Тетрадь десятая. БЕСЕДКА ДЛЯ ПРИНЦЕСС

Тетрадь девятая

БЕСЕДКА ДЛЯ ПРИНЦЕСС

"В молчанье пред тобой сижу,

Напрасно чувствую мученье,

Напрасно на тебя гляжу:

Того уж верно не скажу,

Что говорит воображенье."

Александр Сергеевич Пушкин

И чуть позже о том же самом пишет Александр Фет:

"Я тебе ничего не скажу,

Я тебя не встревожу ничуть,

И о том, что я молча твержу,

Не решусь ни за что намекнуть."

Или же это не то же самое?

***

Пребывая в сильном трансе

Я шагал по дачной трассе

И, шагая словно гусь,

Полагал, что разберусь:

Как же Флора без забора?..

Как ее сосед-куркуль?..

Чем закончилась их ссора,

Ну, и кто у них там — нуль?

Любопытство — любопытством,

Но партийное бесстыдство

Хоть кого доймет...

В гору шла моя дорога.

Умный в гору не пойдет.

Срезал я ее немного...

Через поле вышел в лес,

В чаще сквозь кусты пролез.

И дорогою другой,

Разухабистой и грунтовой,

С песнями иду под гору

Прямо к новому забору...

И сообразил не сразу,

Что открылось сверху глазу..

Вот смотрю я обалдело —

Видано ль такое дело! —

Разнополые две дачи

За одним стоят забором...

Это пища — не иначе! —

Нашим дачным разговорам.

Ясно тут издалека,

Кто у них там будет нуль,

Что творит там член ЦеКа

И зачем обнес куркуль,

Не считаясь с женским полом,

Флору новым частоколом.

Я хотел пойти назад.

Мне Кузьма — не друг, не брат.

Но заметил я беседку

В желто-голубую клетку.

Не беседка, а шатер!.

До чего ж мужик хитер!

У него стоит в саду

Как бы и не на виду.

А зачем ей здесь таиться?

И готов я побожиться

Или честное дать слово —

Ничего еще такого

Здесь Кузьма не воздвигал

Да и в мыслях не держал.

Может, зверствует жена?

С выкрутасами она.

И возможно, русский лес

Перевесил мерседес...

Но беседка — для принцесс!

Тут совсем другой процесс...

Не топорная работа...

Он старался для кого-то,

Но никак не для жены.

А, по утвержденью иЛайфаи,

Блудом все заражены

И блудуют ради кайфа...

Флора — баба клевая,

И ничья тут — безнулевая!

А невинность?!

А позор?

Или это бабий вздор?

Вон и Рома возле дома.

Докучает ему дрёма...

Непонятный антураж,

Застучало сердце аж.

При таком антураже —

От ворот и поворот?

Ну, держи пошире рот!

Я смиряю мандраже

И влетаю к ним в беседку...

И соседа, и соседку

Тут же застаю врасплох.

Ну, а где переполох?

Я ведь полагал, при блуде

Что-нибудь такое будет.

Пьют они вдвоем чаек.

Не беседка — "Огонек"!

Говорят, мы не скучаем

И когда одни — за чаем.

Вроде как бы намекают,

Что не кстати я зашел.

Но радушно приглашают

И меня к себе за стол.

Я сажусь, хотя настроен

Против дачного разврата.

И теперь за чаем — трое.

Но в разврате виновата

Та, что с нами чай не пьет

И, бог знает, с кем живет.

Ей нет дела до Кузьмы,

И о ней — ни слова мы.

Я смотрю уныло в чашку.

Настроенья — ни на грош.

— Ну а как, Кузьма, дворняжку

Привечаешь? Бережешь?

Позабыли вы уже —

Мой ведь Рома протеже.

Взял Кузьма свою гитару...

Мы по-пьянке и на пару

Пели с ним про огород.

Но не драть же мне свой рот

На сухую, мать такую,

Да еще когда тоскую.

А он тоже нехмельной.

Но как вдарит пятерней

По тугим и звонким струнам...

Рома — к нам, ему я свой,

И он сразу — в дикий вой.

И завыл, как ночью лунной

Волки воют на луну,

Разгоняя тишину.

Я качаю головой...

Пес как будто сам не свой.

Мой дворовый протеже

Прямо в волчьем кураже.

А Флорида с умным видом

Возомнила себя гидом.

