Джину после долгих и насыщенных событиями суток безумно хотелось спать, но все равно он больше часа проворочался в кровати, по сто раз взбивая подушку и путаясь в одеяле.

Не помогло — почти сразу незаметно для самого себя переключился на самобичевание за украденный аккумулятор.

Какой Николай подлец, зачем же я дал ему прокатиться на байке?

В нем Джин скакал по парившему в воздухе пиратскому фрегату, торопясь на отбывающий «Паломник».

Джин дернулся было, но тут же узнал его.

Незаметно вытерев глаза, вновь повернулся к Джину:

Н

о что это будет за правда?

Джин нехотя вывернулся из теплых объятий свернувшейся вокруг него кровати, встал босыми ногами на чуть шероховатый в массажных пупырышках пол и потянулся.

Завтрак прошел гораздо спокойнее, чем накануне: никто не вспоминал ни об университете, ни о вчерашнем неудачном празднике, ни об экспедиции «Паломника».

Кухонный робот довольно мигал зелеными индикаторами, разнося хозяевам пищу.

Костя, так и оставшийся со вчерашнего дня в гостях, экспрессивно жестикулируя и восклицая рассказывал о новой разновидности зверьков.

Костя, естественно, сильно сомневался в разрекламированных соперниками способностях зверьков.

С облегчением забрался в гараж и выехал из него на железной птице.

Хотя кто знает, как должен вести себя человек, (на) несколько лет запертый в тесных стенах межзвездного корабля, да еще побывавший на темных территориях дальнего космоса?..

— Слушай, Джин… А давай поедем на общественном транспорте? Мне так будет спокойнее. — вдруг сказал отец.

Чтобы скрыть смущение, Джин вывел карту города в общую с отцом дополнительную реальность и мысленно проложил маршрут, затрагивающий самые главные новинки и достопримечательности младше одиннадцати лет: гигантскую арку с водопадом, флореновый дендрарий, здание РУКПОДК…

РУКПОДК

До музея «ползли» на воздушном трамвайчике со скоростью не выше 160 км/ч.

Всеволод смотрел в окно на проплывающий внизу урбанистическо-природный пейзаж, но его взгляд был затуманен воспоминаниями чего-то давнего, когда-то произошедшего.

Мне не нравится. Черте что представляется от этого слова.

На обращенных к музею стенах окружающих его небоскребов топорщились чешуей огромные зеркала, перенаправлявшие солнечные лучи на приземистую достопримечательность.

А за рулем сидел живой человек! Человек высунулся из окошка:

Призраки прошлого, облеченные компьютером музея в «плоть и кровь», ходили по улицам, разговаривали, перещелкивались по нелепым наружным мобильникам.

Откинувшись на жестком сидении, Джин прикрыл глаза и попытался вздремнуть, однако вскоре почувствовал неприятное подташнивание — с непривычки от душного запаха бензина замутило.

Расплатился с водителем и вылез следом.

Рисунок созвездий практически не отличался от обычного, современного — он меняется в течение даже не столетий, тысячелетий.

Николай собирался в зал: домашние тренировки с голографическими компаньонами или индивидуальные по моньке его не привлекали.

Срок жизни людей значительно увеличился по сравнению с прошлым веком, но испытания успели наложить отпечаток на ее душе.

Он ненавидел отца и не любил детей из обеспеченных семей. А еще он очень любил свою мать.

Транспорт суетился высоко над головой и не мешал ни своим видом — благодаря инфракрасным фарам, ни звуком (ни звуками) — шум не пропускала специальная завеса.

— Любовь. — ответы Николая были сухие, краткие.

— Выучиться для начала надо. — проворчал парень.

— Э, да. Обычная семья. — но в голосе парня проскользнула нотка неуверенности.

Покрывавший стены, пол и потолок дымчатый кафель молочно-лилового оттенка чуть искрился, под ним неторопливо кружили разноцветные голографические рыбки.

Создавалось впечатление, будто Хейли находится в льдисто-прозрачном подводном гроте.

В самом деле, тут было чему удивляться: развязная нагловатая девчонка, с ног до головы покрытая татуировками и утыканная пирсингом, с короткой стрижкой и агрессивным макияжем, вдруг исчезла, спала с Ники, словно отжившая свое оболочка созревшей бабочки.

Но после того, как (кампутер пишет, что запятая лишняя) девушка узнала правду о своих-не своих (не нравится) родителях, она больше никуда не ездила — ни с ними, ни за их деньги.

