Глава 21

Пока ехали, обсуждали вселенскую проблему, а именно, что же делать с наркоманией.

— То есть ты считаешь Нине помогать не надо? — хмурилась Вита.

— Надо. Но не мне.

— Хорошо, ты себя отводишь, так сказать, тогда кто должен? — настойчиво спросила она.

— Вся фишка в том, что никто, — сделал паузу и с нажимом произнёс последние слова, — не должен.

— Не понимаю, — ещё сильнее сдвинула брови.

— Вита. Если она сама не хочет этой помощи, понимаешь разницу?

— Но есть больные, которым против воли назначают лечение и они… — в запале заговорила она, я перебил.

— Нет. Не тот случай. Если человек в коме, это одно. Но если, он более менее соображает и, заметь, понимает всю дурость и пагубность своих поступков, но не хочет, не не может, а именно не хочет. Что ты с ним сделаешь? Ну, посадишь на электрический стул, припугнув, что ток пустишь, он тебе всё пообещает под этим делом, ты поверишь, а через полчаса он снова вмажется. Как можно запретить это ему?

— Ну, в конце концов накачать антидотом, затем убедить, поговорить, — с отчаянием произнесла она.

— Антидот снимает синдром абстиненции и всё. Он не лечит саму болезнь, зависимость. Эта чёртова тяга остаётся и состоит она из двух причин, если обе участвуют — тяжело очень.

— Какие? — настойчиво спросила она.

— Психологическая и физическая зависимость. Угадай от которой легче избавиться? — хмыкнул я.

— Не вижу ничего смешного, — буркнула она.

— Я тоже. Так что? — повернулся к ней, остановившись у дома.

— Психологическая, понятное дело.

— То-то и оно. Хотя обе хороши. Физически очистить организм вроде легче. Прогнал препарат, водички попил и в общем готово. Утрирую, конечно. Но есть товарищи по десятку лет на наркоте сидят, не знаю, как у них. Если дурь уже в обмене веществ участвует. А вот с другой стороной зависимости — полные дебри. Поскольку, понять, что в мозгах у конкретного человека не может никто, даже он сам порой.

— А ты? — устремила в меня тёмный внимательный взгляд.

— Я чистый. Расставил всё по местам. Отбросил ненужное. Я помню об этом. Но ещё и знаю чем мне может обернуться применение наркотиков. Потерей всего, что имею, а прежде всего себя. У меня есть планы, считай как в союзе, по пятилеткам. Только вот ведь какая штука. Любой человек, повторю, абсолютно любой подвержен внезапным порывам, вследстствие травм, тяжёлых потерь и тому подобного. Что будешь делать ты, если потеряешь семью, всю сразу? — проговорил не отводя от неё глаз. Она молчала, говорить об этом не хотелось, но обещал откровенность, — Вита, я скорее всего знаю, что сделаю, если потеряю тебя.

Она даже дёрнулась в кресле, лицо исказилось, брови снова сошлись у переносицы. Я ждал. Задышала глубоко и наконец выговорила:

— Как же больно-то… и ты, пожалуй, прав. Трудно предугадать такое. Я вот тоже не ожидала от себя. У нас одноклассник разбился на машине прямо в выпускной вечер. На самом деле сволочь та ещё, от Веселы в своё время отлипнуть не мог. Но дело не в этом, я испытала независимо от себя шок, что вот человек которого я знала и который только что был рядом с нами со всеми, отмечал окончание школы и… его нет. Всё. Кончено.

Я покивал головой, следя за ней и проговорил:

— Вот и вопрос что большее зло сами по себе наркотики или то как мы реагируем на них. Вещество, как нам кажется, приносит кайф, расслабление, галлюцинацию, эйфорию, замещает реальность. Взамен забирая всё здоровье на хрен, но постепенно и незаметно поначалу. Когда осознаёшь, что экспресс уже катит под откос, проявляется твой характер. Два пути тонуть или выплывать. И тут уже только твои качества, наркотик ни при чём. Он оголяет тебя самого, если человек слабак он падает, нет — будет на зубах карабкаться. И если понимаешь, в чём проблема, конкретно, твоя проблема и находишь сам пути решения, вот тогда переломаешься и не на силе воли, а на перестройке всего, всей системы твоих ценностей, будешь выстраивать новое. И здесь помощь, ох, как нужна. Потому что ты хочешь, просто изнываешь от того, чтобы тебе эту помощь оказали. Мне повезло.

— Да, но, как понимаю, первый шаг человек должен сделать сам, — грустно резюмировала Вита.

— Так и есть. Но именно действие, а не болтовня.

— Одного хотения маловато, как понимаю, — вздохнула разочарованно и откинулась на подголовник.

— Да. Хотеть можно много чего, но если дальше этого ничего, то какой может быть разговор. Многие даже считают, что они контролируют приём и всё в ажуре. Правда, до определённого момента, когда без наркотика уже с кровати встать не можешь.

— И у тебя был такой момент? — с опаской спросила Вита.

— Да всё было, — поморщился я, — разбитость дикая, депрессия, паника и страх этот на ровном месте. Давление с температурой вниз, ощущение то и дело, что отключусь, холод. Мотор выпрыгивает, аритмия. Ощущение, что забываю вдохнуть. Жесть в общем. Смешно только сейчас.

— Илюш, что ты говоришь? — возмутилась она, — тоже мне нашёл смешные темы.

— Да потому что понимаю сейчас, что болван полный. Надо было залезть в это дерьмо, — застучал я кулаком по рулю.

— А скажи, — прервала она меня положив свою руку на мою, — что служит самым первым толчком?

— Первый шаг — понять, что ты зависим от этого дерьма, что без него уже не функционируешь. Второй — желание избавиться, причём конкретное, железное. Третий — поступок, хоть минимальный. Сходить, например, в ребцентр или на собрание анонимных наркоманов, ну, хоть что-то. Именно действие, только оно даёт стимул.

— Илюш, а ты завершил свою постройку?

— Ну-у… не совсем, — протянул я, чуть улыбаясь.

— Чего же не хватает? — заинтересованно спросила Вита.

— Да по сути мелочи. Хочу, чтобы ты ко мне окончательно переехала. А то вот уже четвёртый месяц мечешься, зубная щётка здесь, паста там. Перевози всё, давай уже нормально жить вместе, — недовольно заговорил я. Она невольно улыбнулась.

— Хорошо. Вот через два дня выходной, суббота. Всё сделаем, идёт?

— Наконец-то, — вздохнул я.

— Ещё что-то?

— Так машина, — хлопнул я по торпеде. — Это вот самая распоследняя реальная вещь, которая связывает с тем депрессняком. Вот представляешь, даже квартиру сменил, а её никак не спихну.

— А ещё меня спрашивал, — хмыкнула она, — да я первая, в таком случае готова её продать.

— Э, нет. Тебе не доверю. Продашь за три копейки, а мне надо хотя бы «козла» взамен купить. Как я по загородным весям буду? Пешком что ли? — усмехнулся я.

— Это уж слишком, — рассмеялась она, — не за три, а за пять хотя бы. А потом для твоей солидной должности архитектора надо чего-нибудь поприличнее, а то и заказов не насобираешь.

— Ха, — почесал в затылке, — тут ты права. Надо тогда какой-нибудь внедорожник, без понтов только. Ну их в пень.

— Илюшка, — дотянулась до меня, поцеловала и спросила, — мы так и будем тут сидеть или ужинать пойдём?

— Я рад, что ты наконец про ужин заговорила, а то всё о общемировых проблемах, — проворчал я.

Она легко усмехнулась, взглянув на меня.