Объясняет мне неспешно,

Как у них тут все потешно:

— Подвизается в Москве,

На канале эн тэ вe,

Дядя миша-демократ.

В доге-шоу все подрят

Величают его так.

Он живет за счет собак,

И обязан очень многим

Циркачам четвероногим —

Братьям нашим по уму.

Вот, готовлю я Кузьму

В доге-шоу под гитару

С Ромой вальс пропеть на пару.

Есть у нас ангажемент —

Это важные элемент!

И в демократическое

Шоу привнесет дуэт

Что-нибудь лирическое, —

Тут у нас сомнений нет.

Мы настроены на приз.

Лучше бы нам — "Панасоник".

Это вовсе не каприз

Там какой-то тети Сони,

Что в чужой, для нас Одессе

Разъезжает в мерседесе.

Ну, а если приз — похуже,

То такой нам и не нужен!

За плохим призом в Москву —

Ни во сне, ни наяву!

Чтоб потом тут осрамиться?!

Нет уж, извини столица,

Не такой у нас Роман —

Мы не клюнем на обман!

Я киваю головой...

А держу сам в голове:

Кто ж за этакий вот вой

"Панасоник" даст в Москве!

Но не скажешь напрямик,

Что там держишь в этот миг.

Это только у собак,

Что в башке, то сразу — бряк!

Потому, они собаки,

Не обходятся без драки.

У людей — не та натура.

Людям свойственна культура.

И воспитаны мы так,

Что у нас еще есть такт...

А Кузьма прилип к гитаре,

Они с Ромою — в ударе...

Флора пышечкой зарделась,

Петь ей тоже захотелось.

— После вальса этого,

Ромою пропетого,

Мы с Кузьмой покажем класс.

Свой репертуар у нас.

Он — собачьему подстать,

Только со словами.

Рома, хватит завывать,

Петь теперь мы будем сами!

Опустил послушный пес

Вездесущий черный нос.

Ну, а уши навострил

И старательно ловил

Слово каждое Флориды.

— Мы споем теперь про власть,

Что с народом разошлась.

И свои имеет виды

На партийные гибриды.

Не генсек, с его умом,

Смехуиловку затеял

И на радость богатеям

Наш Союз обрек на слом.

И совсем не третья сила

Коммунизм погубила.

Министерская машина

Под началом предсовмина

Смяла и на слом пустила

Серп и молот — символ наш.

И теперь собачья радость

И в бутылках ваша гадость

По цене сравнялись аж.

Стала кость эквивалентом,

Констатирую с тоской,

Пьяной радости мужской,

А Роман стал конкурентом

Обезжененных кутил,

И Кузьма, покуда пил,

На него все глаз косил.

А теперь они в ладах

И со мною на паях.

От Кузьмы в восторге Рома,

А Кузьма из гастронома

Не с бутылкою идет,

А Роману кость несет...

— Так у вас — сухой закон?!

— Нам совсем не втягость он.

Рома тут хвостом вильнул

И в подхалимажном рвение

Даже руку ей лизнул

За такое откровение.

Но сказала она псу:

— Заруби ты на носу:

Попрошайничать нельзя,

Если в дом пришли друзья.

На собачий свой манер

Ты даешь дурной пример.

Почесал в затылке Рома

И пошел дремать у дома.

Мы воспитаны не так,

И у нас еще есть такт.

Потерплю немного тут.

И хоть тут уже не пьют,

Но посмотрим, как поют.

А они на самом деле

Хором сразу же запели.

— До, ре, ми, фа, соль, ля, си!

Дядя Коля не фарси!

Через сад и огород

В коммунизм свой народ

Наша партия ведет!

Вот!

До, ре, ми, фа, соль, ля, си!

Чаще слушай Би Би Си.

Будут партии сыны,

Так сказать, по гроб верны

Огородам и садам.

Ам!

До, ре, ми… Бум-бум, бум-бум!

Скоро будет дачный бум!

А как станут нас глушить —

Мы не будем голосить!..

А теперь по существу

Мы пройдемся твоему.

Я киваю головой,

А держу сам в голове:

Перебор у них сплошной —

Хуже, чем на эн тэ ве...

И звучит опять гитара,

Рот раскрыла эта пара:

Потрафят немного Бенду

и споют мою легенду...

— "Николай Васильич Коля,

У него другая доля...

Не поверил в громкий свист

Бывший честный коммунист.

Он товарищам по классу

Скорчил кислую гримасу

И, потупив взгляд стыдливо,

Вышел из партхозактива.