И девушка впервые за долгое время ответила отцу без матных слов:

Несмотря на то, что Хейли не нравился вид из окна ее комнаты, жаловаться на свое жилище она бы не посмела:

Магазинчики и медцентр, конечно же, присутствовали, но никаких аквариумов и фитостен, а роботы-уборщики по одному на каждый подъезд, да и те устаревшие.

Ника села на скамейку у парадной и принялась ждать, разглядывая хиленький фонтанчик, наряду с скульптурами то ли эльфов, то ли нимф украшавший двор.

Но не сотворенные ради искусства объекты, аполевые (пробел) структуры своих соплеменников!

Но до Купта ей далеко, поэтому на брата Сал смотрела снизу вверх.

Кто-то из детей увлеченно творил и преобразовывал материю, а кое-кто устремлялся вглубь живых объектов, играя с сознанием мелких животных, в изобилии водившихся в тех местах, и даже, несмотря на запрет, хом`аннов и своих товарищей.

В конце концов, Вин рассердилась и заставила всех учиться отсекать чужое вмешательство.

Просто пришло время Разуму вылупиться из дремлющего состояния, а мальчик лишь сработал пусковым механизмом.

Она останется ввиде (пробел) совокупности тонких энергетических полей, нарушить (разрушить) которые не смог бы даже взрыв звезды — его энергия была слишком грубой, полевая структура б’уогга прошла бы сквозь нее, как вода в песок.

А носитель можно воссоздать или взять новый.

Все же думаю, что правильнее было бы сказать " а носителя можно воссоздать или взять нового".

Путешествия во времени осуществлялись с помощью уникального устройства, помогающего пробивать временные горизонты довольно точно.

Внешне аппарат выглядел как овальная комната внутри скалы с круглой платформой, вокруг которой были установлены конденсаторы и фокус-линзы энергии.

Но сущности — Сознания — развиваясь, по виду оставались без изменений.

Чем дальше в будущее поднимались б’уогги, тем ярче светился Барьер между мирами, заполняемый Зернами Сознаний.

Золотой век, правда, жилой и лабораторный комплекс теперь были недоступны для проникновения аборигенов.

Теперь обиталище б’уоггов скрывалось в малонаселенном районе, высоко в горах, в природном пещерном комплексе, слегка подправленном усилиями оннов.

Однажды в поселок вернулись двое б’уоггов, под руки ведя третьего.

Тот таращился вокруг бессмысленными глазами.

Прошлый владелец (а есть настоящий?) тела был практически мертв (это как? или мертв, или не мертв)!

Светило коснулось краем горизонта, когда Установку подготовили для отправки первой партии.

Подобрать быстро новое тело оказалось бы затруднительным, тем более никогда не делавшим этого ранее детям-м’уаггам (пробел).

К сожалению, вернуться было возможно только в события, произошедшие после перехода в будущее, но никак не до.

Это Маар, не умея противостоять нападению (он не «не умеет», он не хочет из-за этических принципов), инстинктивно швырнул в хищника тем (какие могут быть инстинкты у того, кто превзошел ограниченность материи?), что попалось под руку.

… камень сильно повредилносителя (пробел).

Теперь они оказались хозяевами целого мира, а не просто залетными грабителями, и надо было учиться управлять этим Миром…

Жадно припала к влаге губами — тело обезвожено, о нем стоит позаботиться, срочно наполнить его жидкостью.

Стартовая комната (тут не ясно чья комната — я даже сначала подумала, что «Стартовая комната» вообще, и потому понять не могла, что это такое вообще  ) отличалась от всех прочих помещений наличием кованного сундука с дизайном под старину (бееее — везде этот «дизайн» тычут).

Вот только команда Юнджи не стала брать с собой очки с треснувшим стеклом и розовую резиновую хрюшку.

А здесь совсем другой, куда более сложный рисунок.

Договорив, гнарош подошел к цзы’дарийцу, встал на одно колено и положил четыре руки на пол.

Вот они уже стоят рядом и перешептываются, как подружки.

Толстяк по-прежнему избегал прикасаться голыми руками к предмету, побывавшему в растворяющей органику жидкости.

Цзы’Наола закрыл глаза, до крови прикусив кулак. Физическая боль всегда помогала, возвращая назад из черной бездны вины, которую невозможно искупить.

Он же на обезболивающем! И проглотил-то таблетку совсем недавно!

Вроде бы страдания цзы’дарийца доставляли (доставили?)удовольствие, но сути произошедшего она так и не поняла.

