Поэзия, Пушкин и алгебра гармонии

С Пушкиным всё не так просто… Мне он не нравится, хотя сие есть, конечно, факт моей биографии, но никак не Александра Сергеевича. Просто — не моё.

И потом, человеку, который сам пишет стихи (или пытается это делать), Пушкина лучше не знать вообще.

Слишком разные категории, и это давит.

И ещё — та самая абсолютность. Олимпизм. Всегда над.

Бога нельзя любить.

А вот с пушкинской прозой — наоборот — всё ясно. Типичная проза поэта.

Хобби.

Русская проза началась с Лермонтова. «Герой нашего времени» — культовый роман.

Поэзия. Постижение — душевное.

Если душа не готова — таинство поэзии остаётся втуне. И — надо ещё заслужить!

Есть произведения, познающиеся только в определённом возрасте. Например, «Войну и мир» совершенно бесполезно преподавать в школе юным акселератам. Потому как там весь смысл — в эпилоге.

Я его до сих читаю.

Опять Пушкин. Бронзы многопудье и слизь мраморная…

Общеизвестный «Памятник». Вроде — понятно: творческое кредо, пробуждение лирой добрых чувств, восславление свободы в жестокий век и — конечно! конечно! — милость к падшим.

Ох уж эта «милость к падшим»!..

Слоган ко всему Пушкину…

А чем плохо? Да нет, очень даже.

Только не Пушкин это — «свобода в жестокий век», а, скорее, евтушенка какая-нибудь.

Публицистика.

А ведь есть — есть! — там последняя строфа, выламывающаяся из контекста и подтекста, совершенно вроде лишняя…

Веленью Божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца;

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспоривай глупца.

И если сопоставить сию строфу с прочими «утечками» светоча:

«… но потерял я только время свои надежды и труды...»,

«… мы рождены для вдохновенья, для сладких звуков и молитв...»,

и прочитав начало строфы предыдущей:

«… и долго буду тем любезен я народу...»,

становиться понятным НАСТОЯЩЕЕ творческое кредо вообще и отношение к народу в частности.

Я когда это понял, долго моргал глазами от удивления…

«И не оспоривай глупца...»

Нет слов.