Тетрадь восьмая. Инструмент двойного назначения

Тетрадь восьмая

Инструмент двойного назначения

***

Не грозят мне ни топор, ни плаха.

И ни ночью, ни средь беда дня

Ощущение вины и страха

Не охватывают меня.

Специфическая подготовка

И необходимая сноровка

У меня, конечно, есть.

Я отличник разведшколы.

Если надо, даже голый

Я могу на елку влезть

И не ободрать при этом

Ничего на елке той,

Даже если влезу летом,

А спущусь с нее зимой.

Я могу с полоборота,

Если надо — с разворота,

Импортным штиблетом,

Его мощным каблуком,

Челюсть выбить, а потом

Утверждать аж под присягой,

Что я не знаком с беднягой,

И стоять уже на том,

Что послушен я закону

И не враг чужому трону:

Пальцем битого не тронул,

Не задел его рукой.

Он же с головы больной

На меня здоровяка

Валит травматизм свой,

думает, напал на дурака.

Чтоб в доверие втереться,

Стать шпионом с нужным весом,

Я могу волчком вертеться,

Рассыпаться мелким бесом.

Эти хитрые уловки

Далеки от уголовки.

Из под носа разведслужбы

Загнивающей державы

Ради нашей с нею дружбы

И моей шпионской славы,

Если надо — я стяну

Хоть берлинскую стену.

Распилю на сувениры,

И к обломкам той стены

Большевистские кумиры

Будут мной пригвоздены.

Но любая учит школа

Слабого бояться пола.

Лучшие инструктора

С вечера и до утра

Вдалбливали мне упорно:

Должен я бояться порно...

В общем, истина стара,

И мои инструктора

Все меня провалом мучили.

Только в крайнем случае,

Капитально засветясь,

Когда некуда уж деться,

Можно выйти на секссвязь,

Чтоб под юбкой отсидеться.

Ну, и чтоб на самом деле

У нас не было провала —

Дама секс преподавала.

На своем богатом теле

Доводила до кондиций

И пентюх и неумех,

Быть которым за границей

Выпадало как на грех.

После этой стажировки,

Если вдруг в крутой шифровке

Даст команду мне разведка,

Даже старая соседка,

Не теряя даже дня,

Забрюхатит от меня.

Но кайфуя с ней в постели,

Я от этой бабы скрою:

Кто я есть на самом деле

И служу какому строю...

*****************

— Заходи, соседка Тая,

Огородница крутая!

Я сейчас в один момент

Свой настрою инструмент.

— Только вы без этого...

Бес хвостом вильнул впотьмах.

Для бестыдника отпетого

И погрязшего в грехах

Очевиден и понятен,

И по-своему приятен

Тайный смысл в ее словах.

Хоть в потемках и не видно,

Но веду себя солидно.

Пробный камень дал круги,

И теперь, как не крути,

На попятную идти

Нам обоим не с руки.

Но и надо быть сатрапом,

Чтобы даму взять нахрапом,

Даже если дама

Рвется в бой упрямо,

Словно амбразуру

Закрывая сдуру

Крепким телом частокол.

А процесс уже пошел...

Я тянусь к ее запястью,

Нежно за руку беру:

— Мы соседи по несчастью...

Ты продрогла на ветру,

Я на сквозняке продрог,

Так что — перешагивай порог!

Я зажгу свечной огарок...

Электричества здесь нет.

Да к чему нам, чтобы свет

Был чрезмерно ярок.

Мы с тобой одни на даче,

И лови ты миг удачи.

А она в лицо мне — ха!

Не боится, знать, греха.

Но заводит канитель:

— Я сейчас уйду отсель!

Бес аж взвизгнул от восторга

И невиданного торга.

Для бестыдника — пустое

Все моральные устои.

Отголосок в даме детства

В виде женского кокетства

Для него — одна потеха,

Умирает бес от смеха.

У самих чертей в аду

Даже падшая особа

Не кривляется особо,

Если на сковороду

Предлагают сесть они,

Разведя под ней огни.

