Глава 4. Между рубежей

Джину после долгих и насыщенных событиями суток безумно хотелось спать, но все равно он больше часа проворочался в кровати, по сто раз взбивая подушку и путаясь в одеяле. Его мысли были столь же неугомонны. Попытался воспроизвести в голове очень надоедливую и прилипчивую мелодию из рекламы. Не помогло — почти сразу незаметно для себя переключился на самобичевание за украденный аккумулятор. Затем перескочил на сцену встречи с отцом: «Надо попросить у папы прощения…». Потом: «Какой Николай подлец, зачем же я дал ему прокатиться на байке? Пофлорен, что обещал. Не забыть перепрограммировать розетку!»

Запоздалый сон был не менее беспокойным. В нем Джин бежал, высоко подпрыгивая, по парившему в воздухе пиратскому фрегату, торопясь на отбывающий «Паломник». Почему-то на космическом корабле летела его мать, а не отец, и парень должен был передать ей ключи от каюты — Жанетт забыла их дома.

Джин проснулся от внезапно окатившего его ощущения угрозы, резко открыл глаза. В полумраке комнаты на краешке кровати сидел человек. Джин дернулся было, но тут же узнал его. Папа… Юношу поразил его внимательный, изучающий взгляд. На мгновение он почувствовал себя очень неуютно, будто его, голого, рассматривают под увеличительным стеклом.

Заметив, что сын проснулся, Всеволод смущенно отвел взгляд. Что-то его терзало… Незаметно вытерев глаза, вновь повернулся к Джину:

— Сынок… Прости, если напугал. Я просто… Я не хотел тебя будить. И прости, что так вчера вышло. Я меньше всего хотел тебя обидеть.

Глаза Джина защипало. Совсем нервы разболтались, как же он будет экзамены сдавать? С усилием взяв себя в руки, парень ответил:

— Папа. Это я должен просить у тебя прощения. Но… понимаешь, я так долго тебя не видел. Я… я забыл, каково это, иметь отца.

— Ничего… Ничего страшного, Джин. Мы вспомним. Вместе. И все будет замечательно.

Отец обнял сына, начал гладить по голове. Его прикосновения были очень чуткими, но в тоже время аккуратными и слегка настороженными, словно он боялся, что окружающая действительность — всего лишь зыбкий ненадежный мираж, и стоит сделать неверное движение, как он распадется, обнажая неприглядную и страшную правду. Но какой будет эта правда?

Джин поднял глаза на отца и тихо спросил:

— Папа, что там было? Что вы там встретили?

— Ничего, — чересчур поспешно отозвался отец. — Там ничего нет, я не вру. Ты давай, вставай, позавтракаем и вместе прогуляемся. Покажешь, что в нашем городе изменилось за одиннадцать лет.

Всеволод вышел за дверь. Джин нехотя вывернулся из теплых объятий свернувшейся вокруг него постели, встал босыми ногами на чуть шероховатый в массажных пупырышках пол и потянулся. Рано или поздно, но он разберется, что так тревожит папу.

Завтрак прошел спокойно: никто не вспоминал ни об университете, ни о вчерашнем неудачном празднике, ни об экспедиции «Паломника». Кухонный робот удовлетворенно мигал зелеными индикаторами, разнося хозяевам пищу. Так и оставшийся со вчерашнего дня в гостях Костя, экспрессивно жестикулируя и восклицая, рассказывал о новой разновидности зверьков. Исследовательский центр, в котором он работал, занимался в том числе генной инженерией и внимательно следил за достижениями соперников. А те вывели на Луне софок — что-то вроде смеси совенка, мотылька и кролика, очень пушистые, с маленькими крылышками. Характер у необычных созданий оказался добрый и дружелюбный, как у собаки, но главное, как утверждают ученые, они могут идентифицировать террористов из самой опасной группировки с обратной стороны Луны — Детей Черной Луны. Вроде как у софок для этого имеется некий дополнительный орган чувств, способный регистрировать мозговые волны. Принцип основан на том, что учение ДЧЛ, как и любая другая информация, влияет на психику, заставляя мозг последователей генерировать характерные импульсы. Софки улавливают эти импульсы и поднимают тревогу. Костя, естественно, сильно сомневался в разрекламированных соперниками способностях зверьков.