В продуктовую программу

Завернул свою пижаму

И пошел себе назад

Через огород и сад.

По пути взял на прокат

Мыловаренный завод.

Мило это иль не мило,

А теперь он варит мыло,

И неплохо сам живет —

Отрастил себе живот.

А ведь люди говорят,

Будто мыло не едят...»

Огородный винегрет

Слушать больше мочи нет.

Не для трезвой головы

Самодеятельность эта,

И тошнит от винегрета.

— Это, точно, спелись вы… —

Говорю я с хрипотцой. —

А Кузьма поет, как Цой.

Флора тут воспряла духом:

— У него того… со слухом.

Но он малый — не педант,

Я ему охотно внемлю.

Жаль, что редкий свой талант

В дачную зарыл он землю.

Ничего он не нагреб,

Потому мы с ним по гроб

Ленинской верны идее,

А разжились прохиндеи.

Я еще не коммунистка,

Но уже довольно близко

К коммунизму подошла.

При неправильной дележке

Нам достались только рожки

От безрогого козла.

Может, будь мы побогаче,

Так и думали б иначе.

На Кузьму смотрю с тоской:

Опаскудел он на даче, —

Мне бы вот его настрой

На закон их, на сухой.

А он мучает гитару:

— Ну, давай с тобой на пару!

Развевай пошире рот

И споем про огород.

На сухую, мать такую,

Да еще когда тоскую...

Издевается Кузьма,

Издевается весьма.

Но при всем при том при этом,

Я ведь тоже петь могу.

И могу я сандалетом

Выбить глаз, сломать ногУ...

НОгу! Черт бы их побрал!

Разошелся и попал

Удареньем в неударный слог,

Вроде б я на нтв

Или же уже — в Москве,

где теперь все говорят иначе,

и, как пьяницы на даче,

собственные имена с литер маленьких малюют

Да и в нашем языке лютуют...

В общем, многое б я смог.

Жаль, что тут совсем не пьют,

Ну а к чаю подают

Неприкрытый дачный блуд.

— Дай-ка мне, Кузьма, гитару.

Мы не будем петь на пару.

Извини за эгоизм,

Но таков мой организм:

Не выносит в это лето

Однополого дуэта.

Музыкальный инструмент

Отдает мне конкурент...

Специально для Флориды

Я любовные флюиды

Под гитару выдаю

И задумчиво пою:

— Я прихожу к вам с полною бутылкой,

Чтоб стали вы и сладкою, и пылкой.

И предварительно еще напьюсь,

А так, по-трезвому, придти боюсь.

А вам мечтается любовь с цветами...

Ах, женщина с печальными глазами..

Ах, женщина,

вы сами,

ах, и вы,

Пока не выпьете,

пока трезвы,

Вы от меня отводите свой взгляд,

Как будто бы в моей бутылке — яд.

Ах, женщина,

придумано не мной

Пить что-то крепкое

с чужой женой.

А вам мерещится

любовь с цветами.

Ах, женщина,

с печальными глазами...

Ах, женщина,

в том не моя вина,

Что нам обоим тошно без вина.

И выпивка стоит в моем кармане.

Давайте, женщина,

опять обманем

Свою судьбу и нашу с вами скуку.

Давайте выпьем сразу за разлуку.

Вино подходит для любви вполне.

И голову вы не морочьте мне

Ненужными обоим нам цветами.

Ах, женщина

с печальными глазами.

Ах, женщина,

вы сами,

ах, и вы,

Пока не выпьете,

пока трезвы,

Вы от меня

отводите свой взгляд,

Как будто я и вправду виноват."

Отложил гитару я...

Почесал Кузьма в затылке:

— Песня вроде бы не старая,

И совсем не о бутылке...

И намек такой прозрачный,

Что прозрачней быть нельзя.

С Флорой вы пока друзья...

Я же ей — супруг внебрачный.

Если хочешь — муж я дачный,

А она при мне… она

Как ничейная жена.

Может, я не то заладил,

Только при таком раскладе

Как бы вычел ты меня —

И в беседке лишний я.

Ну, куркуль Кузьма Кузьмич!

Я такому куркулю

За его дерьмовый спич

Пьяный в морду наплюю.

— Ты постой, не убегай! —

Флора прыснула смешком. —

Мы еще не пили чай.

Ну а я хотел пешком

Выйти из дурного шока,

Но не из того порока,

Про который песни пел

И с которым поседел.

