АУДИЕНЦИЯ

А У Д И Е Н Ц И Я

***

Был период отпускной,

Вождь валялся под Москвой.

За забором, в гамаке,

От охраны вдалеке,

Он покой себе устроил

И охрану ту утроил,

Чтоб никто не беспокоил.

И, помахивая ножкой,

Он раскачивал гамак

Заодно боролся так

С надоедливою мошкой.

И с охраною тройной,

Отвечавшей головой

За генсековский покой,

Не считалась мошкара.

С вечера и до утра

Жрала всех она подряд,

И сам черт ей был не брат,

Лишь бы было тело,

И она кусала смело.

Но уже совсем не это,

Откровенно говоря,

Занимало ум царя.

Заменив на время лета,

Без согласья госсовета,

Свой партийный аппарат

Самогонным аппаратом,

Пил он много дней подряд,

И все большим демократом

Становился с кружкой каждой.

Все сильнее с каждым днем

Перестроечная жажда

Полыхала в нем огнем

И всесильного царя

Норовила втихаря

Сбить на межпартийный блуд.

Ну а бес был тут как тут...

И все чаще царь, как плут,

Направлял свой тайный взор

За некрашенный забор,

Где за серым частоколом,

В состоянье полуголом

Загорали, словно в клетке,

Две прелестные соседки.

Примеряясь к частоколу,

Порывался он не раз

В частоколе сделать лаз,

К слабому пробраться полу...

Ну, и данной свыше властью

Проявить к нему участье:

Девушек послать в партшколу.

Если те, конечно, раньше

Не пошлют его подальше,

Будет он предельно краток:

С ними врежет по одной

И еще до школы той

Превратит их в демократок.

Ах, мечты… Где ваша сладость?

И лежала рядом радость

За потрепанной газетой

На притоптанной траве

С лопухом на голове...

И вздохнул генсек устало:

Если б жизнь начать сначала...

— Слышь меня, моя царевна,

Я расстроился душевно,

И неплохо бы опять

Мне граммулечку принять...

В общем, вздрогнул… и слеза

Набежала на глаза...

А когда в себя пришел —

Глянул вновь за частокол...

И, о боже, что за чудо,

И взялось оно откуда?

"Может, это с перепоя

Мне мерещится такое?

Хватишь лишние полграмма,

И, пожалуйста, вот дама

В той же розовой косынке,

Как на лубочной картинке..."

***

Много-много лет назад

Не ходил царь в детский сад.

Среди сосен и берез

Недетсадовским он рос.

В деревеньках той поры

Были бабы и деды,

И на радость детворы —

Настоящие сады.

*

У природы — свой резон.

Не успел надежно он

Приобщиться к комсомолу,

Хорошо закончить школу,

А в него вселился бес...

И он стал к другому полу

Проявлять свой интерес.

И как истинно советский,

Он, в противовес попам,

Над своей кроватью сам

Отголосок жизни светской

Хлебным мякишем приклеил.

И цветное божество

Небожественным елеем

Стало ум смущать его.

По ночам при свете спички

Всматривался он не раз,

Вредные костя привычки,

В поволоку томных глаз.

Подмывало бросить древний

Деревенский свой уклад

И тянуло из деревни...

Ну, хотя бы в стольный град.

И, пожалуйста, мечта,

Ну точь-в-точь как та!

В косы вдернула ромашку

И с душою нараспашку

Заслонила частокол

И обзор, и перспективу

На партинициативу.

.................

Незнакомка на глазок

Оценила шок

И генсека, и царицы...

Наклонилась ниже поясницы,

Преломив слегка колено.

Опустив немного зад

И потупив взгляд,

Женщина самозабвенно

В первый раз за много лет

Сотворила пируэт.

А, быть может, реверанс,

Раз представился ей шанс

Недоступным первым лицам

В пояс поклониться.