После завтрака Всеволод с Джином засобирались. Юноша решил повезти отца на аэробайке. Ему не столько хотелось показать папе город с высоты птичьего полета, для этого хватит и экскурсионного катера, он жаждал продемонстрировать свой мастерский пилотаж. Когда вышли из парадной, Джин нервно оглядел большой многоуровневый двор, но бывших одноклассников не заметил. Обрадованно зашел в гараж и выехал из него на железной птице.

Отец долго разглядывал чудо техники, даже ощупал и, если Джину не показалось, обнюхал машину. Он вообще вел себя как-то странно… Хотя кто знает, как должен вести себя человек, несколько лет проживший в тесных стенах межзвездного корабля, да еще побывавший на темных территориях дальнего космоса? Через какие-то полчаса Всеволод закончил осмотр. Джин успел задремать, распластавшись по нагретой солнцем стене гаража.

— Слушай, Джин… А давай поедем на общественном транспорте? Мне так будет спокойнее. — вдруг сказал отец.

От столь неожиданного предложения юноша мгновенно проснулся. Он уже успел нафантазировать, как поразит папу своими непревзойденными аэробайкерскими талантами: улетит с ним ввысь на максимально допустимую высоту, а потом ринется к земле… Видно, сегодня его мечтам не суждено будет сбыться.

Чтобы скрыть смущение, Джин вывел карту города в общую с отцом дополнительную реальность и мысленно проложил маршрут, затрагивающий самые главные новинки и достопримечательности не старше одиннадцати лет: гигантскую арку с водопадом, флореновый дендрарий, здание университета освоения дальнего космоса… Всеволод внимательно и по меркам Джина чересчур медленно изучил иконки с мини-заметками по каждому объекту и начал вносить правки. После его корректировок из выбранных сыном достопримечательностей остался только УОДК.

— Я подумал, — замявшись, проговорил отец, — я здесь так давно не был. Новинки, конечно, хорошо. Но душа просит того, что осталось неизменным за прошедшие годы. Джин, мне нужно за что-то зацепиться в этом новом мире.

Джин молча кивнул, старательно пытаясь скрыть раздражение. Мало того, что папа на аэробайке отказался полететь, так еще и выбрал… Кстати, что он выбрал? Первым на очереди оказался Музей начала XXI века. Прекрасно! Джин последний раз был там лет тринадцать назад, с бабушкой и дедушкой, и ничего интересного не запомнил.

До музея ползли на воздушном трамвайчике со скоростью не выше 160 км/ч. Всеволод смотрел в окно на проплывающий внизу городской пейзаж, но его взгляд был затуманен воспоминаниями чего-то давнего, когда-то произошедшего. Наконец, зелень внизу растворилась в грязно-сером асфальте, увитые флоренами небоскребы сменились скучными приземистыми строениями: въехали на территорию музея.

Тщательно оберегаемый кусочек прошлого занимал целый квартал. Сверху он выглядел как темный провал посреди светлого, устремившегося ввысь городского массива. На обращенных к музею стенах окружающих его небоскребов топорщились чешуей огромные зеркала, направлявшие солнечные лучи на приземистую достопримечательность. Иначе на улицах старого квартала всегда бы царил полумрак.

Внутри музея курсировал свой транспорт, потому Златогорским пришлось выйти. Они с любопытством осмотрелись: улицы узкие и заасфальтированные, воздушные трассы отсутствуют. Юноша поежился, озирая небо — пустота над головой выглядела зловеще. Редкая паутина черных проводов, кое-где перечеркивавшая небо, не могла восполнить отсутствие многоуровневых дорог. А дома: низкие, не выше двадцати пяти этажей, серые, голые. Деревья растут только на земле, совсем редко и все какие-то чахлые.

Зарычало, зашумело, отца с сыном окатило бензиновой вонью — это подъехало такси. А за рулем сидел живой человек! Он высунулся из окошка:

— Э-э-экскурсия, экскурсия! Не проходим мимо! Настоящая живая экскурсия!

Джин хотел было послать крикливого мужика подальше, но отец уже полез в допотопный автомобиль. Юноша, стиснув зубы, прополз следом, с трудом устроился на тесном неудобном заднем сидении — оно даже не попыталось помочь принять удобную позу, оставаясь неподвижным и безучастным к страданиям пассажира. Джин выглянул в окно. Прекрасная экскурсия! Обзор нулевой, сидеть неудобно, запах мерзкий. Отца, похоже, все перечисленное вполне устраивало.