Я кошусь на черта голого,

По преданию — бесполого,

A сам чувствую впотьмах

Шевеление в трусах.

Ну, уроды — душеглоты!

Я уж вас не подведу!

Я прибавлю вам работы

В вашем чертовом аду!

От восторга крутит задом

Чертово исчадье ада.

На него я глянул мельком

И стелюсь сапожной стелькой:

— Я соседок привечаю,

Приглашаю только к чаю.

— Ой, бредовая идея

Для такого прохиндея!

— Ну, соседка… Так уж круто.

Я здесь — после института...

Прибыл как бы на постой,

И, как дачник, — холостой.

— Ох, нелепая легенда!

Хуже, чем у Джеймса Бенда.

А наивнее агента

Не рождала кинолента.

Ну да врите, мне не жаль,

Перед вами я в долгу —

Отказать вам не могу

Разогнать мою печаль.

— За себя я нынче отвечаю...

— Помню, помню. Привечаю,

Приглашаю только к чаю,

А за вас ответить не могу.

Но и я вам не солгу:

Бабы, в общем, редко лгут,

И меня пугает блуд.

Что тут будет...

Не дай Бог,

Мне переступить порог.

Молча бес разинул рот —

Изо рта сивухой прет.

Я же округлил глаза:

Эта чертова зараза

Была чистой, как слеза,

А теряет раз от раза

Свой душевный аромат.

Перегружен, как назло,

Самогонный аппарат.

Подгорает в нем суслО...

Или сУсло?..

Тут у русских

Вроде пойла — мешанина,

И горит от перегрузки

Алкогольная машина.

Дать бы голому под зад

И отправить снова в ад

К сковородкам и котлам.

Пусть в аду он жарит сам

Заплутавших ночью дам.

— Ты не к той пришла натуре,

И хамить я не привык.

Общий, мы найдем язык

И погрязнем здесь в культуре! —

Говорю из-за порога,

Говорю почти что строго. —

Не такой уж я педант,

Чтоб постельный вариант

Здесь раскручивать так лихо.

Не об этом, в общем, речь.

А себя веди ты тихо,

Постарайся не привлечь

К нам внимание бомжей.

Мы, по глупости твоей,

Можем оба засветиться.

Нам не надо суетиться,

Разводить вот тут бадягу.

Собери свою отвагу

И сигай через порог.

Может, я излишне строг,

Но понять и ты должна:

Нам огласка не нужна.

— Страшно за авторитет?

А его у вас и нет!

Если бы он был у вас,

Мой не положил бы глаз

На какие-то полсотки,

На которых две красотки,

К вам придя на рандеву,

Вытоптали всю траву.

Это, что, не аргумент,

Дачный горе-джентельмент?!

Если бы он был у вас,

У нас не было б предлога

Для такого диалога

В столь неподходящий час,

И не надо было б мне

С вами тут наедине

Объясняться черти в чем

И проситься ночью в дом.

Бес задумался немного,

Отступая от порога.

Мне не зря внушали в школе

Держать страсти на приколе.

И еще учила школа

Слабого бояться пола.

Но рука уже — в руке...

***

На столе свечной огарок

Прокоптит еще немного,

А я тихо славлю Бога

За его ночной подарок.

На скрипучем табурете

В старом воинском берете

Огородница крутая,

Молодая баба Тая,

Бравой смотрится солдаткой

С крепкой дачной хваткой.

Поспособствую чертям,

Чтобы там у них, в аду,

Пополнялся список дам

Сесть готовых на сковороду

Голой задницей своей,

К черту всех послав чертей.

С агентурной подготовкой

Совладаю я с дешевкой,

И забудет анаконда

У меня про Джеймса Бонда.

Будет что чиркнуть в отчете

О проделанной работе...

— Время позднее для чая, —

Говорит соседка Тая. —

Надо печку растоплять...

Да и тошно чай хлебать,

Когда хочется зевать.

— Есть отменнейший первач!

