Имя для Чуда

Солнце. Летнее солнце палило нещадно, но даже оно не могло высушить слез на щеках. Катились и катились прозрачные бусины, капали на ситцевое старенькое платье, расплывались темными пятнами. И не прекращался светлый ручей. Девочка горестно глядела на пустую коробку и плакала. Там в этой коробке раньше жило живое чудо, а теперь она опустела. Исчезло. Потерялось. Потеряла.

А ведь так было здорово. Вот оно, то самое исполнение мечты — сидит в коробке из-под папиных ботинок и смотрит на тебя голубыми глазами. Жмурится от яркого солнышка и иногда тихо мяучит. Подарок, выпрошенный, вымоленный, выстраданный за целый год. И свершилось наконец-то. Можно взять в руки, погладить, поговорить, и дать имя. Уже давно выбранное — Мурзик. Самый красивый на свете: пятнышки и полоски, мягкость и пушистость, хвост морковкой — все в комплекте, как и просилось. Только вот жарко на солнышке-то, а в шерстяной шубке и тем более, под акацией в тени гораздо лучше. Самое удобное летнее место и книжку почитать, а теперь и с котенком поиграть, полюбоваться, пообщаться.

— Светаааа! Домой! — мамин голос нарушает идиллию, что воцарилась под кустом.

«Сейчас вернусь! Я быстро! Подожди!» — ласковый мазок пальцем по мохнатому лбу и бегом в дом вверх по лестнице узнать, что же там нужно, почему отвлекают?

Отвлекли. И осталась пустая коробка. И там под сердцем, где раньше жило маленькое, пушистое и теплое нечто, теперь поселилось что-то такое большое и горькое. И вытекало горячими каплями и не могло никак иссякнуть. Не смогла сохранить. Потеряла. Мечту. И совершенно все равно, что там бормочут взрослые сначала про новых хозяев, потом про новых котят, щенят и еще кого-то. Не нужен никто. Обманут.

Ну и что, что красивый? Ну и что, что пятнышки совсем как те? Какая разница пушистый или нет? Не тот. Все. Точка. И капают, капают слезы.

А время летом идет неспешно, один длинный день сменяется другим, но та потерянность внутри продолжает ныть. Тихо, но не менее больно. Время не лечит. Время помогает понять и принять, и простить. И однажды в предвечерье, когда солнце и ты уже одного роста, увидеть любовь, грызущую сухую корку под лестницей. Бомжик, ничей, когда-то и кем-то преданный, но не потерявший веру или надежду? Не бегущий от протянутой руки. Ну и что, что страшненький — лапы да уши торчат, а остальное не разглядеть. Ну и что, что, наверное, блохастый. Ну и что, что почти лысый. Ну и что… Чудо, тихое чудо, не говорящее по-кошачьи. Но это тоже ничего, пусть будет Тихон, Тишка. А поговорить можно и молча.

Солнце. Летнее солнце смеялось на небе. А под кустом акации в резной тени сидели двое. Худенькая девочка в выцветшем платье с книжкой на коленях и тощенький большеухий котенок. Серьезные. Увлеченные. А разве не интересно читать про то, что «мы одной крови»?