Мечты и реальность. Что у меня не взяли в прошлый раз

Месть

Как я и ожидал, Дрим-Младший оккупировал один из шкафов в нашем семейном гнёздышке. Только не так, как это положено делать Другим, которые заводятся у чужих жён. В шкафу он расположился не сам, а завалил его своей одеждой. Не знаю почему, но именно на это я и рассчитывал, вынашивая план мести. А его носки… Они у Дрима-Младшего были не только такие же масипусенькие, как и его тщедушные пяточки. Они у него оказалась ещё и намертво приделаны к его миниатюрным одеяньицам, похожим на какие-то нелепые комбинезончики и штанишки. Ну и одежонка! Я бы постеснялся такое надеть.

А своему врагу я даже теперь больше не завидую, мне его даже жаль! Потому что покараю его сейчас стра-а-а-а-ашно! Разбросаю сейчас по всему дому все эти носочки вместе с приделанными к ним штанишками и комбинезончиками! Моя Мохнатик точно будет в ярости! Ох, как же она испилит Дрима-Младшего, как она ему плешь будет проедать… Хотя, чего ему проедать, у него и волос-то толком нету! Одним словом — недоразумение, а не эльф! И это меня она променяла на вот это… Беззубое, безволосое, да ещё и с каким-то дурным вкусом! Надо же такую одежду носить…

Но ничего! Теперь она его нравоучениями-то замучает! Чего она ему скажет? «Паук без паутины?» А ещё вот это: «Корень пустил, аки дриада! Да тебя уже мухи бояться перестали!» А чего они вообще когда боялись? Если бы я умел летать с такой скоростью — тоже не боялся бы ничего и никого! Или, во ещё тема: «Клопы заведутся»… Нет, это она, кажется, про диван говорила. Но, не важно! Пусть ему скажет ну хотя бы что-нибудь из того, что обычно говорила мне! Хотел бы я посмотреть, какое у него при этом будет лицо!

Чтобы не пропустить этот сладостный момент, я засел в шкафу. Не в том, который только что опустошил, а в соседнем. Я не дурак, знаю, где прятаться, чтобы никто не догадался. Я ж хитрый!

Вообще-то, позорно прятаться в шкаф должен был Дрим-Младший, в конце концов, это он тут — Другой, а я — я законный супруг и собственник гарема! Но что ни поделаешь, всё-таки это война, а на войне приходится переодеваться врагом для маскировки и терпеть лишения и неудобства. Я нарядился шкафом. И я потерплю! Ради того, чтобы увидеть поражение моего врага, я и не такое потерплю!

И вот Моя Мохнатик зашла в комнату. С вот этим Дримом-Младшим на руках… На руках, Карл! Чтобы меня она ну хоть когда-нибудь взяла на ручки? Нет, я понимаю, мы с ней вместе живём уже давно, и медовый месяц уже закончился, и чувства поостыли… Но ведь она и раньше, в период нашей горячей влюблённости, меня никогда на ручки не брала! А этого — прямо-таки из рук не выпускает! И главное — у него у самого в ручонках… Дрим-Дрован-Второй! Мой любимый плюшевый паучок, с которым я сплю на моём диване, когда смотрю Дроувизор! И он его треплет, треплет… Да как этот Дрим-Младший смеет так обращаться с Дримом-Дрованом-Вторым! Ему же больно!!!

Но ничего, держись, Дрим-Дрован-Второй! Это война, а на войне неизбежны жертвы! Я почту твою память, когда всё закончится…

— Ой, Дрим-Младший! — Моя Мохнатик скорее удивилась, чем даже расстроилась, — Твоя одежда что, погулять вышла?

«Погулять вышла?» Карл, она это серьёзно? Когда мои носки на полу находит, говорит другое — «ты бросил». А этого не обвиняет даже, ну конечно же, это сделал не он, одежда всё сама! Она и виновата… Благо, на меня пока никто не думает. Хотя, если бы Моя Мохнатик на меня сейчас подумала бы, то это не потому, что обладает интуицией, провиденьем, умеет вычислять или даже угадывать, а просто ткнула бы пальцем и попала! Дуракам всегда везёт. И дурам — тоже. Это бы у неё просто совпало!

Потому что любит меня пилить и делать во всём виноватым! И почему я сам не такой стервец, как она? Кажется, я снова начинаю завидовать!

— Давай-ка, давай-ка мы с тобой порядок наведём! — бормотала себе под нос Моя Мохнатик, — Соберём всю эту непослушную одежду, чтобы она вот так по комнате не разгуливала!

Вот! Одежду свою и мучайте, раз она у вас живая, коли может разгуливать! А Дрима-Дрована-Второго отдайте!

Но Моя Мохнатик, конечно же, не слышала мои мольбы. Ещё бы! Она и не должна была их слышать, я же тут маскируюсь! И моя маскировка работала безупречно. Ни о чём не подозревая, Моя Мохнатик перемещалась по комнате, продолжая обнимать моего соперника одной рукой, крепко прижимая к себе. Вот меня бы она так по комнате носила, мне бы тогда самому ходить не пришлось…

Ещё и своим точёным носиком о его сопливый и курносый тёрлась… Вот прямо как когда-то со мной… Ага, вот в тот самый медовый месяц. А потом вот так со мной делать перестала! Теперь у неё новая любовь! Дрим-Младший!

И с этой любовью на руках она ещё умудрялась собирать по комнате всю его одежду, и аккуратно складывать… На моём диване! И думает, я после этого не буду ревновать? Дрима-Дрована-Второго лучше бы вот так же аккуратненько положила бы у изголовья. Я бы тогда порадовался.

— Ах, это лежало на полу! — вдруг спохватилась Моя Мохнатик, оглядывая получившиеся стопки. — Наверное, прежде чем убирать в шкаф, нужно всё это как следует выстирать…

Выстирать, Карл? То есть, она хочет сказать, что всё это… Грязное? Тогда на кой надо было складывать все эти антисанитарные шмотки на моём диване? И пусть только попробует после этого сказать, что клопы заведутся… Сама же она клопов и разводит! Вот, и Дрима-Дрована-Второго конфисковала, так что некому клопов с моего дивана выводить!

Давясь от злости, я кусал собственное предплечье, чтобы только себя не выдать. Если бы мог — укусил бы себя прямо за локоть! А так — рука нужным образом не выворачивается. Только бы не закричать… Если Моя Мохнатик узнает, что я вот тут сижу, переодетый шкафом, она же меня на смех поднимет! Ещё и подруженциям расскажет…

Я как представил: «Девочки, вы знаете… А мой кавайненький паучочек вчера узнал, что у меня появился Другой, начитался какой-то ерунды, что романтические ролевые игры могут освежить угасшие отношения и охладившиеся чувства, и нарядился шкафом! Я понимаю, нарядиться тортиком… Но шкаф? Где логика, девчата?»

Полное «фи»! Бабы если узнают — они же там меня, и правда, засмеют! Не-е-ет! Все бабы должны думать… Нет, не так… Должны быть уверены! Что мне совершенно всё равно! Никаких сцен ревности, никаких обид! Она сама должна его выгнать и вернуться ко мне. Вернее, я тут, конечно, поспособствую этому: плету свои интриги, устраиваю ему подставы… Но ведь это всё тайно! Так что, она должна думать — что сама его выгнала. И не догадываться, что за всем этим стою я. И вот когда она приползёт ко мне на коленях, тогда я и встану в позу и открытым текстом скажу, что мне всё равно. А она пусть на коленях ползает и дальше и умоляет её простить. В конце концов, тиран я или нет?