Издевательский смешок

Лишь усилил этот шок.

Распроклятая Солоха

Плохо мне, ох, как мне плохо!

Прислонился к косяку,

А сам зорко все секу,

Обстановка здесь такая —

Мужикам уж не до чая.

Мы с Кузьмою, как козлы,

Друг на друга страшно злы.

Хуже, чем те два барана,

Что утопли утром рано.

Только Флора весела

И по-прежнему цвела.

— Хоть Кузьма придумал ловко,

Но сама формулировка

Даже смысла лишена.

Я — ничейная жена,

А сосед — супруг внебрачный,

И соседке — муж он дачный.

Здесь такой его расклад

Был нацелен на разлад,

Но никак не на разврат.

Не будь общего забора —

Не было б в его беседке

И такого разговора

О безнравственной соседке.

Я — не яблоко раздора

И не сахарная кость,

За которую собаки

Уши рвут друг другу в драке.

Из мужского я ребра,

И к обоим к вам — добра.

Приведу сейчас вас в чувство —

Покажу свое искусство,

И затмню сейчас собой

Ненавистный мне «Плейбой».

Взор туманит мой слеза:

— Не сторонник я "Плейбоя",

И на зрелище такое

Закрываю я я глаза.

Что сказал смешного я?

Флора — баба клевая,

И, наверное, на бис

Был бы в США ее стриптиз.

Но воспитан я не так.

Мне в интиме нужен мрак.

И смотреть на голых дам

Аппетитней по ночам...

И никак уж не вдвоем

С тем, с кем мы теперь не пьем.

А уже взошла луна

В небо чисто-голубое,

И смущает мысль одна:

Все же что-то есть в"Плейбое",

Что волнует нас порой

И дает другой настрой.

Возраст — не всегда порок,

Был бы в сердце огонек.

Ах, не зря смеется Флора,

Что-то я увижу скоро...

И она сует мне в руки

Семиструнный инструмент:

— Я избавлю вас от скуки

Под твой аккомпанимент.

Раздеваться не берусь,

Но развею вашу грусть

Не стриптизом и не ветром —

Вспомню что-нибудь из ретро,

Что я знала наизусть...

Пусть поет, раз ей охота.

Трынкать — это не работа.

А петь плохо — не позор.

Плохо петь партийный вздор.

Я по струнам тут же — бух!

У меня — хороший слух,

Подберу любой мотив,

И с гитарой я — красив.

До, ре, ми, фа, соль, ля, си!

Ну, Флорида… ну, фарси!

— "Ах, словечко...

Ах, словечко...

Все словечки да слова...

Села с милым на крылечко —

Закружилась голова.

Соловьи опять в ударе,

Шумно празднуют свой май.

Милый, мы не на пожаре:

Не спеши, не обнимай!

Соловьиная подружка

Молча внемлет соловью.

Милый шепчет мне на ушко

Трель словесную свою.

Я сама не так речиста,

Улыбаюсь лишь в ответ.

Знаю, нет любви без свиста

И без свиста счастья нет.

А черемуха дурманит,

А черемуха цветет...

Кто кого из нас обманет,

Мы не знаем наперед.

Ах, словечки… Ах, слова...

Кругом ходит голова"...

И опять смеется Флора:

— Песня эта не для хора.

И хоть я пропела соло,

Но открою вам секрет:

Все же ближе мне дуэт,

Разного, конечно, пола.

А теперь пора всем нам

Топать по своим домам.

В настроении веселом

Посидим за частоколом.

**************************

***

Шел я дачною дорогой

Мимо дачности убогой...

Шел как дачник — не спеша,

Дачным воздухом дыша.

Только не было настроя

Среди дачного покоя

Огороды городить

И добро на них творить.

Отторгает организм

Огородный коммунизм.

В нем основа дачная

Крайне неудачная.

Да, здесь будут с овощами,

Но не станут богачами.

И пошел народ вразброд.

И теперь, куда кто прет

Через сад и огород,

Даже черт не разберет.

Жаль, что беса нет со мной.

По душе лукавому,

По идее — правому,

Мой антимичуринский настрой.

Так необходима снова

Нам идейная основа!

Без идейной подоплеки

Не работают пороки.

И когда пролег путь мой

Мимо дуба, на котором

Сам себя, своей рукой,

Заклеймил Кузьма позором,

От придурка вдалеке

И на той его доске,

Что он к дубу присобачил,

Надпись я переиначил:

"В особаченном краю

Береги жену свою!

Без нормальной половины нет нормального мужчины."*

Я перечитал стих, снова

В каждое вникая слово...

А не так уж бестолково.

Нет, не хуже мы Кузьмы,

И не лыком шиты мы!

Блуду нужен антураж:

Алкоголь за столиком

И своя символика.

Я ко лбу приставил палец

И, на доску дико пялясь,

На культурном языке

Написал на той доске:

"Будешь ты, Кузьма, рогат!

И не дважды, а в квадрат

Я рога те возведу

В огороде и саду!"

*

Отступил чуть-чуть назад,

На стихи нацелил взгляд...

Посмотрел со стороны —

Буквы издали видны.

И с надеждой на удачу

Я пошел к себе на дачу.

***

Шел я дачною дорогой

Мимо дачности убогой.

По дороге грунтовой,

Остывая под луной,

Шел я в гору, не спеша

Грудью полною дыша.

Да! Про умного и гору

Поговорку вспомнить впору.

Но когда темно кругом, —

А в лесу страшнее мрак! —

Сквозь кусты и напролом

Разве что пойдет дурак...

Путь мой был и так недальний,

А подъем не так уж крут...

Матеря Кузьму за блуд,

За его кураж скандальный,

Анекдот я вспомнил сальный...

Без разврата жизнь скучна,

И неверная жена

Литераторам нужна.

Нет измены — нет обмана.

Без обмана нет романа.

И нависла бы угроза

Над художественной прозой.

Если не было бы блуда —

Темы брали бы откуда

Для своих стихотворений

И увесистых творений

Инженеры наших душ.

Ну, а кто уж не орел,

Тот своим путем пошел,

Выдавая без стеснения

Блуд за новое мышление,

И генсек, как одержимый,

Торговал своим режимом...

Да, у блуда есть расклад.

Здесь любой не ошибется,

Если даже наугад

Он раскладывать возьмется...

Только стал припоминать...

Тут же из-за перевала

На меня со скрипом стала

Куча хлама наезжать.

Убедился я воочью,

Проживая здесь, на даче,

Чего только днем и ночью

В огород к себе не тащит

На плечах и тарантасах

Городская наша масса.

Ночью всякое бывает...

Слева — глушь лесная, справа —

С грязною водой канава...

Кто-то, может, и не знает:

Учат в самообороне

Отрываться от погони...

Вглядываясь в синий мрак,

Укорачиваю шаг,

И хочу издалека

Это транспортное средство

Опознать наверняка,

Прежде чем пуститься в бегство.

Непонятные размеры...

Вроде черной полусферы…

По бокам, как светлячки,

Точечные огоньки.

Словно звездочки мигая,

Белым пыхают дымком.

И подумал я о том,

Что не воз везут с дерьмом

И что НЛО — не бред,

И, возможно, внеземная,

По ночам в садах плутая,

Дачникам наносит вред.

Как огромный паучище,

Может быть, еще почище,

Наезжала на меня,

Мертвое молчание храня,

Непонятная штуковина,

Жутковатая хреновина...

А известно, что под гору

Веселей бежать, и впору

Ноги в руки...

В этот миг

Я услышал женский крик:

— Ах, зачем я в полюшке

Повстречалась с Колюшкой!..

Баба пьяная кричала...

На горе мы, а не в поле!

И мне сразу ясно стало,

О другом каком-то Коле

Сердце женское страдало.

И, ушам своим не веря,

Вспомнил тут же я,

что зверя

Нет страшнее пьяной бабы.

К черту рытвины, ухабы!

Я справляюсь с нервной дрожью.

Если что — по бездорожью

Дам крутого стрекача

И, отчаянно крича,

Положусь на помощь божью.

— Коля, Коля, Николай,

Один в поле не гуляй!

Это что же за сирена?

И какого она хрена

Здесь распелась вдохновенно?

Песенный репертуар

У нее чертовски стар,

И сама, видать, стара...

А махина уже рядом.

Повернуться мне пора

К этой банде своим задом...

Есть, наверно, все же разница

Между головой и задницей,

Если вопреки рассудку,

Перетрусив не на шутку,

Мы несемся наугад,

Уберечь пытаясь зад.

Только любопытства ради,

Я задерживаю взгляд

На невиданном снаряде...

Помесь "Волги" и "Линдовера"

Подпирали с двух боков

Девять пьяных мужиков.