И, не глядя на царя,

Краской огненной горя,

Молвила:

— Вот если бы прочли

Вы «Аттическую соль земли»

Не наискосок

И не по диагонали,

А вникая между строк

В собирательный мой образ,

Вы бы без труда узнали,

Чьей тут жертвой стали.

У меня — крутая «объективка»:

Огородница и феминистка!

Мужиков к себе и близко

Никогда не подпускала,

Потому и девой чёрствой стала...

Не на столько был он пьян,

Чтоб в мистический обман

мог поверить с кандачка...

Чья-то хитрая разведка

по нутру его бьет метко?!

— Кто позволил? Кто пустил? —

В ужасе царь завопил. —

Начерта здесь эта дама? —

С ней не уберешься срама!

Где охрана, черт возьми!

Я охрану тут утроил,

чтоб никто не беспокоил,

чтоб она могла костьми,

если надо будет лечь,

но покой царя сберечь!

— Я следила за охраной,

Чтобы не шаталась пьяной.

Но ты много дал ей воли —

Распустилася она...

— Разбежалась уже, что ли?

— Нет, по-прежнему пьяна

И не транспортабельна, —

Молвила в ответ жена. —

Только я не виновата,

Что так много пьют ребята.

А устроились неплохо.

В зарослях чертополоха

У них рекогносцировка

И крутая тренировка.

В уголке земного рая,

Обнажившись до трусов,

Они, мышцами играя,

Козырями бьют тузов.

И при этом уверяют,

Что тебя не проиграют,

Что они не бяки-буки!

Ну а карты взяли в руки,

Чтобы быть тебе под стать,

И заочно нашу клизму

Вставить империализму,

И просили не мешать

Их профессионализму.

*

— Разыгрались сторожа! —

Закричал генсек дрожа. —

Я в полшаге от разврата!

И ты будешь виновата,

Если вдруг за аморалку

Меня выбросят на свалку!

Что простому человеку

Можно делать без оглядки —

И с него все взятки — гладки,

К этому нельзя генсеку

Даже близко подходить,

Чтоб себя не осрамить.

Я же царская особа!

И смотреть должна ты в оба!

— Что за странные упреки?!

Если ты на секспороке

Подскользнешься, как на льду,

От тебя в колхоз уйду!

Стану в нем передовицей

И засыплю всю страну

Первосортною пшеницей...

Рассердил генсек жену.

В пику мужу его бред

Вклинила она в ответ.

И супруга продолжала

То, что мужу задолжала,

Выдавать ему навалом.

Выдавала не спеша,

Грубой ревностью дыша:

— В раболепстве, черт возьми,

От восьми и до восьми,

По двенадцать часов в день

Я твою пестую лень

И не вижу здесь просвета!

Для чего мне дача эта!?

Я глупею тут от бденья

И от нового мышленья.

Ты погряз в словесном блуде!

А советский наш народ,

Русские простые люди,

В твой уже не смотрят рот.

Им уже и дела нет,

Что ты врешь с трибуны бойко

О борисовых попойках

И про свой менталитет...

Тут не выдержала Флора:

— От такого разговора

Не могу быть в строне.

Я ведь тоже из народа,

И замечу:

не по мне

Эта нынешняя мода

На сухой закон в стране.

— Вот! —

сказала тут царица. —

Вот сейчас я заведусь.

А мне стоит разозлиться,

Как я сразу разойдусь.

Не с тобой.

Я знаю меру,

И ломать твою карьеру

Я не стану о колено,

Окаянное полено.

Как-никак, а я царица!

Так вот, стоит разозлиться —

"Лайф" проклятый изничтожу!

Оторву фотомодели

И закрашу каждой рожу,

Чтоб над ними не балдели

После дружеской попойки

Пионеры перестройки.

А на серый частокол

Натяну цветной чехол!

— Экие у вас тут страсти.

Вы забыли даже "здрасти".

Так недолго изловчиться

И гостям попортить лица

Каблуком и кулаком,

Чтобы даже мать родная

Не узнала их потом.