— Ох! Дрим-Младший! Да никак ты хочешь баиньки? — вдруг сказала Моя Мохнатик, — Давай-давай… Пойдём в кроватку…

Надо же? Вот меня она в кроватку не относила. Да что там… Даже не отводила! Как усну на диване в гостиной — так и валяюсь бесхозный! Прямо в кинжале! Ну да, оно и понятно! Там, в супружеском ложе я ей больше и не нужен!

— А одежду пускай постирает папочка… — умильно добавила Моя Мохнатик к уже сказанному.

Я чуть не поперхнулся от злости. «Папочка» — это ведь моё новое непонятное усюсюшное прозвище? Это она обо мне? Мне — стирать? Я что — прислуга? А главное… Когда она мои носки по дому собирает, никогда не стирает их сразу. Куда-то относит, и долго от меня всегда прячет в наказание. Назад я их получаю только каждую последнюю пятницу месяца. Ну, или когда запасные носки заканчиваются совсем, и то, дня три умолять приходится! И слушать, что носки можно было бы пачкать и помедленнее! Хотя, по-моему, можно было бы побыстрее их стирать! В конце концов, я же — эльф, я не могу дожидаться, пока носки запачкаются! Это неприлично! Я должен менять носки заранее!

Бр-р-р… Как вспомню все эти перепалки… Какое унижение! Меня Моя Мохнатик мучает и унижает. А этому она сейчас всё прямо сейчас выстирает, как королю… Хотя, принц в этом доме — я!

— Папочка? — окликнула она, огляделась, а потом спросила: — И куда же он исчез?

Надо же! Заметила! У, хоббитша близорукая! Сколько времени-то прошло, прежде чем она меня хватилась? И главное — нету меня, и? Спокойна, как дрыхнущий Ёрмунганд! Как пьяный Уроборос! Сразу видно, что ей на меня попросту наплевать!

Надо бы сбежать из дома, уж через неделю-то она точно заметит, что чего-то не хватает? Ну, или через месяц! Кода придёт время выдавать мне мои очередные арестованные носки. Уж тогда-то она заметит моё отсутствие! Или, нет? У неё ведь теперь этот! И его она любит! А меня — больше нет. Исчезну — и не вспомнит.

А вот и проверю.

— Наверняка опять читает в туалете! — сделала вывод Моя Мохнатик, — Ладно, не будем ему мешать, попросим тогда бабулю…

О Всемогущая Ллос! Читаю? В туалете? Я? Да она что, совсем с ума сошла? Я никогда в туалете не читаю! Я вообще не читаю! Иначе мне и думать будет некогда! Я — великий мыслитель!

Нет, это надо же, насколько можно не знать своего собственного мужа! Какое варварское пренебрежение моей персоной, моим богатым и тонким внутренним миром! Которого она, как выяснилось, совершенно не знает! Потому что ей всё равно! За что она меня, тогда, не понимаю, вообще полюбила? Неужели, только за сломанные ногти? А я думал — ногти — это только лёгкий флирт и небольшая формальность! Я и соблюдал формальности, думал ей приятное сделать… А она… Она смеет мной так пренебрегать!

Да и почему она не пойдёт и не проверит, в туалете я или нет? Как поступила бы любая ответственная и любящая женщина!

Нет, я, пожалуй, тоже проверять ничего не буду, тут и так уже всё ясно, не любит она меня. Сколько мне нужно ещё подтверждений? Сколько явных знаков, чтобы до меня, наконец, дошло, что я тут никому уже нафиг не нужен?

Вот именно, зачем ей я, когда теперь у неё есть этот… Дрим-Младший! Не буду ничего проверять. Не буду никого проучивать. И воспитывать Мою Мохнатик с Великой и Ужасной тоже не буду. Просто сбегу. Найду себе другой дом, устроюсь в другой гарем, где меня будут любить по-настоящему. У нас, у Дроу, мужиков вообще меньше чем баб, так что меня в любом доме возьмут без вопросов! Бабы ещё и драться из-за меня будут!

Всё, решено! Вот прямо сейчас и сбегаю… Сейчас, пусть она только из комнаты выйдет… Уйду незамеченным!

Бегство

Я бежал так, будто за мной по пятам гналась Великая и Ужасная. Только заставив себя в это поверить, я мог сохранять темп. И я уже настолько себя в этом убедил, что оглянуться уже было страшно. Одышка замучила, мышцы болели, сердце трепыхалось так, что казалось, ещё чуть-чуть — и оно выскочит через горло. Благо, на пути попался какой-то каменюка, пришлось останавливаться.

С минуту я стоял согнувшись, не в силах отдышаться, язык безжизненно свисал изо рта. А оглядываться по-прежнему было страшно. Но хоть сердце немного успокоилось. Ух, если бы не этот камень, чувствую, я бы так никогда и не остановился, так бы и бежал, пока не упал бы замертво, как первый марафонец. О хвала исполинскому троллю, который бросил тут этот булыжник… Не думал, что буду так благодарен тому, кто мусор везде разбрасывает…

Я поднял глаза, чтобы рассмотреть этот спасительный предмет и понял, что ошибся. Его явно не бросили, а установили штатно! Похоже, кто-то ещё гениальнее чем я! Придумал ставить камни специально, чтобы Эльфы не умирали, загнавши себя на этой беспощадной дистанции! Надо же! Мне бы такое даже в голову не пришло… И уж конечно, я бы не смог правильно выбрать место, где этот камень следовало поставить, чтобы вовремя остановить страдальцев.

От этих мыслей во мне снова проснулась зависть. К гениальности того, кто поставил здесь этот камень. А потом ещё и как обухом по голове ударило догадкой, кто мог это сделать. Это Светлые Эльфы сделали! Только они имеют тенденцию о других заботиться!

И от осознания всего этого на душе стало гадко. Я ещё раз бросил свой взор на этот камень, теперь уже разочарованный взор, и увидел на нём три стрелки: налево, прямо и направо. И на каждой надпись: «Чёрный Прелюбодей», «Синяя Борода», «Два стула».

Я задумался. Первый вариант я отмёл сразу. Хоть сам я и чёрный, нас, Дроу, регулярно называют Чёрными Эльфами. Но для нас такое название оскорбительно. Правильно говорить не «чёрные», а «тёмные», хоть цвет кожи у нас реально чёрный, но мы ж не за него своё название получили! А за нашу глубоко запрятанную тёмную суть! Как можно этого не понимать и путать? Тем более, некоторые это делают специально. Путают, в смысле. Чтобы нас позлить и оскорбить. Это так же, как вампиров упырями называть.

Ну и конечно же, я не прелюбодей! Это слово Дриму-Младшему оставьте, а сам я — примерный семьянин, никогда Моей Мохнатику не изменял ни с какими другими женщинами. Лень было. В общем, моя лень безвестно почила под натиском ненависти и зависти, так что вот прямо сейчас возьму и изменю. Познакомлюсь с кем-нибудь где-нибудь… Мне труда не составит! Я ведь парень хоть куда! Могу закадрить хоть дровшу… или как будет правильнее? Дровийку? Дроунессу? А, скажу так: Эльфику Тёмную! Да или хоть Эльфийку Светлую! Хоть Человечку… Человечки вообще без ума от эльфийских принцев, а я — именно такой и есть! А можно даже и Вампиршу. Лишь бы меня только самого она не кусала. Но и не укусит, я ведь такой кавайный, такой обаятельный, разве вообще можно такого хорошего меня кусать?

