели такое возможно? Да как вы посмели?! Кто допустил?!

Если ты можешь сделать что-то хорошо, то есть действительно умеешь – доказывал не раз, то что за сила способна тебя заставить ваять куль кривого и косого, невразумительного убожества? Можно простить многое: мировые религии, философские учения и этические доктрины все учат прощать; но вот такое издевательство? Облегчиться прям из башни, с верхотуры самомнения точно на голову своим поклонникам? Орел – это не всегда птица.

Но боль проходит, остается тонкий шрам испанского стыда, недоумение и навязчивая мысль всё-таки разобраться, вникнуть, понять, быть может – простить…

Очевидно: авторитет и статус автора ещё не гарантируют, что новое творение, долгожданное, выстраданное, будет соответствовать привычному уровню качества.

Человек никогда не равен самому себе вчерашнему. Периоды активности и развития сменяются болотом стагнации и даже деградации, рухнуть в депрессию, потерять кураж может любой и когда угодно.

Успешный творец всегда параноик. Лихорадочно скролит ленту новостей: где же я? Неужели забыли? Теперь я навсегда один?

Самая читающая в мире страна разучилась читать. Библиотеки и книжные магазины живописуют прелести постапокалипсиса. Тысячи авторов прозябают в нищете и безвестности; на весь русскоязычный мир последние лет 20 нет культовых писателей кроме Пелевина. И никогда уже не будет.

Текст проигрывает битву визуальному контенту. Да кого я обманываю: давно проиграл! Человечество выбрало видеоролики, сериалы, компьютерные игры, а в книгах слишком много буковок – глаза слезятся, растревоженные мозги кипят, рука предательски тянется (и у меня тянется: вот прямо сейчас тянется!) к кнопке «play».

Прости, Гомер, мы всё прое…

Казалось бы, да и хрен с этими книжками, люди делают карьеру и вовсе не умея читать. Неважно, что взвешенную нравственную позицию не доказать в коротком ролике, сложную моральную дилемму не решить мемом, проработанную философскую систему не объяснить в сюжете компьютерной игры. Просто немного обидно за классиков, они в нас верили, смотрят теперь с немым укором из глубины веков и размываются постепенно, уходя в забвение…

Но ведь всё же было в порядке, так?

К началу ХХ века стилистическая виртуозность поэтов и писателей достигла апогея (Серебряный век), грамотность росла по экспоненте, Лев Толстой вообще отчетливо светился, а ходил да пахал и вовсе не касаясь земли (парадокс!). Но затем мир сотрясли страшные пертурбации: мировая война, революции, пролетариат опрокинул старые просвещенные элиты, аристократию и вычурных поэтов вместе с ними. Искусство изменилось

Мнение Ума «Б» автора может не совпадать с мнением Ума «А»

 

На дворе сентябрь, а значит время пришло замахнуться на наше Литературное Всё. Или Механическое Ничто (с большой буквы в знак безмерного уважения и дальневосточного метафизического трепета). Вышел новый роман (ли?) от мистических сил ПВО (Пелевина Виктора Олеговича) и пора разобраться: куда мы катимся, если не обращаем внимания на деградацию последнего ВПЗР (Великого Писателя Земли Русской) современности.

 

Пелевин – гений средних и малых форм (то, что в просторечии именуется повестью и рассказом). Всё его раннее творчество и состояло из таких небольших, но емких и сочных, читаемых за один присест произведений. Ими он и прославился. Вполне заслуженно, надо признать: шедевр на шедевре. Но литературный процесс, как кровожадный Молох, требует свою жертву: Роман с большой буквы называется эта жертва.

 

И такую «отважную жертву» мир получил. Широкоформатный Роман «Чапаев и Пустота» (всё-таки «Жизнь насекомых» и «Омон Ра» были ещё повестями, издававшимися отдельно в тоненьких книжечках карманного формата) покорил необозримые пустотные пространства России и прилегающей к ней Внутренней Монголии. Страна жадно выхватила свой Роман, истосковавшись по большой литературе со времен «Доктора Живаго». А автору наказала: «Пиши ещё!»

 

Именно здесь и образовалась развилка, которую американские кинематографисты именуют просто и незатейливо: «Поворот не туда». Пелевин сначала повернулся к широкой публике, уловил ее чаяния и

Рецепт третий: дэдлайн.

 

Метод, противоположный второму по сути, но не отрицающий его, а предоставляющий дополнительные опции (в ситуации творческого ступора все варианты хороши, каждый становится новым шансом на избавление – своеобразное бегство от Калибана).

Всё делать в последний момент – русская народная традиция и, не побоюсь этого отвратительного термина, — духовная скрепа. Зачастую только в шагу от бездны человек способен взять себя в руки и сделать то, что он должен.

Угроза неизбежного расстрела в случае пропуска срока – наилучшая мотивация из всех возможных. Хочешь – не хочешь, а доделывать придется. Только вот в современном прогрессивном свободном мире нет больше расстрела, кроме само-. И слава богу, знаете ли. Хватит, настрелялись.

Теперь о грустном. Основная проблема горящих сроков заключается в том, что ты не можешь отвлечься от тикающего над ухом таймера и работать вдумчиво и уравновешенно. Определенный результат, конечно, будет. Но нужен ли он – такой?

Многие славные герои полегли на этом околдованном пути. (Надо было внимательнее смотреть на указатели дорожных камней: «налево пойдешь – себя потеряешь…») Последние романы Пелевина тому подтверждение. Дэдлайн плюс проблема сытости из первого рецепта. Когда тебе гарантированы тиражи по 150 000 на каждый том, плюс кабальный контракт, обязывающий выпускать по книге в год – есть ли смысл напрягаться и пытаться создавать шедевры? А потом поклонники негодуют, что каждый новый роман хуже предыдущего. Но мы же всё

 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль