5. Сказка о подарке

Наташе

— Мастер, мне кажется, я, наконец, сделал стоящую вещь.

Старый чеканщик посмотрел на юношу — этот ученик никогда не был доволен собственной работой и только спустя семь лет обучения произнес эти слова.

— Хорошо, — ответил старик. Он всегда выбирал такой путь — не хвалить учеников и не ругать, но дать возможность проверить, правы ли они. — Что ты станешь делать со своим творением?

— Подарю другу, — юноша, поворачивал в руках большую медную тарелку с рельефом: в центре — звездное небо и человек, сидящий на скале, а по краю тарелки — лианы и птицы. — Ведь я сделал это для него.

Мальчик радовался слишком сильно. Старый мастер знал, какую боль может причинить такая радость, если не с кем окажется ее разделить. Но и тут он не изменил принципам и не предупредил ученика.

— Хорошо, — повторил чеканщик, — сделай это, и когда кто-нибудь примет твой подарок, возвращайся ко мне.

— Я обязательно вернусь, учитель, — пообещал юноша, — я научился делать немногое, а хочу уметь всё.

Он словно и не заметил оговорки мастера — «кто-нибудь примет твой подарок», а не «друг примет» — наверное, потому что был слишком счастлив.

По правде сказать, тарелка вышла не очень. Юноша оказался хорошим художником, но переносить рисунки на медь — сложнее, чем просто рисовать. Первый год он, еще мальчишка, испортил так много заготовок, что для отправки их в кузницу, на переплавку, пришлось нанять телегу. Во второй испорченного стало меньше, но мальчик упорно работал, забрасывал Мастера вопросами о том, как сделать то и это, и пробовал все, сложное и простое, не ожидая терпеливо, пока изучит азы, обретет опыт и начнет сам понимать, какие приемы и инструменты нужно применять в каждом случае. Мастер и тут не мешал ему. На третий год мальчик перестал спрашивать и полностью доверился учителю, но потом принес из дома чудесной работы кувшин и спросил, сколько времени нужно, чтобы сделать одну такую вещь. И узнав ответ, заметил: если на один красивый кувшин может уйти целый год, то как же мало он сможет сделать даже если станет мастером прямо завтра! — и снова налег на учебу. Четвертый и пятый годы обучения прошли спокойнее, но юноше не нравилось все, что он ни делал, хотя дважды мастер готов был отказаться от своего принципа и похвалить ученика. На шестом году парень читал много книг и часто пропадал на целую неделю, а потом возвращался и рисовал, рисовал… И вот теперь он сделал то, что сам признал удовлетворительным.

Ученик еще раз оглядел свою поделку и отправился к другу.

Тот, увидав подарок, смутился. Он-то сразу заметил все недостатки: форма тарелки неровная, пропорции в человеческой фигуре не соблюдены, а узор несимметричен.

— Экий уродец, — не сдержавшись, заметил он, имея в виду фигурку человека.

Ученик чеканщика, потрясенный и огорченный, глянул еще раз на свою работу, и совсем затосковал.

— Ты прав, — сказал юноша, — тарелка ужасно уродлива. Прости, что не смог создать для тебя ничего лучшего. Пойду, выброшу эту вещь.

И в самом деле ушел.

Только сказать — одно, а сделать — другое. Ученик чеканщика шел по улице и присматривал траву погуще или канаву поглубже, чтобы швырнуть туда своего уродца, а руки не поднимались, даже когда он совсем решался выкинуть тарелку. Улица сменилась пригородом, а пригород — проселочной дорогой, а он все шел и шел, и пальцы, сжимавшие выпуклый медный диск с чеканкой, давно онемели. Только ощутив усталость, он сел передохнуть на какой-то камень. До этого мгновения юноша и не знал, что существует такое одиночество. Но как это случилось? Другу не понравился подарок, и он назвал его — совершенно справедливо — уродливым. «Но можно было выразиться хоть чуть-чуть деликатнее!» — подумал ученик чеканщика, и тут же решил, что не прав. Друг может произносить любые слова, которые считает нужным, не заботясь о том, какое впечатление они произведут. Ведь и сам он не очень-то заботился о впечатлении, когда принес другу недостойный подарок.