Неделю у нас будут страстные романтические отношения… Пока Моя Мохнатик не замечает, что меня нету… А у меня будут отношения, так что мне даже не будет скучно ждать, пока она заметит, что меня нету… Здорово придумал ведь, аж самому нравится! А потом… Потом я где-нибудь её подстерегу и, гордо вздёрнув подбородок, пройдусь грациозной походкой прямо у неё под носом с моей новой пассией! Хоть я Моей Мохнатику теперь нафиг не нужен, но всё равно знаю: ей после этого станет невыносимо обидно! Хоть я ей и не нужен, но она продолжает считать меня своей собственностью! Для неё это дело принципа — меня собственностью считать. Поэтому она сразу же воспылает злостью и ревностью! И завистью, что у меня всё так зашибись, а у неё — нет! Только бы за локоть себя при этом не укусила, а то тогда я сам опять завидовать начну, у меня-то укусить себя за локоть так и не получилось!

Название «Два стула» мне тоже сразу не понравилось. Мою Мохнатик напомнило. Она не может определиться, со мной она, или с этим… Дримом-Младшим? Ах нет, похоже, она уже даже определилась, ну конечно, она с ним! Так что двумя стульями тут вообще даже не пахнет, стул только один! И этот стул — не я!

А «Синяя Борода» напомнила Гномов. Ненавижу всё гномское. Особенно бороды ненавижу! Люди, хотя бы некоторые, меня очень прекрасно понимают, и сбривают у себя этот досадный артефакт, даже лень свою преодолевают… Герои! А вот Гномы… У них даже бабы носят это безобразие на лице!

Бабы… Ну конечно же! Синяя Борода — это такой мужик, который сумел показать всем своим бабам… И вот они у него где были! В каком-то чулане все заперты! Я, конечно, не читал книжку про Синюю Бороду… Но чтобы быть в курсе, читать иной раз не обязательно. Наш штатный ботаник, гоблин Ухрюк из нашей Магической Школы, всё читал за нас за всех, а нам потом пересказывал.

Я почувствовал, что тело наполняет приятная эйфория, которая даже придала мне сил. Я радостно перемахнул через камень — оказывается, врождённая эльфийская ловкость за годы лежания на диване никуда не делась. Перемахнул, и шмякнулся. И прямо в лужу!

Ну вот, а так хорошо всё начиналось…

Это же теперь вставать… Самому! Кажется, ещё и нос разбил… Вот точно, то моё зеркало с тумбочки именно что разбилось! Вот потому меня и преследуют теперь эти несчастья… Нет, даже не так… Беды!

Скорей бы уже эти семь лет пролетели! А то эдак же и насмерть можно!

Кое-как поднявшись, я понял, что весь мокрый.

Мало того, что упал, и не абы куда — а в лужу, так ещё и вымок весь! Странно как-то даже! Разве после падения в лужу становишься мокрым? Точно зеркало моё где-то тихо-мирно разбилось! И можно даже и не заикаться о том, чтобы мою испачканную одежду кто-то выстирал…

Однако, кто-то большой и невидимый, явно услышал меня, и с переполненных тучной серостью небес хлынул проливной ливень.

Да, я говорил про стирку! Но, Уроборос самозацикленный! Какой умник выдумал стирать мою одежду прямо на мне! Не предложив мне при этом, во что переодеться! Не приготовив мне предварительно ванну! Прежде чем чистое переодеваться, я сам должен вымыться… А это… Это не ванна. Ванна всегда тёплая, с мыльной пеной и ещё с резиновыми уточками… Обожаю уточек! А это чего? Это не ванна, когда одежда прямо на мне самом мокнет. Это, хорошо если стиркой можно вообще назвать… Бр-р-р, холодно-то как…

Не зная, куда теперь деваться, я побрёл в выбранном направлении. Разбитый нос предательски болел. Нет, какой всё-таки ужас! Травма, и не где-нибудь, а прямо на лице! Как я теперь буду с девушкой знакомиться? В общем… Если вспомнить, как я познакомился с Моей Мохнатиком… Она меня постоянно жалела, когда у меня ломались ногти… Но то ведь ногти, а не лицо! Хотя всё равно, было ужасно больно… Как вспомню… Бр-р-р… Но всё равно, лицо — это святое. Чтобы давить на жалость, надо строить моськи… Лицо должно быть в рабочем состоянии! Так что я бы всё же предпочёл сломать ноготь.

Одна только незадача: сломать ноготь в ближайшее время мне даже не светило. С тех пор, как я попал под опеку Моей Мохнатик, все ногти у меня теперь пострижены. Вот и сейчас, разглядывая свою руку с тонкими изящными пальцами, я не находил, чего тут можно сломать. Разве что мой дорогой фамильный перстень да сами пальцы, но этого делать мне категорически не хотелось!

А самого постепенно пробирал страх: это же если люди меня увидят, что скажут-то? «Смотрите-смотрите! Дроу без когтей!» Ох, хорошо, что Моя Мохнатик мне клыки не стачивает. Хотя они мне, вообще-то, тоже мешают профитроли откусывать. Один раз я так откусывал, и прямо клыком, прямо на сюрприз попал… А никто потом понять не мог, чего я так плачу, если нашёл алмаз — самый дорогой из сюрпризов! Хорошо хоть клык всё-таки не сломал, но как же было бо-о-о-ольно!

Нет, интересно, всё-таки, куда я иду? Мне там помогут? Меня там пожалеют, такого грязного, мокрого, с разбитым-то лицом? Я даже моську состроить не смогу… Сейчас я сам себе противен! А если нос ещё и распухнет — это же какой будет кошмар! Эх, где же ты — моё зеркало, даже и не узнать, насколько непотребно я теперь выгляжу!

Накинув на лицо пряди вымокших волос, я вошёл в дверь подвернувшегося на пути здания. Вывеску я не прочитал: я принципиально ничего не читаю. К тому же, для этого нужно было посмотреть наверх, поднять голову, а мне было не то чтобы лень… Я боялся, что все заметят мой разбитый и распухший нос. А ещё — что я плачу. Может быть, разумнее было бы не входить, но оставаться на улице я больше уже не мог — я весь промок до нитки, замёрз, аж зуб на зуб не попадает!

И, конечно же, жалеть меня никто не стал. В помещении меня встретил дружный гогот. Здесь было тепло и душно, горел неприятный жёлтый свет, а ещё прямо в воздухе стоял приторный запах гномьего Эля. Чего же я свою интуицию-то не послушался? Знал же, что если буду ориентироваться на бороду — то к гномам попаду! Вот к ним и попал.

Гогот, тем временем, немного утих, а потом один коренастый гном с огроменной кружкой золотистой пенящейся жидкости, вдруг сказал:

— Смотрите! Мокрый эльф!

И гогот грянул снова.

— Грязный эльф! — язвительно поправил какой-то умник.

— А говорят — к эльфам грязь не липнет! — тут же с издёвкой добавил ещё один умник.

А я стоял у входа на коврике, чувствуя, будто меня к доске позора пригвоздили, парализованный накатившим чувством неловкости. Я, принц с великим множеством титулов Тьмы и потомственный воин!

— А интересно, это мальчик или девочка? — слышалось из глубины бара.

— Цербер его знает! — отвечал уже другой голос, — Эльфы все на одно лицо! И мальчиков от девочек не отличишь! Одним словом — юнисекс!

— Только не говорите, что у вас не юнисекс, — обиженно буркнул я и подтёр рукавом нависшие сопли, — У вас даже бабы бородатые!

— А у вас даже мужики безбородые! И волосы как у баб отпускают — до самой талии! — оперативно ответили на это мне.

И в помещении снова грянул дружный гогот.

— Ты чё, мальчик! Здесь баб нет! — заявил один из гномов, когда дружный гогот утих, — «Синяя Борода» — это чисто мужицкое заведение! Так что если ты девочка — настоятельно рекомендую тебе покинуть помещение! А то ты не представляешь чего-о-о-о-о с тобой будет! Знаешь, что Синяя Борода делал со всеми своими жёнами?