Снова зашумело, автомобиль завибрировал и тронулся с места. Дополнительная реальность во всех красках показывала жизнь людей начала двадцать первого века. Призраки прошлого, облеченные компьютером музея в «плоть и кровь», ходили по улицам, разговаривали, перещелкивались по нелепым наружным мобильникам. По проезжей части неторопливо двигались колесные машины. Шум прошлого оглушал.

Ради интереса Джин отключил дополнительную реальность. Окружающее пространство тут же опустело: исчезли люди, голуби и автомобили, замолк гомон толпы и гул моторов. Стало спокойно и тихо, если не считать ворчания везущего их такси. А еще стало немного грустно. Без компьютерной иллюминации музей представлял собой заброшенное и жалкое место.

Откинувшись на жестком сидении, Джин прикрыл глаза и попытался вздремнуть, однако вскоре с непривычки от душного запаха бензина его замутило. Парень попросился на свежий воздух, и когда такси затормозило перед перекрестком, с неимоверным облегчением выбрался наружу и вдохнул полной грудью. Ну все, назад он не полезет!

Всеволод так и не сумел загнать сына обратно в экскурсионный кусок древности. Расплатился с водителем и вылез следом. Перекресток венчал торгово-развлекательный центр, весь обвешанный рекламой и декорированный футуристическими деталями. По меркам прошлого он считался крупным и модерновым, но сейчас, на фоне изящных современных зданий-колонн, казался грубым и аляповатым. За его массивными боками виднелся краешек небольшого скверика со скульптурной группой. Всеволод предложил прогуляться в ту сторону, Джин промолчал.

Шагая, сын рассерженно косился на отца — вместо того, чтобы смотреть по сторонам в поисках «зацепок» для своей души, тот во все глаза уставился на небо, будто увидел там нечто совершенно нереальное. Например, приземляющийся орбитальный корабль. Джин включил дополнительную реальность и тоже окинул взглядом высь. В виртуальном городе началась ночь, на небо высыпали блеклые звезды. Рисунок созвездий был самый обычный, современный — на его изменение требуются тысячелетия.

— Сынок, покажи мне, пожалуйста, Большую Медведицу.

— Папа, да вот же она! — Джин ткнул пальцем в знакомое каждому скопление звёзд и недоуменно покачал головой.

— Где? Я не вижу ковша...

— Какого ковша? Папа, ты чего?

Джин поморщился. Ну и шуточки у него! Большую Медведицу — это характерное созвездие в форме неправильного пятиугольника — отыщет любой ребенок.

Николай собирался в спортзал: домашние тренировки с голографическими компаньонами или индивидуальные по моньке его не привлекали. Он предпочитал видеть рядом с собой живых людей. Ходил в зал пешком, в одиночку, и прогулка доставляла ему не меньшее удовольствие, чем сами физические упражнения. Она позволяла побыть наедине с собой и приводила мысли в порядок.

— Коль! — позвала из прихожей мама, — я на работу. Ты после тренировки домой?

Ангелина Николаевна заглянула в комнату, где сын переодевался в спортивную форму. Ему осталось обернуть вокруг ступней кроссноски. Прыгая на одной ноге, он пропыхтел:

— Ага!

Мама с облегчением спряталась за дверь: сегодня сын никакими противозаконными вещами заниматься не будет. Николай был поздним ребенком — ей недавно исполнилось пятьдесят шесть, но срок жизни людей значительно увеличился по сравнению с прошлым веком. Внешне женщина выглядела прекрасно, однако испытания успели наложить отпечаток на ее душе. Когда Ангелине было всего десять, её отца убили в Марсианской войне, на которую он отправился добровольцем. Дальше девочка росла с одной матерью. Жили душа в душу, не теряли друг дружку из виду, даже когда Ангелина поступила в институт и переселилась к молодому человеку, Павлу. Но на третьем курсе девушку ждала новая потеря: мать трагически погибла под предшественником аэробайка — мотолетом. Двигатель отказал, и машина свалилась с небес на толпу внизу, убив двух женщин, одной из которых и была ее мама.