Юноша вдруг понял, что уже почти ночь, а он совсем один на пустой и темной дороге, голоден и нуждается в приюте и ночлеге. Надо было возвращаться, но он не помнил, откуда пришел и в темноте не мог сориентироваться. Страннику помогли огни, загоревшиеся вдалеке. Решив спросить дорогу у тех, кто их зажег, юноша встал и пошел навстречу огням.

То оказалась стоянка кочевого племени Людей Ветра. Гостеприимные, они обрадовались случайному путнику, вышедшему к их кострам. Юношу накормили; он старался спрятать свою тарелку, но конечно, не мог, и, наконец, привлек достаточно внимания, и старший из Людей Ветра спросил его:

— Что это за сокровище ты несешь с собой?

Гость отчаянно покраснел. Он не хотел рассказывать свою историю и ответил так:

— Вовсе не сокровище. Я нашел эту тарелку на дороге. Может, ее потерял кто-то из вас?

— Сейчас спросим, — пообещал старший.

Он велел бросить клич по всей стоянке и один за другим его люди подходили к костру, смотрели на тарелку юноши и уходили. С каждой минутой он мрачнел все больше — ученик чеканщика надеялся, что тарелка понравится кому-то и он захочет взять ее и признает своей, но этого не случилось. Люди Ветра были слишком честными, но юноша, конечно, решил иначе: его уродливое творение никому не приглянулось.

Он остался в шатре племени странников до утра, а на заре они снялись с места и отправились в путь, дав юноше суму с припасами и рассказав, где искать город.

Странное дело, но за сутки он так и не сумел дойти до родного города и нашел себе приют в траве на обочине, постелив походное одеяло. К сожалению, ночью мимо него проходила ватага разбойников, с вожаком, злым от того, что за несколько дней его ребятам не попалось ни одного богатого путника. Он зорко смотрел по сторонам и даже в темноте заметил спящего в траве человека.

— Смотрите, кто тут у нас, — присвистнул разбойник и потянул со спящего одеяло, — а ну-ка, просыпайся!

Ученик чеканщика вскочил и обнаружил себя в кольце странных людей, вооруженных кто чем.

— Что же, дружок, ты спишь на нашей земле, — сказал главарь, — и придется тебе за это заплатить. С тебя один золотой. Нет, два, ведь ты не спросил у хозяев земли разрешения спать на ней.

— Эта земля не сказала мне, что она ваша, — ответил юноша, не слишком вовремя решив поспорить, — и у меня нечем заплатить.

— А это мы сейчас проверим. Ребятки, встряхните-ка его как следует!

Разбойники, окружившие юношу, обыскали его и перетряхнули все вещи и убедились — взять с бродяги действительно нечего.

— Демоново невезенье! — выругался их старший, — можно подумать, на свете вообще не существует ни золота, ни тех, кто носит его с собой.

И тут юноше пришла в голову одна мысль.

— Постойте, — сказал он, — вот эта вещь — самое ценное, что у меня есть, — и кивнул на тарелку, лежавшую в общей куче.

— Эта? — главарь взял чеканный медный лист, повертел его в руках и переспросил, — а ты не врешь? Она волшебная? Выглядит не очень. Видел я ценные вещи и твоя на них не похожа.

— Ну, сама по себе она, может, и не ценна, — признал очевидную истину юноша, — но это карта к сокровищам. Вот тут на краю — видите, узоры? Это шифр, который укажет дорогу к скале, где зарыт клад...

Он принялся описывать подробности, и увлекся, не замечая, что перескакивает с одного на другое: поведал сначала, как ему досталась тарелка-карта, свои приключения перед этим и позже, когда он искал сокровища. Уже наступило утро, а ученик чеканщика все рассказывал и рассказывал.

Разбойники разожгли костер, зажарили на огне какую-то дичь, перекусили сами и предложили еду юноше. Недолго думая, он протянул свою тарелку куда «повар» -разбойник и положил отлично прожаренный кусок мяса. Ученик чеканщика поблагодарил и стал есть, не прерывая, однако, рассказа. Остановился он, только когда совсем охрип.

— Да-а-а, — улыбнулся главарь разбойников и хлопнул паренька по плечу, — ты знатный враль! Даже на турнире сказочников я не слышал такой занимательной истории! Однако в ней нет ни слова правды.

— Но почему? — удивился юноша, — откуда вы можете знать?