Жёнами, Карл? Так у него весь его гарем — были не мамки, не няньки, не тёщи, не сёстры, не тёти, и не бабушки, а именно жёны?

Моя честь была уязвлена, и я принялся думать, что бы на это ответить.

— Зато вы все — скупые торгаши и ушлые жулики! — обхватив свои дрожащие плечи руками и переминаясь с ноги на ногу, сбивающимся голосом выдал я.

— Ещё и хамишь! — тут же ответили мне, — Оно и видно — Дроу! Все вы — высокомерные хамствующие зануды, умеющие разве что всё охаивать и опошлять! Недаром ты — Тёмный!

А я так и стоял, даже не зная, куда мне деваться.

— А ещё ваши шахтболисты играть нифига не умеют! — продолжало нестись из зала.

— Ещё как умеют! — ревностно возмутился я, перестав себя обнимать и гордо распрямившись.

— Это только женская сборная! — хихикали в баре, — Я бы на твоём месте стеснялся, что она у вас вообще есть! Вашим мужикам — бесконечный позор! Все вы — маменькины сынки, жёнины подъюбники и тёщины подкаблучники!

— Сегодня наша мужская сборная у ваших выиграла! — ревностно заявил я, — Со счётом двадцать два к двадцати одному! Сам по Дроувизору видел! Только что!

— Выкини свой Дроувизор в помойку! — посоветовали мне.

— Ах, ты ещё болеешь не за сборную гномов? — следом неслось из зала. — А ну-ка мы тебе наваляем! У нас, шахтбольных фанатов, всё жестко — чужих не терпим!

— Да чего вы все пристали к мужику! — вдруг выкрикнул один из гномов из самого дальнего угла, — То, что он такой гнус — это всё бабы виноваты!

— Почему это бабы? — возмутился его сосед по столику, — Разве бабы заставляют Тёмного Эльфа быть такой сволочью? Эльфы все сволочи, просто потому, что — эльфы!

— А кто ещё, как ни бабы! — возмущался гном из дальнего угла: — Они ведь тоже сволочи — просто потому, что — бабы! Вы посмотрите, в такую погоду из дома выгнали! Ещё и пиво в кровать не подают!

— С чего ты взял? — вопил другой гном из-за столика напротив, — Как ты узнал?

— Да очень просто узнал! — объяснял ему сочувствующий, — Разве дровийские бабы вообще ведут себя как порядочные бабы? У них же там матриархат! Они мужиков за пояс затыкают! Да и вообще, ты видел — когда я сказал про пиво в постель — он кивнул! Значит — в точку!

Продолжая дрожать, я только поразился его наблюдательности. А ведь я действительно не удержался и еле заметно кивнул, скорее себе, чем этим невоспитанным гномам, вспоминая, как Моя Мохнатик унесла с тумбочки мой стакан с прокисшим пивом, а новый так и не поставила!

В постель… Да знал бы он, что последние несколько лет я живу у неё не в постели, а в гостиной на диване! Сплю прямо в кинжале, бесхозный и покинутый… И ещё и своего лучшего друга — Дрима-Дрована-Второго уже целый год как не видел! А когда увидел — то очень расстроился, потому что друг мой оказался во вражеском плену!

— И за команду дровийских мужиков его тоже жена болеть заставляет! — продолжал тем временем мой заступник.

Я хотел было возразить, потому что вот это меня никто бы не смог заставить, даже если бы очень захотел! Я сам за дровийскую мужскую сборную болею. Потому что я — Дроу. И ещё, потому что — Мужик. И жена с тёщей мне тут не указ!

Но я промолчал. Во-первых, кажется, ко мне вернулась моя любимая и ненаглядная, моя единственная, которая никогда мне не изменяла — моя лень. Во-вторых, я — хитрый! Зачем говорить то, что сработает против меня?

Однако, то, что я услышал дальше, меня порядком возмутило:

— Его дровийские бабы специально заставляют его болеть за позорную дровийскую мужскую сборную! Специально, чтобы унизить! А саму эту сборную держат специально чтобы унижать своих мужиков!

Тут я не удержался и заскрежетал зубами. Хотя, с другой стороны… А может быть он прав? Может быть, это я был слеп и не замечал, как эти две хитрые сволочи мной помыкали?

— Вот! — подвёл итог мой заступник, — Если муж сбегает из дома в такую погоду — виноваты всегда бабы! Потому что не бывает по-другому! Все мужики — ангелы по своей природе, а если что-то не так — шерше ля фам!

Я снова кивнул, и, внезапно почувствовав себя в доску своим в этом заведении, уверенно направился к барной стойке.

— Всех баб в чулан! — заскандировали мужики.

А я заказал у бармена такую же как у всех большую кружку гномьего эля. Чего-то я сегодня обязательно должен отпраздновать! Если не победу мужской дровийской сборной… Б-р-р… Ведь этот гном из дальнего угла бара прав, как можно было болеть за этих лузеров! А то, что они победили — это просто чистая случайность. Иногда такое бывает. Особенное если зеркало разобьётся. Так что буду пить за мою собственную свободу!

Найдя свободное местечко за столиком с тремя коренастыми гномами я сел и под их одобрительные взгляды отхлебнул из своей кружки.

И чуть не подавился!

Алкогольное! Карл! Оно же алкогольное! Это катастрофа! Ведь Эльфы же не пьют!

— Не дрейфь, будь мужиком! — ударил меня тяжёлой ладонью по плечу гном, сидящий рядом.

Чуть плечевой сустав мне не вывихнул!

И тут я понял: если сейчас не осушу всю эту здоровенную бадью одним залпом, то безвозвратно опозорюсь перед всеми собравшимися! Они этот свой гномий Эль бочками глушат! А я… А то что у меня сейчас в руке — это какая-то детская доза по их меркам! Не пристало мне, эльфу, высшему существу, быть хуже всех этих замызганных гномов! Ну же, давай, Дрим-Дрован-Первый! Ты сможешь! Ты ведь потомственный воин, да и вообще — свободный и самостоятельный мужик! Неужели тебя сделает какая-то кружка гномьего Эля… Какая-то гномья фигня! Обычная презренная жидкость! Жидкость — женского рода — значит — баба. И кружка тоже женского рода! Неужели ты с этими бабами не справишься, неужели ты их не победишь, как сегодня дровийская сборная порвала сборную гномов на мелкие кусочки с разгромным счётом двадцать два к двадцати одному?

И с этими мыслями, ловя на себе заинтересованные взгляды собравшихся, я принялся заливать в себя гремучую смесь, которая тут же начала выжигать мне все внутренности. Мне казалось, что меня изнутри разъедает кислота! Но разумом я понимал, что этого просто не может быть! Мне ничего угрожать не может. Эти же в себя такое же заливают? А ведь они и я — мы все сделаны из одного и того же материала — из плоти, из крови, ну и ещё — из костей! Чего мне будет? Это просто неприятно, но не опасно же! В конце концов, мужик я или нет? Им так же больно, просто они терпят. Вот. И я тоже вытерплю!

Через некоторое время гномов в баре стало ровно вдвое больше, они что-то кричали, а я никак не мог разобрать, чего от меня хотят: то ли они меня ругают, то ли наоборот, одобрительно подбадривают? Подбадривают на что? Наверное, на какие-то свершения!

И с этой мыслью я решительно залез на стол и так и замер: чего делать-то? Скандировать лозунги? Танцевать? А может — спеть? Я ведь ещё и пою!

И во всё горло я затянул славу Всемогущей Ллос.