Испугавшись новых потерь, Ангелина порвала с Павлом. Долгое время не стремилась создать семью, отталкивала от себя мужчин, хотя Павел изредка появлялся в ее жизни. У него был сильный характер, и он привык добиваться своего. Неудивительно, что в конце концов они с Ангелиной поженились. Муж, правда, много времени проводил на работе и почти не уделял сыну внимания, но женщина все равно была счастлива — она уже поверила, что все будет хорошо. Но лет через десять Павел оказался «за решеткой», попавшись на торговле оружием с террористами.

Ангелине без мужа-добытчика, без родителей, которые бы предложили руку помощи в тяжелую минуту, пришлось устроиться на вторую работу. Ей не хватало времени на сына, которого она безумно любила. Николай рос, чувствуя себя покинутым и одиноким. Денег постоянно ни на что не хватало. Юноша знал, что такое беречь каждую копейку и при заказе продуктов в интернете стиснув зубы пролистывать страницы с дорогими и хорошими товарами, отправляясь в самую дешевую часть списка… Он не посещал кружки и курсы, на которых ходили все его сверстники. Он ненавидел отца и не любил детей из обеспеченных семей. Но он очень любил свою мать.

И все-таки Николай решил поступать в Ручку. Он хотел заработать много денег честным, законным путем, и тогда жениться на Нике и улететь далеко от прежней жизни — на Луну, забрав маму с собой. Подруги у Ангелины имелись, но у них были свои семьи… Радужные грезы юноши прятались глубоко в сердце и бережно оберегались от чужих ушей. Николай боялся, что стоит расслабиться, выплеснуть их наружу, и он лишится живительной силы, питающей его мечты. Он должен быть храбрым, мужественным человеком, жестким и сильным духом. Только тогда он сможет выковать из своих неосязаемых призрачных грез крепкую и неподвластную бурям жизни реальность.

После тренировки Николай неторопливо шел домой, с наслаждением вдыхая прохладный вечерний воздух, пахнущий хвоей: под обсаженной барбарисом висячей аллейкой чуть шелестели от ветра верхушки кедров. Тонущее за горизонтом солнце хваталось последними лучами за верхушки зданий.

Калинин в зале выложился на полную, вымотался и теперь мечтал о крепком чае и теплой кровати. Он уже почти добрался до дома — чуть фосфоресцирующая аллейка незаметно спустилась к земле и влилась ручейком в широкую наземную пешеходную зону. Вокруг светящихся верхушек флоренов роились ночные мотыльки. Транспорт суетился высоко над головой и не мешал ни своим видом — благодаря инфракрасным фарам, ни звуками — шум не пропускала специальная завеса.

Николай выбрался на посыпанную серебристым песком дорожку, ведущую непосредственно к его подъезду. На ней стоял мужчина. Ухоженный, в костюмчике, весь свежий и благоухающий дорогими духами. Николай почувствовал отвращение — незнакомец чем-то напомнил ему Джина. Юноша хотел было пройти мимо, но тот придержал его:

— Здравствуйте! Я провожу устный опрос по заказу Института исторических исследований. Проводится сравнительный анализ причин вступления в брак в начале века и на сегодняшний день. Исследование комплексное, включает в себя устный опрос граждан. Буду очень признателен, если Вы ответите на несколько вопросов. Это не займет много времени.

Николай кивнул. Интервьюер не был ему симпатичен, но не отказывать же только по этой причине?

— Как к Вам обращаться? — мужчина говорил размеренно, даже чуть сонно.

— Николай Павлович. А к Вам?

— Александр. Вы извините, не хочу Вас сильно задерживать, могу задать вопросы и по дороге.

Они неторопливо пошли по тропинке, дом Калинина уже виднелся за флоренами.

— Николай Павлович, скажите пожалуйста, как Вы относитесь к созданию семьи?

— При условии обоюдных чувств — положительно.

— Состоите в браке? — Александр поднял брови, что немного взбесило юношу.

— Нет.

— А планируете вступить в него в будущем? Естественно, если все сложится.

— Да.

— Какую причину для вступления в брак Вы считаете главной?

— Любовь.

Ответы Николая были сухими, краткими.

— У Вас уже есть избранница? — тон Александра стал немного заискивающим.

— Да.

— Здорово! Какой процент времени вы проводите вместе? — с фальшивой, как показалось Николаю, заинтересованностью сказал Александр.

«И чего я на человека въелся? — пожурил себя парень. — Дали работу, вот и выполняет. А то, что он противный такой… не виноват же.»