А ехидная соседка

Тут же подмечает метко:

— Тёртый, вижу, вы калач.

Тут же ей даю отпор:

— Выпить вместе — не позор!

Нахалюга голый,

По преданию — бесполый,

В темноте мне строит рожи.

С бесом надо быть построже.

Распустилась задница —

Откровенно дразнится.

Но и выпить с дамой надо,

И под общий с бесом смех

Надо брать на душу грех.

— Слышь меня, моя отрада?

Без него, как без воды:

Ни туды и ни сюды.

Если к пьянству есть привычка,

Он — надёжная отмычка,

И откроет он сердца

Дурака и мудреца.

«Самогон универсален, —

Говорил товарищ Сталин,

Выбивая свою трубку

О подмётку сапога.

И смотрел при этом зорко,

Куда падает махорка,

У кого краснеют уши,

И держал в своём уме,

Кому гнить пора в тюрьме,

Ну а чьи пока что души

Отпустирть на покаяние

Для сердечного признания.

— Экий самогонный бред

Вытащили вы на свет.

Эти сталиннские страсти,

Может, и верны отчасти,

Но всему виной —

закон «сухой».

Если б не было «сухого» —

Не было б и ничего такого

Ни с империей России,

Ни с остатками буржуазии.

Царь издал «сухой закон» —

И сгубил тем самым трон.

Не было бы самогона —

Не лишился бы царь трона.

Ах, как загулял наш гегемон!

От Москвы до самых до окраин

Гегемон стал сам себе хозяин.

С мутной жидкостью в кармане

Разогнали воевод

И на Тихом океане

Свой закончилм поход.

Пока пили — веселились

Протрезвели — прослезились.

И тут нечего смеяться:

Любят люди повторяться.

Генеральный секретарь,

Как и царь когда— то встарь,

Сделал ставку на «сухой закон»,

И тем самым он

Повторил ошибку царскую,

Распростившись с чаркою.

Я не прочь его расстрела.

Только я ещё б хотела,

Чтобы вновь нас не надули

И назад вернули

Вячеслав Михайлыча

И Клемент Ефремыча.

А без товарища Сталина

Будет держава развалена.

— Так ты против первача?

— Не судите сгоряча.

И, конечно, прав генсек:

Любит выпить человек.

Самогон, как утверждал Малюта,

Самая надёжная валюта.

И когда везут навоз,

На бурду зловонную,

Нелицензионную,

Цену самогонную

Резко поднимает спрос.

— Каждый хочет быть с наваром.

Даром — только за амбаром.

— Потому все без разбора

От мошенника до вора,

От последнего генсека

До простого человека

Дружно гонят самогон,

Попирая наш закон.

— Вот и я, моя отрада,

Говорю как раз про это.

Ничего, что ментилета

У тебя нет моего —

Обойдемся без него.

— Ну, а как же — инструмент?

В первый, так сказать, момент

Я подумала не то...

— Разве?.. Ну так если что,

Положу его на плаху

И топориком с размаху

Одним махом отрублю!

От восторга бес визжит,

Как в кино мадам Бриджит.

— Я насилья не терплю!

— Ну, тогда я бабу Таю

Пририфмую к Николаю,

Как десяточку к рублю!

— Рифмы я такой не знаю.

Но и ваш ангажемент

С музой на эксперимент

С ходу отвергаю.

Я пришла сюда по делу.

Вы ж начнете рифмовать:

Без рубашки — ближе к телу

С тем, что вслух нельзя сказать...

Сами — с русским не в ладах.

— Может быть, наоборот?

Был я в школе полиглот.

Разве что-то впопыхах

В суете нежданной встречи

Оговорка вышла в речи?

Чайник, чашки, ложки, блюдца… —

Я стараюсь улыбнуться,

Снивилировать момент. —

Для кого-то, может быть, посуда,

Для меня же — инструмент,

И, конечно, не для блуда.

— Ну, а как же я струхнула,

Когда к вам сюда впорхнула.