А потом вдруг понял, что меня совершенно не слушают! Опять гогочут! Чего не так? Неужели, я уже от пива толстеть начинаю!

— Смотрите, смотрите, пьяный Эльф! — в царящем вокруг гомоне расслышал я.

Расслышал, не удержался, и расплакался.

Сделал всё, как они хотели — а они надо мной теперь глумятся!

«Плачущий Эльф!» Куда уже хуже? Что дальше? Дальше я вспомнил, что после выпитого пива обычно очень хочется в туалет. И, оценив масштабы предстоящего позора, расплакался ещё сильнее.

А они только гоготали, и им было нисколечко меня не жаль!

И это нас, Дроу, после этого сволочами называют! Как они могли со мной так поступить? Как они могли меня на это толкнуть? Как они сделали из меня такое посмешище!

Ненавижу Гномов!

Однако, в следующее мгновение о гномах пришлось забыть.

Двери с грохотом распахнулись. Обе! И на каждом пороге предстало по одинаковой толпе ряженых в варварские звериные шкуры матёрых широкоплечих орков с торчащими вверх клыками. И они были явно чем-то недовольны!

Все мои насмешники мигом попрятались под столы. А говорят, что это каменные тролли умеют быстро в скальные катышки сворачиваться, от чего кажется, что они моментально исчезают.

Что дальше — я просто не знал. Чувствовал, что теперь с этого стола не слезу, уж больно нетвёрдо на ногах стою, да и чего-то вдруг страх высоты проснулся. Может быть, следовало попробовать спеть ещё раз, да только что-то мне подсказывало, что орки не оценят. Мало того, что ни один из них по природе своей не является эстетом, так у них ещё и слуха нет!

Благо, гравитация всё сделала за меня. Я навернулся, и очень удачно — кажется, убрался с обзора в достаточно глубокий и укромный проход между столами.

Однако, моим гномьим друзьям и тут не изменила их подлая натура: тот час же меня вытолкали обратно на стол. Хотя теперь уже лёжа.

Я понял, зачем они это сделали: нет для орков ненавистнее твари, чем Эльф, пусть даже и Тёмный. Вот меня и выставили им на растерзание, чтобы пока орки будут всецело заняты мной — незаметно под шумок слиться! Подлые трусы! Женщин травить — это они горазды! Всегда легко обижать тех, кто слабее тебя! Вот как и меня, потомственного сурового война, но такого ранимого и чуткого внутри… Нет бы дать отпор вот этим оркам!

Но нет! По их мнению, тут за ни за всех я один разбираться должен! Хотя, на минуточку, Карл, это же их кабак!

В панике я принялся вспоминать, чего же такого я должен. Что должен сделать в такой ситуации образцовый потомственный воин?

Но вспомнил только другое — Моя Мохнатик застегнула Н’а’Хрен Шо-Хош в ножнах на все заклёпки. На все, Карл! Если она действительно любит меня, как она могла так бессовестно со мной так поступить? Так сыграть на моей лени…

Я судорожно ощупал правый бок и понял, что Н’а’Хрен Шо-Хоша на мне сейчас нет. Кажется, он остался в туалете: когда я расстегнул ремень, то здраво рассудил — застёгивать его обратно — это только лишняя работа. Повесил на крючок и оставил там. А правда, пусть висит, а то застёгивать, расстёгивать каждый раз… Потом ещё и на диване лежать в кинжале… Ещё я вспомнил, что кажется, вот так оставил Н’а’Хрен Шо-Хош в туалете ещё давным-давно, один вопрос — как он после этого попал ко мне на диван? Наверное, это Дрим-Младший мне его подбросил! Специально, чтобы мне было неудобно лежать! И скажите после этого, что моя месть с разбрасыванием его носков по всей комнате была несправедливой и необоснованной!

Все эти мысли стремительно пронеслись у меня в голове за считанное мгновение. Говорят — так и есть: перед смертью вся жизнь очень быстро проносится перед глазами. И в следующий момент я провалился в чёрную бездну небытия. Они могут сломить и сожрать моё тело, но им никогда не достанется мой свободный дух!

Неожиданное пробуждение и его последствия

Я думал, что я умер и мои кошмары кончились. А ещё — что завтра на работу не пойду!

Но не тут-то было!

Это случилось. Я очнулся! А вокруг стояли монстры! От одного вида которых у меня нервно задёргалось плечо. Самопроизвольно.

Гном! А рядом ещё и злейший враг всего нашего эльфийского рода — орк! Нет, если я не сплю и не умер, то я, наверное, попал в какое-нибудь фэнтези! Хоть сейчас я сам ничего не читаю, но в Магической Школе гоблин Ухрюк постоянно отнимал у девчонок книжки и зачитывал из них самые зычные моменты! И мы все вместе ржали.

Вот только сейчас мне было не до смеха! Эти монстры стояли вокруг меня, у гнома в руках была блестящая металлическая цепь, а у орка — скалка со сковородкой…

И тут, словно продолжение кошмара, на переднем плане вдруг откуда-то высунулась Моя Мохнатик, смахивая слезу, как-то вымученно улыбнулась и сбивчивым голосом декларировала:

— Всё-таки очухался… — она посмотрела сначала на одного монстра, потом на второго, и с мольбой спросила: — Девочки! Это значит, он будет жить?

Девочки? Вот эти два монстра… Девочки? Я озадаченно повернул глаза (поворачивать всю голову было лень), рассматривая сначала цепь, потом скалку со сковородкой… Ну да, орк, похоже, действительно девочка, оружие-то дамское…

— Ты слишком всё драматизируешь, Шеса, — сказала девочка-орк, — Он всего-навсего был пьян!

— Да, но ведь целых три дня! — возражала на это Моя Мохнатик, нежно поглаживая мой взмокший лоб, — В конце концов, он же — эльф! То, что гному — детская доза, моего лапусика попросту убить может!

Карл, что, реально три дня? Я икнул.

Одно хорошо: всё-таки, на работу я завтра не пойду! Завтра уже выходной…

— Кажется, он достаточно уже оклемался, хватит его жалеть! — басистым контральто сказал гном, держащий цепь. — Теперь можешь застегнуть на нём это!

И тут я понял, что и это тоже девочка! Пусть контральто и басистый, но контральто — всё-таки женский голос!

— Выковала специально для тебя, — продолжала своим низким голосом бородатая девочка-гном, — После того как осмыслила всю эту историю с твоим мужем! И сделала поправку на твои переживания!

Если бы я мог — я бы отшатнулся, а так оставалось только вжаться всем корпусом в то, на чём я лежал. В общем, надо отдать должное, я даже не знаю кому, моё ложе оказалось довольно-таки мягким…

— Ты… Сама выковала? — удивилась Моя Мохнатик, взяв мою руку в своими изящными пальчиками, и начав поглаживать мою ладонь с тыльной стороны, — Разве это не мужское занятие?

— Ну, ты меня поражаешь, подруга! — хмыкнула гномша, — Рукоделия всякие всегда считались женским делом! А у вас что, мужики всякую домашнюю утварь делают? И вышивают — тоже?

Между прочим, ничего смешного! Говорят, что у мужчин художественный вкус развит куда лучше, чем у женщин! Поэтому живопись, роспись посуды, вышивание крестиком, вязание крючком — это всё моё! Но я промолчал. Что-то мне подсказывало: если скажу вслух, эта бой-баба станет меня презирать.

Ведь моя домашняя утварь, против её домашней утвари — это как пушинка против булыжника! Я с недоумением рассматривал кованую цепь, которую гномша по-хозяйски вертела в своей крепкой жилистой руке. Да на такие цепи узников в тюрьмах сажают! Ума не приложу, какое применение вот этому можно найти дома?

И тут меня буквально передёрнуло от догадки: эти девочки наказать меня решили! Заставить любить Мою Мохнатика в жёстком стиле! С цепями, с… Бр-р-р… Плётками! Со скалками и сковородками?

До сего дня даже Великая и Ужасная — моя, между прочим, Тёща, не била меня ни одним из этих инструментов… Ни-ко-гда!

— Да не бойся ты, глупенький! — укоряла гномша, продолжая давить меня своим тяжёлым взглядом: — Это для твоего же блага! А то опять сбежишь из дома и в беду попадёшь! Знаешь, где тебя, между прочим, поймали? В «Синей Бороде»! Ты хотя бы в курсе, что это за место?

— Ой, Домна, не хочу я его на цепь сажать! — вздохнула Моя Мохнатик, с тревогой глядя на гномшу.

— Ну, как хочешь, подруга, моё дело — предложить! — отвечала Домна, — Не возьмёшь — так мне самой пригодится, я всё думала Цербера себе завести…

— Тогда, возьми моё! — протягивая скалку со сковородкой сказала орчиха, — Ударь его как следует по башке, гляди, мозги на место встанут!

Меня? По башке? Я почувствовал, как зубы сами застучали, и я, кажется, заскулил! Мало того, что нос разбил сегодня… В смысле, три дня назад… Так ещё и по лбу бить будут? Нет, конечно, лоб — это не самое живописное место на моём точёном и безупречном лице, но всё же… Вот под ним зато находится та самая красота, которую принято называть внутренней! Мой острый и непревзойдённый ум! А вдруг от этого удара с ним что-нибудь случиться? Не надо меня так! Пожалуйста-а-а-а!

— А когда мозги на месте стоят, — продолжала тем временем орчиха, — Инстинкт самосохранения тоже на месте! И мужик сам себя уже не угробит.

— Нет, Ыгра, Вот шишка точно будет… Нет, не хочу. Некрасиво! — сказала Моя Мохнатик, как всегда, не докопавшись до самой ценной и важной внутренней сути. В данном случае — до внутренней сути моего лба.

— Да ладно, мой у себя на морде сам иероглифы ножом выцарапывает! — настаивала орчиха, — Вот безупречно-гладкая кожа — это действительно некрасиво. Ударь!

— Я боюсь, — снова вздохнула Моя Мохнатик, — Всё-таки он — Эльф, а не Орк, Эльфы более хрупкие… А вдруг череп сломается?

— Не сломается! — продолжала наседать орчиха, — Ударь! Он поймёт, как сильно ты его любишь, и другой раз никуда не убежит!

От этих слов у меня самопроизвольно перекосило лицо. «Бьёт — значит, любит!» — вспомнил я расхожий фразеологизм. И кто только придумал такую муть! Это же больно! В общем, теперь я знаю кто — орки!

Моя Мохнатик, кажется, прекрасно меня понимала, и, оглядываясь на орчиху, виновато сказала:

— Ты видишь, он не хочет!

— Странно, — на лице орчихи воцарилось искреннее недоумение, — А моему нравится… Иной раз он сам просит, чтобы я его хорошенько стукнула… — она почесала затылок, а потом задумчиво обхватила своими огромными пальцами широкий подбородок.

— Тогда цепь на него надень! — тут же напомнила о себе гномша.

— Ему в этом будет неудобно… — беспомощно зажалнила Моя Мохнатик, — Эта цепь для него — слишком тяжёлая! А вдруг дома пожар будет, или бандиты какие вломятся, а он и убежать-то не сможет!

— Ну, как хочешь, подруга, — неодобрительно буркнула гномша, — Только в следующий раз, когда он сбежит — больше не жалуйся! У меня, конечно, свои счёты со всеми посетителями «Синей Бороды», но не забывай, что твоего гаврика тоже там, вообще-то, поймали!

— Он больше не сбежит! — настаивала Моя Мохнатик. — Я с ним поговорю. Я ему объясню, что за подарком для любимого сына у нас и бабушка сходить может…

— За подарком для сына? — нахмурилась гномша, — В «Синей Бороде»? Это что ж за подарок-то? Хоть наши мужики крепкий эль и уважают, и бочками пьют, но даже мы грудничкам спиртное не даём!

— Да он в «Синюю Бороду» попал случайно! — оправдывалась за меня Моя Мохнатик, — Просто заблудился!

— И напился напоказ он тоже случайно? — подбоченилась гномша.

— Это он дурному влиянию поддался! — не сдавалась Моя Мохнатик.

Я аж прослезился от умиления. А Моя Мохнатик заметила это, достала откуда-то носовой платок и принялась подтирать мне слёзки:

— Дримуля, лапочка! Ну что ж ты опять раскисаешь! Не плачь! Всё хорошо, всё кончилось, ты уже дома… И ты уже трезвый! И мы все тебя тут очень-очень любим!

Я не смог издать ни звука, только пощупал свой ушибленный нос, первый раз порадовавшись, что моё любимое зеркало куда-то пропало. Наверное, то, что воцарилось сейчас у меня на лице, лучше было и не видеть.

Хотя, меня нервировало, что это видят собравшиеся дамы. И мне перед ними стало стыдно. А Мою Мохнатик — стало даже ещё и жалко. Эти-то две сейчас уйдут, а вот моей лапушечке и дальше на меня такого пялиться! Созерцать вот это! Я выхватил из рук моей ненаглядной носовой платок и прикрыл им лицо. Всё что ниже глаз.

— Дурному влиянию, значит, — серьёзно нахмурилась гномша, подбоченившись и держа в руке цепь так, словно это был ремень, которым она собиралась меня выдрать: — Это наши-то гномские традиции ты дурным влиянием называешь? Да у нас бабы тоже, между прочим, пьют!

Ой, только межрасового скандала сейчас не хватало!

— Так речь же идёт о «Синей Бороде!», — оперативно пискнул я, смекнув, как можно удачно перевести стрелки.

Но это, кажется, не сработало.

— А ты помолчал бы! — по-хозяйски, тяжёлым голосом ответила мне гномша, — Мне бы на твоём месте сейчас было бы безумно стыдно!

— Поверь, Домна, ему стыдно! — снова принялась оправдываться за меня Моя Мохнатик, — Видишь, и лицо прикрыл…

— В смысле, что я лежу, а дамы стоят? — я спешно подобрал ноги, стараясь подвинуться, и кивнул на освободившееся место.

Гномша, выпятив нижнюю губу, деловито дунула себе на чёлку, а потом заявила:

— Будь ты моим, я б тебя ударила! — и повернулась к Моей Мохнатику: — Так на цепь сажать, значит, не будешь?

— И скалкой бить? — тут же присоединилась к ней орчиха, — И сковородкой?

— Нет, — отрезала Моя Мохнатик.

— Так он же у тебя опять сбежит! — возмутилась гномша.

— Прими меры! Ну, хоть какие-нибудь! — добавила орчиха, — Ты хоть понимаешь, что когда мой муж с охоты пришёл, я твоего сначала вообще даже не узнала, настолько он был пьян! Это ещё ему несказанно повезло, что Домна пришла выбирать своего мужа из улова моего мужа.

— Да-да, очень повезло! — добавила гномша, — Потому что я на своего была так зла, что сначала вообще не планировала его даже забирать! Думала, пусть бы его орки съели! А там ещё и твой, оказывается, в качестве улова попался! А ты вообще себе представляешь — что это такое — отбирать эльфа у голодного орка? Особенно когда этот орк ещё и ни одного гнома не поймал?