— А вот откуда, — разбойник кивнул на тарелку которую странник протянул за едой и где остались кости от дичи, — будь посудина ценной, ты обращался бы с ней совсем по-другому. Берег бы и лелеял и считал бы кощунством есть из такой замечательной тарелки.

Юноше пришлось признать его правоту.

Разбойники не сделали ему ничего плохого и отпустили, и даже помогли сесть в телегу, ехавшую в город. Но оказалось, что хозяин телеги направляется не в тот, где жил юноша, а в соседний на ярмарку посуды. И ученик чеканщика, недолго думая, решил поехать с ним и попытаться продать там свою несчастную тарелку.

Ярмарка не разочаровала его. Тут было место и время абсолютно для всего и его товар охотно приняли в одной из лавок, обещали подыскать покупателя и взять с него приличную цену.

Обнадеженный, юноша бродил по ярмарке. Он видел поделки, в сравнении с которыми его тарелка казалась почти прекрасной, и обретал уверенность, что уж его-то изделие обязательно купят. Но когда в конце ярмарочного дня он пришел к хозяину лавки, тот с сожалением вернул ему медный диск с чеканкой.

— Как же так! — воскликнул юноша, совершенно расстроенный. — Неужели не нашлось ни одного желающего?

— Был муж, который хотел купить ее для жены, но она сказала, что такие узоры уже не в моде. И еще тарелка очень понравилась одной девочке, но у ее матери совсем не осталось денег.

Полный отчаяния, ученик чеканщика забрал свой несчастный товар. Кажется, все было против него. Друг назвал тарелку уродливой, разбойникам она оказалась не нужна, и Людям Ветра. И только ребенок пожелал ее получить, но не смог.

— Скажите, почтенный, — спросил юноша у хозяина лавки, огорченного не меньше него, — а где живет эта девочка?

— За городской стеной. Если ты выйдешь из северных ворот и пройдешь двести шагов, то увидишь маленький домик. Но я не думаю, что у тех, кто пришел на ярмарку с тремя медяками, после нее появились деньги…

— Это не важно, — ответил гость, — раз моя тарелка кому-то нужна, отдам ее даром. Это правильно и справедливо.

Домик и в самом деле оказался крошечным, и юноша подошел к нему уже в сумерках. Он постучался, а когда хозяйка открыла и впустила гостя, протянул ей медный чеканный диск.

— Вот, госпожа, возьми ее. Я слышал, тарелка понравилась твоей дочке. Хочу подарить ей мое творение — на радость.

— Но эта вещь очень ценная! — заметила женщина изумленно, не решаясь принять подарок.

— Почему вы так решили? — удивился юноша.

— Потому что она красивая и сделана с любовью.

Ученик чеканщика задумался. Хозяйка была права, хотя не могла знать, что он сделал тарелку для друга и, конечно же, вложил в нее свое сердце.

— Но ведь она кривая! Смотрите, вот тут узор сползает за край тарелки, а пропорции у фигуры не соблюдены. И здесь не хватает завитка...

— Все это так, — согласилась женщина, — и все равно она красива и каждый изъян делает ее не похожей другие, такие совершенные по сравнению с ней. В следующий раз у тебя получится лучше, но пусть даже и нет — если вложить душу и сердце, то обязательно выйдет что-то хорошее.

Юноша не стал спорить. Девочка, дочка хозяйки, уже спала, но утром, увидав подарок, обрадовалась так, словно тарелка из золота. И глядя на нее, ученик чеканщика подумал о двух вещах: все, что ты делаешь, хоть кому-то, да пригодится, и сделанное с любовью, наверное, не может быть уродливым.

Драконица зевнула, и я записала это на свой счет — что утомила ее своими рассказами, не давая о чем-то мне рассказать и получить капельку моего внимания.

Но вот она зевнула снова, нарочито широко и посмотрела на меня с веселым прищуром — и я поняла, перламутровая просто притворяется, играет, и ей вовсе не скучно.

— Нет, ты не жадная, а наоборот, слишком щедра, — сказала она. За окном поднимался ветер — погода ни с того ни с сего решила испортиться. Несколько исписанных листков спорхнули со стола — записанный позавчерашний сон, — и не пора ли тебе завести себе Железное Правило?

— А что это такое? — спросила я, и тут же добавила, — пожалуй, нет. Мне почему-то не нравится название этого правила.

— Но как имя для сказки оно очень даже ничего, — заметила Перламутровая.