— Когда как. Конкретной цифры не назову. Почти все свободное время… — Николай чуть смягчил тон.

— Молодец! А когда жениться планируете, при каких условиях?

— Выучиться для начала надо. — проворчал парень.

— Это правильно. Но что в приоритете? Образование и ...? Жилье, работа? Без чего сможете обойтись, а без чего нет? — под мягкой поступью собеседника чуть поскрипывал песок.

— Образование — да, а дальше разберемся. — Николай смотрел прямо, хмуря брови.

— Ладно. А детей заводить собираетесь?

— Конечно.

— Сколько хотелось бы? — Александр ускорил шаг, чтобы не отстать от юноши.

— Ну, двоих, наверное.

— А семья, родители являются для Вас важным фактором? Ох, не торопитесь Вы так! — взмолился интервьюер.

— Может быть… — Николай постарался идти медленнее, это оказалось непросто — ноги будто сами стремились перейти на бег.

— Ваша девушка познакомила Вас со своими родителями? — отдышавшись, спросил Александр.

— Э, да. Обычная семья. — в голосе парня проскользнула нотка неуверенности.

— Правда? Расскажите поподробнее!

— Простите, мы уже почти пришли...

— Ну ладно, ладно. Последний вопрос: после свадьбы как планируете жить дальше? В чьей квартире, или сами жилье строить будете?

— Я не хочу сидеть ни у кого на шее.

— Благородно. В родном городе, наверное, останетесь?

— Нет… То есть. Посмотрим, как все пойдет, но, если получится, переселимся на Луну.

— Вот как? — голос Александра изменился. Стал каким-то… холодным? Николаю вдруг сделалось не по себе. Словно он выболтал нечто важное. Да какая интервьюеру разница, ничего преступного в его желаниях нет. Но неприятный осадок все равно остался.

Они уже проходили мимо музыкального фонтана, располагавшегося напротив парадной Калинина. По ту сторону водяных кружев в противоположном направлении шагала очень милая девушка: стройная, с вьющимися каштановыми волосами до плеч, одетая просто, но со вкусом. На миг она подняла пронизывающий взгляд, словно требовала обратить на себя внимание. Ни Александр, ни Николай этого не сделали: первый о чем-то задумался, а второй не интересовался другими девушками. У него была одна, любимая — Ника, и остальные его не волновали. Красотка рассерженно отвернулась и ускорила шаг.

Ника, полностью обнаженная, задумчиво стояла перед зеркалом в ванной комнате. Покрывавший стены, пол и потолок дымчатый кафель молочно-сиреневого цвета чуть искрился, под ним неторопливо кружили разноцветные голографические рыбки. Создавалось впечатление, будто Хейли находится в льдисто-прозрачном подводном гроте. По полу, вытягивая многочисленные ложноножки, ползал оранжевый коврик, впитывая остатки натекшей с Ники воды: девушка в этот раз не захотела перелезать из ванной в похожую на перламутровую раковину сушильную камеру. Хейли любовалась в зеркале своим покрытым каплями телом, пока умное устройство грузило из интернета всевозможные варианты облика. Потом Ника развела руки в стороны и с помощью мысленного управления начала пролистывать в зеркале наиболее популярные наружности. Вот волосы отражения почернели и заплелись в многочисленные косички, кожа покрылась сильным загаром. Не то. Изображение послушно изменилось — короткие волосы приобрели нежный розовато-серебристый оттенок, глаза заголубели, кожа стала бледной, словно фарфор. Не то. Строгий пучок на затылке, тонкие изогнутые брови, матовая бархатистая кожа… Шевелюра цвета сочной вишни, зеленые искры под густыми ресницами, легкий золотистый загар… Не то, не то, не то!

Разозлившись, Ника смыла с волос краску, специальным средством удалила надоевшие тату, замазала кремом для регенерации дырки от пирсинга. Потом в самых неоранжских одеждах вышла из дома и заглянула в ближайший салон отрастить волосы. На обратном пути прикупила в бутике новые шмотки. Ника становилась самой собой.

Вернувшись, девушка как обычно столкнулась в прихожей с родителями. Мать начала было свои привычные причитания, но, разглядев дочь, замолчала. В самом деле, тут было чему удивляться: развязная нагловатая девчонка, с ног до головы покрытая татуировками и утыканная пирсингом, с короткой стрижкой и агрессивным макияжем, вдруг исчезла, соскользнула с Ники, словно отжившая свое оболочка созревшей бабочки. Обнажилась много лет скрываемая от мира истинная суть.