— Да он ни одного гнома не поймал — потому что не ловил! — тут же ревностно заявил я, вспоминая все события, произошедшие со мной в «Синей Бороде», — И как это было похвально — нападать на лежачего эльфа! Выбрал самую лёгкую добычу…

— А ты моего мужа не принижай! — подбоченилась орчиха, — Может, поймать тебя никакого труда и не составило, но вот отбить такую ценную добычу у соплеменников — это тебе не шутки! — она повернулась к Моей Мохнатику и добавила: — Ты нам с Домной теперь должна. Обеим! Особенно мне. Мы на этой неделе без ужина, между прочим, остались! А у меня ребёнок! Маленький! — она снова оглянулась на меня: — Хотя твой — сам как ребёнок…

— Вы собирались… Моего занудочку… Съесть? — оторопело выдала Моя Мохнатик в несколько этапов.

— Да как ты могла подумать! — всплеснула руками орчиха. — Но твой занудочка нахамил гномшам, они взбесились, и нам пришлось весь вечер и всю ночь сидеть в убежище. А там еды нет!

От такого искажения фактов я поперхнулся. Никому я ничего не хамил! Я честно сказал гномихам, где запрятаны их потерявшиеся мужья! То, что они это восприняли как хамство — это не мои проблемы… Вернее, не так. Проблемы, похоже, очень даже мои. Но вина-то точно не моя!

Однако, спорить я не стал. Лень было. Да и народная мудрость гласит — с женщиной лучше не спорить. Особенно с чужой — она как торговка: ты ей одну монету золотом, а она тебе десять — но ржавчиной. А на орков я тоже поражаюсь! Во-первых, ведутся на гномьи разборки, словно дети малые, во-вторых, что это за убежище — где еды нету?

— Спасибо вам, девочки, — вздохнула Моя Мохнатик, — Спасибо что вернули мне моего лапусика… И за то, что мне свои методы предлагаете… Но я всё же попробую наши. Эльфийские, — она вздохнула и протянула мне Дрима-Дрована-Второго, — Вот, дорогой, видишь! Твоя любимая подушечка! Я её даже для тебя почистила …

Её? Карл! Это не она! Это он! Дрим-Дрован-Второй! И он — не подушечка! Это мой товарищ и брат! И любимый собеседник! В общем, сей момент мне было без разницы, я цапнул своего друга и ревностно прижал к груди. Только бы снова его не потерять.

— Вот смотри, я и Дроувизор сюда для тебя принесла… — продолжала Моя Мохнатик, — И с пультиком… Только ты ночью его включай потише…

И она протянула мне это пыточное орудие! Зачем… Карл, зачем!

Я не выдержал и заплакал. Опять. Прямо при гостях.

— Ну что опять такое, мой маленький шоколадный заинька! — тут же переполошилась Моя Мохнатик.

— Но ты же знаешь, что я не умею этим пользоваться! — навзрыд отозвался я. — И как сделать потише — я тоже не знаю!

— Но у тебя же есть мы… С мамой… — вытирая мне слёзки своими тонкими пальчиками, принялась утешать меня Моя Мохнатик.

— И не странно, что вы — вымирающий вид, — прогундосила гномша, — Мужик — а в технике разбирается хуже женщин!

— Он, таким церберваргом, опять от тебя сбежит! — мрачно подхватила орчиха, — Ты видишь, твои эльфийские методы не работают! Он опять у тебя плачет! Это значит, что что-то ему не нравится. Возьми-ка, подруга, скорее, скалку! Или нет, даже сковороду!

— Нет-нет-нет! — засуетилась Моя Мохнатик, — Я знаю, что ему должно понравиться обязательно! — передо мной моментально появился поднос, на котором стояла коробочка с аккуратными рядками профитролей.

Забыв обо всех своих недавних заключениях, я понял, насколько голоден. Ещё бы! Три дня в отключке пролежал, попробуй-ка тут не проголодаться!

Однако, я сделал то, что от меня требовали хорошие манеры:

— Угощайтесь, дамы! — сказал я, чувствуя, как всё моё существо заполняет досада: а вдруг им достанутся именно те сюрпризы, которых у меня ещё нет в коллекции!

Однако, дамы поморщились, покрутили носами, а Моя Мохнатик сказала:

— Девочки сладкое не едят.

— Ты хочешь сказать — сладкое едят только мальчики? — мне стало окончательно стыдно. Что я такой… Слабохарактерный.

— Да я не то имела в виду! — смутилась Моя Мохнатик, — Я имела в виду моих подруг… Домну и Ыгру… Так что это всё тебе…

— Хорошо, спасибо… — выдал я и осёкся.

Хотел было добавить, что съем потом, но орчиха и гномша пристально смотрели на меня и словно чего-то ждали. Не знаю, что на меня нашло, наверное, то же самое, что тогда в «Синей Бороде», когда я напоказ напился дрянного гномьего Эля. Воспоминания были неприятными. Но я аккуратно взял один профитроль из коробочки. Ладно. Ничего. Главное только — не начать снова вести себя как исполинский тролль. Тогда, гляди, может, и обойдётся.

Памятуя про тот самый алмаз, я откусывал очень аккуратно, долго катал профитроль во рту языком, медленно истирая резцами, чтобы только ничего твёрдого в нём не пропустить. А потом, проглотив пережёванную массу, всё-таки не выдержал и, глядя на гномшу в упор, завопил от возмущения:

— Он без сюрприза!

— Не убивайся, милый! — тут же суетно воскликнула в ответ Моя Мохнатик, — Я все сюрпризы заранее вынула, что бы ты зубы себе не обломал. И сложила в твой письменный стол… Как и всегда до этого…

Всегда до этого, Карл? Я был вне себя от возмущения. Так вот, оказывается, почему в профитролях сюрпризов не хватало! И вовсе не гномы, оказывается, тому виной! А я им уже успел столько гадостей в лицо наговорить! Ка-а-ак же некрасиво-то получилось…

— В такую красивую коробочку… — продолжала Моя Мохнатик, — В твою любимую… С хищненьким цветочечком… Кажется, там попались те, каких в коробочке ещё не было!

Я должен радоваться, Карл? Я что, помню, какие у меня были, а какие — нет? Теперь перебирать всё вручную… И вообще! Я хотел найти их сам. Это же самый кайф! И посчитать, в сколькие из профитролей эти сюрпризы не доложили. А теперь — вообще никакой интриги!

Да! Я очень обиделся.

Но виду не подал. Я ж хитрый! Зачем так подставляться?

— Твой что… До сих пор в игрушки играет? — пробасила гномша, явно обращаясь к Моей Мохнатику, но оглядываясь почему-то на орчиху, видимо, ища поддержки, — Плюшевый паучок… Дроувизор… Пультик… Сюрпризы из профитролей…

— Ничего вы не понимаете! — возмутилась Моя Мохнатик, — Это не игрушки! Это — фетиши! Это совсем другое!

Фетиши? Какое интересное, однако, слово. Надо будет запомнить… В следующий раз когда ко мне брат приедет, так ему и скажу, что у меня игрушек нет, я конкретный пацан, у меня — фетиши!

— То же самое. Только для взрослых мальчиков, — постановила орчиха, а потом добавила: — Мой тоже их целую пещеру насобирал! Только он не из вот этой непонятной вязнущей на зубах дряни их берёт… Бр-р-р… И как твой только это ест! А прямо из своих охотничьих трофеев! И я за него сама никогда не прожёвываю! — она подёргала на себе бусы из чьих-то костей, от чего те глухо загремели.

Я почувствовал, что сейчас мне станет дурно. Но тут мне на помощь пришла гномша:

— А мой фетиши из стен пещер добывает! — мечтательно сказала она, и сложила ручки замочком. Прямо с цепью, которую ими держала. Словно это была не цепь, а изящный паутиновый шарфик. Металлические звенья заиграли бликами, словно драгоценными камнями.