Потому издалека

С перепугу или сдуру

За большого паука

Принял эту я фигуру.

Ноги босые вразброс, —

По плечу любой им воз,

Лишь земное притяжение

Сковывает их движение.

И у каждого в зубах,

Самокрутка самосада,

Белым пыхая дымком,

Тлела красным огоньком.

Упрекая себя в чванстве,

Признаю с большим трудом,

Что в космическом пространстве

Нет нигде подобной пьяни,

И незванные пришельцы,

Но не инопланетяне,

Провернуть хотят здесь дельце.

Но опасность миновала.

Восседая как на троне,

Дама пьяная в салоне,

Видимо, меня признала.

Сквозь разбитое стекло

На нее смотрю тепло.

А она мне из салона

Рукоплещет:

— Мать едрена!

А и вправду Николаша!

А хотел дать стрекача!

Ну а я всецело — ваша,

И супруга Кузьмича.

Вот, тащу ему авто.

Будет ездить он отныне

На своей машине,

Как на собственной жене.

А то, если верить слухам,

Он тут изменяет мне

С дачною старухой.

И уже в политбюро

Говорят, что некий бес

Рогом пнул его в ребро

И смотался в лес…

Пьяной речи нет конца,

Но бежит зверь на ловца.

Жаль, что беса нету тут!

А без беса что за блуд!?

Даже видно в темноте:

Данные у ней не те.

Отцвела она крапивой,

Нелюбимой, некрасивой.

Что ж, Кузьме не повезло —

Не восторжествует зло.

Ты, Кузьма, настолько старый… —

Обойдешься и без пары

Дополнительных рогов.

Здесь я уступить готов,

И, не возводя рога в квадрат,

Мы искореним разврат!

Я не лыком тоже шит.

Не на сердце, а за пазухой

Камень у меня лежит.

Но как это не печально,

Различать добро и зло

Мне мешает изначально

Цеэрушечное ремесло.

Цеэрушлые ребяты

Не бывают виноваты.

ЕСЛИ СТАЛ ИМПРОВИЗИРОВАТЬ,

ТО НЕ НАДО МАНДРАЖИРОВАТЬ.

— На закон наш, на сухой, —

Даме говорю бухой, —

Ты преступно наплевала!

Но и это лишь начало.

С чем и что за пузырек

Ты зажала между ног?

— Рассчитаюсь я натурой —

Настоящей политурой.

Здесь — литровая посудина!

— Ты совсем уж опаскудела!

Ну-ка ноги растопырь!

И я выдернул пузырь

С черепком, двумя костями...

А теперь судите сами...

На высоковольтные опоры

Ради нашей безопасности

Лепят инженеры гласности

Черепно-безмозглые узоры.

Надпись есть или отсутствует,

Только глядя на плакат,

Каждый ротозей почувствует,

Как близка дорога в ад,

И картинку так поймет:

Не влезай, а то убъет!

Вот с бутылкой — хуже дело,

До того пьянь обнаглела.

Если в ней денатурат —

Игнорирует плакат.

Если только политура —

На наклейку смотрит хмуро

И, не отрывая взгляда

От костей и черепка,

Принимает дозу яда

Из копеечного пузырька.

Старомодные оснастки

Должной не дают острастки.

— Мужики, вот ваша плата:

По сто грамм дерьма на брата!

Восемнадцать ловких рук

Вдруг образовали круг,

Подхватили политуру...

— Что же ты наделал сдуру? —

Зашипела Кузьмичиха.

— Я ж совсем без тормозов!

Они в гору — толкачи,

А под гору — тормоза!

— Как теперь ты не кричи,

Как не округляй глаза,

Только наши мужики —

Не такие дураки,

Чтоб за мизерную квоту

Делать чертову работу.

— Габаритными огнями,

Заодно и тормозами

Стать они решили сами!

— Все нормально! — отвечаю. —

Путь теперь уж недалек.

Вниз рули, на огонек!

Может быть, успеешь к чаю...

Не машу ей вслед рукой.

А иду к себе домой.

А когда раздался грохот,

Оглянулся я назад...

Полыхал зеленый сад,

И беседка вся — в огне!

Да! Огонь лизал беседку

В желто-голубую клетку…

Фейерверк вполне по мне!

Будет, что чиркнуть в отчете

О проделанной работе.

В нём совет я дам один:

Если не исправен лимузин —

Не вози с собой бензин.

*********************************