Я подумала: у хама

На уме не та программа.

У меня еще такого

В жизни не было момента,

Чтобы так вот бестолково

Про настройку инструмента

Говорили мужики.

Может, вы и полиглот.

Может, и наоборот...

Только трудно языки

На культурном уровне,

Как теперь культура мне

Стала представляться,

Вам давались изучаться.

Я сначала обалдела

И домой уйти хотела.

А когда разобралась,

Где у вас какая связь

Между вашими словами,

Между ними, мной и вами,

Так пошла наперекор,

Чтоб не слушать всякий вздор.

А вы сразу — за топор,

И чуть было не сгубили

Свою сущность человечью,

Ну и то, чем баб любили.

А всего-то с нашей речью

Вы немного не в ладах

И на каверзных словах

Спотыкаетесь впотьмах.

Полагаю, что теперь

Мой протест до вас дошел.

Не такой уж вы осел

Раз открыли все же дверь,

И совсем не темнота —

Хоть похожи на «крота».*

Эта вечная блудница

С проницательным умом,

Может, прежде чем напиться,

Все перевернуть вверх дном,

И прощай моя карьера

Агентурного миссионера.

По душевной простоте,

И никак уж не по злобе,

Бог изгнал ее из рая,

Справедливо полагая,

Что распущенной особе

По нутру любовь земная.

Из-за милости господней

Оказаться я могу

Вместе с дамой в преисподне

И перед страной в долгу...

А ведь не было такого,

Чтоб агента безопасности

Из-за недостатка ясности

Подвело простое слово.

Я готов стоять на том:

Никакая балаболка

Взять не может языком

Цээрушечного волка.

Не искал я лучшей доли

В засекреченной спецшколе,

И учился я на даме,

По ее крутой программе,

Разным хитростям любви.

И порой шептала дама:

"Ты пупок не надорви.

Но и помни: секспрограмма

Не должна бояться срама.

Пока любят — берегут,

А разлюбят — предадут"...

Но до этого момента

Здесь простынет след агента...

— Всё-таки сдаётся мне:

Держите не то вы на уме.

Вы хотите, чтобы я

Здесь нажралась, как свинья.

Как же я дойду до дому?

Может, с пьяных глаз

В этот поздний час

Попаду к другому.

Имидж мой — для вас потеха,

Мне же будет не до смеха.

Если б все радели за других —

И законов не было б сухих.

На её менталитет

У меня рецепта нет,

И её не взять на дурачка —

Слишком планка высока...

— Мудрено тебя понять.

Но пора «на грудь поднять».

Чтобы разойтись, нам для разгона

Надо выпить самогона.

У меня его — ведро,

Можно всё политбюро

Вусмерть напоить.

— Ах, зачем? Генсек и так

Даже трезвый, как хмельной,

Измывается над всей страной.

Сам же без бумажки — так и сяк —

Двух связать не может слов,

И на новое мышление

Не там сделал ударение.

А на выдумки каков!

Скоро по талонам

Огородным охламонам

Будут огородниц раздавать.

Но пора «на грудь поднять».

Наливайте ваш первач,

Тёртый бабами калач?

*

На неё смотрю я обалдело:

Баба Тая отсырела!

Не пила.Ещё трезва...

А какие говорит слова.

Что же будет с ней, когда напьётся!?

Уж тогда-то точно разревётся.

— Я налью, но ты не плачь.

— А с чего меня вам жалко?

Бабьи слезы — минералка...

Хлобыстнула раз-другой

И свободною рукой

Слёзы вытерла со щёк.

— Огородный вы сачок.

Хоть мужик как будто в силе —

Вы не для бесплатных соток,

Вам бы жить на вилле.

Ваши руки — лишь для скуки,

Вставлены не тем концом.

Хотя издали, признаюсь в том,

Смотритесь вы молодцом.

И я ставлю свой вопрос ребром:

А закусывать чем будем?

Нет у импортного молодца

Ни томатов и ни огурца.

— Будем пить на западный манер.