— Вот потому я и решила забрать моего из улова твоего мужа, — романтическим голосом продолжила гномша, — Когда вспомнила, как он мне их дарил…

— Зачем вообще было натравливать моего мужа с его друзьями и братьями на всех этих гномов, — пнула её локтем в бок орчиха, — Особенно учитывая, что твой муж был там, с ними… Если бы завязалась драка, его, между прочим, и убить могли! По-настоящему!

— Да незачем, — легкомысленно махнула рукой гномша, — Как оказалось, моего твой муж и его друзья и братья — даже и не поймали! — она пристально посмотрела на меня. — И всё из-за этого! Зачем ты его только пожалела!

— Но ведь Шеса — моя подруга! — ревностно возразила орчиха, — Я же знала, как она расстроится!

Тонкое трогательное мгновение было внезапно прервано грохотом открывающейся двери, потом звуком шагов. И в комнату (только тут я понял, что это была наша супружеская спальня) ввалился ещё один монстр. В нём я с ужасом узнал того самого гнома, который сидел в самом углу кабака «Синяя Борода» и меня жалел. Обвиняя во всех моих бедах Мою Мохнатик. Этот прохиндей, который настраивал меня против моей любимой и единственной! Этот подлюка, из-за которого я там так нарезался! Ведь если бы он не стал меня жалеть, я бы тогда не решил, что меня там любят и понимают, не вошёл бы, и не заказал бы себе эля!

— Ну что, устроили тайное собрание, курицы? — без всякого приветствия крякнул этот гном, особенно пристально задержав взгляд на мне, и добавив: — И ты тоже — курица?

— Шесочка! — послышался ему вслед выкрик Великой и Ужасной, — Я пыталась его задержать, но он…

Но он уже расталкивал локтями всех тех монстров, которые поначалу так меня испугали. Остановился прямо напротив меня, смерил недовольным взглядом, а потом заявил:

— Ну что, слизень ничтожный? Выкинул свой Дроувизор в помойку?

Я открыл было рот, да только ещё не придумал, чего буду говорить.

— А ты его включи! — продолжил наглый гном, небрежно косясь на названный предмет.

Я беспомощно уставился на лежащий на краю нашего супружеского ложа пульт. Моя Мохнатик поняла меня без слов, и уже через считанное мгновение Дроувизор был включён.

— Это сейчас по всем каналам крутят! — ликовал гном.

А я слушал и приходил в неописуемый ужас:

«Вчера все игроки мужской дровийской сборной подверглись нападению неизвестных и с тяжёлыми травмами были госпитализированы…»

— Как оно? — довольным голосом осведомился гном, — Тёмным устроили тёмную!

Хотя я не понимал, чему тут можно радоваться? Это же увечья! Это же тяжкие телесные повреждения! Это же… Надеюсь, по лицам их не били?

— Кто же мог такое сделать! — в ужасе выкрикнул я.

— Ваша сборная — просто слабаки! — продолжал исходить радостью гном, — Как мы их всех сделали! Так же — как и тебя!

Я подавился возмущением, ещё раз вспоминая, как все эти гномы, всем кабаком напали на меня одного — к тому же, на пьяного!

— Вы меня победили по одной единственной причине! — пошёл я на принципы, — Не потому, что вас там было так много, а я — один. А по другой. Мы же все тут прекрасно знаем, что я — сильнее вас. Вас всех! Вместе! Вы просто выиграли потому, что сделали то, чем я погнушался — поступили подло! А так, в прятки я получше вашего играю! Моя даже не догадывалась! А я вот тут сидел переодетый шкафом, всё смотрел, как она с этой своей новой любовью его шмотки по комнате собирает! Между прочим — это я их разбросал! — с этими словами я встал на ноги

— Зачем… Зачем ты это сделал! — тут же пришла в панику Моя Мохнатик, сидя на краешке кровати и глядя на меня снизу вверх: — Зачем ты с Дримом-Младшим — словно со врагом! Ведь это же твой сын! Не проезжего молодца, не соседа, не мужа моей подруги — твой!

— Сам поступил подло, а теперь ещё и хвалишься! — подхватил нахальный гном.

— Да в кого ты такая сволочь! — вторила ему гномша, раскручивая цепь в своей сильной руке.

— А в кого сволочь — я скажу тебе в кого! — победно выпалил гном поворачиваясь к гномше: — Если мужик ревнует к любимому актёру жены, к домашнему пауку, да даже к собственному сыну — Всегда виноваты бабы!

— Ну хватит уже, милый! — теперь гномша переключилась на него: — Ыгра, а ну-ка дай мне скалку! — она выхватила у орчихи означенный предмет и с громким звоном треснула гнома по металлическому куполу. Прямо промежду рогов.

Рога, Карл! Да она ему изменяет! Да что там — она ему! Всем посетителям «Синей Бороды» изменяют жёны, они там все были рогатые, если вспомнить! Хотя… Если они этих жён гребут гаремами… И им изменяет… Каждая… Это сколько же у них будет рогов?

Я прямо как представил… Где стоял, так и сел на пятую точку и схватился ладонями за лицо. В общем, оно у меня, явно, вытянулось. А гномша, тем временем, выхватила у орчихи сковородку и снова стукнула гнома по куполу.

Раздался гулкий звон.

Мне оставалось только радоваться, что бьют сейчас не меня.

Да только гному, кажется, хоть бы хны: как стоял, так и продолжил стоять, наслаждаясь тонким резонансом вибрирущего металла. Нет, конечно, купол на голове — это некрасиво, но сейчас я думал, что моим гениальным мозгам тоже не помешала бы такая же надёжная защита!

Гномша ударила своего благоверного ещё раз, и тут он заскандировал, как тогда в баре:

— Всех баб — в чулан! Всех баб — в чулан!

— Ыгра! — пошла на повышенные тона гномша, — Раз Шеса брать не хочет, подари это мне! — она взвесила в руке сковородку.

— Да я бы на твоём месте его не скалкой, не сковородкой, — обиженно выдала орчиха, — Я бы его на твоём месте булавой ударила! — она по очереди отобрала у гномши свои аксессуары, — И не говори, что булавы у тебя нету! — она сложила отобранные вещи аккуратной стопочкой у себя на локте и с трепетом добавила: — Это я Шесочке приготоваила — у неё особо тяжёлый случай! А вот твой сексист этого всего не заслужил!

— Булава есть у тебя! — тут же ответила на это гномша, — А у меня — боевой топор… Эдак долбану — и сразу напополам! И будет у меня вместо одного — два таких болвана!

— Всех баб в чулан! Всех баб в чулан! — продолжал скандировать сексист.

— Милый, сейчас ты узнаешь у меня, что синей может быть не только борода, но и чулок! — сказала в конечном итоге гномша, с чувством швырнула свою цепь на пол, вытащила из-за пазухи что-то означенного цвета, длинное, похожее на змею, хорошенько растянула в руках, а потом ловко накинула наглому гному на шею: — А ну пошли домой, веролом! У нас там с тобой предстоит длинный разговор!

У гнома перекосило лицо, он вцепился побелевшими пальцами в удавку, пытаясь стянуть её со своей шеи, да только боевой гномской женщине не было дела до всех потуг этого страдальца, она решительно направилась на выход, волоча за собой своего благоверного, и скрылась за порогом нашей с Моей Мохнатик супружеской спальни.

Я вздохнул с облегчением.

— Я тоже пойду, — принялась топтаться орчиха, — А то мой меня там уже заждался…