— Если здесь больше ничего полезного нет, то предлагаю продолжить прохождение Лабиринта, — сказала американка, пытаясь вернуть мужчин в реальность.

Цзы'Наола ушел вперед и не оглядывался, так что Мара могла посылать ненавидящие взгляды его прямой спине, не опасаясь, что генерал заметит.

Смит начала понимать свирша, как никогда раньше. Желание убить назойливого спутника сродни наркотику — привыкание возникает после первой дозы.

Словесный поток из уст толстяка прервался лишь тогда, когда они дошли до весьма своеобразной инсталляции в стенной нише.

Шесть движущихся деревянных марионеток на ниточках.

Только отполированные до блеска деревянные детали — голова (головы), руки и ноги, присоединенные к телу (телам) шарнирами. Первая марионетка явно куда-то бежала, потеряв по дороге обе руки. Вторая сидела без головы и рук. Танцевальные па третьей могли бы выглядеть грациозно, если бы не отсутствие ноги. У четвертой руки-ноги были на месте, а сама она лежала на боку в позе эмбриона. Пятая и шестая увлеченно отрывали друг у друга руки.

А еще я думаю, что две команды именно сейчас сцепились и убивают друг-друга.

— Если это испытание, то скажи, пожалуйста, что здесь нужно сделать? — спросил генерал, не сводя насмешливого взгляда с Джейн.

— Возможно, их нужно расставить в правильном порядке, — осторожно предположила Джейн, — наш номер пять, а слева-направо марионетка по счету четвертая.

— Шесть, — отозвался толстяк, — а наш товарищ по счету второй.

— Тут совершенно не при чем (ни при чем), — хихикнул Юнджи из-за спины Мары, держа нож Джейн у её (это местоимение относится к Джеин, а не к Маре  )горла.

Когда успел обокрасть американку непонятно, — если кто-нибудь сделает хотя бы (хоть) один шаг в мою сторону, я прирежу девку (ее прирежу).

От испуга глаза индианки стали совершенно огромными.

Юнджи картинно провел лезвием воображаемую полосу поперек горла испуганно дергающейся индианки.

Юнджи лизнул Мару в ухо, продолжая тискать её грудь.

— Что? — выдохнула Джейн.

Юнджи продолжал выливать (лил) на Джейн отборную брань (грязь), оскорбляя её женское и человеческое достоинство так, как никто и никогда этого не делал.

Какой бы падшей и распутной индианка не была (ни была ???), а все же не заслужила ничего подобного (этого).

И если для негуманоидов такое поведение уже вошло в привычку, то пассивность генерала вызывала искреннее недоумение.

На глазах у четырех мужчин мешали с грязью двух женщин и всех (их) это, кажется, устраивало.

По крайней мере, никто не думал заступаться.

— Да, детка, — удовлетворенно кивнул Юнджи, — этот мир наш лишь потому, что все великие были мужчинами!

— Нет, не все! — Джейн сердито засопела, спокнувшись (споткнувшись) на именах великих женщин, которые именно сейчас никак не хотели вспоминаться.

Ну скажи мне кто!

Императрицы, которые были чьими-то женами и (или) дочерями (дочерьми)?

Юнджи, кажется, тоже входил (вошел) в раж, не забывая, впрочем, следить за генералом

Бабам нельзя доверить управлять даже маленькой фирмой, не то, что целым государством, обязательно бардак разведете (разведут)!

Женщина-руководитель гибче и дальновиднее мужчины-начальника, — Джейн села на любимого конька (мне отчего-то представился конек-горбунок  ) и в пылу спора уже начинала забывать (позабыла), при каких обстоятельствах ведется беседа.

Месторождение обнаружили полтора года назад пара фриков-геологов (геологи-фрики) на Талассо.

— Да потому что планета заселена негуманоидами, перерабатывающими родий в отходы своей жизнедеятельности.

— И вы решили уничтожить население целой планеты, чтобы захапать весь родий, — тихо сказал Юнджи, вытирая пот со лба, — Сладкая моя, да это ж геноцид.

Хахаль твой не дал бы мне спокойно поорать, обязательно вмешался (бы) и все испортил.

— Разговор с тобой еще не окончен, Смит, — зло сказал Цзы’Наола.

— Я такой массовой мокрухи не ожидал, конечно, — Юнджи так веселился, будто пересказывал сюжет захватывающего боевика, — видно было, что бабенка мутная.