— Заразителен дурной пример.

И теперь у нас, как за «бугром»,

Все занюхивают рукавом.

Вы, товарищ иностранец,

В сущности — засранец.

И на ваш менталитет

Блудника и сводника

У нас нет намордника.

Вы погрязли за границами

С непутевыми девицами

В сексуальной революции.

А у наших мужиков

Среди наших дач, садов

По ночам — одни поллюции.

А без сексуального прорыва

Не видать нам никогда

И демографического взрыва,

И победы соцтруда.

Наливайте ваш первач,

Тертый бабами калач!

— Видно, прав товарищ Сталин,

Самогон — универсален. —

Опрокинув стопку в рот,

Проворчала баба Тая —

Огородница крутая. —

Именно «сухим законом»

Царь империю сгубил

И расстался с троном,

Хоть по-чёрному не пил.

Заразителен дурной пример!

И генсек таким манером,

Возомнив себя миссионером,

Сгубит наш СССР.

Без товарища Сталина

Будет держава развалена.

Посадить бы эту Таю

На колечко к попугаю.

Шла как будто к мужику,

А нагнала на него

Ни с того и ни с сего

Безысходную тоску.

Распроклятая кулема,

Лучше б ты сидела дома!

— Да с чего же ты решила,

Что я — как бы «третья сила»?

— А с того, голубчик! Русский-

Пить не станет без закуски.

А с чего у вас мандраж?

Бросьте! Мне и дела нет,

Что вы за типаж

И какой у вас менталитет.

Наша ночь ещё вначале...

И чего вы заскучали?

Ну, соврите что-нибудь.

— Что соврать?

Вот так, вот с ходу,

Я могу лишь про погоду...

Если вдуматься чуть-чуть —

Хорошо бы мне махнуть...

Ну, хотя бы на Богамы...

Прямиком в объятья дамы...

Чтоб она была, как ты, в соку,

И на общих с ней правах

Жить на этих островах,

На песчаном берегу.

И вздыхает баба Тая,

Тёплый берег представляя:

— Хорошо теперь у моря...

Знай, лежи, не зная горя.

На песчаном берегу

Бабы любят на бегу.

Никакой политики!

Даже политолухи и нытики,

Оголившись до трусов,

Превращаются там в сексбойцов.

И она, мне грустно вторя,

Хочет тоже лечь у моря:

— Эх, махнуть бы на Шершелы!

Дать там волю свои генам

С Дон Жуаном престарелым

Или же с аборигеном...

Хорошо и с Женей Бентом

Или же с другим агентом

Поразмять немного тело.

Только дачного «крота»

Я б в постели не хотела.

Так вот мне осточертела

Дачной жизни маята...

Ну, а вы что приуныли?

Вы мужик как будто в силе.

Рядом жёсткая кровать,

И не надо сачковать.

Дремлет мой в своём ларьке.

Спит спокойно КГБ.

Мы здесь с вами сами

Предоставлены себе.

Если бы не частокол —

Далеко бы не зашел

Наш тут с вами разговор.

Да и с некоторых пор

Увлеклась я детективами,

Радуют они мой взор

Мордобойцами красивыми.

А такой, как вы, урод

Только украшает огород.

И должна я лечь костьми,

Черт обоих вас возьми!

И, пока мы здесь вдвоём,

По такому случаю,

Я вам покажу приём:

Брошу на кровать скрипучую

И из мокрого агента

Сотворю здесь Женю Бента.

Будет что чиркнуть в отчёте

О проделанной работе!

— Так вы, что же, милая соседка?...

Вы, выходит, контрразведка?!

— На такой вопрос ответа нет —

Это государственный секрет.

Сорвала с себя берет

Огородница крутая,

Круто на ноги вставая,

Оттолкнула табурет:

— Дело наше правое —

С пьяною отравою.

И, пока мы здесь вдвоём,

По такому случаю,

Я вам покажу приём:

Брошу на кровать скрипучую

И любовью вас замучию!

*******