Настоящая Ника была неискушенной во многих вопросах, не входивших в область интереса последователей оранж: например, как флиртовать и как реагировать на повышенное внимание со стороны представителей мужского пола. Ведь она, наконец, стала выглядеть как девушка. Весьма милая девушка: волны мягких каштановых волос до плеч, глаза теплого орехового цвета, застенчивый румянец на щеках… Нике вдруг очень захотелось найти Николая и пройти мимо, словно не замечая, чтобы проверить, узнает ли он ее...

Родители позвали ужинать. Обычно дочь добиралась до стола спустя полчаса, когда мать с отцом уходили с кухни, оставляя ей наполненную тарелку. Сейчас Ника подошла сразу, уселась на свое место и схватила ложку, выражая готовность присоединиться к семейной трапезе. Отец, откашлявшись, заговорил — тихо, словно стесняясь своих слов:

— Доченька, до поступления осталось совсем мало времени, а мы с мамой так и не поздравили тебя с окончанием школы. Так вот… Кхм…

Ника знала, почему не поздравили. Дома она появлялась поздно, уходила рано, на любые попытки родителей заговорить с ней хамила и пряталась в своей комнате. Но если она хочет поступить в ручку, она должна, обязана встретиться со своими страхами лицом к лицу. Поэтому девушка не стала огрызаться, как обычно, а вопросительно уставилась на отца. Тот еще больше смутился. Хотя… разве компьютер может смущаться? Имитация…

— Мы купили путевку на недельку, на четырех человек. На Остров разумных дельфинов. Бери с собой своего друга, кхм, Николая.

Ника оцепенела. Путешествия были ее страстью, а еще она обожала дельфинов. Но после того как девушка узнала правду о не совсем своих родителях, она больше никуда не ездила — ни с ними, ни за их деньги. Николай же себе путешествия позволить не мог: свободных денег и времени на это у него не было.

Дельфины… Разумные дельфины! Это существа на самом деле и так разумны, однако найти взаимопонимание с ними люди смогли только сейчас. На дельфиньем острове была развернута программа по общению с этими восхитительными существами. Ника заколебалась, и отец продолжил:

— Доченька, мы так давно не отдыхали всей семьей. Поговори с Колей.

И девушка впервые за долгое время ответила отцу без матерных слов:

— Я… подумаю.

Ника знала, что по вторникам Николай ходит на тренировки. Она решила подсторожить друга у его подъезда. Несмотря на то, что Хейли не нравился вид из окна ее комнаты, жаловаться на свое жилище она бы не посмела: просторные квартиры на два этажа и более, в парадных фитостены чередуются с аквариумами, в которых плавают живые рыбки, освещение естественное благодаря хитрой системе зеркал. А еще в здании и рядом с ним имеется все необходимое для жизни — магазины, салоны, кружки… По сравнению со всем этим дом Николая выглядел убогим. Магазинчики и медцентр, конечно же, присутствовали, но никаких аквариумов и фитостен, а роботы-уборщики давно не справлялись со своими задачами. Фасад зарос неряшливым плющом.

Ника села на скамейку у парадной и принялась разглядывать хиленький фонтанчик, наряду с скульптурами то ли эльфов, то ли нимф украшавший двор. Искусственный интеллект фонтана, отследив повышенное внимание со стороны потенциального зрителя, ожил и устроил настоящее водяное шоу под музыку Чайковского.

Николай показался не скоро и… не один. Девушка сразу узнала второго человека — это был их семейный психолог. Ненавистный Евгений. Уж с ним-то Ника не хотела встречаться ни при каких обстоятельствах. Она неторопливо встала со скамейки и пошла к выходу со двора, по другую сторону вовсю разошедшегося фонтана. Её никто не окликнул.

Вот, значит, как! А ей-то показалось, что родители сами, один единственный раз в своей тусклой машинной жизни приняли самостоятельное решение! Теперь ни о каком острове разумных дельфинов и речи быть не могло. Тем более что к этому приложил руку Евгений.

Вернувшись домой, Ника привычно заперлась в своей комнате. В этот раз «родители» даже не успели перехватить ее у входной двери. Их вопрос: «Ника, что ответил Коля? Он согласился?» — остался без ответа.