А у нас печаль иная.

В нашем обществе пропитом

Ходит зам ваш с красным носом

И еще с радикулитом.

Нас же мучит дефицитом

И ажиотажным спросом.

За забором своей дачи

Замышляет, не иначе,

Он крутые передряги.

От него простой дворняге

Нет ни жизни, ни покоя.

Но у нас совсем не так.

Он — сторонник домостроя

И нацелен на собак.

Ну а вы — на перспективу...

— Вот… —

сказала вновь царица. —

Это точно мне не снится.

И даюсь я только диву:

До чего же царь наш прыток.

На меня тут все кивал,

А сам женщину с открыток

Мате… матери… ализовал...

— Не сердитесь, госпожа,

Виноваты сторожа.

Вдалеке от солнцепека

И от глаза госпожи

Эти юные мужи

Распустилися до срока.

Жизни радуясь в тени,

В карты режутся они

И валяют дурака

Безобидного пока...

Ноги босы, грязно тело

И едва прикрыта грудь...

Их неплохо б между делом

Увольнением пугнуть.

Тут царица оживилась

И как будто бы смягчилась:

— Я одна тебя пестую,

Заменяя мать родную,

Охраняю от порока,

Чтоб тебя еще до срока,

Как простого дурака,

Не поперли из ЦеКа,

Попирая партустав,

Опозорив, оболгав

Перед всем честным народом.

А потом за аморалку

Не послали бы на свалку,

Так сказать, своим же ходом.

— И еще за перестройку...

Могут даже на помойку...

За ноги — и, так сказать,

Чтоб потом не откопать...

Говорю я без намека...

С той же целью, чтоб до срока

Нам разделаться с Кузьмой.

Надобно б его домой,

Так сказать, в Сибирь упечь.

Зам-то ваш оттуда родом.

Ну и пусть своим же ходом

Залезает там на печь.

И культурно на боку

Вспоминает в мемуарах,

Скольких на своем веку

Стукнул лбами в кулуарах

И что выиграл себе

В подковерной той борьбе.

Хватит голову морочить

И крестьянам и рабочим.

Царь спустился с гамака,

Кулаки вперил в бока:

— За ноги — и на помойку!?.

Связываться не хочу с тобой,

А то задал бы головомойку

Я тебе одной ногой!

Стоп, красотка, подожди!

Мы — вожди иль не вожди?!

А цветет махровым цветом

Терроризм зимой и летом.

И на лубочной картинке

Ты стояла без корзинки.

Есть подумать тут о чем...

Ты пришла ко мне с мечом?

— Да с какой вдруг стати

Потащу с собой я мяч!

В гамаке или в кровати

Вы с мячом помчитесь вскачь?

Или через частокол

С девочками — в волейбол?

А что скажет госпожа?

— Что же я скажу на это?..

Он, женой не дорожа,

Целит глаз туда все лето,

И из этих двух мулаток

Хочет сделать демократок.

Ну а я, как самогон,

Втихаря пью корвалол.

Потеряла уже сон.

И боюсь, что как бы он,

Глаз кося на частокол,

Ко всем прочим недостаткам

Тут не окривел порядком.

— И Кузьма, на наше горе,

Помешался на заборе.

И кричит издалека,

Что метис любого пола

Не заменит частокола

И мне надо — "южака".

Ну, а у меня — Роман,

Мне одной на радость дан.

Не могу быть вам примером,

Но не плохо бы вам суку

Завести под вашу скуку —

Девочку с приличным экстерьером.

— Пусть посмеет только он!

Да за этакий обман

Перекрою сразу кран

На домашний самогон!

И ему на опохмелье

Я не дам ни капли зелья!..

Но зато ему я дам

Хорошенько по мозгам

Его собственным штиблетом,

Чтоб не помышлял об этом!

*Флора и хозяйка в этом фрагменте говорят на «разных языках». Одна — о собаках, другая о тех, которые за забором смущают её ум.

— Это — лишнее, царица.

Перебор, как говорится.

Не должны вы бить генсека

Ни туфлей и ни штиблетом.

Нет противней человека?

Я согласна с вами в этом.

Но не дать опохмелиться...

Извините, госпожа,

Самогонка — не водица,

Не затем пьют, чтоб напиться,

И так можно без ножа

С милым мужем распроститься.

В гневе топнул царь ногой:

— Ишь как спелись обормотки!

И в луженые две глотки

Выдают наперебой

Искаженный имидж мой.

Издеваться над царем

Да еще вдвоем!..

Современные садистки,

Бледнолицые редистки,

Я противник самосуда,

Политического блуда

И семейного разврата!

И на девок за забором

Я смотрю потухшим взором,

Вроде как бы на меню.

И не виноваты девки эти,

Что сижу я на диете

И не подхожу к плетню!

И пока что рановато,

Так сказать, за перестройку —

За ноги и на помойку.

Только что процесс пошел!

А проклятый частокол

Разозлит кого угодно,

И сегодня стало модно

С помощью одной взрывчатки

Наводить свои порядки.

И ты будешь виновата,

Моя добрая царица,

Что пошла на поводу

Нам обоим на беду

У красавицы с картинки.

У нее невинный вид,

Ну а вдруг в ее корзинке

Под платком пластид лежит?!

Флора бровью повела:

— Скучные у вас дела.

И хоть пьете самогон,

Потешаясь над законом,

И хоть этим самогоном

Провонял ваш царский трон,

А вокруг довольно сухо...

Навострите-ка, царь, ухо...

И с улыбкою невинной

Потрясла она корзиной.

— Разве так звенит пластид?

Ну, забудьте царский стыд.

А чем пахнет этот звон,

Вам задуматься резон.

То-то, батюшка наш царь!

Мы на дачах, как и встарь,

Автономны от Кузьмы,

И с Кузьмой скандалим мы.

Здесь наливки и настойки

И для дружеской попойки,

И для нового мышления...

И для протрезвления

После перестройки.

— Ишь пошла какая мода

У советского народа:

Как к царю — так с поллитровкой!

А лишь стоит мне поддать,

Начинают донимать

Полит...

пере...

ори...

ентировкой.

На сухую, мать такую,

Можно тут язык сломать.

Потому и я толкую:

Без талонов — благодать!

Расталоню я Кузьму!

Ведь сопьешься на халяву

И пропьешь свою державу.

Женщина, скажи ему:

Я семь шкур с него спущу,

Голым в Африку пущу!

Там он, в Африке, сгорит

Или схватит дифтерит,

Или посреди болота

Попадет в пасть бегемота.

*Здесь подразумевается полусухой закон и автор талонов на водку Егор Кузьмич Лигачёв. Читайте «Аттическую соль земли».

*

— До чего же царь наш строг!

Ну да вам судья — сам бог...

А еще — я испекла

И в корзине принесла

Ароматнейший пирог

С рисом, луком и грибами.

Как попробуете — сами

Убедитесь в тот же час:

Испекла его для вас.

И скажу я, не хвалясь:

Не едали отродясь

Вы такого пирога.

А поевши под рюмашку,

Отпустив ремень слегка,

Сделаете вы отмашку.

Для такого дурака

И уже пенсионера

Избранная вами мера

Пресечения — строга.

Пусть идет своим же ходом,

Но туда, откуда родом.

Пусть себе живет с народом,

Проклиная жизнь свою...

Но зачем же в Африку, к зверью!?

— Я советую царю

Не давать советов!

А то я тебя за это

Замочу, как террористку,

И отправлю на химчистку.

А пока чеши на грядки,

Так сказать, во все лопатки.

А корзиночку оставь!

Мы проверим на состав.

И узнаем по составу:

Вышел ли пирог на славу,

Можно ли хлестать твою

Самодельную отраву,

Как домашнюю, свою,

И не мучиться потом

Головой и животом.

***********